Последнее прощание

«Какой же он идиот!» Пронеслось в голове Бельмер когда стояла на крыльце базы дозорных, закуривая сигарету. Она вдохнула никотиновый дым и долго держала в легких, ожидая реакции своего организма на него. Мимо нее прошли пару рядовых дозорных и поздоровались, она ответила им кивком головы, продолжая держать дым в легких. «Как таких только свет носит!» Кричала ее внутренний голос, хоть и внешне Бельмер оставалась спокойной и неприступной, словно скала. В голове роилось куча мыслей на этот счет, и все они адресованы Коразону — ее напарнику и по совместительству другу, с которым она работала не один год. Минут десять назад у них возник спор по поводу секретного задания в семье Донкихот. Бельмер выдохнула дым и прокашляла остатки, посмотрев наверх, где предположительно находилось окно Сенгоку и туда, где произошел их спор. — А я говорю, что против этого, оно не стоит того, — медленно произнесла Бельмер, смотря то на адмирала дозора, то на Коразона. Он в свою очередь сидел спокойно на кресле, закинув одну ногу на другую. Донкихот внимательно смотрел на нее, в зубах тлела сигарета, руки аккуратно сложены на коленях и со стороны казалось, что Коразон спокоен, хотя оно так и было. Этот спор для него был бесполезен, так как он уже все для себя решил. — Я должен остановить своего брата, — его голос тоже оставался спокоен. За прошлый час, сколько они тут находились, он произнес эти слова не в первый раз. «Двадцать третий» Считал в уме Коразон. — Мне плевать, — прорычала Бельмер, тоже в двадцать третий раз на его фразу. — Я еще раз тебе говорю, ты не должен идти в это пекло один! — Они знают тебя в лицо, — вздохнул Сенгоку, которому этот спор порядком надоел. Но зная свою подопечную и ее упорство, зная, что она будет стоять до конца, это закончится не скоро. — Мне плевать! «Двадцать четвертый». Подумал Коразон. — Я его, — она показала пальцем на Росинанта. — Одного не пущу! — И что ты сделаешь? — спросил Сенгоку. — Запрешь его в Импел дауне? — Если понадобиться, то да, — прошипела она. — Белли, — произнес он, а яркая улыбка растянулась на его лице. «Такая красивая и такая добродушная». Болезненно подумала Бельмер и вздрогнула от своих же мыслей. — Не называй меня так, прошу, — уже спокойнее сказала она. — Я должен пойти, это моя обязанность. Я тогда не смог остановить его, — в этот раз улыбка была грустной. — Должен в этот раз, мне стыдно за то, что у меня такой брат, и он должен находиться в тюрьме. — Ты никому ничего не обязан! Бельмер удалилась, громко хлопнув входной дверью, внутри все бурлило адским пламенем от злости, а самое главное от бессилия. Она умом понимала, что не сможет его остановить, при всем своем желании не сможет. Но почему так отчаянно борется, почему просто не остановится и не отпустить его на это задание, которое она уже ненавидела всем сердцем. «Придушила бы собственными руками!». В подтверждении своей мимолетной мысли, руки сжались в кулаки. Она снова затянулась, долго и медленно, ощущая дым во рту, горле, а далее в легких. Там, где он должен быть. Сердце вздрогнуло, нехорошее предчувствие преследовало ее со дня объявления этого задания, со дня когда Коразон вызвался добровольцем так как сказала пару пунктов, почему именно он должен пойти на него. — Белли, — весело сказала Коразон, выходя вслед за ней на крыльцо, но сказать свою мысль не успел. На идеально вымытом полу его ботинки соскользнули, и он упал на задницу, при этом каким-то чудом съехав с лестницы, вызывая беспорядочный смех у Белмер. — Какое чудо, ты засмеялась! Кряхтя, он встал на ноги, наклонился и вытряхнул всю грязь со штанов и плаща. — Буквально на минутку, — «Белли» сразу сделала голос серьезным, показывая всем своим видом недовольство относительно последних событий. — Но улыбнулась ведь, — он подошел к ней и встал с левой стороны. Зарылся рукой в карман, ищя там зажигалку. Старую сигарету он выкинул в урну, стоящую рядом с дверью. Пока шел к ней, успел достать вторую, а сейчас искал зажигалку. Она скрылась среди конфеток, жевачек и пары фантиков, отказываясь ощущаться в руке. Пару минут и Коразон оставил попытки найти ее. Бельмер с улыбкой наблюдала, как он отчаянно борется с содержимым кармана и ищет заветную зажигалку, но, не выдержав, она снова залилась хохотом и достала свою. Она подожгла сигарету своему напарнику и снова убрала зажигалкку в нагрудный карман дозорного пиджака. — Спасибо, — улыбнулся Коразон. Хотя его боевой макияж итак создает иллюзию, будто он улыбается всегда и никогда не грустит. Формально оно так, Коразон действительно не грустит, по крайне мере старается это делать. — Может, — сказала она уже спокойнее. — Откажешься от этого? — Не могу, — покачал он головой. — Это моя прямая обязанность. После таких самоуверенных и наглых слов Бельмер снова хотела сказать в его сторону пару крепких словцов, но сдержалась и лишь выдавила улыбку. И именно в этот момент она смирилась с неизбежностью его ухода в эту семью. И его ухода из дозорных до окончания миссии. — Ты сам создал для себя условия, сам решил, что должен, сам понимаешь? — Бельмер затянулась, не по-женски, не изящно или красиво. А бравый боец закурил одну сигаретку в перерыве между битвами, держа фильтр двумя пальцами и сжимая его, просто вымещая на нем всю свою злость и негодование. — На самом деле, Кора, ты никому ничего не должен, ты должен улыбаться и радоваться каждому дню, должен веселиться. Должен выпивать со своими товарищами и делиться последними новостями, какая девчонка на днях засела в твоем сердце, сколько пиратов на досуге поймал, сетовать на этот жестокий мир и Короля пиратов с его Ван писом. Ты должен — жить! Просто жить! — Я знаю, — снова эта улыбка, эта фальшивая, но такая красивая улыбка. — Я буду это делать, обязательно буду, только подожди немного, совсем чуть-чуть. — Мы не в том мире и не в то время живем, чтобы ждать, — вздохнула она, уголек обжег пальцы, возвращая в реальность всего происходящего. «Откуда взялось это отчаяние в моем сердце?». Горько подумала она. — Белли, — Кора подошел к ней вплотную, она почувствовала запах дыма и сладостей что так он любил. Но среди этого нос уловил еще один довольно знакомый запах. Бельмер даже пришлось крепко принюхаться, чтобы понять… «Бренди… тот, что стоит у Сенгоку в особых запасов». И снова неизбежная мысль, что он уходит на задание. — Мы с тобой столько лет работаем вместе, — улыбнулся он, смотря на нее в упор и сделав снова шаг, придавив ее к стене. — Столько времени я молчал… Хотел лишь за это извиниться. — За что? — спросила Бельмер, не совсем понимая, что имеет в виду ее компаньон. — За то, что молчал и не сказал сразу, — выдохнул он на нее запах алкоголя, что стоит «в особых запасах Сенгоку». — Ты прикалываешься? — Бельмер приложила ладонь к его груди и почувствовала сильное сердцебиение, сравнимое только с первой битвой с пиратами, сильным бегом и… Последнюю мысль она отчаянно гнала, уже прекрасно понимая, к чему клонит Коразон. Ведь оно такое знакомое — это чувство и сердцебиение. Испытано на себе. — Ты же не хочешь сказать… — Хочу, — кивнул в знак согласия Коразон. — Именно это и хочу сказать. — Глупости, — фыркнула она, надавливая ладонью и давая понять, что не намерена терпеть такую смелость со стороны Коразона. Он же отступать не собирался, каждая клеточка его тела кричала об этом, хотела этого «чертового» признания, которое вертелось в голове с момента осознания. — Глупости ты говоришь, Белли, — сказала он с нотками отчаяния в голосе. Бельмер впервые видела его таким, впервые он разговаривает с ней таким тоном. — Коразон…. — произнесла она. Все еще упираясь рукой ему в грудь, а другая уперлась в стенку за ней. — Тут слова не нужны, — прошептал он, и наклонился к ней, поцеловав в мягкие и такие родные губы. Пускай он не знал вкус ее поцелуя, но зато чувствовал его родным. Ласково прикоснувшись, он задержался на ее губах. Вкус табака и мандаринов — вот что для него родное. Завлекая в долгий поцелуй, он прикоснулся языком к ее, провел по зубам наслаждаясь и упиваясь, словно вампир кровью. Будто больше никогда не почувствует такую живительную и вкусную кровь. Также и он, больше никогда не ощутит вкус мандаринов и табака. Вырвавшись из эйфории, Коразон прикоснулся лбом ко лбу Бельмер, смотря в ее глаза, в которых читался шок и удивление, но тем не менее он успел рассмотреть там любовь и нежность. Которую, запомнит надолго и будет вспоминать в будущем лежа на мягкой напичканной периной кровати в особняке Донкихот, будет помнить всегда. — Я люблю тебя, Белли, — улыбнулся он в последний раз ей и ушел, спустившись по лестнице, пошел к порту, чтобы сесть на корабль и уплыть на задание. А Белли будет стоять и смотреть ему вслед, долго смотреть, игнорируя приветствия всех тех рядовых дозорных. Она проводит его глазами до порта, будет смотреть в заходящее солнце и вспоминать вкус на губах. Бренди, табака и сладостей. Будет вспоминать взгляд, наполненный до краев любовью и нежностью. Никто из них не догадывается, что это последняя их встреча, и они больше никогда не увидятся. Но каждый будет хранить этот мимолетный момент и долгий поцелуй в своем сердце. «И я тебя люблю… идиот…». Промелькнуло в голове так быстро, что она даже за мысль эту зацепиться не успела.