Мы смотрим друг на друга

— Закрой окно, мудак! Я могу подобрать только пару слов, чтобы описать то, что произошло между нами. Неловко, сумбурно, остро? Когда твое костлявое плечо вдавливалось в мою шею, а от боли мутнело в глазах и легкие ссыхались внутри так, что я не мог сделать ни вздоха. Первое слушание закончилось, Визенгамот отправил на выявление подлинности твои воспоминания. Ты попался, валялся на полу Мэнора с распухшей рожей, а твои друзья цеплялись за тебя и лгали Беллатрикс, что ты — не ты. Вы думали, что матерый пожиратель не уличит вас в такой жалкой лжи? По каждой истеричной нотке в голосе, по этим переглядкам. Но Белла не дура, не исключила шанс того, что в компании грязнокровки и предателя крови мог оказаться кто-то другой, не ты. И я молчал. Твое опухшее лицо не вызвало у меня смеха, хотя раньше бы доставило немало удовольствия. Я испугался в тот момент не за отца, дрожь которого ощущал через его руку на своем предплечье. Не за мать, которая стояла позади и задерживала дыхание. Я молчал. Меня сопроводили в туалет, в котором не было даже мыла. Я стоял над раковиной, мечтая лишь о мочалке, кувшине теплой воды и мыле, ну или о палочке, чтобы терпеть собственную вонь и зуд было проще. Я не знаю, что ты сказал охранникам на входе. Может, «дайте нам время поговорить» или «я унижу его за вас». Или что-нибудь еще, чтоб они точно не зашли сюда и не помешали. Ты действительно собирался со мной разговаривать? Думал, что нам есть о чем? Ты мялся у порога, словно мы не в общественном сортире, а в моих покоях, и сжимал в руке палочку. Мою. Я молчал. Ты все понял сам, помогая мне привести себя в порядок. Я снял рубаху, в подобных которой ходят все узники Азкабана, и ты медленно, но уверенно взмахивал, произнося очищающее. Волны магии тягуче ползли по коже, вгрызаясь в нее и даря ложное чувство чистоты. Задница зудела не хуже спины, но я не решался коснуться пояса штанов, мне важно было не смутить, не спугнуть тебя. И здесь ты превзошел мои ожидания, подходя ближе и цепляясь за резинку кончиками пальцев и спуская ее по бедру вниз. Восхищение в твоих глазах от гладкой, светлой кожи, твой жадный глоток воздуха. Ты медленно спускал с меня штаны и сам же завороженно за этим наблюдал. Я — безоружный преступник, у меня нет даже порошка мгновенной тьмы в карманах мантии потому что я стою обнаженный перед тобой. Ты сделаешь со мной что-нибудь уже или так и будешь вглядываться в пепельные кучерявые волоски на моем паху? Ты, подхватив, посадил меня на небольшое пространство между двумя раковинами. Приятно ли тебе сжимать мое тело своими руками? Твои большие пальцы западают между моими ребрами, я хныкаю — щекотно, и нам обоим нравятся звуки, которые мы издаем. Штаны свалились с щиколоток и ты отстранился. Стоял у стены и смотрел на меня. Я видел, как ты наблюдаешь за моей грудной клеткой, рвущейся от глубоких вдохов, за рукой, которую я положил на колено и круговыми движениями начал его поглаживать. Я не касался себя, я ждал, пока это сделаешь ты. Но ты ушел. Я трус, так сказала мне тетя Белла. Она ударила меня по щеке, и я жутко оскорбился за то, что из-за этого у меня останутся синяки от перстней и царапины от ногтей. Мне стоило бояться? Наверное, но ты, черт тебя побери, сбежал! Прямо из-под носа у Волдеморта, а ведь у тебя не получилось бы. Ну, если бы Волдеморта вызвал я, как приказала Белла, в ту же секунду. Но я стоял и смотрел на тебя. Я боялся шелохнуться, вдруг я спугну тебя и ты, как раненый зверек, хромая, убежишь. Но ты оказался рядом со мной и схватил мою палочку, я только губами прошептал «беги», и ты побежал, уже тогда я знал: победа за нами. — Ты меня слышишь вообще? Не за Темным Лордом, не за Пожирателями Смерти, не за Малфоями, а просто… За тобой и мной. Ну и за твоими отсталыми дружками, не придумавшими ничего лучше жалящего заклятья. Второе слушание прошло относительно спокойно. Никто больше не допрашивал шрамоголового идиота, все его слова уже подтверждены и пришиты к делу. Все внимание приковано ко мне. В веритасеруме соотношение перьев джоббернола и толченого корня столистника не очень точное, потому, когда я отвечаю, у меня есть возможность для формулирования ответа и ясности мыслей. Я снова иду в туалет, и ты снова следуешь за мной, хотя теперь меня не сопровождает охрана — из Министерства меня не выпустят, пока не завершится слушание отца, а там уже с нами со всеми разберется одна группа авроров. Маму уже выпустили — она сидит в Атриуме, пьет кофе, — и ее приговор намного мягче моего. Отцу же светит Азкабан, но меня это мало волнует. Я стаскиваю рубашку и открываю кран. В этот раз здесь появилось мыло, а ты не спешишь помогать, но лишь до момента, когда я начинаю мыть шею. Ты стоишь позади меня и дышишь мне в затылок. Сначала мне показалось, что ты обнимешь меня, но ты всего лишь тянешься за мылом и пенишь ладони. В этот раз ты не стесняешься трогать меня, скользя по бокам к животу и вниз, под чертову резинку тюремных штанов, которые мне в ближайшем времени стоит сменить на что-то более приличное. Я споласкиваю пену с шеи и ты тут же касаешься ее губами, это даже не назвать поцелуем, но по позвоночнику прошибает дрожь. Я наклоняюсь вперед, чуть выпячивая зад. Мою руки, чтобы устойчивее держаться за край раковины. Твое «Агуаменти» без слов и палочки окатывает нас так, что я захлебываюсь, в один момент пугаюсь, что нас тут затопит, но вода исчезает, едва достигая пола. Мокрую одежду, конечно же, нужно сразу же снять и высушить. Ты как раз занят первым пунктом, пока я смотрю на тебя через зеркало. Твои теплые руки ведут от моих плеч к ягодицам. Я не знал, что в тебе столько силы, когда ты хватаешь меня за задницу и кусаешь за лопатку. Я не знал, что тебе нравится жестко, по-звериному. Не могу колдовать, но могу выплеснуть немножко магии к тебе, чтобы ты творил те заклинания, что я хочу, еще быстрее. Спиралью два заклятья ввинчиваются в меня и я резко выдыхаю. Да, я многого о тебе не знал и не уверен, хочу ли знать больше. Это просто очень быстрый перепих в туалете, я просто резко насаживаюсь на твой голодный до траха член, не ожидая от самого себя такой прыти — кажется, себя я тоже не знал. Внутри меня все жжется, ты горячо изливаешься в меня, а собственное возбуждение опаляет живот. И какого черта мы только творим? Ты разочарованно смотришь на мой член, наверное, ожидал, что я кончу без рук? Только не в такой ситуации, Поттер. Сквозь тебя хлещут эмоции, ты меняешься так быстро, как цвет амортенции при кипении, и с яростью — и вот той вот странной силой, которая взялась в тебе из ниоткуда, — вдавливаешь меня в стену, выложенную голубой плиткой. Мои ноги подкашиваются от приближащего оргазма, я соображаю так плохо, как только умею, но ты не даешь мне упасть, притискиваясь ближе, отчего мое полусогнутое колено между твоих, а в шею впивается твое плечо — острое-острое, такое костлявое — мы оба еще дети, угловатые и нескладные, хотя упрямо скрываем это за мантиями. Мой член в твоих руках долго не продержался. Я ведь думал только о том, кто передо мной, кому я отдал себя впервые, кто стал моим ночным кошмаром, я думал о тебе. Поттер. — Мистер Малфой, — аврор, который будет сопровождать меня, держит в руках пакет и конверт. И то, и другое, он отдает мне. — Переоденьтесь и прочтите, это вам передала мисс Грейнджер. «Малфой, Не думаю, что тебя радостно встретят магглы, если ты появишься среди них в тюремной робе. Тебя ссылают туда, и я считаю это жестоким, потому не будь идиотом и прими мою помощь. Авроры сосланного аппарируют по желанию, если ты назовешь точку аппарации. Но об этом правиле не упоминают, а потому провожатый может высадить тебя где угодно, если ты не скажешь — от этого я думаю, тебя стоит уберечь, вряд ли без денег ты выберешься откуда-то из окраин. В конверте ты найдешь визитку дома моих родителей и координаты аппарации на задний двор (скажи их провожатому!). Я их предупредила, они расскажут тебе кое-что самое основное. Но постарайся их долго не стеснять — они только недавно вспомнили обо мне, магическом мире, поэтому иногда бывают не в себе. Мы скинулись тебе на небольшой „стартовый капитал“, сними себе квартиру или комнату, купи все первоочередной важности и не забудь устроиться на работу. Министерский служащий подойдет к тебе и даст документы. Если что-то понадобится — пиши, в магический мир — нет, но до Дырявого Котла никто прогуливаться не запрещал. Спасибо тебе и удачи.

Твои, Грейнджер, Уизли и Поттер»

Лето выдалось холодным — знаменитые английские ливни и облака, затянутые в черные чулки не придавали мне никакой уверенности в том, что я не подохну от банальной простуды. Долго стеснять чету Грейнджер я действительно не стал, снял комнату недалеко от них, через три квартала от их частного сектора, обзавелся двумя рубашками, брюками и джинсами в каком-то, черт его побери, магазине на распродаже, а носки и белье мне приобрела миссис Грейнджер, когда я только-только оказался у нее на пороге. Еще и нарядила меня в старый спортивный костюм мужа. Я — орешек, спрятанный в скорлупе, который давят орехоколом. Вот как выглядит эта ситуация со стороны: я пытаюсь сбросить с себя все то, что прививал мне отец, забыть все годы роскошной жизни в самом настоящем замке со слугами, все дедово воспитание, все идеи Волдеморта — ну теперь-то я могу назвать его по имени! Работа совсем не находилась уже вторую неделю, а на улице становилось холоднее. Ни опыта работы, ни рекомендаций у меня нет, оплата нужна почасовая, сам труд не очень тяжелый и понятный даже тому, кто с ним сталкивается в первый раз. Деньги утекали, как сквозь пальцы вода, еще через полмесяца снова платить за комнату, скоро настанет осень и нужна будет теплая одежда, а на еде я и так пытаюсь экономить. Надеюсь, мама даст какую-нибудь весточку и навестит меня, когда завершится ее домашний арест. Как она справляется без денег? Все счета заблокированы, если только не… Блэковские? И, уверен, без Поттера снова не обошлось. Опять начался дождь. Я забираюсь на подоконник, открываю створки и холодный ветер с моросящими брызгами бьет меня в лицо. Я ни на что не трачу свободное время, кроме поиска работы. Может, здесь где-то есть библиотека? Маггловская развлекательная литература ничуть не хуже магической, да и лучшего источника информации, чем книги, еще не придумали. — Блять, ну серьезно, холодно же! — дверь распахивается, соседу явно надоело бить по ней кулаком и кричать. — Стены тонкие, сквозняки повсюду, сопли жевать хочешь? У меня нет даже свитера, типа того, в который закутался этот парень. Хотя я не отказался бы просто от своего слизеринского шарфа и горячего чая. — Оделся бы хоть, сумасшедший! — говорит он, я пожимаю плечами: — Не во что. И, Мерлин, быть этому идиоту в Гриффиндоре, потому что он притащил мне оранжевую толстовку, красные варежки и вязаные полосатые носки. — На, — кидает он вещи на мою узкую кровать и уходит, хлопая дверью. Я даже не знаю его имени и из какой он комнаты, но, переборов брезгливость, надеваю все, что он предложил и закрываю окно. Когда же включат чертово отопление? Городская библиотека номер-какой-то-там обрадовала меня своим наличием прямо на моей же улице. И тем, что в ней открыта вакансия библиотекаря. Заносить имя и номер книги в формуляр не слишком сложно, как оказалось, и я решил остаться здесь. Похожая на Грейндежр девчушка работала со мной. Она не отрывалась от чтения даже тогда, когда выписывала кому-то книгу, и постоянно что-то бубнила под нос. Мы редко сталкивались из-за разных смен, но иногда я приходил на час пораньше, потому что заняться дома совершенно нечем. В один из дней, когда у меня выходной, я осознал, что заболел. Джимми, мой сосед, разрешил оставить шмотки до конца месяца, пока я не поднакоплю на свои. Мы никогда не обменивались историями своих жизней, но вместе пили чай на кухне, болтали, и он стал, помимо книг, основным моим источником информации. Я многое спрашивал, он слегка удивленно отвечал. Объяснял от правил футбола и до системы образования. Скоро его любопытство пересилит договоренность и придется скормить ему то, что я выкинутый на улицу наследник какой-нибудь известной фамилии или что-то в этом духе. А что, недалеко от правды. Идти в больницу слишком ленно, она далеко и в ней нужно платить за осмотр. Никаких маггловских таблеток я не знаю, а Джимми уехал с однокурсниками на барбекю к кому-то на дачу. Помощи ждать не от кого, а зелье, которое поставит меня на ноги мигом, в том ящике вместе со всем магическим, на котором написано «ТАБУ». Мне почему-то снилось, что ты куришь. Стоишь на крыльце дома Блэков на другом конце Лондона, всматриваешься в проезжающие мимо машины, и затягиваешься. Сигарета тебе не к лицу, но в твоих пальцах она выглядит сексуально. Твоему тонкогубому рту нужно кое-что потолще сигареты, и ты совсем не против этого. Если тебе не претит секс в общественном туалете, то вряд ли ты против того, чтобы отсосать мне на почерневшем крыльце во время дождя, когда нас будет видно только если подойти ближе сквозь эту стену воды. Ты не умеешь брать в рот, вряд ли у тебя был хороший учитель, вряд ли у тебя вообще был учитель. О, дай угадаю, когда ты брал меня в сортире, то был твой первый раз? Как удивительно, мой тоже. Как низко нынче пала молодежь, первый раз же должен стать образцово-романтичным, лепестки роз там, дорогое вино, огромная кровать в форме сердца… Свой хриплый смех слышу даже сквозь сон. Или же этот смех… не мой?.. — Ненавижу тебя, Поттер, — в моем голосе совсем другая хрипота, вот же ублюдок! Меня не обманешь. Глаза слиплись от какой-то дряни, но вставать и умываться я не спешу. — Вместо уютной камеры Азкабана я из-за тебя гнию в дождливом Лондоне. Смех на этот раз короче, даже не смех, а смешок. Немного обидно, я что, похож на идиота? У меня тут искреннее признание в этих… чувствах. — Сам посмотри, я — заключенный, сижу в тюрьме, как и мой отец. А ты приходишь ко мне со своим статусом героя каждые выходные и трахаешь меня на соломянном туфяке. По-моему, гораздо круче, тогда бы я знал, что ты придешь. Через неделю. И снова и снова. А теперь? — А теперь я не знаю, где ты, с кем ты, есть ли между нами что-то или я должен похоронить… Похоронить воспоминания о том, как ты пялишь меня в зад прямо в Министерстве? Черт, да я даже если хотел бы, ни за что бы не забыл такое. Переворачиваюсь на бок. Наверное, его смешит эта оранжевая толстовка. Шмыгаю носом. В комнате определенно кто-то есть. Я, на ощупь пробираясь к ванной — разлеплять глаза дико больно — чувствую чужое тепло. Перед тем, как выйти, смотрю на себя. Да я просто достойный представитель Малфоев. С опухшими глазами и носом, красными пятнами на шее и свалявшимися, нерасчесанными волосами. Ладно, какая теперь разница? Я больше не Малфой.