Кленовая девочка

      Сладко, приторно. Горло до сих пор сжимается в спазмах от привкуса кленового сиропа, горький кофе не помогает. Нью Йорк ничего не меняет, Лондон ничего не меняет, и яркая солнечная Барселона тоже ничего не меняет. Кленовая девочка навсегда останется кленовой девочкой.       Шерил стоит напротив окна своего люксового номера. Светлого номера. Без броских красных пятен и ветьеватых элементов псевдоготического архитектурного стиля. Тогда почему ей кажется, что она до сих пор стоит в холле фамильного особняка Блоссомов и плачет над гробом Джейсона? Палящее солнце не может согреть ее, туман Ривердейла до сих пор холодит ее кожу.       Она убежала пять лет назад. Больше нет красной помады, и красного плаща тоже нет. И тех сережек в форме кленовых листов. Только рыжие локоны не смогла перекрасить, не смогла отказаться от Джейсона. А на заставке телефона последняя присланная Полли фотография племяшек. Шерил порой усмехается «спасибо за хорошо привитые семейные ценности, мамочка».       Шерил старается, действительно старается начать все с нуля, завести новых друзей, перестать быть заложницей прошлого своей семьи. Она знает теперь, у каждого есть свои скелеты в шкафу, но как жить дальше, если в твоем шкафу (непременно из кленового дерева) лежит полуразложившееся тело близнеца, одиноко похороненное среди дизайнерских платьев?       «Прости, я все еще не готова вернуться»- Вероника по Скайпу понятливо улыбается, может быть, она и нашла в Ривердейле укрытие от собственной бури семейных невзгод, но Шерил до сих пор чувствует, как захлебывается водой, она, кстати, сладкая, как кленовый сироп. И запах разложившейся плоти тоже пахнет сладко.       Порой Шерил думает, что если бы Джейсону удалось сбежать с Полли и попытаться забыть об их чертовом кленовом наследии, то это ему бы пришлось понять, что кленовый мальчик, навсегда останется кленовым мальчиком, где бы он ни был. А сейчас, кленовая девочка вынуждена бежать от их чертового кленового наследия, и пытается не быть кленовой девочкой, пока кленовый мальчик одиноко похоронен на дне ее шкафа с дизайнерскими платьями.       Шерил знает, что Нью Йорк ничего не изменит, Лондон ничего не изменит, и даже солнечная Барселона тоже ничего не изменит. Но все же пакует чемоданы с дизайнерскими платьями, поправляет рыжие локоны (сперва себе, потом, мысленно, Джейсону), желает спокойной ночи по телефону рыжеволосым близняшкам, на мгновение останавливается у зеркала, где покоится красная помада, но все же берет розовую. «Не сегодня, Вероника, не сегодня». И уезжает в другое место, которое тоже ничего не изменит. Кленовая девочка навсегда останется кленовой девочкой.