Байки из падика: Мифология Дыбеней. Валька

Питер — он ведь культурная столица, мля, это факт, и никто с ним не поспорит. Родина творческих людей и всякого рода психов, что-то тут такое в воздухе витает. Сколько у нас по Дыбеням городских сумасшедших бродит — не сосчитать, в каждом дворе по штук пять будет. Никого уже этим не удивишь. Только попадаются иногда такие экземпляры, слухи о которых растут и множатся, хоть и нет уже человека. Да и был ли вообще — неизвестно. Валька Карамелькин вот из таких. Его тут в свое время каждая собака знала. Появился будто бы ниоткуда, из каких-то ебеней приехал поступать в университет, поступил — не поступил, даже, вроде, проучился сколько-то, да все равно его отчислили, потому что нехуй приходить на экзамены в состоянии алкогольного опьянения, это я тебе как специалист по этому самому опьянению говорю. Была у Вальки страсть, кроме информационных технологий, такая: выпить да подуть. Свой, в общем, парень, не смотри, что институтский интеллигентишка, с нашими на районе все время зависал. — Я, — говорил Валька, — общество своих университетских коллег не уважаю, нету у них души, ребята. Душа — она вот она, вся здесь. И обводил рукой пустынную детскую площадку: дырявую горку, ржавые карусельки, гнутые качели и облюбованный алкоголиками «грибок» с облупившейся по краям столешницы краской. Душевный был парень, этот Валька, многие его потом жалели. Что с ним случилось, спрашиваешь? Да то и случилось, что ничего непонятно, кукухой парень поехал, жуткая история. Валька — он ведь, как дунет, попиздеть очень любил, не заткнешь прямо. Байки травил — не понять, правда или вымысел, так складно всегда получалось. То заговоры какие-то на районе, масонские ложи в обоссанном подвале, то террористы-смертники (по его наводке так однажды алкашей с бомбой пошли толпой пиздить, а оказалось, что те просто радиоприемник с помойки уволокли), то какие-нибудь чупакабры из канализации. И верили же, потому что талантом к пиздежу человек был не обделен. Любимой темой у Вальки всегда был Баюн — фигура пугающая, загадочная и облепленная мифами со всех сторон. Валька, де, с ним на короткой ноге был, вместе работали в небезызвестном магазине мебели и товаров для дома. — Баюн — в Икее тележки возит? Нахера ему работать? — удивлялись пацаны. — Он же что угодно получить может, ему половина района торчит. — У каждого человека должно быть хобби, — как маленьким, объяснял им Валька. — Мы с Баюном любим быть поближе к народу. Однажды остался Валька в своей Икее работать в ночную смену, принимать новый товар. Народу тогда много было, так никто не заметил, что Валька слинял с разгрузки по-тихому. Забурился он в укромный уголок в зале, нашел кровать помягче и лег себе спокойно спать. И посреди сна вдруг слышит какие-то невнятные, утробные звуки. Ни с чем это не сравнить, разве что вот когда кошак у твоей мамки из-под носа колбасу утащит, потом жрет и урчит так же. Валька не трус был, конечно, но холодненьким потом его мигом прошибло, с его-то богатой фантазией. Тут и чупакабры, и зеленые человечки вспомнились. Пошел Валька на звук, стараясь не шуметь, осторожно. Очень уж было любопытно, что там за неведомая херня ему спать помешала. Смотрит Валька: там, где кухня красиво обставлена, лампы горят и Баюн за столом сидит, и обед у него накрыт на две персоны. Сидит Баюн за столом с ножом и вилкой, ест и урчит, как кот, только громче в пять раз. А на тарелке перед ним рука человеческая. Баюн от нее кусочки отрезает аккуратно и в рот сует. Валька, как это увидел, отшатнулся, повалил на пол кухонную утварь, бежать бы поскорее, только ноги к полу приросли. Баюн голову поднял и глянул сквозь свои круглые черные очки, такие еще слепые носят. Глаз под ними не видно — будто одни черные провалы в глазницах. — Что же ты на пороге мнешься, — говорит, — садись со мной, гостем будешь. Послушался Валька, сел к столу. Глядит: на тарелке у него язык в подливке и сверху человечий глаз, как вишенка на торте. — Угощайся, — говорит Баюн, — самое вкусное тебе оставил. Валька и рад бы отказаться категорично посредством русского матерного, да только сказать ничего не может, а руки сами команду Баюна выполняют. Кусочек за кусочком отрезают, на вилку накалывают и к валькиному рту несут. Так и попробовал той ночью Валька человечины. Наутро его коллеги нашли спящим в той же кровати, будто ничего не было. Решил бы Валька, что ночью ему все привиделось, но только нашел рядом на подушке подарок от Баюна — те самые черные очки. А Баюна с тех пор в магазине больше никто не видел, и баек новых про него Валька не травил. Валька вообще после тех событий замкнулся, нелюдимым стал, себе на уме. Эта история, про людоедство, казалась слишком фантастической даже для него. Конечно, пацаны не поверили, послушали, посмеялись да забыли. Валька, в конце концов, сменил круг общения, откуда-то приволок в свою хату студента-медика, перестал зависать на лавке с пивком и семками, на контакт шел неохотно. Очки свои, которые якобы от Баюна к нему в наследство перешли, носил, не снимая. Решили мы, что зазнался Валька, нос воротит от прежних друзей, как бы еще в интитут заново поступать не пошел. Думали так, пока не пришлось Валькину квартиру вскрывать. Этот медик, друг его, сам МЧС вызвал, а пацаны посмотреть сбежались. Нашли у Вальки в хате целый холодильник, забитый частями тела — из морга, как выяснилось, где медик подрабатывал. Валька среди всего этого невменяемый сидел, даже не сопротивлялся, когда его крутили. Забрыкался только, когда попытались очки сдернуть. Да похеру, так в очках и увели.