***
В полуоткрытое окно врывался ветерок и играл волосами у лица Америки. Она задумчиво крутила в руках бутылку и смотрела на однообразное мелькание деревьев за окном. Собака притихла рядом, положив морду на лапы. Играл джаз. Омпада водила немного резко, и если тормозила, Ами чувствовала, как к горлу подкатывает дурнота. А тут ещё проехали мимо закусочной, вокруг которой вился запах жареного мяса. Омпада виновато оглянулась и нашарила у себя в сумке мятную конфету из какого-то аэропорта. С ней стало легче, а потом Америку окутала спасительная дремота. Чьи-то руки десертным ножиком резали какой-то пластичный материал на кусочки, те — на ещё меньшие, потом ещё и ещё… — Приехали, — голос Омпады выдернул Америку из состояния, в котором она наблюдала игры своего мозга. Америка толкнула дверь, и сразу услышала ровный звон насекомых. Прямо у дороги начиналась высокая трава со стрелами мелких розовых цветов. Казалось, над землей стоит густое розовое облако. За выкрашенным в желтый забором виднелся просторный двухэтажный дом, одна часть которого явно была пристроена. Омпада, несмотря на протесты Америки, взвалила на себя обе сумки, заблокировала машину, и подруги вошли в двор. Какая-то кошка посмотрела испуганно и метнулась прочь, трусливо протащив зад под забором. Валялся детский бассейн, покрытый придавленной камнями клеенкой. Омпада не успела переступить порог, как уже и чайник забормотал, и телевизор засветился в углу, и запахло разогреваемыми яблочными пирожками, которые Омпада припасла для перекуса, пока не приготовится рыба. Огромные розовые куски в виде подков были заранее ею заготовлены и плотно уложены в контейнер с маринадом и приправами. Несмотря на то, что в последнее время не было аппетита, Ами охотно ела магазинный яблочный пирожок, стараясь не обжечься о начинку и запивая чаем. Омпада проглотила свой, будто не жуя, и начала раскладывать рыбу на решетки. — А твой чего? — спросила она неопределенно, но Ами сразу поняла, что речь о Поле. — Да чего… — Ами вздохнула и отодвинула чашку. — Бухает, гуляет. Порой у меня такое чувство, что я — никто, и мое мнение — ничто. — Знаешь, что я скажу, — Омпада закрыла решетки и быстро обтерла пальцы салфеткой. — Я, конечно, замужем, но всегда подозревала, что мужик и счастье — вещи несовместимые. Они, конечно, нам нравятся и всё такое, — поспешно прибавила Омпада под вопросительным взглядом подруги. — Но сама посуди, в итоге всегда получается какая-то дичь. А мы сидим, хотим чего-то возвышенного… — Да, наверное, ты права… — Ами вздохнула и стала разглядывать божьих коровок на скатерти. Подруги пошли во двор. Омпада стала разводить огонь в мангале, а рыба в решетке привлекла худую местную кошку, которая подошла, вся вытянувшись в струнку в направлении рыбы и осторожно нюхая воздух. Марта, повсюду следовавшая за Америкой, лениво гавкнула на кошку, и та отскочила обратно в высокую траву.***
Форель исходила соком над огнем и становилась всё румянее. Дымок уходил вверх спокойно и ровно, а солнце начинало припекать. Наконец Омпада потыкала один из кусков и поняла, что всё готово. У Америки уже давно урчало в животе, хотя в последние дни аппетита не было. Может, свежий воздух помог? Подруги поели за небольшим столиком во дворе. Румяная форель с карамельным рисунком от решетки, свежие овощи, вино… Наконец обе стали есть все медленнее и откинулись на спинки стульев. — Ты что-то говорила про озеро, — сказала Ами. — Да, как раз хотела предложить тебе пойти искупаться, — ответила Омпада. — Напяливай купальник и вперед. — А ты не будешь напяливать? — улыбнулась Америка. — А ты как хочешь? — В смысле… — Но Омпада уже не слышала, побежав в дом. Америка пожала плечами и последовала за ней. Омпада уже облачилась в спортивный розовый купальник с темными полосами. Ее фигура не обладала выразительными формами, но была крепкой и спортивной, и в сочетании с высоким ростом Омпады это казалось даже изящным. Америка, зайдя в другую комнату, тоже надела свой купальник — черный, сплошной, без каких-либо украшений, но с декоративной юбкой, так что был похож на платье. И сразу же вышла к Омпаде. Подруги недолго шли через поле. Из высокой желтой травы все время испуганно вылетали какие-то мотыльки. Америка глубоко вдохнула жаркий, но чистый воздух и поняла, что ей давно не было так легко. Поле сменилось узкой полосой деревьев, за которым раскинулось зеркало озера. Всё дремало — не было других отдыхающих, их собак, детей, музыки. «К счастью», — подумала Америка. Омпада повесила матерчатую сумку с водой, кремом и полотенцем на ветку одного дерева, и подруги пошли к воде. Вернее, пошла Америка, а Омпада побежала к небольшой вышке с деревянной площадкой метрах на двадцати. В этом месте вышка пестрела надписями — наверняка тут часто собирались подростки. Америка стояла по пояс в воде и с опаской наблюдала за Омпадой, которая уже забралась на вышку и стояла на площадке. — Слушай, я думаю, что не на… — но Омпада уже мелькнула в воздухе розовой рыбой и вошла в воду почти без брызг. Пузырьки быстро растаяли у поверхности. И тишина… Только где-то далеко-далеко тоскливо зудела пила. — Омпада! — позвала Ами. Почему она так долго не показывается? Америка глубоко, до боли в груди вдохнула, чтобы нырнуть, но вдруг Омпада вынырнула прямо у её лица, рассыпав брызги, как осколки стекла. — Блин, ты с ума сошла! Зачем пугаешь меня? — почти крикнула Америка. Улыбка Омпады дрогнула — она-то думала, что подруга оценит шутку. — Да ладно тебе! Ты же знаешь, что я хорошо плаваю! — Ты могла там удариться обо что-то, напороться на что-то острое, — перечисляла Америка. — Ладно, хорош уже, — Омпада вдруг приставила палец к губам Америки, и та замолчала. Что-то было в этом странное… Тут только обе обратили внимание на Марту, которая топталась у самой воды, не решаясь войти без приказа хозяйки. Америка позвала ее, протянула к ней руки, и собачка, войдя в воду, старательно заработала лапками. Вскоре все вышли на берег. Марта сразу отряхнулась, подняв вокруг себя облако брызг. Омпада вытерлась и стала мазать кремом от солнца свои белые руки с многочисленными родинками. Америка уселась на расстеленное на земле полотенце и зарыла пальцы ног в песок. И снова поймала себя на том, что не думает ни о каких делах. Потом они подобрали полотенце и не спеша отправились обратно. По пути заглянули в маленький, обшарпанный, но уютный магазинчик, где скучала за кроссвордом продавщица. Купили два простых белых пломбира и быстро глотали, обжигаясь холодом, пока солнце не расплавило. Марте дали полизать обертку. Купальники по пути совершенно высохли, и когда девушки добрались до дома, было уже около четырех часов. От солнца и купания навалилась мягкая усталость и слегка болела голова, но это было даже приятно. Не расстилая, Омпада и Америка повалились на просторную кровать и уснули.***
Здесь почти не было асфальта и бетона, которые хранили бы жар, и когда солнце зашло, стало очень прохладно. Омпада везла Америку домой. Америка заранее держала во рту мятную карамель. Небо уже стало густо-синим, и кое-где проклюнулись звездочки, а желтая полоса на горизонте теряла в цвете и таяла на глазах. Без музыки бормотало радио. Путь домой шел как-то быстрее, чем путь на дачу — то ли Омпада выбрала новый путь, то ли так казалось… Наконец Омпада высадила Америку у ее дома. Ами оглянулась — там горели окна. Пол наверняка давно проспался и ждет ее. — Это был один из самых счастливых дней этим летом, правда, — сказала Омпада, прежде чем Америка успела что-то сказать. Америку вдруг резануло — она не хотела, чтобы Омпада уезжала. Хотелось ещё… Но чего? «Чего тебе еще нужно, ты провела с ней время и поговорила обо всем, о чем только было можно, тебя ждет дома всё-таки ещё любимый муж», — сказала она себе. Но все равно… Омпада улыбалась, и глаза под густой пшеничной челкой улыбались. В них откуда-то были звёздочки, хотя света, кроме окон дома, вокруг и не было. — Позвони, когда доедешь, ладно? — только и смогла сказать Ами. Отчего-то было больно, словно она медленно отрывала от раны засохшую корочку. Только то на коже, а это где-то внутри. Заурчал двигатель, и машина тронулась. Скрылась за ближайшим поворотом. Америка пошла к дому. Пол явно высмотрел ее в окне и сразу открыл дверь. Он был и смущенным, и радостным. — Ой… Привет, Ами, — забормотал он. — А я проснулся, смотрю — ни тебя нет, ни Марты. Так скучно было без вас. — Ты накануне отлично повеселился, хватит с тебя, — усмехнулась Америка. — Ел что-нибудь? — Да, между прочим, сам разогрел на плите. Правда, оно чуть-чуть подгорело… К Омпаде ездили? — Ага, — коротко ответила Ами. Она уже не сердилась на Пола, но говорить ни о чем не хотелось. Вообще не было никаких желаний. Хотелось сесть у окна и бездумно листать какую-нибудь книгу.