Пролог.
Медицина поистине самое благородное из всех искусств. Гиппократ.
Всё началось с моей гибели. Ничего криминального как ни странно. Я болел раком. Это больно… не в физическом плане, а скорее в психологическом и душевном. Знаете, когда молодой парень, двадцати семи лет неожиданно узнает, что болен неизлечимой болезнью, уже изрядно запущенной, это страшно. Ведь… было столько надежд. Планов. Хотелось чего-то большего, чем просто прожить жизнь офисного планктона. Хотелось путешествовать, узнавать что-то новое. Но все накрылось медным тазом. — Мне жаль… Два слова, от которых мне стало дурно. Неоперабельная опухоль головного мозга. После этих слов я отключился. Перед глазами заплясали ослепительные пятна и все… спасительное забытье. Сначала я не хотел говорить родным и близким о страшном диагнозе который перечеркнул мою жизнь. Однако все решили за меня. Мама как-то узнала. Черт его знает как! Врачи, вроде бы, не имеют право без моего ведома и разрешения разглашать информацию подобного рода. Хотя, черт его знает. Я — взрослый мужчина, но не мог сдержать собственных слез, когда утешал родную мать, рыдающую, будто я уже мертв. Хотел сдержаться, но не смог. Сложно это. Наблюдать, как плачет самый близкий тебе человек. Затем — многочисленные звонки знакомых и друзей, выражающих соболезнования и пытающихся помочь, не делом, так словом. Я был бы признателен, честно, но был скорее раздражен, когда уже в который раз выслушивал одно и то же, как под копирку. Ну, везде надо искать плюсы и я их нашел. Пара знакомых девушек меня подбодрили, если вы понимаете о чем я, хе-хе. Через несколько суток после диагноза все завертелось, постоянные обследования, тонны лекарств, разнообразные терапии. Пришлось продать свою квартирку, на которую я сам заработал без всяких там кредитов и помощи, чем, кстати, очень гордился. Но. Всегда есть «но». Ничего не помогало, просто обнаружили злосчастную опухоль слишком поздно. Сделать ничего нельзя. «Мне жаль…» А мне-то как жаль, доктор! Впрочем, зачем злиться на врача, мы же не в средневековье, где гонцов с плохой вестью убивали. Лечить и помогать, так же как и выносить приговор - работа врача. Через недельку доктор обнадежил, что не все потеряно, мол, можно слетать в Германию на полный курс лечения в одной из лучших клиник мира. Стоит ли говорить, во сколько это обойдется? Скажу лишь, что цифра немного не та, которую могут себе позволить люди, живущие на двадцать пять тысяч рублей в месяц. А вот мама не сдается. Хочет продать квартиру, залезть в огромные кредиты, под заоблачный процент, но спасти меня. Сестра готова поступить так же. Слава уже подыскивает покупателей для своей квартиры, за которую еще не расплатился перед государством, лучший друг умирает, разве он мог остаться в стороне? И я им благодарен за это. Очень сильно благодарен. Знаете, мне всю жизнь везло на хороших людей. Может, именно за это я расплачиваюсь своей болезнью? Могу ли я допустить, чтобы родные расстались со всем своим добром, чтобы я жил? Вряд ли. А еще у меня в последнее время начались сильные головные боли. Я стал плохо спать, стал забывчив, рассеян. Все это подталкивало меня на совершения одного единственного поступка. Наверное, именно поэтому я сейчас сижу в какой-то забегаловке и ем сочный бургер с миллионом калорий и думаю что написать. Где? Наверняка некоторые уже догадались. В предсмертной записке, конечно же. Слова не идут никак. Хотелось написать что-то большое, дабы выразить все свои чувства. Попросить не печалиться и жить дальше. Но не могу. Не умею.Спасибо за все. Я вас очень сильно люблю. Надеюсь, черти уже разогрели для меня сковороду. Увидимся.
Влад.
Да, вышло не очень красиво, но я старался как мог. Сойдет. Покинув забегаловку, я спрятал записку во внутренний карман куртки и посильнее натянул капюшон, дабы не сверкать своей лысой после химиотерапии головой. Я не долго размышлял, как именно уйти из жизни. Повесится? Это долго и мучительно. Я хочу быстро и, по возможности, красиво. Утопится? О нет. Это тоже долго и тоже мучительно. Легче всего бросится с высоты. И полетать как раз смогу. Пара секунд на размышление самого тупого и одновременно с этим самого умного поступка в моей жизни. Поднимаясь на крышу высотки, я думал, как глупо поступают подростки, которые из-за «высокой» любви прыгают с крыши, дурачки. А стоя над пропастью я понял, что я — тоже дурак, пусть и по другой причине. С осознанием этого факта я и шагнул вперед. В неизвестность.