Дом там, где твое сердце

      Когда твои родители выгоняют тебя из дома, где ты родился и вырос, единственное, что у тебя есть – это телефон, кошелек и одежда, которая сейчас на тебе надета. Штука в том, что ты этого не ожидал. Ты ожидал много крика или, может быть, молчания, или действительно злых взглядов, но не этого. Ты никогда не думал, что твои родители способны вышвырнуть своего единственного сына, даже не дав ему найти место, чтобы остаться. Но вот ты здесь, на улице, в слишком тонком свитере и с телефоном, батарея в котором почти сдохла. Не все в жизни происходит так, как ты того хочешь.       Ты не знаешь, куда идти, поэтому остаешься на лавочке в паре минут от своего дома. Ты знаешь, что кто-то может пройти мимо, но у тебя нет особого выбора. Уже поздно, а это место весьма пустынно и при свете дня, поэтому ты думаешь, что все может быть еще хуже. Мимо проходит парень и изо всех сил притворяется, что тебя не существует, две девушки, которые мгновенно прекращают хихикать и даже, похоже, жалеют тебя, но недостаточно, чтобы хотя бы еще раз о тебе подумать. Затем женщина в годах, определенно пьяная, покачиваясь, бредет к тебе, останавливается, когда замечает тебя и улыбается такой улыбкой, что тебя пробивает холодок до самых пальцев. Улыбка эта явно не к добру. - А кто это тут такой симпотный? – бормочет она с акцентом, которому ты не можешь дать определение. – Я могу заставить тебя почувствовать себя менее одиноким, если хочешь. - Я не одинок, - ты и не хочешь ничего говорить, потому что знаешь: слишком очевидно то, что это неправда. Но тебе всегда было трудно держать рот на замке. Она еще что-то говорит, но со временем уходит, когда понимает, что ты собираешься игнорировать ее.       Ты, должно быть, после этого заснул, потому что следующее, что ты осознаешь, это то, что тебя встряхивают и зовут по имени. Сон уходит. - Антуан? Эй, ты в порядке?       Ты узнаешь голос, да и лицо кажется знакомым, но ты не можешь вспомнить его имя или откуда ты его знаешь. Ты не уверен, сказал ли ты что-то из этого вслух, или парень умеет читать мысли, но он говорит: - Я Карим, мы в одном классе по математике. - Ты тот парень, который прикрывается рукой, когда смеется. Он молчит и смотрит под ноги. И ты извиняешься: - Прости, я не знаю, как быть тихим. - Нет, это… да, это я. - Тебе не нужно это делать. Ты, правда, не хотел говорить это вслух. Он игнорирует твой комментарий и спрашивает: - Что ты здесь делаешь посреди ночи? - А ты что здесь делаешь посреди ночи? - Я выгуливаю собаку, - он смотрит влево, и, когда ты следуешь за его взглядом, замечаешь собаку, спокойно сидящую рядом. И ты ловишь себя на мысли, что хотел бы, чтобы ты мог сказать что-нибудь такое же простое в ответ. – Твоя очередь.       Ты пытаешь придумать что-то, что бы не звучало так трагично, но вранье никогда не было твоей сильной стороной. - Мои родители вышвырнули меня из дома, и я не знаю, куда идти…       Похоже, ему становится несколько неловко, и ты хочешь, чтобы ты мог спасти его от этого, ты хочешь, чтобы он шел домой какой-нибудь другой дорогой. Ведь тогда бы ему не пришлось сидеть рядом с парнем, которого он даже толком не знает, и придумывать, что бы ответить ему. - Прости, что я сказал тебе это. Я понимаю, что это не… - Ты можешь пойти домой со мной. - Я не могу… - Послушай, Антуан, - говорит он, не давая тебе шанса продолжить, что, в принципе, даже и хорошо, потому что в данный момент ты не имеешь понятия, что сказать. – Я не могу уйти, зная, что ты будешь спать здесь всю ночь. Я не могу уйти домой, к прекрасной кровати, зная, что ты здесь, в темноте, совсем один. Да и к тому же холод. И да, я понимаю, что мы с тобой не лучшие друзья, и даже, возможно, ты ненавидишь меня, не знаю, но я… Я не собираюсь оставить тебя здесь, понял? Прости, но я не могу сделать это. - Ты один из немногих людей, которые бы извинились за то, что предлагают кому-то кров. И, пожалуйста, зови меня Анто. Он снова смотрит вниз, его собака лает, и ты говоришь: - Я не ненавижу тебя. И я…       Ты замолкаешь, потому что ты хочешь сказать «да», ты хочешь уйти с этой скамейки и не сталкиваться с пьяными женщинами, которые думают, что они привлекательны. Но, почему-то пойти домой с ним кажется неправильным, как будто утром будет неловко, когда Карим поймет, что привел в дом парня, которого совсем не знает и который не умеет затыкаться. - Давай, пошли домой, - говорит он, помогает тебе подняться со скамейки, и ты думаешь, что, должно быть, совершил что-то действительно очень хорошее в своей прошлой жизни, раз это происходит с тобой. - Карим! – ты слышишь голос женщины из другой комнаты. И даже если в этом голосе есть резкость, он все равно звучит мягко. Ты чувствуешь, что тебе здесь не место. - Тебе надо было выгуливать собаку так поздно? - Ей нужно было выйти, - он наклоняется и целует собаку в макушку, затем снимает поводок, и собака бежит к своему корму, ее лапы издают звук, который твои родители всегда ненавидели.       Ты стоишь здесь, чувствуя себя неудобно, не в своей тарелке, но затем он смотрит на тебя таким взглядом, что заставляет тебя чувствовать, как будто ты находишься именно там, где и должен быть. Это странно, потому что множество людей смотрели на тебя по-разному, но ты никогда раньше такого не чувствовал. - Идем, - шепчет он, и ты следуешь за ним по коридору туда, где по идее должна быть его комната. – Ты голоден? - Ты не собираешься говорить своим родителям, что я здесь? - Завтра, - произносит он, и что-то в нем заставляет тебя чувствовать себя в безопасности. – Голоден? - Я бы лучше поспал.       И ты внезапно понимаешь, что завтра наступит, и ты не можешь просто пойти домой, потому что твои родители посмотрели на тебя и сказали: «Тебе больше здесь не рады», как будто это не они были теми, кто вырастил тебя, как будто они не любили тебя, как будто они не чувствовали ничего по отношению к тебе, и у тебя, похоже, произошел приступ паники. - Антуан, что происходит? Расслабься, я держу тебя. - Прости, мне так… черт, я, наверное, перебудил всех. Прости. - Не волнуйся на счет этого, хорошо? Это… Идем, - говорит он и все еще обхватывает тебя рукой за талию. Как будто в противном случае ты можешь упасть. – Если ты не хочешь спать рядом со мной, я могу… - Нет, - отвечаешь ты. Слишком быстро, слишком громко. – Я не хочу быть один.       На следующее утро ты просыпаешься и чувствуешь, как рука Карима обхватывает тебя поперек живота. Ты слышишь, как в других комнатах двигаются люди, кричат друг на друга приглушенными голосами, и вспоминаешь, как просыпался под те же самые звуки вчера утром, как думал, что будешь точно так же просыпаться и завтра, и следующей неделе, и в следующем году. И ведь ты действительно просыпаешься под те же самые звуки, но сейчас это другие голоса в другом доме, и рука парня, прикрывающего свой рот во время смеха, лежит у тебя на животе. Ты поворачиваешь голову влево и смотришь на него. Он выглядит совсем мирно, когда спит, не так, как ты. Ты всегда ворочаешься и видишь кошмары. И тебе становится интересно, что ему снится, и снится ли что-нибудь вообще. Ты не знаешь, почему, но не можешь перестать смотреть на него. Ты понимаешь, что это становится несколько стремным, но что-то есть в том, как неподвижны его веки, как будто он не может быть спокойнее, чем он есть сейчас. Затем он открывает глаза, и ты мгновенно отводишь взгляд. - Привет, - говорит он. И, когда он замечает, где находится его рука, его щеки окрашиваются ярким румянцем, но руку он убирает медленно, осторожно, словно все еще думает, что ты можешь сломаться. Ты хочешь сказать ему, что не сломаешься, но, похоже, ты уже не можешь быть ни в чем уверен. Как будто кто-то сказал тебе, что все то, что ты когда-либо знал, было неправильным. - Привет, - голос у тебя намного счастливее, чем ты ожидал. Он начинает улыбаться, широко и ярко, и когда он тянется, чтобы прикрыть улыбку рукой, ты перехватываешь его за запястье, даже не подумав, даже не зная почему. - Прости. - Я… эмм… я думаю, мы должны рассказать моей семье, что ты здесь. - Не мог бы ты не… что меня, ну… вышвырнули из дома? Скажи им, что я просто хочу остаться здесь, пожалуйста. - Они подумают, что у меня на самом деле есть друг, и будут в восторге. - У тебя действительно есть друг.       Он молчит, от этого возникает неловкость. И ты думаешь, что, возможно, он не особо видит в тебе друга, возможно, он видит в тебе кого-то, кого он спас, кого-то, кто скоро уйдет из его дома, и с кем он больше не заговорит снова. Возможно, он поступил бы так с любым, не смотря на то, ты это или кто-то другой. Возможно, он не беспокоится о тебе, возможно, он просто хочет помогать людям в целом. Он все еще ничего не говорит, но берет твою руку и сжимает ее, лишь на мгновение, а потом встает с кровати и идет одеваться. - Это Анто, - говорит Карим, когда вы входите в кухню. Ты приветственно машешь рукой и снова чувствуешь себя не в своей тарелке. – Он мой друг со школы. Это же нормально, если он побудет здесь какое-то время, правда? - Да, конечно, просто… ты никогда раньше о нем не говорил.       Карим решает проигнорировать этот комментарий. Позже ты поймешь, что он всегда так делает, когда не знает, что ответить. И говорит: - Это мама, это папа, а это мой брат. Когда они представляются, они продолжают улыбаться, а ты смотришь на Карима, потому что это единственное, что кажется правильным. Он кивает тебе, как бы пытаясь сказать «хорошо, все хорошо», и ты хочешь прикоснуться к нему.       Этой ночью, когда вы готовитесь ко сну, он говорит, практически слишком тихо, чтобы ты услышал: - Почему ты… Я имею в виду, почему твои родители так поступили с тобой? – Неожиданно, в его голосе столько злости, и у тебя в груди появляется какое-то странное ощущение. - Когда-нибудь я расскажу тебе, хорошо? Я обещаю. Но я… не могу сейчас. - Да, да, я понимаю. Просто, знаешь… ты можешь оставаться здесь на столько, на сколько захочешь. - Я не уверен, что твоя семья думает так же, - пытаешься рассмеяться, но получается не очень. Твой смех звучит хрипло и совсем непохоже на тебя. - Не волнует. Я спрячу тебя под кроватью, если понадобится.       Он не похож на человека, которого не волнует, что говорят родители, но затем ты понимаешь, что ты не имеешь ни малейшего понятия, что он за человек. - Почему? Ты ведь даже меня не знаешь. - Я так хочу, - казалось, что здесь есть что-то еще, что-то, что не было сказано. – Ты не заслуживаешь того, чтобы спать на скамейке, где может случиться что угодно. - Что если я сделал что-то очень-очень плохое? - А ты сделал? - Нет. - Что же, тогда я верю, что ты не убьешь меня, пока я сплю. Но и ты должен доверять мне. Договорились?       Ему даже не нужно просить об этом, что странно, потому что ты никогда не мог так легко довериться другим людям. Но что-то такое есть в Кариме, что говорит, что у него нет ни одного изъяна. - Я доверяю. Я даже не поблагодарил тебя за все это. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, даже если я не показываю этого. Видит Бог, я не заслуживаю этого. - Послушай, я не… Возможно, я не имею никакого права говорить это тебе, вести себя так, будто знаю тебя, но я все же это сделаю. Я не знаю, всегда ли ты так думал или тебе вбили это в голову твои родители, или еще что, но не веди себя так, будто ты ничего не стоишь, хорошо? Ты достоин того, чтобы спать на кровати, даже если эта кровать не та, на которой ты бы хотел спать, ты достоин того, чтобы тебя выслушали, ты достоин… просто знай, ты заслуживаешь этого, понятно? Ты заслуживаешь.       Он говорит «Ты заслуживаешь» так, как будто это единственная вещь, в которой он когда-либо был уверен, как будто это самая очевидная вещь в мире. Ты не знаешь, почему делаешь это, но ты прижимаешься к нему как можно ближе, так близко, что ему, как будто, становится неудобно на мгновение, а затем он расслабляется. – Ты тоже достоин много чего хорошего. - Спасибо, - говорит он, но это только шепот. И ты думаешь, что, может быть, он совсем не хочет, чтобы ты был к нему так близко. И когда ты собираешься отодвинуться от него, он оборачивается, так, что оказывается к тебе лицом, и кладет руку тебе на талию. Ты улыбаешься, и он улыбается в ответ. В этот раз он не пытается спрятать улыбку.       Ты думал, что будет неловко жить здесь, сидеть вместе с его семьей за ужином, как будто именно здесь твое место. Ты думал, что будет неловко сидеть с Каримом в его комнате, пытаясь разобраться, что должны делать два подростка, которые толком друг друга не знают, но спят, тесно прижавшись друг к другу. Но это легко. Вы с Каримом никогда не скучаете, всегда находите темы для бесед, и его родные ведут себя так, будто ты один из них, спрашивают тебя о твоей жизни, будто это совсем не странно, что ты здесь и, похоже, не собираешься их покидать в ближайшее время.       Следующий день – понедельник, и ты понимаешь, что ходишь в одной и той же одежде последние три дня. Ты говоришь это Кариму, и он выглядит действительно разозленным, но вручает тебе пару джинс и футболку. Он все также злится, когда ищет тебе носки и когда возвращается из спальни, и когда собирает свой рюкзак. - Эй, что не так? - Я не понимаю, как они могли поступить так с тобой. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я говорил об этом, и я уважаю это твое желание, но я не могу… Они даже не дали тебе собраться, а ты их сын.       Ты садишься на кровать рядом с ним и не имеешь понятия, что сказать. Ты тоже этого не понимаешь. - Возможно, я не создан для того, чтобы иметь родителей. Не знаю. - Не говори так. Это они не созданы для того, чтобы иметь сына, если они не… Это они, понимаешь, те, кто не достоин тебя, - он, похоже, немного успокаивается, затем немного медленнее выдыхает. – Прости, прости. Это не мое дело, я понимаю. - Я живу в твоем доме. Я понимаю, что ты хочешь знать.       Брат Карима стучит в дверь и кричит, чтобы вы оба тащили свои ленивые задницы в школу, если не хотите опоздать. Карим показывает ему средний палец, пусть он даже не видит это через дверь, и ты вспоминаешь время, когда твоя жизнь была такой же простой. Когда вы в школе, становится болезненно очевидно, что у Карима нет друзей. Нельзя сказать, что люди относятся к нему плохо, но они не разговаривают с ним. Ты задаешься вопросом, а пытались ли когда-нибудь, и, если Карим был застенчивым или неловким, волновало ли их это. Ты думаешь о том, как много они упускают, раз не являются его друзьями. Но затем ты понимаешь, что и тебя это никогда не волновало, что ты тоже с ним не разговаривал, что ты бы тоже упустил его дружбу, если бы не тот факт, что он позволил тебе пойти с ним домой однажды ночью, когда тебе оказались не рады в твоем собственном доме. Ты полагаешь, что это правда, когда говорят: «Все, что не делается, все к лучшему». - Мы идем по магазинам, - объявляет Карим на следующий день, внезапно вырастая перед тобой, когда ты складываешь вещи в свой школьный шкафчик. - Да? - Мои вещи слишком велики для тебя.       Вроде это и правда, но по некоторым причинам тебе нравится носить их. Не то, что ты ему хоть когда-нибудь скажешь об этом. - Ненавижу походы по магазинам, - вместо этого говоришь ты. И к сожалению, это так. - Будет весело, - уверяет он, усмехаясь. - Ну да, конечно, - ты совсем ему не веришь.       И это действительно весело. Никогда еще поход по магазинам не был таким интересным. Такое ощущение, что ты смеешься больше, чем за последние пять лет, и это не то, что, как ты думал, могло случиться с тобой в ближайшем будущем. Не тогда, когда ты стоял перед входной дверью своего дома, а при себе у тебя был только почти разряженный телефон и кошелек. Один раз тебе буквально приходится упасть в кресло, потому что он заставляет тебя смеяться так сильно, что ты едва можешь дышать. - Они нас скоро вышвырнут отсюда, клянусь. - Да брось, мы даже ничего толком не купили. - Ой, перестань, я купил эту… даже не помню, майку, наверное. - Ты невероятен. Ты купил только одну вещь за три часа и даже не можешь вспомнить, какую. Ты можешь просто проверить пакет, который держишь в руках, - он качает головой, но улыбается тебе, а в животе у тебя какое-то странное ощущение, не имеющее ничего общего со смехом.       Когда вы возвращаетесь домой, его мама стоит в коридоре и выглядит сурово. - Карим, ты говоришь мне, когда не приходишь домой сразу после уроков. Мы это уже проходили. - Прости, Анто нужна была новая одежда. - Как долго ты собираешься оставаться здесь? – в вопросе не звучит желание, чтобы ты, наконец, съехал. Просто она искренне интересуется. Но ты все равно чувствуешь боль где-то в груди. - Так долго, сколько захочет, - отрезает Карим и тащит тебя в свою комнату. - Что-то говорит мне, что твоя мама не будет рада такому ответу. - Тебе нравится здесь? – спрашивает он так быстро, что ты едва можешь уследить за ним. - Да, мне очень нравится здесь. А что? Если ты хочешь, чтобы я, ну… ушел, то только скажи, и я уйду. - Нет, нет, я не это имел в виду, Боже. Я… я просто хотел убедиться, что ты, ну… не ненавидишь это место и не остаешься здесь только из вежливости или чего-то в этом роде. - Если бы я сделал что-то из вежливости, это был бы мой уход. Ты слишком добр ко мне, понимаешь? - Я не ангел или еще кто-то в этом роде. Я просто эгоист. Я увидел тебя на той скамейке и остался потому, что я, конечно, беспокоился, но потом… Я хотел, чтобы ты пошел за мной ко мне домой потому, что ты мне нравился… То есть я имею в виду… Я думал, что ты был тем, кто легко может понравиться другим. Я так сильно хотел тебя узнать поближе, я хотел быть твоим другом. Я не сделал бы этого, если бы это был какой-то другой парень. Я даже не знаю, остановился бы я или нет, если бы это был просто кто-то другой со школы. Мне от этого так плохо, как будто у меня есть право… - Эй, послушай, все нормально. Я так рад, что ты спас меня, ты даже представить себе не можешь. Я так рад, что это был ты. И мне всегда нравилась твоя улыбка. Я никогда не понимал, почему ты прячешь ее. - Просто… когда я был младше, надо мной издевались по любому поводу. Но продолжали говорить, что это хорошо, что я не часто улыбаюсь, потому что я становлюсь еще уродливее, когда показываю зубы. Некоторые вещи просто застревают в твоей голове, понимаешь? Некоторые моменты ты просто не можешь отпустить. - Что же, они наговорили тебе много ерунды. Ты же достаточно умный, чтобы понимать это. - Как я должен был знать, правы они или нет? Даже, например, мне никто никогда не говорил, что у меня красивая улыбка. Я не жалею себя, вовсе нет, меня это уже не особо волнует, с тех пор, как… не важно. - Карим? - Да? - У тебя красивая улыбка.       На следующий день у тебя нет общих занятий с Каримом, и ты не понимаешь, почему так сильно по нему скучаешь. Когда вы с ним встречаетесь после школы, ты выпаливаешь: - Мне не нравится быть одному с тех пор, как я встретил тебя, - сам того от себя не ожидая. - Наконец-то я могу выдержать быть одному, потому что я знаю, что скоро увижу тебя.       Карим как будто тоже на самом деле не хотел говорить это. Он слишком хорош, чтобы быть правдой, и ты боишься, что это только твоя мечта, ты боишься, что все еще спишь на той неудобной скамейке, а проходящие мимо люди странно смотрят на тебя. Или, может быть, ты все еще в доме, в котором вырос, в доме, который уже и домом-то не является уже довольно долгое время, может быть, ты скоро проснешься, пойдешь в школу и будешь смотреть на Карима, когда он не будет тебя видеть, и будешь желать, чтобы это не было просто сном.       Ты хочешь его поцеловать. Ты понимаешь это однажды, когда просыпаешься на диване с головой у него на плече. Он дрожит, и ты удивляешься, что произошло, а затем понимаешь, что он просто смеется с чего-то, что идет по телику. Иногда он смотрит на тебя как будто ты лучшее, что когда-либо с ним происходило, и это так странно, потому что все как раз наоборот. Ты задумываешься, как бы он отреагировал, если бы ты просто прижался губами к его губам, прямо сейчас. Ты думаешь, что он бы, наверное, вышвырнул тебя, и ты бы снова остался один, бездомный и пустой. И ты бы ненавидел себя до конца своих дней за то, что уничтожил это, лучшие отношения, которые у тебя когда-либо были. Ты не помнишь, чтобы у тебя были хоть когда-то такие же сильные чувства к кому-либо; каждое утро, когда ты просыпаешься, ты панически боишься того, что этот день будет днем, когда он оставит тебя. - О, ты проснулся. - Прости, я не хотел заснуть на твоем плече. - Не нужно извиняться. - Я был так одинок, пока не встретил тебя, - внезапно говоришь ты, без всякой причины. – Я даже не понимал, насколько я одинок. Это… Я знаю, это звучит странно, но этот дом… Я не хочу уходить. Я не могу вынести мысли о том, чтобы просыпаться где-то в другом месте. - Тебе и не нужно. - Я знаю, ты думаешь, что мне не нужно, и я так благодарен тебе за это, ты даже представить себе не можешь, - «я люблю тебя» ты не говоришь. – И твоя семья так хорошо ко мне отнеслась, но… в конце концов, я не являюсь здесь «своим». Не пойми меня неправильно, здесь так хорошо, но когда-нибудь твои родители и твой брат устанут от меня. И ты, возможно, устанешь тоже. Я беру и беру, и ничего не отдаю взамен. Я слишком цепляющийся и нуждающийся, и я здесь только три недели. Люди всегда устают от меня. Даже мои собственные родители. - Не мог бы ты прекратить, перестать вести себя так, как будто ты не заслуживаешь этого? Я не позволил бы тебе жить здесь, если бы ты мне не нравился. Я делаю это не для того, чтобы чувствовать себя хорошим человеком, а просто потому, что ты… ты самый добрый и веселый человек, которого я когда-либо встречал. И я хочу, чтобы ты был здесь. Этот дом станет таким пустым без тебя. И я так, так сожалею по поводу твоих родителей, ты знаешь, как я ко всему этому отношусь, к ним. - Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал.       Ты говоришь это, уткнувшись лицом ему в плечо, поэтому не уверен, что он тебя слышит. До встречи с ним ты говорил то, что думаешь, ты не знал, как держать рот на замке, но сейчас… Ты всегда нервничаешь, когда находишься рядом с ним, всегда волнуешься, что скажешь что-то не то. Не потому, что думаешь, что он будет судить тебя больше, чем остальные, но потому, что он для тебя более важен. Он так много значит для тебя, и ты не можешь его потерять. - У нас всегда могло быть это. Мы вовсе не должны были быть одиноки все это время. Мы были так близко друг к другу.       И конечно, настает тот день, когда его мать спрашивает, как долго ты собираешься оставаться, но она уже далеко не так терпелива. - Твои родители, они, должно быть, скучают, - говорит она, и ты хочешь, чтобы это было правдой, ты хочешь, чтобы они ждали, что ты вернешься домой. Они бы обняли тебя, улыбнулись и приготовили бы твою любимую еду (хотя ты и сомневаешься, что они еще помнят, что ты любишь).       Карим открывает рот, чтобы сказать что-то, кулаки его сжимаются, как и всегда, когда упоминаются твои родители, но ты начинаешь говорить до того, как он успевает что-либо сказать. - Они не скучают по мне. Они даже не знают, где я, потому что им все равно. Я пытался позвонить им вначале, умолял их передумать, умолял, чтобы они предложили мне вернуться домой. Но они даже не ответили. И спустя какое-то время я понял, что я не хочу ничего из этого. Я не хотел возвращаться. Я не думаю, что смог бы, даже если бы они мне предложили. Если вы хотите, чтобы я ушел, то, конечно, я это сделаю, но я… Мне некуда идти, поэтому я здесь. У вашего сына сердце, слишком большое для его груди, и я не достоин его. Он спас меня, и я всегда буду ему благодарен за это, что бы ни случилось. И я всегда буду благодарен вам за то, что вы приютили меня, даже не зная, почему я здесь. Если вы хотите, чтобы я ушел, я уйду. - Мама, не надо… - что-то душераздирающее слышится в голосе Карима, в просьбе, что не была высказана вслух, в том, как он не смог закончить предложение. - Я не собираюсь тебя выгонять. Я не сделаю этого. Я никогда не смогу сделать это. - Спасибо, спасибо, спасибо.       Его мама обнимает вас обоих, и ты обожаешь ее в этот момент. - Карим стал намного счастливее с тех пор, как встретил тебя, - голос ее наполнен благодарностью, как будто ты сделал что-то героическое, хотя это он был тем, кто спас тебя, хотя он был тем, кто заставил тебя на самом деле полюбить свою жизнь. - Я тоже стал намного счастливее с тех пор, как встретил его.       Вы с ним на диване, ты лежишь на нем сверху, по абсолютно невинной причине, правда. Ты просто пытаешься отобрать у него пульт, который он любит прятать за спиной. Но внезапно он становится серьезным и смотрит в пол, вместо тебя. - Эй, ты не избегал смотреть мне в глаза целую вечность. Не сказать, что я скучал по этому. Что не так?       И затем он целует тебя. И получается это совсем не так, как ты того ожидал, правда. Ты ожидал, что он должен быть неуверенным и нервничающим, с дрожащими руками, должен позволить тебе перехватить контроль, но он прижимается своими губами к твоим так, как будто точно знает, что делает, как будто точно знает, какое влияние это оказывает на тебя. Его поцелуи идеальны, не слишком грубые и не слишком нежные, и ты не должен удивляться, потому что все, что он делает, кажется именно тем, что ты хочешь, что тебе нужно. - Я был влюблен в тебя больше года, - говорит он, и голос у него тихий и почти растерянный. - Ты не знал меня, - ты и понятия не имел, что его вообще заботит твое существование, пока он буквально не нашел тебя на скамейке посреди ночи, а сейчас вот он, признается, что не просто симпатизировал тебе, но на самом деле был влюблен в тебя. И тебе так плохо, потому что вот он, тот, кого ты совсем не достоин, ты так нужен ему, а ты даже не разговаривал с ним, даже не давал ему и шанса. - Я знаю, но я ничего не мог поделать. А потом, я увидел тебя на той скамейке, и я не мог тебя там оставить. И я чувствовал себя таким эгоистом, потому что знал, знал, что притворился бы, что не заметил, если бы кто-то другой лежал там. - Мы уже говорили об этом. Ты не плохой. Это действительно так, правда.       Он снова целует тебя, на сей раз более ласково, мягко и медленно, и ты можешь почувствовать, как он улыбается спустя некоторое время. Ты целуешь его в ответ и думаешь «Я люблю тебя», но вместо этого вслух говоришь: «Теперь отдай мне пульт».       Он смеется, и ты не можешь не поцеловать его снова. И задаешься вопросом, сможешь ли когда-нибудь остановиться.       Иногда в жизни случаются моменты, которых ты никак не ожидаешь, но это не всегда плохо.