***
Это начинается на годовщину свадьбы Джона. Джон, как и следовало ожидать, очень пьян, учитывая, как тяжело он перенёс смерть Мэри. Шерлок понятия не имеет, почему это произошло. Вот он пытается помочь Джону встать с кресла, для того чтобы уложить его в кровать, а в следующее мгновение они уже целуются. Поцелуй выходит совершенно неуклюжим, но даже этого хватает, чтобы в голове Шерлока образовалась звенящая пустота. У Джона вкус не только виски и пива, но ещё и его самого; Шерлок так давно хотел, чтобы Джон оказался у него в руках и чтобы к нему наконец-то можно было прикасаться и целовать его... Но сейчас это не он, не так ли? Джон пьян. На самом деле он этого не хочет (не хочет Шерлока). Джон пьян, он всё ещё скорбит, а между ними ничего нет; Шерлок понимает, что воспользоваться этим в своих интересах − недостойный поступок. Шерлок с огромным трудом разрывает поцелуй. − Джон, − выдыхает он, − ты уверен... − не зная, что сказать дальше. − Хоть на этот раз заткнись, − нечленораздельно произносит Джон, а затем, убедившись, что Шерлок это сделал, погружает язык глубоко в его рот. Шерлок целует в ответ, прежде чем понимает, что всё, что он изучил с Джанин, а затем удалил, к нему возвращается. И он бессилен, просто физически не способен сдержаться от попытки предоставить Джону то, чего тот хочет, потому что Джон − это всё, и у него нет сил сопротивляться. Потянув Джона на себя, он ощущает своим бедром его твёрдый член. Толкаясь, Джон стонет ему в рот, и чувство веского доказательства его желания опьяняет. Чувствуя, как собственный член начинает реагировать на близость желанного тела, он ощущает необходимость в поиске трения о тёплое тело Джона, но последние остатки здравомыслия останавливают его прежде, чем бёдра начнут действовать по собственной воле. Джона не привлекают мужчины. Даже в его одурманенном состоянии ему вряд ли по вкусу то, что к нему прижимается эрегированный член. Но Шерлоку не приходится об этом долго волноваться, потому что Джон, немного отстранившись и убрав руки с его спины, тянется к пряжке собственного ремня и неуклюже пытается его расстегнуть. Шерлок думает быстро или, возможно, не думает вообще. Он не знает, что точно Джон имеет в виду, но общая суть ясна: тот хочет секса, хочет его сейчас и хочет его от Шерлока. (Технически Джон хочет его как от единственного в настоящее время доступного человека. Лучше не беспокоиться о деталях.) Препятствие: Шерлок, бесспорно, мужчина − и это служит очевидным напоминанием о том, что именно он, Шерлок, вернулся из страны мёртвых, а не Мэри или любой другой человек, которого Джон мог бы хотеть. Есть только одно решение. Он подталкивает Джона обратно к его креслу и падает перед ним на колени. Он не смотрит на лицо Джона, когда, раздвинув тому ноги, оказывается между ними; он смотрит только на выпуклость в джинсах Джона. Слушая, как тот учащённо дышит, он расстёгивает ремень Джона, а затем неловко ныряет рукой в его джинсы. Ощутив под ладонью горячий и твёрдый член, он его сжимает, и это вызывает ворчание Джона. Шерлок предполагает, что не может быть большой разницы между фелляцией, выполняемой мужчиной и женщиной. Высвободив член Джона и осторожно к нему прикоснувшись, он думает только о том, что должен постараться не поцарапать его щетиной. Когда его обхватывают пальцы, Джон стонет, и Шерлок не может сопротивляться желанию на него посмотреть: голова откинута назад, рот открыт, а глаза закрыты. (Он не смотрит. Ну конечно, он не смотрит.) Шерлок проводит рукой по члену Джона вверх и вниз пару раз, пытаясь запомнить это ощущение, прежде чем опустить голову и прикоснуться к нему губами. − Твою мать! − с губ Джона срывается ругательство, когда он обхватывает его губами. Шерлок делает это впервые в жизни, но, следуя за сигналами тела Джона, нетрудно понять, что тому нравится. Мир Шерлока сужается только до чувства скольжения между губ толстого и тяжёлого члена и до необходимости дать Джону то, что тот хочет. Судя по тому, что Джон стонет и ёрзает от удовольствия, его, кажется, даже не волнует, что всё это делает человек, у которого нет никакого опыта. Джон кладёт руку ему на голову, и по некоторым причинам этот простой жест ощущается более эротичным, чем наличие члена во рту; Шерлок не может сдержать стон, когда волна тепла, прокатившись по телу, устремляется в низ живота. − Ох... ох... твою мать! − Когда Джон тянет его на себя и толкается вперёд, Шерлок позволяет ему это. «Какая удача, что я умею справляться с рвотным рефлексом», − отстранённо думает Шерлок, когда Джон начинает трахать его в рот со всё возрастающей скоростью, сопровождая всё это потоком ругательств. Спустя какое-то время движения Джона теряют ритм, а затем, толкнувшись жёстко и глубоко, он замирает. Когда горячая солёная жидкость попадает на заднюю часть его горла, Шерлок прилагает все силы, чтобы её проглотить, но, несмотря на все усилия, давится. Сдерживая кашель, он выпускает изо рта член Джона немного раньше, чем хотелось бы, а потом, положив голову ему на бедро, ждёт, пока дыхание того не успокоится; уровень эндорфинов Джона слишком высок, чтобы заметить жест, на который он не имеет никакого права. Джон проводит рукой по его волосам, и это ощущается как жест нежности; Шерлок на мгновение позволяет себе насладиться иллюзией привязанности, прежде чем, наконец-то, посмотреть на Джона. Джон спит. − Джон? − тихо зовёт его Шерлок. − М-м-м... − мычит Джон, но не открывает глаза; его дыхание становится глубоким. Вот и конец того, о чём Шерлок так долго пытался даже не думать: Джон, с расстёгнутыми брюками, в пьяном оцепенении спит в своём кресле, а он сам, с саднящим горлом и со слезами на глазах, сидит у его ног. Это никогда так не заканчивалось в предательских фантазиях Шерлока − были сонные поцелуи, тёплые тела близко друг к другу и нежные слова. Но не это. И, конечно, в этих фантазиях Джон никогда не был пьян, и всегда его хотел. Ощущая стыд, он осторожно застёгивает на Джоне брюки, встаёт и идёт за одеялом. Джон, возможно, и начал первым, но, будучи пьяным, явно не понимал, что делает. Шерлок обманул своего пьяного и скорбящего друга, который не раз выражал полное отсутствие к нему интереса в таком ключе, и даже беспрецедентной способности Джона к прощению не может быть достаточно для такого злоупотребления доверием. Накрыв Джона одеялом и положив подушку с вышитым флагом Соединённого Королевства ему под голову, он идёт в ванную, чтобы почистить зубы и смыть горький вкус эякулята. Есть шанс, что Джон ничего не вспомнит утром, но он на него не надеется. Он ощущает, как на него волной накатывает тошнота, и от этого все мысли о быстрой дрочке улетучиваются.***
Шерлок спать не ложится, но утром он, наверное, чувствует себя лучше, чем Джон, у которого после сна в кресле будут болеть шея и спина. Когда Джон, наконец-то, просыпается, он сидит за кухонным столом. Застонав, Джон садится прямо, а затем, чертыхаясь себе под нос, пытается определить местонахождение источников боли. А потом: − О, вот дерьмо, − ругается он, и ясно, что на этот раз это не от боли. Слабая надежда Шерлока, что тот ничего не вспомнит, исчезает. Ему придётся столкнуться с этим, и он решает сделать это сейчас, когда Джон мучается от похмелья. Осторожно встав, Джон потягивается, а затем поворачивается и видит его на кухне. Шерлок не решается поднять голову. Ему хочется посмотреть на Джона, чтобы попытаться измерить его реакцию, но он не может, он просто не может. Джон направляется на кухню, и даже при том, что Шерлок на него не смотрит, он может прочитать в его неловких движениях нерешительность: тот не сердится, по крайней мере, ещё нет. Он просто нервничает. Шерлок двигает по столу в сторону Джона стакан воды и упаковку с болеутоляющими. − Держи, − бормочет он, чувствуя ещё большее смущение – Шерлок Холмс, как предполагается, бормотать не может. − О... Спас-с-сибо, − запинаясь, благодарит Джон; его артикуляция тоже желает лучшего. Проглотив две таблетки, он запивает их водой. − Я... э-э-э... − запинается он. − Я должен... − замолчав, он разворачивается, чтобы идти в ванную. − Прости, − не выдерживая, выпаливает Шерлок. Джон замирает. − Что? Нет, это... это... я должен извиняться... я... − Всё хорошо, − обрывает его Шерлок; абсолютно смешно, что Джон должен чувствовать себя виноватым, когда Шерлок, будучи трезвым, не смог контролировать свои чувства. − Хорошо, − мгновение Джон стоит на месте, а затем наконец исчезает в ванной. Когда напряжение частично покидает тело, Шерлок позволяет плечам расслабиться. Джон не сердится. Вероятно, некоторое время в их общении будет оставаться неловкость, но потом всё будет в порядке, не так ли? Шерлок никогда себе не простит, если будет иначе. На протяжении следующих нескольких дней сохраняется напряжённая атмосфера. Расстояние между ними утроилось; нет ни случайных прикосновений, ни непринуждённых разговоров. Шерлок ненавидит это; он наслаждался краткими моментами близости, потому что на большее не мог рассчитывать, но теперь должен обходиться и без этого. Он надеется, что всё это ненадолго и со временем баланс восстановится. К счастью, им попадается дело, связанное с эксклюзивным гольф-клубом, зарезервированным только для рыжеволосых, и оно оказывается достаточно интересным, чтобы увлечь их обоих. Расследование заканчивается короткой и забавной погоней через поле для гольфа. Когда после ужина в китайском ресторанчике они оказываются дома, ему кажется, что всё вернулось на круги своя. Но становится очевидным, что всё далеко не так. Когда Джон заваривает чай, а он сам в это время тянется за чашкой Петри с последним экспериментом, они впервые с той ночи внезапно оказываются очень близко друг к другу. Дыхание Джона сбивается, и даже понимая, что нужно отстраниться, Шерлок не в силах этого сделать, не тогда, когда после нескольких дней отсутствия всякого контакта желанное тело оказывается так дразняще близко. Подняв голову, он обнаруживает, что Джон не может отвести взгляд от его губ; от этого желания поцеловать, воздух начинает буквально звенеть от напряжения, но, несмотря на это, Шерлоку удаётся сделать шаг назад. − Я... в душ, − срывается с его губ; он буквально сбегает в ванную. Стоя под душем, Шерлок пытается сосредоточиться на сохранении последнего дела в своих Чертогах разума и не думать о Джоне и о том, что тот мог бы хотеть и что это могло бы означать; и, конечно, он не задумывается о том, почему внезапно решает побриться перед сном, хотя это никогда не было его привычкой. Накинув синий халат, он идёт в свою спальню и, ощущая возбуждение, садится на край кровати, будто ожидая чего-то или надеясь на что-то (он знает, на что, но не хочет себе в этом признаваться). Меньше чем через десять минут за дверью слышны неуверенные шаги Джона, а затем тот замирает в дверном проёме; от выражения его лица перехватывает дыхание. Чувствуя, как сердце бьётся буквально в горле, Шерлок тянется к прикроватной лампе и выключает её, превращая Джона в тень. Джон делает шаг в его сторону, затем ещё один, и вот он уже стоит прямо перед ним; Шерлок ощущает себя натянутой струной, которая собирается лопнуть в любой момент. Неожиданно Джон поднимает руку и проводит кончиками пальцев по его виску. В ответ на это он сам успевает только вытащить рубашку из джинсов Джона, как вдруг в следующее мгновение находит себя лежащим на спине, а тот лежит сверху и отчаянно его целует. − Пожалуйста, − гладя его по плечам, просит Джон. − Пожалуйста, мне нужно... Джон не уточняет, что ему нужно, и это заставляет Шерлока желать дать ему ещё больше. Сжав плечи Джона, он меняется с ним местами. Оральный секс у них был в прошлый раз, но варианты Шерлока ограничены, и к тому же сейчас он не готов к чему-то большему. (В следующий раз, может быть.) Он должен будет просто очень постараться сделать всё как можно лучше. По мере расстёгивания рубашки Джона, он осыпает его грудь поцелуями, а потом не может не поддаться искушению поцеловать правый сосок Джона и провести языком по крошечной твёрдой плоти. Очевидно, соски Джона чувствительны, потому что тот стонет, а его бёдра дёргаются; продолжая облизывать один сосок, Шерлок пальцами одаривает вниманием второй, в то время как другой рукой ловко расстёгивает его джинсы. Шерлок всегда знал, что Джон − очень сексуальный мужчина, но никогда не подозревал, насколько. Оказалось так легко превратить Джона в управляемое желанием существо. Он просто дразнит его соски языком, губами и пальцами и гладит его член через джинсы, и вот уже Джон от удовольствия под ним ёрзает, издавая восхитительные стоны, которые должны быть смешными, но на самом деле невероятно возбуждают, заставляя Шерлока отчаянно гордиться тем, что он − тот, кто их вызвал. Уткнувшись носом в дорожку волос, он целует Джона в живот, а затем, прикоснувшись губами к его члену через хлопок трусов и смочив их слюной, наслаждается мускусным запахом. К тому времени, когда Шерлок наконец-то обхватывает его член губами, Джон учащённо дышит; вцепившись пальцами в матрас, он стонет даже без намёка на сдержанность. Шерлок берёт его настолько глубоко, насколько может, и Джон, вскрикнув, выгибается в спине, хотя его бёдра при этом остаются неподвижными − трезвый Джон явно более внимательный любовник, чем пьяный. (Шерлок хочет, чтобы тот был чуточку менее деликатным и снова запустил пальцы в его волосы.) Используя всё, что изучил той первой ночью, он уделяет внимание самым чувствительным точкам Джона, делая всё нежно, но энергично. − О да! − кричит Джон, когда Шерлок обхватывает его яички. − Продолжай де-е-е... ...лать!.. продолжай так делать. − У Шерлока нет намерения не повиноваться; он с нежностью ласкает яички Джона, а затем прижимает два пальца к его промежности. − Чёрт! Вот так... я собираюсь... там... да... да! − Слова Джона превращаются в невнятный, протяжный звук, когда он, пульсируя во рту Шерлока, кончает. Шерлок остаётся рядом, поглаживая бёдра Джона и пребывая в крайней растерянности от того, что делать дальше. − Ничего себе, − говорит Джон, когда его дыхание медленно выравнивается. − Это было... ничего себе. Ты... Хммм... я имею в виду, должен ли я?.. Шерлок понимает, что Джон интересуется, должен ли ответить взаимностью. Ему даже не пришло в голову, что такое могло бы произойти, но Джон − внимательный любовник и, конечно же, он не хотел бы оставлять своего партнёра неудовлетворённым, даже если... ну... счёл бы этот акт отталкивающим. − В этом нет необходимости, − отвечает Шерлок. − Я... всё хорошо. − Ясно, − говорит Джон, а потом, видимо сделав неправильный вывод, повторяет ещё раз, − О! Ясно. − Шерлок всё ещё твёрд, но из-за того, что в комнате темно, а халат завязан свободно, Джон не может этого увидеть. Но так даже лучше, потому что желание ощутить на себе руку Джона очень сильно, но, если тот, прикоснувшись к нему, почувствует отвращение, он этого не переживёт. Лучше позволить Джону думать, что он кончил без прикосновений. − Я просто... − Шерлок неопределённо взмахивает рукой в сторону ванной, благодарный небесам за то, что есть предлог для того, чтобы исчезнуть. В ванной он включает все краны, чтобы вода заглушила любые звуки. Он ещё никогда не был так твёрд; ему потребовалось провести рукой по члену не больше пяти раз, прежде чем он кончает с именем Джона на губах. Когда он возвращается в спальню, Джона там уже нет.***
К тому времени, когда утром Шерлок находит в себе мужество выйти утром из своей комнаты, Джон уже готовит завтрак. − Доброе утро, − улыбаясь, произносит он, и это ошеломляет Шерлока. Он приготовился к ещё одному раунду болезненной неловкости, но к этому готов не был. Это − просто Джон. − Я готовлю нам завтрак*, и ты обязательно его попробуешь, − объявляет он, и это звучит замечательно. Почти радостно. − И никаких отговорок. Шерлок садится за стол, где его уже ждёт чашка чая. Джон очень редко готовил полный завтрак, даже при том, что ему нравится это делать; но сейчас он его готовит и при этом улыбается. Возможно, у них всё могло быть так: заниматься сексом, когда этого захочет Джон, а потом вести себя так, как будто ничего не произошло. Это не совсем то, что ему хотелось бы, но его желания здесь не имеют никакого значения. Он примет всё, что сможет ему дать Джон, и это − большее, что он мог ожидать. Это всё временно, конечно. До тех пор, пока Джон не справится со смертью Мэри и не будет в состоянии начать новые отношения. Сейчас же он, вероятно, просто чувствует себя одиноким. В данный момент Джон слишком уязвим для того, чтобы искать кого-то нового, и, возможно, так он считал бы, что изменяет ей − но Шерлок друг и мужчина, поэтому он не считается. Возможно, это может сработать. Он не уверен, является ли это тем, что хочет Джон − возможно, у того нет намерения продолжать. Но если он захочет продолжить, Шерлок должен быть готов. Он проводит некоторое время за ноутбуком, а затем делает необходимые покупки. Ничего не происходит ни в этот день, ни на следующий. Джон уходит на работу в клинике, а он весь день исследует ядовитую лягушку. Вечером они вместе смотрят телевизор, и всё абсолютно нормально. Но на третий день Джон возвращается домой с утренней смены с напряжёнными плечами и сведёнными бровями. Он кладёт сахар в свой чай, а количество ругательств в речи увеличивается на 5−10%. Шерлоку знакомы эти признаки: они означают, что вечером Джон израсходует всю горячую воду: сначала примет ванну, а затем будет мастурбировать в душе. Это − то, что он обычно делает. Но теперь, когда он знает, что Шерлок для него доступен... можно спланировать всё по-другому. Когда наступает вечер, Шерлок запирается в ванной и приступает к подготовке. Во-первых, клизма. Не то чтобы это необходимо, учитывая, что Джон доктор и вряд ли брезглив, но Шерлок уже плохая замена того, что действительно хочет Джон, поэтому он должен по крайней мере попытаться сгладить любые неприятные неожиданности. Затем душ. Он со всей тщательностью моется, используя гель для душа с цветочным ароматом, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы замаскировать любые отчётливые мужские запахи. Затем бреется, используя бальзам без запаха, который обещает оставить кожу нежной и гладкой. Наконец, Шерлок достаёт бутылочку со смазкой. Он не имеет никакого опыта с проникновением и считает перспективу немного сложной, что, конечно, смешно. Он готовит себя, прикасаясь покрытым смазкой кончиком пальца ко входу, заставляя себя расслабиться. Сначала он представляет, на что это могло быть похоже, если бы всё делал Джон − нежно просил бы не зажиматься, шептал слова любви и целовал его − но речь сейчас не об этом, поэтому Шерлок обрывает такие мысли. Ощущения от пальца внутри не самые приятные, но он не останавливается и, как только может, добавляет ещё один. Он растягивает себя так, как может, используя обильное количество смазки. К тому времени, когда ему кажется, что достаточно растянут, он весь в поту и ругает себя за то, что не купил женский дезодорант. Теперь он ничего уже не может сделать, поэтому просто моет руки, набрасывает на плечи халат и выходит из ванной через дверь в коридоре. Джон читает на кухне газету − или делает вид, что читает. Он поднимает голову, и Шерлок, бросив на него короткий взгляд, уходит в спальню. Шерлок оставляет дверь широко открытой, надеясь, что этого в качестве приглашения достаточно − он не может сделать его более очевидным в случае, если это на самом деле не то, что хочет Джон. Бросив халат на пол, Шерлок ныряет под одеяло. Ощущения от смазки между ягодицами странные. Он использовал её слишком много? Или, возможно, слишком мало. Сколько времени он сможет оставаться достаточно растянутым? Шерлок надеется, что Джон поспешит и захочет присоединиться к нему прежде, чем он на самом деле ударится в панику. Он ненавидит, что всё это заставляет его нервничать; в конце концов, его тело − просто транспорт, и он будет рад, если получится его использовать так, чтобы доставить Джону удовольствие. К счастью, Джон не тратит впустую много времени и входит в спальню, выглядя менее нерешительным, чем в предыдущем случае. − Всё хорошо? − тихо спрашивает Джон, когда оказывается рядом с кроватью, и он кивает так, чтобы тот не мог этого не заметить из-за царящего в комнате полумрака. Джон скидывает обувь и снимает через голову свитер. Сердце Шерлока так сильно бьётся, что ему кажется, что Джон может это услышать. Он берёт один из презервативов, которые положил на тумбочку, и, когда Джон снимает джинсы и усаживается на край кровати, он вкладывает его ему в руку. Джон, кажется, замирает на мгновение. − Я обо всём позаботился, − уверяет его Шерлок в случае, если Джон будет волноваться по этому поводу. Джон быстро снимает рубашку и ложится рядом с Шерлоком, а потом, потянувшись, чтобы поцеловать, зарывается пальцами в его волосы. Поцелуй прекрасен, он медленный и глубокий, и на какой-то миг Шерлоку кажется, что тот обусловлен не только сексуальным желанием. Ему жаль, что они не могут заниматься только этим всю оставшуюся часть ночи, но это звучит смешно и сентиментально. Он позволяет поцелую немного успокоить свои издёрганные нервы, но как только может, отстраняется. Это для Джона. Повернувшись на живот, он подкладывает под бёдра подушку и раздвигает ноги. Джон может его взять. Когда Джон прикасается несколькими поцелуями к его спине − это так удивительно ощущается и так ему нравится, он не сразу замечает, что тот поглаживает себя, чтобы достичь максимальной твёрдости. «Вот глупый», − думает про себя Шерлок. Он должен был сделать это, не так ли? А не просто лежать как бесполезная глыба. Он должен был создать своего рода прелюдию, вместо того чтобы напрасно тратить время на свои глупые заботы. Но прежде чем он решается сделать что-то, он слышит, как Джон разрывает упаковку с презервативом, и ничего не может больше сделать, кроме как просто лежать и надеяться, что его учащённое дыхание сойдёт за возбуждение, а не за панику. Заметив на тумбочке дополнительную бутылочку смазки, которая оставлена там на случай, если его приготовлений в ванной не будет достаточно, Джон использует её. Смазав себя, затем Джон успокаивающе поглаживает его по бокам и размещается между ног. Почувствовав кончик члена Джона, он понимает, что должен расслабиться, а затем... Боли нет, но ощущения от растяжения и дискомфорта настолько неожиданные, что вызывают невольный всхлип, а ведь он хотел оставаться тихим. Но как раз в этот момент Джон хмыкает, так что он надеется, что тот его не услышал. Он понимает, что Джон проник совсем неглубоко, но даже этого оказывается достаточно для того, чтобы почувствовать себя заполненным; он не представляет, как принять ещё больше, но он должен, он никак не может отказаться от всего этого − ради Джона. Приподнявшись на локтях, Джон толкается глубже. От наполненности и растяжения Шерлоку хочется закричать и отпрянуть, но он, прикусив губу, молчит и дышит через нос в попытке восстановить контроль. Джон медленно начинает двигаться, и постепенно Шерлок привыкает к этим ощущениям. Они не самые приятные, но это − Джон... Джон − в нём... они настолько близко, насколько могут быть, и этого знания достаточно. Шерлок сосредотачивается на этом и попытках отмахнуться от того, о чём (или скорее, о ком) мог бы думать Джон, чьё имя могло бы быть на его губах, если бы его вздохи приняли форму слов. Джон осторожно двигается в течение некоторого времени, но в конечном итоге начинает набирать скорость. Он немного смещается, и из-за изменения угла следующий толчок посылает удовольствие в нутро Шерлока; это похоже на фейерверк, взорвавшийся где-то глубоко внутри. Он пытается соблюдать тишину, прикусив нижнюю губу до крови, но ощущения слишком острые, и с его губ срывается всхлип. К счастью, Джон слишком далеко, чтобы отвлечься на этот звук. Его толчки становятся более жёсткими и быстрыми; Джон стонет и чертыхается, благодаря чему Шерлок понимает, что тот близок к оргазму. Ещё два раза Джон задевает простату Шерлока, но он, будучи готовым к этому, успевает сдержаться и не вскрикнуть. Спустя какое-то время, толкнувшись глубоко и сильно, Джон замирает и, громко вскрикнув, кончает. Джон падает рядом с Шерлоком, который чувствует себя пустым во всех смыслах, когда его член выскальзывает из него. Он несказанно благодарен, что Джон остался рядом, потому что это позволяет ему украсть немного его тепла. − Всё в порядке? − тихо спрашивает Джон, всё ещё задыхаясь, и снова проводит рукой по его волосам. − Ты хочешь?.. − Всё хорошо, − быстро говорит Шерлок. Это правда, на самом деле − его нервы настолько взвинчены, что это подавляет любое возбуждение, которое в противном случае могло бы причинить дискомфорт. Джон ничего не говорит, видимо предполагая, что Шерлок снова кончил без прямой стимуляции, или, возможно, просто благодарный за то, что не должен к нему прикасаться. Джон продолжает поглаживать его по волосам, и Шерлок берёт на себя смелость прикоснуться, а затем прижаться с поцелуем к внутренней поверхности запястья Джона. − Спокойной ночи, − шепчет Джон и с нежностью целует его в лоб; это посылает дрожь по позвоночнику Шерлока. Джон встаёт, снимает презерватив и собирает свою одежду. − Спокойной ночи, − тихо отвечает Шерлок. Он переползает на то место, где только что лежал Джон и сворачивается там калачиком.***
После этого они приходят к своего рода соглашению. Каждые два - четыре дня Шерлок, заметив у Джона признаки повышенной потребности в сексуальной разрядке, подготавливает себя соответствующим образом. Обычно Шерлок готовится в ванной, а затем ждёт Джона в своей спальне, где у них происходит анальный секс без большого количества прелюдий или каких-то контактов. Шерлок обычно лежит либо на животе, либо стоит на коленях и опирается на руки, или иногда лежит на боку. Ему хотелось бы, находясь с Джоном лицом к лицу, прижать того к себе и обнять руками и ногами, но, конечно, об этом не может быть и речи; это невозможно, как и многие другие вещи. Если по некоторым причинам у Шерлока нет достаточного количества времени для подготовки, он спасает Джона ртом. Шерлок предпочитает минеты; так он чувствует, что может больше всё контролировать. Будучи одетым, он менее уязвим − но его исследование показало, что гетеросексуальные пары обычно рассматривают оральный секс только как часть прелюдии, поэтому старается предоставлять Джону проникающий секс так часто, как может. Они никогда не говорят об этом и, в любом случае, не занимаются сексом вне спальни. Джон выглядит удовлетворённым, и Шерлок счастлив, что у него есть возможность, находясь так близко, собирать о нём новые данные. Его не волнует секс как таковой, так как он знает, что является просто временной заменой, но иногда Джон гладит его по волосам или нежно целует в висок, плечо или лоб; Шерлоку это нравится, потому что тогда он может поверить, что это − выражение привязанности Джона к нему, даже если тот не демонстрирует этого при нормальных обстоятельствах. Он дорожит этими моментами. Во время их встреч Шерлок никогда не кончает, потому что не хочет, чтобы это произошло. Мужское возбуждение само по себе достаточно настойчиво своей очевидностью, и скрыть его − немалая проблема для Шерлока. Контролируя своё тело большую часть времени, он сосредотачивается на близости Джона, а не собственных физических ощущениях, поэтому во время секса его возбуждение не достигает пика, и только когда Джон уходит, он может позволить себе справиться с ним самостоятельно. Но даже в те моменты, когда тело не слушается и его заполняет жидкое желание, он всё равно изо всех сил пытается контролировать себя. Когда Джон уходит к себе, он кончает через пару минут, пытаясь о нём не думать, но каждый раз терпит неудачу. А затем, конечно, он терпит неудачу на намного более высоком уровне. Это − первый раз, когда они попробовали эту, явно покорную, позу: Шерлок стоит на коленях, а его голова и руки лежат на подушке − по существу, его задница в воздухе. Это чрезвычайно унизительно, но настоящая проблема состоит в том, что положение оказывается идеально подходящим для стимулирования простаты. Джон касается её при каждом толчке, и это больше, чем поддразнивание. Джон сохраняет медленный темп, посылая волну за волной интенсивные ощущения к каждой клеточке тела Шерлока. Он пытается отвлечься, но это невозможно: единственной вещью, на которой он может сосредоточиться, являются восхитительные ощущения члена Джона внутри и его пальцев на бёдрах, и звуки, которые тот издаёт. Шерлок так твёрд, что течёт, и ему кажется, что его яйца готовы разорваться; это сводит его с ума, потому что он понимает, что ему нельзя трогать себя, не с Джоном, который может это увидеть, но затем просто не выдерживает и прикасается к себе. Как будто нарочно, в этот момент Джон начинает толкаться сильнее, и Шерлок понимает, что проиграл. Шерлок надеется, что Джон слишком отвлечён собственным удовольствием, чтобы заметить, что он делает. После этого единственной вещью, которую он может делать, это бессмысленно толкаться в собственный кулак, а затем назад, навстречу Джону; ощущения буквально разрывают его пополам. Джон толкает его всё ближе и ближе к краю, и Шерлок, остро нуждаясь в освобождении, беспомощно двигает рукой по члену. У него хватило ума уткнуться лицом в подушку, чтобы приглушить стон, а затем на него обрушивается оргазм невиданной силы. Зародившись глубоко внутри, там, где Джон, он охватывает всё его тело; ему кажется, что весь мир переворачивается вверх дном. Это − первый раз, когда у него происходит оргазм в присутствии другого человека, и он, кажется, длится целую вечность; Джон продолжает трахать его так, что кровать буквально ходит ходуном, а его член ощущается вдвое крупнее, чем колечко мышц вокруг него. Он едва замечает, что последние несколько толчков подводят Джона к его собственному кульминационному моменту, поскольку сам хватает ртом воздух. Как только Джон останавливается, у Шерлока подкашиваются колени; он не в силах удержать себя в вертикальном положении. Когда последние содрогания утихают, он не столько спускается с высот удовольствия, сколько терпит крах: стыд, который он испытывает, по силе равен его оргазму. Он всё ещё дрожит и задыхается, но теперь всё происходящее кажется таким неправильным. Шерлок поворачивается спиной к Джону, который говорит что-то, что он не может даже обработать, и подтягивает к груди колени в отчаянной попытке скрыть от того вопиющие доказательства потери самообладания, которыми испачканы его рука и живот. Как он мог быть таким беспечным? Этого никогда не должно было произойти, он не должен был вынуждать Джона стать свидетелем всего этого. После всех усилий, которые он приложил, чтобы устранить всё, что могло доставить Джону неудобства, он разрушил всё сам; он будто бы сказал самым грубым образом «Смотри, Джон, ты с мужчиной!». − Эй, − тихо говорит Джон, как заботливый друг, когда на самом деле ему должно быть противно. − С тобой всё хорошо? − Прекрасно, − отвечает Шерлок более резко, чем собирался; беспокойство Джона только увеличивает испытываемый им стыд. Джон мягко касается его плеча. − Ты знаешь, всё в порядке, даже если... − Я сказал, всё хорошо! − перебивает его Шерлок, вздрагивая от прикосновения Джона и ещё больше подтягивая колени к груди. Той ночью Джон не дарит ему поцелуй перед сном, что, конечно, он заслужил. Шерлок остаётся в том же самом положении в течение многих часов, и сперма превращается на его коже в позорную корку. Шерлок думает, что Джон никогда не сможет снова захотеть к нему прикоснуться после всего этого, но − и это происходит уже не в первый раз − он крайне недооценивает Джона Ватсона. Уже на следующий день Джон ломает все шаблоны. Они приходят домой после поездки на место преступления, где обнаружилось столько доказательств, будто преступник поставил свою подпись. Как только они оказываются в квартире, прежде чем включить свет, Джон толкает его к стене и прикасается горячим поцелуем к шее. Это неожиданно, но Шерлок счастлив. Он готов сделать что угодно, чтобы компенсировать свою неудачу − до тех пор, пока рука Джона не оказывается между его ног и не сжимает там. − Нет! − вскрикивает Шерлок, сбрасывая с себя руку Джона. Это − худшее, что могло случиться; Джон, как всегда, склонен к джентльменским жестам, поэтому чувствует потребность бороться со своими естественными чувствами − очевидно, ему удалось заставить Джона почувствовать себя эгоистом из-за того, что не оказал ответную услугу; он заставил его думать, что тоже нуждается в этом. − Ты не должен был делать этого! − Я знаю, что не... − Хорошо, − быстро говорит Шерлок и, опустившись на колени, расстёгивает джинсы Джона. Джон ещё не твёрд − конечно, как он мог быть твёрдым после того, как прикоснулся к его члену? − но всё в порядке, Шерлок сможет исправить эту оплошность, сделав всё, чтобы подарить Джону лучший оргазм в его жизни. Он просто должен убедить Джона, что ему самому ничего не нужно и что нет никаких причин для переживаний. Ему действительно удаётся подарить Джону сильный оргазм, и после этого кажется, что всё в порядке. В следующий раз, когда они занимаются сексом, Джон больше не пытается к нему прикоснуться, а ему удаётся сохранить достаточно контроля над телом, чтобы больше не смущать их обоих. Но после всего этого Джон выглядит немного замкнутым; в конце концов выясняется, что всё не так хорошо, как кажется.***
Поздний вечер. Шерлок только что закончил играть на скрипке для выглядящего немного напряжённым Джона, который потягивает чай. Шерлок решает, что пора ему пойти и подготовиться. Он убирает скрипку и, чувствуя на себе взгляд Джона, направляется в ванную. Он находится на полпути туда, когда Джон нарушает тишину: − Шерлок, подожди, − он замирает − тон голоса Джона не сулит ничего хорошего. − Я так больше не могу. Я... я попробовал, правда, но просто не могу. Это не становится неожиданностью − Шерлок знал, что так произойдёт с самого начала − но отказ ощущается как удар. Он поворачивается так, чтобы Джон видел только его профиль, и кивает. Ясно. Короткая пауза. − Это всё? Ты ничего не хочешь сказать? − спрашивает Джон. Шерлок кидает на него взгляд. − Что ты хочешь, чтобы я сказал? − он должен принести извинения за свои недостатки? Он никогда не был силён в извинениях. − Я не знаю... хоть что-нибудь! Спроси меня, почему! Или всё это так мало для тебя значит? Шерлок смотрит на него, потому что сказанное не имеет никакого смысла. Для него, конечно, это значит всё, но Джон не должен об этом знать; как предполагается, он вообще не должен хотеть этого знать. Запутавшись, Шерлок решает сосредоточиться на том, что Джон сказал в самом начале. − Я знаю почему, это очевидно. − О, − произносит Джон. Судя по всему, он уже не сердится. − Значит, тебе действительно всё равно. Шерлок не имеет ни малейшего представления о том, что происходит, и это его очень расстраивает. − Конечно, мне не всё равно, но как это поможет? Я не могу её вернуть, не могу превратиться в неё, и я никогда не ожидал, что буду адекватной заменой надолго. Я не знаю, что должен... − он замолкает, потому что на лице Джона написан ужас. − Что? Шерлок... о чём ты говоришь? Чем дальше, тем меньше в их разговоре смысла. Джон уставился на него, широко распахнув глаза, и Шерлок, внезапно сбитый с толку, ничего не говорит. Он колеблется, не уверенный, что сказать. − О... Боже мой... − выдыхает Джон и садится на кухонный стул, как будто ноги его не держат. − О... Боже мой... Ты думал, что я... использую тебя. − Нет! Нет... Джон... всё прекрасно, уверяю тебя, − умоляюще произносит Шерлок, потому что худшее, что могло произойти из-за всей этой путаницы − то, что Джон будет себя винить за произошедшее. Хотя должно было быть наоборот, он должен был почувствовать себя лучше. − Я был рад сделать хоть что-нибудь для тебя... неважно, что. − Я − идиот, − Джон говорит дрожащим голосом и прячет лицо в руках. Джон выглядит настолько несчастным, что грудь Шерлока сдавливает из-за желания как-то его успокоить, но он не знает как, и не знает, позволено ли ему это сделать. − Я думал, что ты... ты всегда был таким сдержанным, но я думал, что это просто потому... что это − ты... я пытался принять это... и я... О... Боже мой... всё это время я расстраивался из-за того, что ты не позволял мне прикасаться к тебе в тот момент, когда ты кончал... а ты... ты... − запнувшись, он шумно вздыхает. − Прости меня, − говорит Шерлок, не понимая, что теперь делать. − Боже, − шепчет Джон и поднимает голову; в его взгляде столько боли. − Тебе не за что извиняться. Ты... просто... просто послушай меня теперь, хорошо? Ты − не замена, − он стискивает зубы, − или что-то подобное. Ты... Ты... Ты − тот, кого я хочу. Шерлок... просто стоит там. Всё говорит о том, что Джон совершенно искренен, но в сказанном нет ничего общего с тем, что знает он. − Ты не раз говорил, что не интересуешься мужчинами и, в частности, мной, − указывает Шерлок, пытаясь найти хоть какое-то подобие смысла. − Конечно, теперь я об этом жалею, − вздыхает Джон и снова встаёт перед ним. − Я помню, что говорил так, но, Шерлок, это было несколько лет назад, и я... я люблю тебя. Джон тяжело дышит, и Шерлок... ничего не делает. Он просто стоит на кухне, смотрит на Джона, но на самом деле не видит его. − Для меня непросто говорить такие вещи, − продолжает Джон, подойдя ближе. − Но я должен был сказать тебе это давно. Я люблю тебя. Я думал, что ты это давно... понял. Джон прикасается к его щеке, а потом нежно целует. Этот поцелуй отличается от всех других поцелуев, которые между ними были, и Шерлок чувствует, как в нём что-то разбивается вдребезги. − Джон, − выдыхает он, хватаясь за руки Джона. Это, должно быть, сон, потому что нет никакого смысла в том, что Джон может лгать, но и в том, что может быть правдой то, что он говорит, тоже нет никакого смысла. Это не имеет значения: если это сон, он будет наслаждаться им столько, сколько тот будет длиться. Прикоснувшись своим лбом к его, Джон выдыхает ему в губы. − Прости меня, − шепчет он. − Прости. − Всё в порядке, − говорит Шерлок. Заворчав, Джон целует его уверенно, но очень нежно. Шерлок со всей страстью возвращает поцелуй, ощущая себя так, как будто тонет, а потом будто что-то, что он давно похоронил глубоко внутри, оживая, всплывает, оставляя его посреди безликого пейзажа. Пытаясь следовать привычной схеме, Шерлок позволяет своим коленям подогнуться; он готов упасть на них и сделать то, что умеет, но Джон, удерживая его за локти, не позволяет этого. − Нет, − шепчет он, − только не так. − Взяв за руку, он ведёт Шерлока в его спальню. Это − второй раз, когда они держатся за руки; первый был несколько лет назад, когда на них надели одни на двоих наручники. Но впервые их пальцы переплетены, и Джон большим пальцем успокаивающе гладит его по руке. Шерлок не хочет его отпускать. Джон снимает обувь, и Шерлок делает то же самое, не зная, чего ожидать от него теперь. До чего же он нелеп, думая в этот момент о том, как взобраться на кровать после Джона. Смешно, что после того, как в этой самой постели член Джона побывал в нём − и во рту, и в заднице − такое бесчисленное количество раз, он чувствует себя так... неуверенно. Но тогда, когда он знал (или, возможно, думал, что знал, если ему повезло больше, чем он того заслуживал), что его единственная задача состоит в том, чтобы доставить удовольствие Джону быстро и эффективно, будучи максимально незаметным, всё было по-другому. Он понятия не имеет, что делать сейчас − он просто не понимает, что́ человек, который говорит, что любит его, может хотеть от него. Они лежат напротив друг друга, и Джон зарывается пальцами в его волосы; Шерлоку нравятся его лёгкие, как перышко, прикосновения. − Чего бы ты хотел? − спрашивает Джон. − Я... всё, что угодно, − озадаченно отвечает Шерлок. − Всё, что ты хочешь. Джон морщит нос; продолжая гладить его по волосам, он некоторое время молчит. − Тебе это нравится, − спустя какое-то время говорит Джон. − Когда я глажу тебя по волосам. Я думал, что ты сочтёшь такой жест слишком сентиментальным, но тебе это нравится, не так ли? Шерлок кивает. Он не знает, является ли это ответом, но он не лжёт – ему это нравится. − Что ещё? − Джон спрашивает. − Было ли... что, из того, что я делал, тебе нравится? Вздохнув, Шерлок сглатывает. − Когда ты... когда ты целуешь меня в лоб, − говорит он очень тихо, − но ты не... Джон прижимается губами ко лбу Шерлока один, два, три раза, посылая дрожь вниз по его позвоночнику. − Шерлок, ещё кое-что, − шепчет Джон; Шерлок ощущает на своей коже его горячее дыхание. − Пожалуйста. Ничего не делай просто потому, что ты думаешь, что этого хочу я. Ты заслуживаешь того, чтобы получать от всего этого столько же, сколько получаю я. Я хочу дать это тебе. Пожалуйста, ты... ты же скажешь мне, если есть что-то, что ты хочешь или нет? Это для меня имеет значение. Ты сможешь это сделать? − Да, − отвечает Шерлок, потому что, похоже, Джон едва сдерживает слёзы. Шерлок хочет остановиться, но затем понимает, что это, вероятно, то, что Джон сказал ему не делать. Он пытается представить, как сможет отказать Джону хоть в чём-то, но не может. После того, как он причинил Джону столько боли в прошлом, как он может не хотеть дать ему всё? Но он не хочет, чтобы Джон расстраивался, поэтому приложит все усилия. − То есть, − говорит он, − я постараюсь... − Хорошо, − улыбается Джон. − Спасибо. − Он с такой нежностью касается его лица, как будто растительность на лице для него не является проблемой. Шерлок хочет его поцеловать. − Я хочу тебя поцеловать, − говорит он, помня обещание, которое только что сделал. − Могу я? − Конечно. Ты не должен спрашивать. Они лениво целуются, и Джон прижимается к мужскому телу Шерлока так, как хочет, и прячет лицо в изгибе его шеи и вдыхает запах пота, который Шерлок не успел смыть, и Шерлок, наконец-то, позволяет себе то, что хотел сделать так давно: он его обнимает. Джон позволяет это; он проводит руками вверх и вниз по его спине, сначала через рубашку, а затем под ней. Продолжая целоваться, они медленно раздевают друг друга, не отодвигаясь больше, чем это необходимо. Руки Джона бродят по телу Шерлока, по широким плечам, узким бёдрам, плоской груди, и чудесный румянец возбуждения окрашивает щеки Джона. Шерлок позволяет себе благоговейно прикасаться к Джону там, где никогда не смел прежде, и тот в ответ выдыхает его имя. Это так отличается от всего, что Шерлок знал раньше. − Всё хорошо? − спрашивает Джон, прикасаясь пальцами своей левой руки к его лобковым волосам. Шерлок ощущает, как возбуждение начинает расходиться волнами по всему телу. Он кивает, а затем, как загипнотизированный, смотрит, как небольшая любимая рука Джона обхватывает его член. Он шумно выдыхает, когда рука Джона перемещается, и прикусывает нижнюю губу. − Не надо так делать, − просит Джон, нежно прикоснувшись к его губе другой рукой. − Не сдерживай себя. Привычка соблюдать тишину столь сильна, что Шерлок прижимается губами к Джону, чтобы приглушить свой стон, когда большой палец Джона прикасается к головке члена. Это не имеет ничего общего с теми моментами, когда Шерлок делал это сам − его мастурбации всегда были быстрыми, по делу, но Джон явно полон решимости привести Шерлока к оргазму, и одного этого знания достаточно, чтобы заставить его кончить. Затем, когда Шерлок думает, что уже не может быть лучше, Джон берёт руку Шерлока, переплетает их пальцы и обхватывает оба их члена, и это великолепно. Джон громко стонет, а затем они двигаются вместе; их руки поглаживают в унисон, и они дышат в рот друг другу, ощущая разделённое на двоих удовольствие. − Джон, − стонет Шерлок, чувствуя, как зарождается оргазм в круге их рук. Он повторяет имя Джона, потому что теперь может. − Джон, Джон! − Да, − шипит Джон, удваивая его усилия. − Давай, Шерлок, кончи для меня, кончи для меня. То, как Джон произносит его имя, становится тем, что требуется: удовольствие Шерлока оказывается на пике, и мир перед его глазами взрывается, когда он кончает им на руки, запрокинув голову в безмолвном крике. − О, чёрт, это великолепно, Шерлок! − задыхаясь, кричит Джон, толкаясь в их руки, а затем кончает с его именем на губах. Они остаются близко друг к другу, ожидая, когда отступят последние волны оргазма, а потом Джон тянется за чем-то, что одурманенный окситоцином мозг Шерлока не сразу признаёт как трусы Джона, и вытирает их перепачканные спермой животы. − Всё в порядке? − спрашивает он, и Шерлок кивает, сворачиваясь калачиком максимально близко к Джону. − Твоё лицо, когда ты испытал оргазм, является самой эротичной вещью, которую я когда-либо видел, − бормочет Джон в его волосы, и Шерлок смеётся, потому что, если и существует что-то, что он никогда не ожидал услышать от него, так это оно и есть. Они некоторое время молчат, просто дыша вместе, и впервые этой ночью Шерлок начинает чувствовать, что мир вокруг него реален. Здесь, в объятиях Джона, с потом, сохнущим на его коже после того, что, как он думает, можно назвать занятием любовью. Джон осыпает поцелуями его лицо, и это тоже реально. − Ты правда так думаешь? − спрашивает он, когда обретает дар речи. − Что именно, о твоём лице? − Всё, − отвечает он, неспособный взглянуть на Джона. Джон немного отстраняется, чтобы увидеть его лицо, и касается подбородка, прося посмотреть на него. − Да, Шерлок, − говорит Джон, изучая его лицо. − Всё. Я... любил Мэри, и в какой-то мере я всегда буду по ней скучать, но это не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе. Я говорю серьёзно; я не сказал бы тебе того, чего не думаю. Шерлок ему верит. Он верит ему, и это чувство так обезоруживает, что ему приходится обнять Джона, чтобы скрыть лицо в изгибе его плеча. − Я люблю тебя, − тихо шепчет Шерлок. Сильные и нежные руки Джона напрягаются вокруг него. − Я знаю.