***
Четырехлетний Кея непонимающе смотрел на своего отца, который впервые дал ему пощечину. - За что? – тихо, чтобы не заплакать, взмолился он. - За то, что пытался выйти на улицу без разрешения! Сколько раз мне нужно тебе повторять: игры с другими детьми – это глупая трата времени! Лучше скажи мне, ты выучил всю хирагану, как я тебя просил? – в мужчине только слегка горело раздражение, и пока ему удавалось контролировать свои эмоции. - Да, папа. - Молодец, Кея, - он ласково погладил своего сына по волосам. – Как только я закончу работать, продемонстрируй мне.***
- Мать твою! – резко воскликнул Хибари, распахивая глаза. – Сколько это может продолжаться?! – он быстро сел, но от этого необдуманного действия у него начала кружиться голова; ему пришлось лечь обратно. – Сколько лет продлится этот кошмар?!***
Кее по-прежнему четыре года. Только сейчас его оставила мама. Она не выдержала постоянных побоев и скандалов. Однако, отец обставил все так, что получилась картина, в которой действия женщины предстали в неприглядном свете; правда, с годами мальчик понял свою мать, но продолжал презирать ее за то, что она не забрала его с собой. - Не расстраивайся, Кея, твоя мать предала тебя, потому что не любила. Но твой отец всегда будет с тобой, понимаешь? Никогда тебя не оставит, Кея, никогда… Эти слова как заклятие Хибари повторял каждый год в день рождения, до своего десятилетия.***
Сегодня мальчику исполнилось пять лет, и вместо игрушечных пистолетов, он получил настоящие тонфа. Именно с этого момента жизнь брюнета превратилась в кромешный ад. Именно с этого момента мужчина начал проводить спарринги со своим сыном. Каждый божий день. У Кеи были тренировки, повышающие выносливость и увеличивающие мышечную массу; так же он занимался каратэ со своим отцом, который совершенно не делал скидку на возраст и сразу начинал со сложных приемов. В итоге каждый вечер мальчик был больше похож на побитую грушу, чем на человека. Начиная с шести лет, мужчина отправлял Хибари бегать по утрам. Ни много ни мало, но десять километров. Причем по строгому, сложному маршруту, в который входило поднятие по всем ступеням к храму Намимори. После «легкой пробежки» отец обливал своего сына холодной водой – для закалки. Сами тренировки стали сложнее: добавились утяжелители на все конечности, количество и виды упражнений увеличилось в разы.***
Комната мальчика напоминала тюремную камеру: в ней было лишь окно с решеткой, простынка с подушкой, стеллаж с двумя дюжинами образовательных книг и на этом все. - Папа, почему ты не покупаешь мне игрушек или комиксов? – однажды спросил мальчик, когда отец перевязывал ему руку. - Кея, зачем тебе это нужно? - У других детей это есть… - смущено пояснил он. - Кея! – мужчина сильно ударил своего сына по щеке. – Не смей ровняться на других! Ты лучше их!***
Отец редко ласкался с Хибари, но сегодня был как раз такой день. Мужчина бережно помыл своего ребенка, обработал все ссадины и синяки, расчесал его непослушные черные волосы и сел рядом с его постельным местом, начиная доброжелательный разговор. - Кея, у тебя скоро день рождения… что бы ты хотел? – спросил он, ласково улыбаясь. - Папочка, я хочу себе друга! – обрадовавшись хорошему настроению своего отца, попросил мальчик. - Какой же ты несносный и неблагодарный ребенок, Кея! – он, было, замахнулся на своего сына, но затем отпрянул и смирно сел. – Запомни: слабаки держатся вместе, а ты у меня сильный, так что выкинь это глупое желание у себя из головы, - он потер переносицу. - Для наглядности приведу такой пример: травоядные живут группами, стаями, стадами; называй, как хочешь, а вот хищники всегда охотятся поодиночке. И поверь мне, сынок, мы ничем не отличаемся от животных, разве что говорить умеем, вот и все, - мужчина наклонился и поцеловал ребенка в холодный лоб. – Спокойной ночи, Кея. - Травоядные… - задумчиво проговорил мальчик, оставшись один.***
В итоге отец подарил своему сыну много всяких приспособлений для упрощения и, напротив, для усложнения занятий, комплекты спортивной одежды, аж три штуки и маленького хомячка. Стоит ли говорить, чему был действительно рад мальчик? Для маленького Хибари эта зверушка стала, словно свет в оконце. У него, в кои-то веки, появилось существо, ради которого хотелось просыпаться каждый последующий день… Но, буквально через два месяца, Пан (именно так мальчик обозвал свою зверюшку, так как он был цвета черного хлеба) умер – Кея перекормил его. - Видишь, до чего может довести слепая любовь? – спросил в тот же день отец. – Я люблю тебя совершенно иным образом. Хибари кивнул ему, про себя отметив, что лучше бы папа любил его, как он любил своего хомяка, даже если бы ему пришлось умереть от переедания.***
Юноша открыл глаза. На улице уже стемнело, и ярко сверкнула, как живой глаз, первая звезда. Парень лежал: ни жив ни мертв; холодный как рыба, только пойманная в чистом роднике, и точно как рыба весь мокрый. Он, чтобы не повторять свою ошибку, медленно сел и схватился за голову; все плыло, а лоб оказался более холодным, чем рука. Кея попытался встать, но эта попытка была такой смешной, что даже неожиданно пролетевшие мимо птицы, казалось, рассмеялись ей. - Я не хочу сидеть здесь, - прохрипел он, удивившись собственному голосу. Прибегать к чьей-то помощи юноша тоже не собирался, поэтому повторил свою попытку к подъему; она оказалась удачнее предыдущей, но не намного. Он прислонился затылком к бетонной стене и только тогда понял, что на его плече сидит Хиберд. - Ну, что, малыш? – брюнет указательным пальцем распушил перья своего питомца, от чего тот удовлетворенно зажмурился. – Не хочешь меня выручить? – в ответ птичка раскрыла крылья, тем самым давая понять, что готова лететь куда угодно и когда угодно; это вызвало слабую улыбку у главы дисциплинарного комитета. – Позови сюда кого-нибудь… Маленькая желтая канарейка упорхнула в ночной город, а Хибари опять сполз и лег, больше не в силах поддерживать сидячее положение. Ему сильно захотелось поспать или хотя бы вздремнуть и, поддавшись желанию своего организма, он прикрыл глаза, о чем сильно пожалел.***
- Кея, если ты продолжишь в том же духе, то совершенно не будешь отличаться от этих… травоядных, - с презрением проговорил отец, рассматривая распластавшегося на полу сына. Было видно, что мальчику каждый вдох давался с большим трудом; видимо были сломаны ребра. – Ты должен уже, в конце концов, научиться управляться с тонфа! Представь, что это продолжение твоих рук… - но семилетний ребенок уже не слушал своего папу, он был без сознания. - Никуда не годный мальчик, - злился мужчина, перенося сына в мед блок, - ни уклониться, ни обезвредить меня не может, что уж говорить про контратаку…***
Когда пришла пора идти в школу, отец пригласил преподавателя аки гувернантку, которому каждый месяц выплачивал кругленькую сумму за обучение и молчание. Все-таки синяки и кровоподтеки были довольно заметны, как бы врачи не пытались их лечить и скрывать. Регенерация у детей, конечно, быстрая, но не настолько. Последняя надежда мальчика вырваться из этой преисподней сгорела, а новой, по его мнению, не было в перспективе ближайшей пары лет. В этом возрасте Кея смирился со своей участью и больше не пытался «исправить» своего отца, вести с ним переговоры или просить о невозможном, например, дружбе или игрушках. После этого смирения, мальчик начал делать серьезные успехи в этих экзекуциях, которые отец гордо величал «тренировками». Скорость восприятия и реакции у брюнета повысились, и ему впервые удалось остановить удар своего оппонента. - Молодец, сынок! – мужчина протянул мальчику руку, которую второй неуверенно пожал. – Наконец-то наша усердная работа начала приносить плоды. Я горжусь тобой, Кея! На этом они закончили сегодняшнее занятие.***
Всегда, когда Хибари оказывался побежденным, его отец вставал над его тельцем и говорил: - Я снова загрыз тебя до смерти, Кея. Пока ты не лучше травоядного. Он всегда произносил это с таким разочарованием в голосе, что самому мальчику становилось стыдно за то, что не оправдывал ожидания папы. Стоит ли говорить, что ребенок подлинно любил своего отца, уважал его, хотя часто не понимал его методов обучения и мыслей, но все эти глупые чувства прошли после определенного времени.***
Однажды, мужчина был в ужасном настроении и дрался с остервенением, не сдерживаясь; со стороны казалось, что это битва насмерть. И как бы ни пытался Хибари увернуться, все удары прилетали по назначению. Отец, разозлившись еще сильнее, отбросил свои тонфа в сторону и схватил сына за грудки. - Почему ты не стараешься, Кея?! – ревел он, тряся ребенка. – Почему ты так беспомощен?! Как ты будешь противостоять травоядным с такими способностями, а?! - Я не знаю! – громко воскликнул юноша, барахтаясь в чьей-то крепкой хватке. – Оставь меня в покое! - Кея… - растерянно произнес голос. - Покинь меня отец! - Успокойся, это я – Дино! Но перед глазами главы дисциплинарного комитета все еще стоял образ папы, а в ушах звенел его глухой и недовольный голос. Он пытался вырваться, но крепкая пощечина вывела его из транса. В глазах Хибари что-то блеснуло; возможно, это была всего лишь луна. - Кея, как ты? - Ты один? – его голос подрагивал и хрипел, хоть он и пытался это скрыть своим безразличием. Японец потер ушибленное место, глядя на мужчину, как затравленное животное. - Да. Ко мне прилетела твоя пташка, так что я прибыл сюда как можно скорее… - Пошли. – Он отвел взгляд. - Куда? – непонимающе спросил блондин, рассматривая бледное лицо своего ученика. - Ко мне домой.***
Они шли молча. Босс семьи Каваллоне придерживал и направлял юношу, а так Хибари шел почти самостоятельно. Прижав школьника ближе к себе, мужчина мог чувствовать быстрое сердцебиение, слышать приглушенные вздохи, всхлипы и стоны. «Может он заболел? – думал блондин. – Он перепутал меня с отцом, значит… лихорадка? Или просто горячка?» Они остановились. Дино приложил свою ладонь ко лбу хранителя облака и резко одернул ее – лоб был холоднее льда. Кея пустым взглядом уставился на своего спутника, не понимая, чего второй добивался этим странным действием. Дробящий Мустанг еще пару мгновений всматривался в своего ученика, ожидая увидеть в этих глазах, цвета мокрого асфальта, ответ или пояснения, но, не разглядев ничего кроме отражения фонарей и звезд, двинулся дальше. «Думаю, ему очень плохо, раз он позвал на помощь…».***
Каваллоне снял с юноши пиджак и ботинки, а затем уложил на футон, укутав теплым одеялом. Увидев, что Хибари успокоился, и его дыхание нормализовалось, мужчина отошел в другую комнату и набрал номер своего знакомого итальянского врача. Тот по имеющимся симптомам решил, что это все от переутомления и усталости; так же уточнив «нет ли у больного тошноты», сказал, что уверен в своем диагнозе на сто процентов. Мафиози тяжело вздохнул, поблагодарил своего друга и повесил трубку. - Значит не о чем волноваться? – спросил сам себя Дино, успокоившись. Но это спокойствие продолжалось недолго: из комнаты, где лежал юноша, стали доноситься странные звуки. Мужчина рванул туда, по пути упав разок, другой. Хибари полностью размотался и лежал по диагонали, весь в поту. - Я не могу… - тяжелый вздох, - папочка… только не бей… - он резко замотал головой, - сейчас умру… травоядные… хочу спать… «Он уже второй раз говорит что-то про своего отца, - рассуждал мафиози. – Надо попросить Ромарио выяснить, кто же он такой».***
Хибари около девяти. Он уже научился предсказывать и отражать все удары своего отца, но атаковать в ответ пока не мог: не хватало скорости. В связи с успехами на тренировках, мальчик снова стал похож на человека, разве что редкий синяк появлялся у него на животе или щеке. А вот, несмотря на всю радость и гордость, мужчина стал ужасно выматываться в спаррингах с сыном; раньше они были короткие – минут десять от силы, а сейчас могли продолжаться часами до того момента, пока у Хибари не кончались силы. Из-за этого когнитивного диссонанса, отец стал проводить поединки всего лишь три – четыре раза в неделю. Поскольку ребенок не выказывал никаких попыток сбежать, восстать или отомстить, папа разрешал ему бродить по всему дому и территории их участка; позволял забираться на крышу сарая и спать днем там. К слову о сне, мужчина всегда был очень требователен к правильному распорядку дня. Он уделял сну восемь часов - ни больше, ни меньше и был крайне зол, когда его что-то будило. Поэтому после одиннадцати часов вечера в доме повисала гробовая тишина. В самом раннем детстве, когда у Хибари появлялось навязчивое желание сходить в туалет, он терпел до утра, чтобы ни в коем случае не потревожить отцовский сон. Один раз его мочевой пузырь не выдержал. - Почему ты не пошел в туалет? – спокойно спросил отец, отмывая ребенка. - Я… я не хотел, чтобы ты проснулся… - смущенно ответил он. - Вот как, - мужчина широко улыбнулся, а затем потрепал сына по голове. – Не надо больше об этом беспокоиться, Кея! Я пока перееду в другой конец дома, а потом мы установим туалет напротив твоей комнаты. Идет?***
В десять лет, буквально на следующий день после достижения этого возраста, Хибари одолел своего отца. Мальчик, держа окровавленные тонфа в руках, нависал над полумертвым человеком. В глазах ребенка горел странный огонь, который почти всегда появляется у людей в состоянии эйфории после ужасного поступка. Весь подбородок, нос и щеки были забрызганы отцовской кровью. - Теперь я загрыз тебя до смерти. Теперь ты ничем не лучше травоядного, папочка… - безэмоционально произнес он. В итоге у мужчины оказались множественные переломы по всему телу, уйма синяков и ссадин; все его тело ныло и болело. Тогда отец испугался не на шутку; до него, наконец, дошло, что он создал монстра. Ровно через два дня после происшествия он пригласил своего двоюродного брата, а затем, собрав все свои вещи, уехал куда-то, может быть на другой конец города, а может префектуры. Об этом никто точно сказать не мог, да и Кея не хотел бы этого знать. Впервые за десять лет мальчик смог вздохнуть полной грудью и позволить себе то, что действительно хочет.***
Глава дисциплинарного комитета проснулся весь разбитый и очень усталый, зато спокойный и даже немного довольный – на этом болезнь каждый раз кончалась. Он потихоньку встал и, зевая и потягиваясь, прошел на кухню. К его большому удивлению, там за столом сидел Дино, расположившийся спиной к комнате Хибари, и клевал носом. Юноша почти не помнил вчерашний день, когда бодрствовал. - Что ты здесь делаешь? – холодно, громко и четко спросил брюнет. - А! – испуганно воскликнул Каваллоне, завертевшись в разные стороны, и, заметив хозяина дома, успокоился. – Это ты, Кея… ты меня напугал. Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался он. - Научись сначала отвечать на вопросы, а потом задавать свои, - рассерженно отчеканил юноша, подходя к столу, и после небольшой паузы продолжил. – Вполне нормально. - Слава богу! Я так переживал, Кея… - поникнув, начал Дино. – Ты всю ночь что-то бормотал, активно крутился, вертелся и обильно потел, из-за чего мне пришлось тебя пару раз переодеть и сменить постельное белье... А сейчас ты выглядишь как здоровый… - Я и не был больным, - огрызнулся Хибари, отворачиваясь. – Так ты не спал всю ночь? - Да, - зевая, промычал мафиози, - только под утро, может, заснул. Если не болезнь то, что же с тобой было тогда? Ты все время повторял чье-то имя … - Какое… - юноша хотел было сказать «конское дело», но в нем что-то екнуло, когда он посмотрел на заспанное лицо блондина. – Это было имя моего отца. Дино выдвинул голову вперед и шире открыл глаза. Выглядело так, будто он удивился полученной информации, но на самом деле удивился тому, что юноша ему ответил. Все-таки за ночь мужчина с помощью Ромарио смог узнать много «интересного» про родителей хранителя облака, но сведения были скудны и достаточно обобщены. - Что… между вами… двумя… произошло? – спотыкаясь на каждом слове, спросил Каваллоне. На это он точно не ожидал ответа, а спросил просто из вежливости. - Ты… - сейчас в Кее играли какие-то удивительные чувства, которые он не испытывал добрых девять лет. Ему почему-то захотелось рассказать все этому человеку напротив. И пока разум разбирался с тем, что происходит, и обдумывал правильность решение, сердце, стучавшее по-детски бойко и быстро, захватило контроль над языком. – Правда, хочешь услышать? - Дда, - заикнулся мужчина, полностью растерявшись. - Тогда слушай внимательно, - сердце распылило давно задеревеневшую душу; юноше стало, словно не хватать кислорода. Эмоции смогли перевернуть весь устаканившийся внутренний мир главы дисциплинарного комитета. – Я повторять не буду. И он с живостью, подобной молчавшим несколько часов и увидавшим много всего чудного болтунам, начал рассказывать про свое детство, про трудности своей жизни, про отца и прочее. Хибари чуть сократил информацию, но то, что все же произносил вслух, разрисовывал таким удивительным красками, что Дино активно всхлипывал, вспыхивал, злился и грустил. К концу повествования из глаза брюнета предательски выскользнула слеза, которую тот не сразу заметил, а когда все же обратил внимание на непривычную влажность глаз, удивленно рассматривал мокрую ладонь, которой протер щеку. - Когда ты в последний раз плакал? – итальянец задал неожиданный вопрос. - После того, как победил отца – ни разу, - он продолжал рассматривать ладонь, словно она была не в слегка солоноватой воде, а в какой-то слизи или кислоте. Каваллоне встал и, пройдя в сторону юноши, снова сел, а затем сильно прижал к себе. Будь перед ним еще вчерашний Кея, он бы оттолкнул, ударил, оскорбил, не понял. Но этому Кеи не нужно было объяснений или извинений. Этот Кея, еще не завершивший свое превращение, не до конца понимающий ситуацию, расслабленно повис в руках блондина, положив голову ему на грудь. Они просидели так неподвижно бессчетное количество времени, а, когда Дино все же решился оторваться, то увидел мирно спящего брюнета, что было большим знаком доверия с его стороны. - Бедный ребенок, - мужчина бережно убрал прядку волос со лба Хибари и понес его обратно в комнату. Японцу снова снилась личность, с которой плотно связаны воспоминания из детства. Это был его дядя.***
С дядей мальчику повезло больше, чем с папой. Он был очень добрым и заботливым, почти все разрешал ребенку, кстати, купил ему парочку канареек. Мужчине было уже на тот момент в районе пятидесяти лет. Нажить детей, как и денежное состояние, ему так и не удалось,; жена была, но умерла шесть лет назад от воспаления легких. Из-за выше перечисленных факторов он согласился переехать в шикарный особняк и следить за племянником, почти не раздумывая. Дядя хотел отдать ребенка в четвертый класс младшей школы, но оказалось, что Кея прошел программу далеко вперед и был готов поступать уже в среднюю. Мальчик изъявил желание побыть пока два года дома, и мягкосердечный мужчина пошел на поводу у своего племянника. Те два года, которые у Хибари оказались свободными, он продолжал тренироваться, учиться и начал просто гулять по городу, наживая себе неприятности в лице всяких грабителей и агрессивных старшеклассников. Но, думаю, сейчас мы в полной мере можем сказать «спасибо» отцу, ведь одолеть этих травоядных мальчику не составляло ровным счетом никакого труда. Обычно все, кто попадал под руку брюнета, просто отмечали эту личность, как очень опасную, и никогда больше не отшивались рядом с ним. А вот один юноша, который выглядел чуть-чуть постарше Кеи, почувствовав огромную пропасть между их силами, с восхищением и уважением говорил, что очень хочет присоединиться к нему. Хибари в ответ лишь фыркнул, но не отказал; так у брюнета появился первый последователь – Кусакабэ Тетсуя. После того, как к Кее примкнул Тетсуя, много парней различных возрастов (некоторые даже с судимостями) желали попасть под командование такого сильного человека. Где-то треть этих отбросов просто не хотела стать врагом Хибари, и он это очень хорошо чувствовал, поэтому загрыз их до смерти на месте, а остальным позволил остаться, проведя жесткий конкурс. Так что из двууста претендентов осталось не больше тридцати. Чем ближе подходил день «икс», когда Хибари должен был пойти в Намимори, тем больше и красочнее дядюшка рассказывал воодушевляющие истории про эту школу, чтобы антисоциальный мальчик менее болезненно пережил соединение с коллективом, так что с каждым днем у подростка становились сильнее интерес и некая неясная любовь к Нами. Когда мальчик все-таки пришел в эту школу, он сразу же записался в Дисциплинарный комитет, но пробыв там месяц, убедился в полной некомпетентности и безразличии нынешней главы. Хибари выдвинул свою кандидатуру, и все школьники рассмеялись ему в лицо; мальчик слыл за молчаливого, несильного и тихого. Не контролируя свою агрессию, он забил весь комитет до полусмерти; кто успел, тот убежал. Так Кея освободил себе должность главы. Кусакабэ с парнями вступили в комитет следом за своим лидером. За этот год подросток мало занимался учебой, много прогуливал… зато добился безграничного контроля над всей школой и несколькими районами родного города. В принципе, его должны были или отчислить или оставить на второй год, первое никто из учителей даже не рассматривал – Хибари не брезговал загрызать и взрослых. К большому удивлению и облегчению, брюнет сам согласился остаться еще на один год в первом классе.***
Кея снова проснулся на том же месте, что и пару часов назад. Только в отличие от того пробуждения, сейчас он чувствовал себя просто отлично. Он медленно приподнялся и потянулся. Его взгляд упал на торчащие слева от него ноги. Это были ноги Дино, который лежал рядом с футоном Хибари, накрывшись какой-то несоразмерно маленькой простынкой, и тихо посапывал. Брюнет встал, достал из шкафа нормальное одеяло, накрыл Каваллоне и лег рядом с ним. И, когда в голову Кея забралась новая мысль, он сначала разозлился, потом смутился, а в конце улыбнулся. «Это мой первый друг».