Чебупели

Магазин закрывался в течение двадцати минут, поэтому испепеляющий взгляд пухлой кассирши был более чем оправдан, однако Гнойный все равно ответил ей ее же картой: зыркнул настолько пренебрежительно, что женщине таки пришлось отвести глаза и пробурчать что-то себе под нос. Холодильник с чебупелями еле продуцировал холод, но хотя бы даты на коробках внушали доверие. -Возьми острые, — сказал Мирон, уткнувшись Славе в плечо. Гнойный закатил глаза: слишком женственное поведение для тридцатилетнего мужика. -Жиды же, вроде, не едят свинину? -Возьми, блять. -И вот надо было тебе юзать перед баттлом? Ведешь себя, как малолетка на вписке. Мужчина не ответил, и Карелин, махнув рукой, всё же взял упаковку с маркировкой «острые».

***

-Гнойный, сука, прикрути огонь! Кухня у Славы была, мягко говоря, не очень: обшарпанные стены, старая сантехника, советская мебель, окно, выходящее на вечно шумное шоссе. Помещение было настолько маленькое, что гости, как правило, сидели на подоконнике. Вот и Оксимирон сейчас сидел на этом самом подоконнике, пытаясь привести голову в порядок. -Неужели наконец раздуплился, еблан? — не отрываясь от новостной ленты и выключая огонь спросил хозяин квартиры. -Отъебись, — огрызнулся Мирон. Слава и бровью не повел, только достал сигарету из пачки и закурил. -Воды? -Лучше, бля, не накуривай квартиру. -Мой дом — мои правила, — хмыкнул Карелин, но форточку все же открыл, усевшись рядом.Не прошло и секунды, как на плечо Гнойного опустилась чужая голова. -Хули ты кота из себя строишь? -Коты так, между прочим, проявляют доверие. -И тебе надо было проебать мне версус, чтобы начать доверять? Чужие цепкие пальцы выхватили сигарету и Мирон сделал пару затяжек. -Несолидно же, после оппонента? -Но я ж уже проебал, - спокойно ответил мужчина, посматривая на собеседника исподлобья. Слава засмеялся, размышляя о постироничности происходящего. -Иди есть, герой, чебупели остынут. -Я не ем свинину. Кухня у Славы была, мягко говоря, не очень: обшарпанные стены, старая сантехника, советская мебель, окно, выходящее на вечно шумное шоссе. Но ни шумное шоссе, ни громыхание проезжающего мимо мотоцикла не заглушило громкого гнусавого «долбоеб».