фотограф.

Сегодня у Гарри было удивительное настроение. По правде сказать, у Гарри никогда не было плохого настроения, но сегодняшний день казался ему прекраснее, чем все предыдущие. На это было много причин. Одной из главных была его любимая зеленая рубашка, которую он готов был не снимать до самой своей смерти. Не было особой истории, почему она нравилась ему, она просто нравилась. К тому же, она прекрасно подчеркивала его зеленые глаза. Не менее важной составляющей его хорошего настроения были предстоящий соревнования по футболу. Его на самом деле не особо волновал футбол, однако после долгой игры он находил за пределами поля прекрасные цветы, делал из них букеты или венки, а затем относил домой. Не было особой причины, почему Гарри нравились цветы. Наверно, потому, что они были нежные, яркие и всегда могли передать настроение Гарри. И вот сейчас, знойным летним днем, Гарри похвалил под руку свою подругу, Кейт, и они направились занимать место на трибуне. Погода была чудесная. Светило солнце, легкий ветерок развивал кудри Гарри, и он мог расслабленно наблюдать за разминкой футболистов. Вскоре началась ирга. Гарри мало что понимал в футболе, однако суть игры все-таки до него дошла. Сейчас все трибуны сходили с ума. Мяч летел к воротам. Гол! Знаменательный момент в истории школы! На второй минуте матча удалось забить. Такого еще не случалось. У команды были все шансы на победу. Этот момент в истории должен был запечатлеть Луи Томлинсон, парень, делающий фотографии для школьной газеты. Даже если бы вы постарались, вам бы редко удавалось видеть его лицо — настолько часто парень прятал его за обратной стороной объектива камеры. На самом же деле, юноша был красив. У него были яркие голубые глаза, тонкие губы, высокие скулы и карамельная челка, свисающая на глаза. Сейчас Луи нервно покусывал губу. Он понимал, что прозевал этот момент, но его совершенно не интересовала игра. Объектом его обожания на данный момент был Гарри Стайлс. Да, тот самый Гарри, который так сногсшибательно выглядел в этой зеленой рубашке, которая, как заметил Томлинсон, подчеркивала его глаза. На самом деле, Луи подмечал все в Гарри. Его губы, кудри, выражение лица. Его милую улыбку и все маленькие странности, включая безграничную любовь к природе. Не то что бы Луи следи за ним, но вся память на его камере, как и память на его компьютере, была полностью занята фотографиями Гарри. В этих великолепных широких рубашках, ошеломляющий свитерах, улыбающегося Гарри, размышляющего Гарри, Гарри с цветами, Гарри с кофе, Гарри, Гарри, Гарри… Нет, Луи не следит за ним. Просто он всегда оказывался рядом, стоит только Гарри сделать хоть что-нибудь. Итак, Луи по-прежнему пялился на Гарри с другого конца поля. Тем временем, Кейт решила пойти за мороженным. Луи как-то не обратил внимания, что закончился первый тайм, а на улице стало жарче. Гарри спустился с трибуны, обошел ее и просто наблюдал за желтым солнцем, которое скоро должно было уйти за горизонт. Луи пробирался ближе. Гарри сложил руки на груди, закрыл глаза и сильно втянул носом воздух, полный запаха травы, цветов и хот-догов, что продавались за углом. От такой картины ноги Луи стали ватными. Дрожащими руками Томлинсон поднял камеру, и, успев поймать нужный момент, сделал снимок расслабленного лица Стайлса. Такой великолепный снимок заслужил бы первое место на любом конкурсе. Гарри надоело стоять на одном месте, поэтому он медленно побрел по траве, глядя себе под ноги. Он собирал цветы. Жёлтые, белые, нежно-розовые. Луи вовсе забыл как дышать. Таких великолепных снимком, как ему казалось, он не делал никогда в своей жизни. Он ловил каждое движение Гарри, каждый изгиб его тела. Луи готов был хлопнуться в обморок. Жара только помогала этому. Наконец перерыв закончился, наступило пора второго тайма. Кейт принесла мороженое, а Гарри вернулся на трибуну. Он больше не обращал внимания на игру. Быстро слопав свое любимое ванильное мороженое, Гарри стал медленно раскладывать цветы на коленях. Затем он начал плести венок. Его тонкие белые руки, усеянные великолепными татуировками, ловко перебирали «пряди» цветов. Луи не отрывал от него глаз. Наиболее удачные моменты он, конечно же, успел поймать и заморозить своим объективом. Еще Луи подумал, что если бы у них была дочь, Гарри непременно бы справлялся с длинными кудрявыми волосами девочки, такими же, как у отца. От этих мыслей Томлинсон покраснел, и чтобы никто не заметил, он все-таки решил сделать несколько фотографий футболистов для газеты. Игра, как и предполагалось, закончилась победой школьной команды Гарри и Луи. Солнце уже заходило за горизонт, окрашивая все кругом в золотисто-розовый цвет. Луи не мог убрать эти навязчивые мысли о том, как прекрасно бы Гарри смотрелся в этом цвете. Однако сейчас он фотографировал потных спортсменов, держащих кубок высоко над головами. Быстро закончив, Луи помчался к трибунам, зная, что Гарри наверняка пойдет полюбоваться закатом. Так оно и вышло. Гарри стоял и щурился, смотря на уходящее теплое солнце. Луи не стал прятаться. Кинув на Гарри взгляд, он уселся в траву и полностью расслабился. Гарри стоял позади и, казалось, не замечал его. Цветы медленно колыхались от теплого ветра. Луи постоянно поправлял свою челку, которая падала ему на глаза. Неожиданно появилась Кейт. Она шла в том венке, что плел Гарри. На ее светлых волосах венок смотрелся очень мило. Она подошла к Гарри, попрощалась с ним и отдала ему венок. Гарри отказался идти куда-нибудь выпить, на что Кейт ответила: — Странный ты, Гарри Стайлс. Да, Гарри был странный. Но в хорошем смысле. Идя обратно, Кейт заметила Луи. Луи помахал ей. — Пока, Луи. — она улыбнулась. — Пока, Кейт. Гарри повернул голову. Томлинсон не знал, видел ли Гарри его до этого, но по изумленному улицу мальчика понял, что нет. Гарри вертел в руках венок. Затем, немного раздумав, нацепил его себе на голову. Луи забыл как дышать. Эти цветы так невероятно почитались с его рубашкой и его великолепными шоколадными кудрями, и его малиновыми губами, что Луи просто не мог оторвать глаз. Заметив такое внимание в своей персоне, на щеках Гарри появился румянец. Луи мог поклясться, что никогда не видел ничего более милого и очаровательного, чем Гарри с румянцем на щеках. — Тебе идет, — тихо сказал Луи, продолжая пялиться на Гарри во все глаза. Когда Томлинсон спохватился, было уже поздно. Он сказал это. Гарри уставился на свои ботинки. — Спасибо, — мило пробормотал он. Луи улыбнулся. Гарри зашагал прямо на Луи. Сердце Томлинсона билось с бешеной скоростью, Луи думал, что оно уже и вовсе разорвалось. Но Гарри все шел на него, а Луи все больше казалось, что это сон. Затем Гарри присел на траву, буквально в метре от Луи. На его лицо сбоку падал свет заходящего солнца, и Луи был уверен, что это точно не в реальности. Гарри сидел перед ним, напоминая бога в этой своей, черт ее подери, зеленой рубашке, и не менее зелеными глазами смотрел на Томлинсона. — Ты фотограф? — заинтересованно спросил он, кивая головой в сторону камеры, висящей у Томлинсона на шее. Луи кивнул и улыбнулся. — Не знаю зачем я пошел в школьную газету, потому что мне совсем не интересно фотографировать спортсменов, отличников и учителей. Я люблю необычную съемку. — Необычную? — переспросил Гарри. Луи снова улыбнулся и снова кивнул. — Ну да. Я люблю все необычное. Необычную красоту, необычных людей, необычную красоту необычных людей. Гарри хихикнул. Луи повернулся к нему. Он готов был душу продать, лишь бы услышать, как Гарри хихикает снова. Ему сейчас хотелось поцеловать Гарри. А еще, возможно, прожить с ним остаток жизни. Луи не знал, знает ли Гарри, как его зовут. Ему было не интересно. Он и забыл представиться. Но это сейчас было не важно. Важным сейчас казался шмель, летящий с цветка на цветок. Мальчики наблюдали за ним некоторое время. Затем, когда насекомое приземлилось на очередной цветок, Луи схватил камеру и успел сделать снимок. Гарри заинтересованно наблюдал за ним. — Покажешь? — спросил он. В его голосе слышалось волнение, ведь Гарри первый раз видел человека, настолько наслаждающегося тем, что он делает. Луи кивнул и передвинулся поближе. Он повернул снимок и показал его Гарри. Гарри вздохнул. — Красиво, — с восхищением сказал он, почти не дыша. Луи смутился. Он еле удержался от той глупой фразы, что лезла к нему в голову. Что Гарри тоже красивый. Их отвлек шмель. Это пузатое-полосатое нечто громко летело прямо на Гарри. Гарри не шевелился. Шмель сел прямо на его венок. На желтый одуванчик. — Не шевелись, — сказал Луи, улыбаясь. Гарри поднял глаза в надежде увидеть шмеля, сидевшего у него на макушке. Луи хихикнул и направил камеру на Гарри. Когда Гарри понял, что собирается сделал Луи, он смутился. Неужели ему показалось, что это зрелище достаточно красиво для него? После того, как снимок был сделан, а шмель благополучно улетел в неизвестном направлении, Луи показал снимок Гарри. У Гарри светились глаза. Это действительно выглядело неплохо, и Гарри считал, что ему идет этот венок. Но все же он спросил, только чтобы убедиться: — Ты действительно считаешь, что это красиво, чтобы делать фото? Гарри вернул камеру Луи. Луи изумился, нахмурился. Считал ли он, что Гарри красив, чтобы делать его фото? Конечно, да, несомненно абсолютно точно ДА! — Конечно, — сдержанно ответил Луи, улыбаясь и теребя рукав своей джинсовой куртки. Гарри покраснел и потупил взгляд. Луи улыбался и смотрел на него. — Вообще-то, ты очень красивый. — Луи тоже покраснел. Гарри поднял взгляд. Он был жутко смущен. Он конечно получал комплименты по поводу своей внешности, но… Но Луи сидел здесь, в розовых лучах почти исчезнувшего за горизонтом солнца, в своей джинсовой куртке, которая так невероятно шла ему, смущенно улыбаясь Гарри, он сидел здесь, такой невероятный и искренний, что у Гарри перехватило дыхание. Ничуть не сомневаясь в своем решении, Гарри наклонился и медленно поцеловал Луи. Отстранившись, он понял, что Луи страшно смущен и хихикнул. От этого звука, несмотря на свое смущение, Луи буквально накинулся на Гарри с поцелуем. Так они и сидели, до тех пор пока не зашло солнце, целовались и разговаривали. Вечером заметно похолодало, и Луи отдал свою джинсовку Гарри, а потом проводил кудрявого до дома. Возле дома Луи долго не мог отпустить Гарри, постоянно его целуя, потому что… ну это же Гарри. Затем Гарри настоял и вернул Луи куртку, говоря о том, что Луи простудится. На прощанье Гарри к тому же, отдал Луи венок, надев Томлинсону его на голову. Гарри подумал, что Луи выглядит мило в своей куртке и с венком на голове. Луи подумал, что сохранит этот венок до самой своей смерти, и лишь придя домой он осознал, что так и не взял у Гарри его номер. Но этот факт не особо тревожил Томлинсона, ведь он знал, что у них впереди еще вся жизнь.