Wrong but right

— …И поэтому я хотел бы посвятить сегодняшний фейерверк их наследию, — закончил свою речь мэр, и небо зажглось яркими огнями. Люди, окружавшие сцену, зааплодировали, лишь некоторые из них не показывали своей радости. Их лица были серьезными и взволнованными. Им предстояла большая работа. Они переглянулись с мэром и начали расходиться кто куда. — Наслаждайтесь, — улыбнулся мистер Локвуд. Джон Гилберт взглянул на механизм на столе и хотел было включить его и устроить настоящее шоу, но позади него возник Дэймон, явно не желавший наслаждаться фантастическим фейерверком. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал? — возмутился Сальваторе, он не скрывал яркого желания подойти и свернуть шею мужчине. — Да, вообще-то понимаю, — абсолютно спокойно ответил отец Елены и запустил механизм. Вдруг Дэймон почувствовал, как тысячи ужасных, скрипучих, писклявых, невероятно громких голосов пронзили его голову. Это не проходило. Сальваторе упал на пол и закричал. По всей главной улице происходило тоже самое: голоса звенели в ушах вампиров, заставляя их корчиться на земле. Стефан испытывал жуткую боль. Елена металась вокруг него, не зная, что происходит и как помочь возлюбленному. Шум в головах Стефана и других вампиров словно выскребал мозг, сдавливал виски, высасывал жизнь. Такой адской боли Стефан Сальваторе давно не испытывал. Фейерверк брызгал в небо волшебно красивой палитрой: фиолетовый, красный, нежно-сиреневый, голубой, зеленый — все смешивалось и создавало настолько потрясающую и впечатляющую картину, какой она только могла быть в такой чудесный вечер. Праздновавшие не обращали внимания на тех, кто корчился от боли, лёжа на холодной земле, а люди, занимавшиеся своей работой, забирали их и отводили в место, из которого им не суждено было выбраться. Дэймон очнулся от резкого запаха бензина. Боль ушла, но на смену ей пришла ужасающая слабость. Он думал о Стефане. «Хоть бы он не попался», — повторял старший Сальваторе про себя. Дэймон отвернулся, а когда повернулся снова, увидел полыхание пламя. Слабость не давала подняться. Дэймон уже предположил, за какие грехи расплачивается сейчас собственной жизнью. «Хоть бы Стефан был в порядке», — снова прозвучало в голове. — Где Дэймон? — этот вопрос первым возник у Стефана, едва прекратилась ужасная боль. — Я не видел его с тех пор, как всё началось, — непонимающе ответил Аларик. В сердце Стефана вспыхнула тревога. Старое здание, принадлежащее семье Гилберт пылало. Огонь жёг плоть, скрипел от наслаждения. Дэймон не чувствовал в себе сил подняться. Он огляделся, увидел таких же, как он, вампиров, горящих и извивающихся в языках пламени, которые жадно облизывали тела, не оставляя живого места. «Это конец, — подумал Дэймон. — Прости, брат, за всё меня прости». Стефан дернул за ручку. Она была настолько горяча, что обожгла ладонь, и вампир с криком убрал руку. «Это твой брат, ты не можешь оставить его. Ты его любишь…» — прозвучало в голове Стефана Сальваторе, и он сделал ещё одну попытку открыть дверь. Пламя разыгралось сильнее. Огонь уже был в рост Стефану, и Сальваторе испугался. Нет, он не боялся за свою жизнь. Все мысли мужчины были заняты только Дэймоном. Если он сгорел там, Стефан не сможет простить себе этого. Отчаянные крики на секунду пронзили чуткий слух младшего Сальваторе, но что-то внутри подсказывало, что Дэймон ещё жив. Обдумывая возможные варианты спасения старшего брата, Стефан не заметил, как огонь начал уменьшаться. Не теряя ни секунды, Стефан рванулся внутрь. Увидев брата, младший Сальваторе почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Вдруг он подумал о том, что никогда ещё никого не был так рад видеть, как гребного живого старшего брата. Схватив его подмышки, Стефан вывел его наружу со скоростью вампира. На душе теперь было спокойно. Дэймон был жив. Стефан раньше не задумывался, как сильно любит брата. Он любит его. Войдя в поместье Сальваторе, Стефан заметил Дэймона, лежавшего на диване и пившего бурбон, глядя, как в камине безмятежно догорали поленья. — Почему ты спас меня? Я думал, ты меня ненавидишь? — так внезапно для Стефана спросил Дэймон, поставив стакан с недопитым напитком на стол и за секунду приблизившись к нему немного ближе, чем было позволено мужчине. — Разве это был первый раз, когда я спасал твою задницу? — Стефан изо всех сил старался не выдавать волнения. Его сжигало безумное желание впиться в губы старшего брата, стереть эту ухмылку с его лица и увлечь в страстный, горячий поцелуй. — Почему ты так нервничаешь, Стефан? — дерзкая усмешка на лице Дэймона не пропадала. То, что так ненавидел и обожал Стефан. Ещё вчера он сам себе боялся признаться, насколько сильно ему дорог родной брат. Не только как брат, но и как мужчина. Уже давно оголённый торс старшего Сальваторе сводил Стефана с ума. Младший со всех сил старался подавить в себе это, пытаясь утонуть в любви Елены, но с каждым днём получалось всё хуже. Каждое утро он всё сильнее хотел сорвать с Дэймона его ужасную чёрную рубашку, которая Стефану никогда не нравилась, и заняться с ним таким сексом, о котором Елена даже подумать не могла. — Я абсолютно спокоен, — ответил Стефан, представляя, как снимает штаны с брата, выкидывает к чертям его кожаную куртку, срывает с него майку, которая так сексуально обтягивает накаченное тело и закидывает Дэймона на кровать. — Неужели? — Дэймон подошёл ещё ближе. Стефан слышал его дыхание и почувствовал, как по телу пробежали мурашки. — Что ты делаешь? — прошептал Стефан, больше всего опасаясь, что это всего лишь сон. — Разве ты не думал об этом? — наигранно удивился Дэймон, и его смех прозвучал в голове Стефана. Почему он не может испытывать этого с Еленой? Только Дэймон способен вводить его в такое состояние, что он сходит с ума, как последняя проститутка. — Разве ты не хочешь меня? — Я… Я… Дэймон, ты… — какая-то часть Стефана всё ещё пыталась здраво мыслить, но другая испытывала обжигающее желание. — Стефан, я благодарен тебе за то, что ты спас мою жизнь, но я всё ещё ненавижу тебя, вегетарианский засранец, — улыбнулся Дэймон, и расстояние между ними стало ничтожно мало. Стефан коснулся горьких от бурбона губ Дэймона. Вкус этой сраной выпивки ему никогда не нравился, но на губах Дэймона это самое сладкое, самое вкусное, что может быть. — Не заставляй меня пожалеть о том, что я сделал для тебя, — прошептал Стефан, увлекая Дэймона в более глубокий и страстный поцелуй. С вампирской скоростью они оказались на диване. — Ты сделал это для себя, — ухмылка Дэймона стала шире. Он разорвал футболку Стефана прямо на нём и начал целовать широкую грудь. Затем старший Сальваторе прошёлся языком по бедрам, заставив тело Стефана дрожать от наслаждения. Приближаясь к паху, Дэймон дерзко ухмыльнулся и за секунду оказался около стола с бурбоном. Стефан был возмущён и растерян. — Ты последний ублюдок, — выдохнул он, всё ещё находясь в предвкушении, но жесткий облом от старшего брата разозлил его, а в таком состоянии лучше с ним не шутить. Мгновенно Стефан оказался около брата и уже через миллисекунду он прижал Дэймона к стене, разлив на него стакан только налитого бурбона и чувствуя свою власть и превосходство. — Какого… — договорить Стефан ему не дал. Он впился в губы Дэймона и отстранился только тогда, когда почувствовал, как старший брат с силой укусил его за нижнюю губу. Стефан вытер кровь и, дождавшись, когда губа затянется, провёл языком по ложбинке между ключиц, спускаясь к торсу Дэймона и смакуя бурбон, который не мог терпеть не так давно. Такие влажные и горячие поцелуи Стефана заставили член старшего Сальваторе пульсировать. Стефан расстегнул ремень и стянул с брата брюки. Метнувшись к столу и взяв бутылку с янтарной жидкостью, он сделал пару глотков и опустился перед Дэймоном на колени. Влажным языком Стефан провёл по внутренней стороне бедра старшего, заставив того застонать. — Где ты этому научился? — стон Дэймона разнёсся по дому и сразу же стих. — Мне 162 года, и у меня хорошее воображение, — язвительно отозвался Стефан, наслаждаясь тем, как взгляд Дэймона скользит по нему. Ещё секунда, и оба оказались на кровати. Дэймон занял позицию сверху, и Стефан покорно извивался под ласками старшего брата. — Во время секса с Кэтрин ты представлял меня? — Стефан закусил губу, изобразив для Дэймона привычную усмешку. — Заткнись, — Дэймон провёл языком у паха и внезапно куснул пульсирующую плоть под тканью слипов. Стефан дернулся, застонав. Он наслаждался этим. Он наслаждался им. Дэймон делал его счастливым. Кто бы мог подумать? Дэймон рывком стянул слипы Стефана, и они полетели на пол. Вампир зафиксировал ноги младшего брата у себя на талии, пристроившись между ними. Улыбаясь и иногда целуя бедра Стефана влажными губами, Дэймон стал сначала медленно, потом быстрее надрачивать, вызывая волну стонов у младшего. Стефан сдавил бока брата, и тот с наслаждением облизал пальцы в предвкушении того, что должно было произойти. Дэймон почувствовал, как горит его тело, как кожу Стефана покрывает испарина, и это безумно ему понравилось. Старший Сальваторе, передумав делать то, что хотел, взял член Стефана одной рукой, свой — другой и принялся дрочить в быстром темпе. Стефан изгибался от ласк, его губы пересохли, он хотел ещё, ему было жарко, холодно, больно, приятно — все эмоции смешались и он почувствовал, что скоро кончит. Возбужденные стволы образовывали трение и, о Господи, ради этого можно было сгореть в пламени старого здании Гилбертов. Оба были готовы кричать от наслаждения и восторга. Не успел Дэймон сделать ещё пару движений, как оказался под Стефаном, у которого покраснели глаза и вздулись венки на лице, словно он встретил молоденькую студенточку после долгого голодания и его охватила жажда. Стефан быстрым движением заставил Дэймона опуститься на четвереньки, предварительно облизал пальцы и вставил их в возбужденный, потный анус старшего брата. Дэймон прогнулся в пояснице, выкрикнув имя младшего брата. Ему было хорошо. Ему было так хорошо. Стефан двигал пальцами всё быстрее. Дэймон почувствовал, как Стефан стимулирует его простату. Он наслаждался этим. Ещё немного, и он кончит. Стефан взял свой член и приготовился вставить его непослушному братцу, но его отвлёк звук из прихожей. — Стефан, я забыла у тебя свой телефон, — Елена замерла от увиденного. Дэймон закусил губу как мальчишка, потупив взгляд, а Стефан от неожиданности соскользнул с кровати. — Хотя я, наверное, отдала его Бонни, — Гилберт не могла отвести взгляд от двух обнажённых братьев Сальваторе. Она попятилась назад. — Я… Я позвоню, — пробормотала она, заикаясь, и подбежала к двери, рывком открыла её и выбежала наружу. — Я всё равно завожу тебя больше, — ухмыльнулся Дэймон, пытаясь найти свои слипы возле дивана и под столом. — Твою ж мать, — выругался Стефан, уже обдумывая, как заберёт у Елены ожерелье с вербеной и сотрёт ей память. — Но тебе же понравилось, — Дэймон подмигнул младшему и, так и не найдя своих трусов, голым направился на второй этаж, чтобы подобрать другие. Стефан, потупив взгляд, улыбнулся. Это так неправильно и так чертовски правильно. — До встречи, братец, — сказал Дэймон, уходя, а Стефан взял бутылку бурбона, сделал пару глотков и натянул свои слипы, понимая, что это «до встречи» означало — это ещё не конец.