***
Райан был не в духе. Это я понял сразу, как только вошёл в его скромную обитель. Похоже, информацию об увлекательных походах какого-то там генерала все же вобьют в мою непутёвую голову. Причём буквально. На плите побулькивал белый эмалированный чайник в цветочек. Я сунул нос под крышку — в чайнике оказались сосиски. Опять посуду забыли помыть, наверное. — Джерард! — я резко обернулся, смахнув полой пальто лежавшие на табуретке обрезки из газет. Райан стоял в дверном проёме, оперевшись рукой об косяк и устало потирая бровь. Я прикрыл «кастрюлю» и, стянув с себя шарф, положил его на столешницу. Тут и так какие-то трактаты лежат. Ага, на кухне. Это называется организованный хаос. Райан приподнял бровь, но никак иначе комментировать не стал. Он развернулся и пошёл в кабинет. Я последовал за ним. Люпин по имени Джонни, ранее живший на письменном столе, оказался выселен на подоконник. На его месте красовалась гора макулатуры, погребшая под собой всю столешницу. Райан подошёл к столу, а я направился к несчастному растению, ведомый привитой моей покойной бабушкой любовью к природе. При ближайшем рассмотрении обнаружились желтеющие с одной стороны листья, накренившийся стебель и общий вид, близкий к предсмертному. Свои наблюдения я немедленно озвучил. Райан лишь что-то промычал и помахал рукой в моем направлении, что по моему опыту означало нечто среднее между «к ноге» и «даже не напоминай». — Иди сюда. — Он принялся рыться в бумагах у себя на столе. — У него ещё в горшке трава какая-то непонятная выросла. — Так повыдергай. Райан фыркнул и продолжил поиски. На пол посыпались канцелярские принадлежности, и он, чертыхаясь, полез их доставать. — Мне будто больше заняться нечем, — раздалось из-под стола. Я сочувственно погладил люпин по листочку. — Эх, угробит он тебя, Джонни, точно угробит. Может мне тебя к себе забрать? — я уверен, он понравится укропу на моем подоконнике. А азалия в гостиной вообще, по моему, страдает от одиночества. — Даже не думай. У нас с ним серьёзные деловые отношения. — Это ещё какие? — Я зачитываю ему свои доклады, а он слушает и не перебивает. — Если бы он перебивал, надо было бы либо в лабораторию бежать, либо в психбольницу. Так, собственно, зачем я тебе был нужен? Райан возник из-под стола с внушительной охапкой карандашей, которую ссыпал в выдвижной ящик. Он ещё раз скептически окинул взглядом разложенные на столе бумаги, после чего лицо его приобрело победоносный вид. Пробормотав себе под нос «ага!», Райан выхватил стопку пожелтевших чертежей, пересчитал листы и с триумфом в глазах вручил их мне. — Вот. Я подумал, что тебе понравится. О-о-о, мне нравится. Мне очень даже нравится. По видимому, мой неописуемый восторг отразился на моем лице — лицо Райана в свою очередь расплылось в довольной ухмылке. Любит радовать людей, маленький засранец. Моя страстная любовь к чертежам началась еще давно при весьма таинственных обстоятельствах. Я только помню, что в какой-то момент меня просто торкнуло, и я проникся изящной геометрией. В этом, наверное, немаловажную роль сыграли бесконечные поиски тайников с сокровищами и приключения, в которые мы играли с братом и бабушкой. На Майки это тоже повлияло, и по достижении мы оба подались в технический универ — сначала я на архитектурный, потом он — инженерный. Напрягши все свои доморощенные шестеренки, Майки поступил. Я — нет. Но не будем о грустном. — Чаю? — не дожидаясь ответа, Райан развернулся и уплыл на кухню. Я надеюсь, он его не на сосисочной воде будет заваривать? С него ведь станется.***
Во мне исчезала уже вторая кружка чая и третья сосиска, пока мой товарищ, увлеченно размахивая руками, вещал об ожесточенном сражении со своим топографическим кретинизмом, которое он вел в процессе поиска некоего пацана, распродававшего все свое движимое и недвижимое имущество. В северо-западную глушь же его занесло по наводке неведомой, но невероятно прекрасной Лотты, которая там как раз и жила (и тратила два с половиной часа каждое утро на то чтобы добраться до универа. Страшная женщина). — …ну и я, значит, такой, иду, поворачиваю в переулок, а там — кролики. Несчетное количество кроликов и старичок в красном котелке, разбрасывающий сено, которое кролики неспешно поедали. Я думал они морковь едят! В общем, я решил тикать оттуда пока не поздно. Я согласно закивал и как можно незаметнее потянулся за последней сосиской. Заметив мои поползновения, Райан издал негодующий звук и шлепнул меня по руке. — Джерард! Ты вообще меня слушал?! Полчища кроликов разгуливают по улицам средь бела дня, а тебе хоть бы хны. — Неправда. Майки как-то раз укусил кролик. — Причем тут твой ненормальный брат? Я беспокоюсь о равновесии политических сил в стране.Партия говорящих кроликов подорвет положение партии говорящих голубей. — С чего ты взял, что они заговорят? — Ну все же к этому ведет. По плану ацтекских ученых в ближайшие сто лет должна возникнуть новая разумная раса. По статистике, популяция кроликов увеличилась в полтора раза за последние пятьдесят лет. Это я вчера в фермерской газете вычитал. Так вот, прослеживается параллель с эволюцией говорящих голубей — те меньше чем за два века сумели заполучить гражданство. Правда, согласно переписям населения, их число сначала многократно увеличилось, а затем еще более многократно уменьшилось. А вот когда пять веков назад в роду сычиков начал выделяться вид грифонов… Вот же балабол.***
Приблизительно через три часа, в очередной раз убедившись, что политика — это не мое, я таки сумел покинуть общежитие. На улице — в тесном, безлюдном переулке — практически никого не было — только я, бабушки на лавочке у соседнего дома и прислонившийся к фонарному столбу мужчина в наглухо застегнутом пальто. По крайней мере, мне показалось, что это мужчина — он был по самые уши умотан полосатым шарфом, так что видно было только коротко стриженый ежик. Хотя, кто знает. Говорят, короткие стрижки нынче в моде. Интересно, с чего это он так замотался? Вроде еще не так холодно. Может, он болеет? Тогда зачем встал там и стоит? Лучше пошел бы домой, чаю попил. Майки тоже всегда, когда болеет, заворачивается в кокон, как гусеница, и все равно выходит гулять. Говорит, без этого работа не ладится.***
Следующий день прошел незаметно. На работе, в кофейне, все как обычно. Новенькая перепутала ваниль с кардамоном, Макс из кондитерской напротив чинил весы, которые сам же вчера и сломал. Только вы его не видели. Он был на рабочем месте. Да-да. Попрощавшись со своими чрезмерно общительными коллегами (ну чего ты такой нелюдимый, Джи, останься, погуляй с нами! Может, познакомишься с кем-нибудь наконец.) и затянув потуже старенький серый шарфик, я отправился навстречу осенним заморозкам. В мечтах как следует рассмотреть вчерашние чертежи, до которых руки так и не дошли, я проскользнул в подъезд, уже начиная копаться в сумке в поисках ключей от квартиры. Мимо меня протиснулся сутулый, прячущий лицо тип в длинном пальто и изрядно помятой широкополой шляпе. В одной руке он неловко сжимал потрепанный тубус, который так и норовил выскользнуть из его хватки. Он (тип, не тубус) еще раз перехватил свою ношу, одернул поднятый воротник, смешно высовывающийся из-под шарфа в желто-красную полосочку, и неприлично громко хлопнул входной дверью. Я поднялся по лестнице, машинально начиная пересчитывать ступеньки. Сбился со счета этаже так на третьем. Собственно, как обычно. Я повернул ключ в замке, но дверь оказалась открыта. Ковер в прихожей лежал ровно, чего не наблюдалось ни разу с того момента, как я (вернее, мой организованный хаос) здесь поселился. Сквозняк с лязгом захлопнул дверь. Противное чувство поднялось вверх по горлу. Тут кто-то был. И этот кто-то точно не мой брат.