С любимыми не расставайтесь

      Привычные тишину и покой больницы, где аугментированные проходили реабилитацию, нарушил звук удара резко распахнувшейся двери — из палаты вышел крайне раздраженный парень и, гневно взглянув на врача и женщину возле него, крикнул:       — Да пошли вы все к черту! — после чего захлопнул дверь так, что она чуть не слетела с петель.       Он отошел в сторону, бегло осмотрелся, отдышался и направился по коридору в сторону лифта, прихрамывая на правую ногу.       — Иван, стой! — раздался встревоженный женский голос, но парень даже не обернулся на него — наоборот, лишь ускорил темп и уже через несколько секунд скрылся за поворотом.       Парень миновал коридор, и теперь до его цели оставалось не так уж и много — несколько шагов и еще один поворот, и тогда лифт бы приветливо распахнул перед ним двери, после чего он свалил бы отсюда куда подальше. Хватит с него этой больницы, глупых наставлений и бессмысленного лечения — он устал сидеть в четырех стенах и чувствовать себя подопытным кроликом. Однако судьба внесла коррективы в этот гениальный план и, поворачивая, Иван чуть не врезался в девушку. Она тихо ойкнула и, отскочив к стенке, посмотрела на него.       — Прошу прощения, — буркнул он. — Все нормально?       — Да, — она неуверенно кивнула, — нормально.       Едва взглянув на нее, Иван хмыкнул и направился дальше к лифту. Ткнув в кнопку, он стал ждать, но, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся. Девушка все еще смотрела на него, по-прежнему стоя у стены.       — Что-то… не так? — приподняв бровь, спросил парень, на что она лишь помотала головой и, убрав прядь волос за ухо, пошла по своим делам.       Проводив ее взглядом, Иван пожал плечами и, дождавшись лифта, отправился на первый этаж. Миновав парочку охранников, он вышел на улицу и остановился у лестницы. Летний ветер легонько обдувал лицо, а солнечные лучи дарили тепло, так приятно расходящееся по телу. Иван прикрыл глаза и мог бы наслаждаться этими уже позабытыми ощущениями до бесконечности — по крайней мере, ему так казалось, ведь именно об этом он и мечтал, пока целых три месяца торчал в палате. Ему не разрешали выходить, и поначалу даже не хотелось — было не до того. Но к концу второго месяца лечения окружающий его белый цвет порядком поднадоел, а едкий запах лекарств отчего-то стал раздражать.       И вот сегодня, наконец, Иван решил, что с него хватит. Ему не нужно ничье разрешение, и он может ходить, куда хочет. Конечно, он не собирался бросать лечение и уходить из больницы, но никто не мог запретить ему выползти в больничный дворик и хотя бы подышать свежим воздухом. Придерживаясь за перила, он аккуратно спустился по лестнице и, оглядевшись вокруг, медленно пошел к кованой черной скамейке, расположившейся не так далеко от главного входа. Сев, Иван шумно втянул носом воздух и посмотрел вверх — сквозь листву деревьев виднелось голубое небо.       Но покой его длился не долго — к нему уже спешила встревоженная женщина. Опустившись рядом, она строго взглянула на него, но на удивление спокойно произнесла:       — Почему ты так себя ведешь, Иван? Тебе ведь уже давно не пятнадцать лет.       Он хмуро на нее покосился и нехотя ответил:       — Я не виноват, что ни ты, ни этот чертов доктор… Вы ничего не понимаете и не хотите понимать. Я хотел всего лишь выйти на улицу. Неужели это такая большая просьба?       — Но ты ведь еще так плохо ходишь… — женщина тяжело вздохнула. — И должен находиться под наблюдением…       — Если я не буду ходить, то это «плохо» останется со мной навсегда. И под наблюдением я тут круглые сутки. Кстати, а принимать эти «новые препараты» я тоже должен? Я вам тут не подопытный. Почему-то все, с кем я успел перезнакомиться в больнице, уже давно выписались, а я торчу здесь и от этого лечения мне только хуже.       — Иван…       — Прошу, дай мне побыть одному, — он уставился перед собой, но затем внимательно посмотрел ей в глаза. — Пожалуйста.       Женщина кивнула и, поднявшись, направилась к входу в здание. Иван проводил взглядом удаляющуюся спину, но затем, мотнув головой, продолжил наслаждаться летним днем.       ***       Возвращаясь в палату, Иван заметил ту самую девушку, с которой чуть не столкнулся в коридоре. Она сидела возле одной из палат и терла глаза, и без того красные от слез. Иван остановился возле нее и неуверенно спросил:       — Вы в порядке?       Девушка подняла взгляд и, шмыгнув носом, кивнула.       — Все нормально, правда, — тихо сказала она, поправив волосы.       — Ваш заплаканный вид говорит об обратном, если честно, — он плавно опустился рядом. — Может, вам нужна помощь?       — Со мной все нормально, — повторила девушка, но затем добавила: — В отличие от моего отца.       Как выяснилось из дальнейшего разговора, девушку звали Мелисса, и она впервые за два месяца — как только появилось свободное время — решила навестить отца, находившегося в коме — во время операции что-то пошло не так, и после нее он так и не пришел в сознание. Мелисса отчего-то винила себя в сложившейся ситуации — если бы она меньше ссорилась с отцом, то, возможно, сейчас все было бы иначе.       Иван немного опешил, потому что не ожидал, что ему вообще что-нибудь расскажут — обычно с ним редко кто заводил разговор.       — Думаю, все наладится, — после небольшой паузы начал он. — Здесь неплохие врачи… В большинстве своем. Так что, ваш отец обязательно поправится. А вы…       — Ты, — перебила Мелисса и тут же добавила в ответ на недоумевающий взгляд: — Мне еще не так много лет, чтобы ко мне столь уважительно обращались.       — Окей, — Иван слегка улыбнулся. — Ты не должна себя винить. Никогда и ни в чем себя не вини, и…       Он осекся, заметив своего врача.       — Мистер Берк, вам уже давно пора в палату. И еще мне хотелось бы серьезно поговорить.       Иван кротко вздохнул и поднялся.       — И мне пора, — он попрощался с Мелиссой и не спеша пошел вперед, но, не пройдя и пары метров, резко развернулся и добавил: — Все будет хорошо.       ***       Удивительно, но все действительно стало хорошо — отцу девушки стало лучше, да и самого Ивана пообещали выписать на днях. Впрочем, ему этого и не хотелось — Мелисса приходила в больницу почти ежедневно, и со временем их мимолетные разговоры в коридоре переросли в многочасовые беседы, порой сопровождающиеся совместными прогулками по территории. Иван не хотел, чтобы с его выпиской все это закончилось, но и понятия не имел, как продолжить общение, ведь вариант «просто поговорить об этом» он даже не рассматривал. К счастью, Мелисса сама завела с ним разговор, после которого они обменялись всевозможными контактами.       Но на виртуальное общение у Ивана почти не было времени — ему пришлось вернуться к работе, и он целыми днями пропадал в автомастерской. Отработав пару недель без выходных, он вдруг понял, что ему необходим отдых и взял отгул на три дня. Два из них он бездарно убил дома, за просмотром сериалов, в суть которых даже не пытался вникнуть. Зато на третий день Иван все же осмелился позвать Мелиссу на прогулку — и она, не задумываясь, согласилась.       Они провели вместе почти целый день, гуляя по городу и обсуждая всякую ерунду. Время от времени в разговоре проскакивало и что-то существенное — к примеру, девушка впервые обмолвилась, что в Праге она не так давно, и кроме дома, больницы и работы особо нигде не бывает. Иван не оставил это без внимания, решив побыть экскурсоводом. Хоть иногда у него и не хватало знаний английского, чтобы рассказать что-то интересное о городе, получалось все равно неплохо — по крайней мере, Мелиссе нравилось.       Вечером, после пары часов, проведенных в каком-то кафе, куда они забрели совершенно случайно, Иван проводил девушку до дома. К его несчастью, идти пришлось долго, а он дико устал. Ноги отчаянно требовали отдыха, но пришлось терпеть. Он слабо представлял, как доберется до собственного дома, но старался об этом не думать.       Остановившись у входных дверей, Мелисса пригладила чуть растрепавшиеся волосы и посмотрела на Ивана.       — Спасибо за приятное времяпровождение, — она слегка улыбнулась.       — И тебе… спасибо, — он улыбнулся в ответ и, немного помедлив, продолжил: — Можем как-нибудь еще погулять. Если хочешь.       — Хочу. Что насчет следующих выходных?       — Хорошо, я только «за», — не подумав, сказал Иван, совсем забыв о том, что у него вообще-то были дела. Впрочем, они могут подождать.       — Тогда… до встречи? — не сводя заинтересованного взгляда, спросила Мелисса.       Он кивнул и попрощался, на что девушка лишь коротко вздохнула и, неловко улыбнувшись, развернулась и потянулась к дверной ручке. Но не успела она это сделать, как пальцы Ивана неуверенно коснулись ее плеча.       — Постой, — тихо сказал он и подошел чуть ближе.       Мелисса посмотрела на него и собралась что-то спросить, но ей не дали — Иван легонько поцеловал ее в губы, а затем, чуть приобняв, углубил поцелуй. Девушка отвечала, а после, прервавшись на несколько секунд, внимательно взглянула на него.       — Я уж думала, ты не догадаешься, — улыбнувшись, она коснулась его губ.       Неизвестно, сколько они могли бы так целоваться, если бы их не прервали чужие шаги, а затем и звук открывающейся двери. Отпрянув друг от друга, они покосились на вышедшего человека, и Мелисса стыдливо отвела взгляд в сторону.       — Извините, что прерываю, но кое-кого ждут дома, — он хмуро уставился на девушку, после чего оглядел Ивана.       — Саймон, тебе напомнить, сколько мне лет? Я давно не маленькая.       — Да-да, не маленькая, но я все еще твой старший брат, который заботится и о тебе, и об отце с матерью. А она за тебя волнуется, кстати. Так что…       — Хорошо, я иду, — перебила его Мелисса и, вздохнув, обратилась к Ивану: — Как ты, наверное, уже понял, это Саймон, мой крайне надоедливый брат, про которого я как-то рассказывала.       Саймон покосился на сестру и тихо вздохнул, после чего протянул Ивану руку. Тот, представившись, пожал ее. Сделав вид, что оба чрезвычайно рады знакомству, они почти сразу же попрощались.       — До следующих выходных, — напоследок произнесла девушка, прежде чем уйти.       ***       Но им пришлось встретиться раньше.       В вечер их первой совместной прогулки Мелисса поссорилась с матерью и на следующее же утро решила съехать. Она давно собиралась это сделать, просто не было повода, но, как только он появился, тут же собрала необходимые вещи, деньги и документы. Квартиру она тоже уже подыскала, поэтому, созвонившись с необходимым человеком, направилась туда.       Несколько дней Мелисса наслаждалась тишиной и покоем, возвращаясь с работы. Теперь она понимала, почему брат стал жить один еще несколько лет назад, навещая родителей пару раз в неделю.       Однако спокойная самостоятельная жизнь длилось недолго.       — Ты можешь приехать? — раздался тихий чуть подрагивающий голос среди ночи, и Иван даже не сразу понял, чей звонок принял.       Сев на кровати, он помотал головой и хрипло ответил:       — Полвторого ночи?.. Мелисса, что случилось?..       — Пожалуйста, — лишь это смогла произнести девушка, перед тем как разрыдаться.       Иван ничего не понял, но уже через минут сорок стоял возле двери ее квартиры. Зевнув, он потянулся к звонку, но в этом не было необходимости — дверь медленно приоткрылась, и из-за нее выглянула Мелисса.       — Рада, что ты здесь, — тихо произнесла она и, шмыгнув носом, потерла глаза. — Проходи.       — Так что случилось? — остановившись в коридоре, спросил Иван и немного растерянно посмотрел на девушку.       Она, еле сдерживая слезы, попыталась все объяснить — ее отцу вновь стало плохо, и теперь она намеревалась отправиться в больницу, но денег на такси у нее не было, а метро давно закрыто.       — То есть ты хочешь, чтобы я просто довез тебя до больницы? — внимательно выслушав ее, заключил Иван.       — Я знаю, что это очень и очень нагло с моей стороны, но… Это ведь важно.       — Я отвезу тебя, только… — он замялся, пытаясь подобрать слова. — Какой от тебя там будет толк? Тебя, скорее всего, даже не пустят к отцу. Нет, если ты намерена сидеть в коридоре, то хорошо, поехали. Но на твоем месте я бы дождался каких-нибудь новостей из больницы. Или хотя бы утра.       Мелисса собиралась что-то сказать, но затем, передумав, лишь молча уткнулась Ивану в грудь. Тот легонько погладил ее по голове, после чего неуверенно спросил, что она все же решила.       — Подожду до утра, — ответив, она шагнула назад и, взяв его за руку, неуверенно добавила: — Только не уходи сейчас.       Иван слегка улыбнулся.       — Не уйду, — он убрал за ухо прядь длинных волос, спадающих на лицо, после чего плавно провел пальцами по щеке и, внимательно посмотрев в серо-голубые глаза, сказал: — А ты не плачь. Все наладится, — и затем поцеловал Мелиссу в губы.       И все снова наладилось.       ***       Прошло три года.       За это время Иван и Мелисса успели пожениться и вот уже почти два года наслаждались семейной жизнью. В ней, конечно, иногда случались проблемы, и пара не раз ссорилась, но затем все равно мирилась, и в целом можно было бы сказать, что они счастливы вдвоем.       Сделал предложение Иван довольно спонтанно — в один из зимних вечеров они просто прогуливались по городу, обсуждая недавно просмотренный фильм, а затем, вдруг остановившись, Иван порылся в кармане и, протянув Мелиссе кольцо, спросил, выйдет ли она за него. Она сперва опешила на несколько секунд, но после закивала и, улыбнувшись, согласилась.       Они поженились весной, хотя отец девушки сильно возражал. Он вообще недолюбливал аугов, хоть и сам им был — впрочем, он стал им не по своей воле и, если бы не семья, написал бы отказ от операции. Иван же не понравился ему сразу, еще в первый день знакомства, и он постоянно надеялся, что рано или поздно они с Мелиссой расстанутся, и дочь найдет себе кого-нибудь более подходящего. Хотя бы не ауга. Но случилось так, как случилось, поэтому мужчине пришлось просто смириться с этим фактом, хотя надежда все еще не оставляла его.       Особым разнообразием семейная жизнь не отличалась, но и не скатывалась в серую рутину. Пару раз в неделю Мелисса вытаскивала Ивана на вечерние прогулки по городу — и ему они вполне себе нравились, но все же порой он с радостью предпочел бы им «бессмысленное сидение в этом дурацком гараже». На самом деле Иван занимался там важными, как ему казалось, вещами, но жена категорически отказывалась это понимать.       Да, Мелисса прекрасно знала, что у мужа тоже должно быть время для себя, но все же ей хотелось видеть его чаще. И ей было немного обидно, когда вместо того, чтобы провести время с ней, Иван шел в гараж и торчал там допоздна, а иногда и вовсе оставаясь там ночевать.       Тем не менее, несмотря на все разногласия, они были счастливы.       Ровно до тех пор, пока все не рухнуло.       ***       Это был самый обычный день, не предвещавший ничего плохого. Иван вернулся с работы немного раньше обычного и, так как Мелиссы все равно еще не было дома, быстро перекусил тем, что нашел в холодильнике, и отправился в гараж. Он провел часа два, потроша один из старых двигателей — на самом деле их стоило бы выкинуть, ведь починить их было невозможно, да и особого смысла в починке не было. Тем не менее Иван любил в них копаться, поэтому расставаться с ними не желал. А затем пришла Мелисса и, сперва прочитав нудную лекцию о его хобби, а после отчитав за то, что он «уже в сотый раз» не помыл за собой посуду, заставила его вернуться в квартиру.       Спустя некоторое время, Иван заметил, что с его глазным имплантом что-то не так — изображение рябило. Пока он пытался понять, чем это вызвано и как это исправить, все прекратилось. Но не успел Иван расслабиться, как у него заболела голова — слишком резко и как-то… необычно. Он попытался коснуться ее рукой, но рука не слушалась. Борясь с непониманием и подступающим чувством страха, Иван поднялся и направился в ванную, по пути утешая себя тем, что доза нейропозина все исправит.       Но она не исправила.       Голова по-прежнему раскалывалась — уже настолько сильно, что от этой боли хотелось закричать, — а пальцы вышедшей из строя руки тряслись.       — У тебя там все нормально? — раздался обеспокоенный голос Мелиссы, и Иван прикрыл глаза. Он и хотел бы что-то ответить, но не мог.       Подойдя к двери и открыв ее, Иван посмотрел на жену, а затем, стиснув зубы, вышел в коридор и плавно съехал вниз по стене.       — Боже, Иван, — Мелисса опустилась возле него и слегка приподняла его голову за подбородок. — Это… кровь?.. — она неуверенно коснулась алой дорожки, стекающей из носа, и посмотрела на свои пальцы.       — Убирайся, — прошипел он, глядя в испуганные глаза.       — Что? — ее голос дрогнул, но она все же отползла в сторону.       Иван что-то пробубнил на чешском, а затем стал повторять это вновь и вновь, но Мелисса совершенно не могла ничего разобрать. Да ей и не хотелось разбирать. Она попыталась встать, но ноги как назло не слушались и лишь едва заметно дрожали. Как и руки. И все тело. Ей было страшно — и за себя, и за Ивана, но в данный момент она была совершенно бессильна. Не в силах пошевелиться, она так и осталась сидеть неподалеку от мужа.       Вдруг с улицы послышались крики, после — звон разбивающегося стекла и автомобильная сигнализация. Через пару секунд к ним прибавился механический шум дронов, проносящихся почти у самых окон, и металлический скрежет где-то вдали. Но затем всю эту какофонию звуков заглушила городская сирена.       — Убирайся отсюда! — вдруг резко выкрикнул Иван и с силой ударил головой об стену. Он повторял это снова и снова, пока в его поле зрения не попала Мелисса. Он замер и, внимательно на нее посмотрев, задержал взгляд на глазах, в которых не было ничего, кроме какого-то животного ужаса.       Она отчаянно пыталась заставить себя встать, отползти, закричать, позвать на помощь, сделать хоть что-нибудь, понимая, что если продолжит сидеть — все кончится очень плохо. Но страх сковал все тело, и единственное, что ей оставалось, так это беспомощно смотреть в глаза мужа. Хотя сейчас это был не он. Кто-то другой. Или что-то другое.       Иван помотал головой и, прикрыв глаза, вдруг поднялся. Что-то бурча под нос, он попятился к двери, не переставая время от времени трясти головой. Нащупав ручку, он открыл дверь и вновь взглянул на Мелиссу — на этот раз, как ни странно, осознанным взглядом.       — Запрись. И никому не открывай, — шагнув за порог, с трудом выговорил он и поспешил в гараж, надеясь успеть и закрыться там до того, как вновь потеряет контроль над собой.       Ему повезло, и адская боль вернулась, как только он запер последний замок. Теперь он не сможет навредить Мелиссе. Или же кому-либо еще. Лишь себе.       Мелисса опомнилась не сразу, но затем, вскочив, сделала так, как велел Иван. Дрожащими руками она нашла телефон в кармане джинсов и попробовала позвонить Саймону — уж он наверняка должен был знать, что происходит, — но сети не было. Впав в отчаяние, она зашла в ванную и, закрыв дверь, включила воду, надеясь, что за ее шумом не будет слышно происходящего на улице, и села у стены, обхватив колени руками.       Она очнулась через некоторое время — вокруг было темно и подозрительно тихо. Вода уже не текла, и Мелисса, найдя телефон, посмотрела на время — была глубокая ночь. Поднявшись с пола, она вышла в коридор и, добравшись до кухни, глянула в окно — во дворе было множество людей, как живых, так и мертвых. Поодаль — не меньшее количество аугов, растерянно оглядывающихся друг на друга. Почти весь двор был залит кровью, кое-где валялись кровавые ошметки и оторванные аугменты.       Мелисса отшатнулась от окна, понимая, что ее сейчас стошнит, но, зажав рот рукой, поборола это и, шумно втянув воздух, подняла взгляд к потолку. Простояв так с минуту, она вспомнила об Иване и, не долго думая, пошла к входной двери. Она не задумывалась, что это, быть может, еще не конец, ей лишь нужно было знать, что с мужем все в порядке.       Мелисса направилась к гаражу — она твердо знала, что Иван там. Спустившись, она попробовала открыть дверь, а затем постучала. Внутри раздался шум — упало что-то металлическое, — после чего послышался чешский мат, и через минуту клацнул последний затвор. Иван приоткрыл дверь и внимательно посмотрел на Мелиссу.       — Мел… — начал он, но не успел договорить — она, рыдая, бросилась ему на шею.       Она целовала его, гладила по голове и постоянно твердила о том, что все будет хорошо — скорее она успокаивала себя, чем его. Иван был спокоен, даже слишком — просто не до конца осознавал, что произошло.       — Ты должна уехать, — наконец произнес он, чуть отстранившись.       — Но…       — Что, если это повторится? Я ведь… Я ведь могу убить тебя. Там, дома, я еле сдерживал… то отвратительное желание. Мне хотелось свернуть тебе шею. Или проломить череп. Или медленно душить, — каждое слово давалось ему с трудом, и он отходил все дальше. — Я не был собой… И я… — он замолчал, но затем, вздохнув и прикрыв глаза, все же добавил: — Звони Саймону, пусть заберет тебя.       Мелисса несколько минут стояла, опешив и пытаясь осознать услышанное. Она даже прекратила плакать, просто бездумно смотрела впереди себя. Ей было сложно поверить в то, что сказал Иван, но, вспомнив увиденное на улице, пришлось это принять. Затем она неуверенно достала телефон, однако звонить никому не пришлось — Саймон приехал и без приглашения, волнуясь за сестру.       — Вот ты где, — появившись в дверном проеме, произнес он и облегченно вздохнул, взглянув на Мелиссу.       Покосившись на Ивана, Саймон бегло огляделся вокруг — казалось, здесь прошел ураган: содержимое многочисленных ящиков и полок валялось на полу, впрочем, от некоторых из них и так остались только щепки. Незавидную судьбу ящиков разделил и стол. В углу на одной из стен — несколько вмятин, часть из которых была в крови — и по ней же тянулись следы царапин. Но больше всего их было на двери — глубокие, они походили скорее на звериные, нежели человеческие.       — Так и будешь таращиться? — подал голос Иван и, усевшись на диван, который почти не пострадал, сложил руки на груди. — Забирай ее и уходи.       Саймон молча кивнул и, взяв Мелиссу за руку, повел к выходу. Она не сопротивлялась, но шла очень медленно, еле переставляя ноги, и постоянно оглядывалась на Ивана, но он отвернулся и даже не посмотрел в ее сторону.       ***       — Он ничего не сделал тебе? — обеспокоенно спросил Саймон, усадив сестру в машину.       Она отрицательно мотнула головой.       — Что… Что это было?.. Люди… Они будто сошли с ума, — медленно проговорила Мелисса. — Ты знаешь?       — Не люди. Ауги, — поправил Саймон. — И я не знаю. Никто не знает. Но это… Случилось по всему миру.       — Ауги?.. Отец… тоже?       — Нет, с ним ничего такого не было, — он задумчиво посмотрел куда-то в сторону, но затем мотнул головой и добавил: — Потом поговорим, пора домой.       ***       Время шло, случившееся больше не повторялось, но обстановка в городе, как и в мире, по-прежнему была напряженной. Обычные люди начали бояться аугов и нередко прятали страх за агрессией, но чаще они просто старались избегать с ними встречи. Хотя оставались и те, кто, наоборот, поддерживал аугментированных и считал, что они не виноваты в произошедшем.       Впрочем, официально их никто не обвинял, а случившееся и вовсе назвали Инцидентом. Но мир раскололся на две части и теперь вряд ли станет прежним, но если это и произойдет, то очень нескоро.       Иван уже несколько дней не выходил из дома — не было смысла. Работы у него больше нет, еду он мог заказать, а, значит, лишний раз появляться на улице незачем. Ему не хотелось ничего делать, поэтому он просто лежал на диване и глядел в потолок, время от времени проваливаясь в сон. Иван отключил инфолинк, не желая постоянно сбрасывать звонки жены, и хоть он понимал, что она сильно переживает, слышать ее голос было не под силу.       В очередной раз он заснул, а когда проснулся, то был сильно удивлен — Мелисса сидела возле его ног и задумчиво смотрела куда-то в сторону. Заметив на себе внимательный взгляд, она посмотрела на Ивана и грустно улыбнулась.       — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил он и сел, поджав ноги.       Она ответила не сразу — протянув руку, погладила его по щеке, а затем подвинулась ближе.       — Действительно, что я делаю в собственном доме… рядом с собственным мужем… — Мелисса обняла его и уткнулась носом в шею. — Я так скучала по тебе.       Он медленно провел по ее волосам и, прикрыв глаза и шумно вздохнув, обнял в ответ.       — Я по тебе тоже.       Они молчали, сидя в тишине и наслаждаясь обществом друг друга. Им обоим уже давно не хватало этого — просто быть вместе. Но все же Иван нарушил тишину и тихо спросил:       — Ты не боишься?..       Мелисса вопросительно на него посмотрела.       — Чего я должна бояться?       — Скорее «кого», — он посмотрел куда-то в сторону. — Меня, например.       — А, ты об этом, — она тихо вздохнула, а затем легонько поцеловала его. — Если бы боялась, вряд ли пришла.       Удовлетворенный ответом, Иван кивнул, после чего потерся носом о ее щеку и, целуя в губы, лег на диван, увлекая Мелиссу за собой.       ***       Они пытались жить как прежде, прилагая к этому все старания. Иван искал новую работу, но то, что он — ауг, сильно усложняло задачу. Больше никто не доверял им в работе, поэтому о профессии автомеханика Ивану пришлось забыть.       Как и о любой другой.       Уведомление о том, что ему придется покинуть Прагу и переехать в Голем-сити, «пристанище для аугментированных граждан», вмиг разрушило все надежды на нормальную жизнь. Иван не стал оспаривать его, как иногда делали другие — твердили, что найдут лицензию и смогут уже на законных основаниях оставаться в городе. Он смирился, зная, что все попытки были бы бессмысленными — большинство тех, «других», все равно отправлялись в Голем.       Ему понадобился вечер, чтобы собрать вещи, и еще полночи на то, чтобы уговорить Мелиссу не ехать с ним — ей нечего там делать. Утром он уже был готов уезжать, и ему хотелось сделать это как можно быстрее — долгие прощания с женой были бы невыносимы.       — Это ведь не навсегда? — без особой надежды спросила Мелисса, обнимая его.       — Надеюсь, что нет, — холодно ответил он, понимая, что вероятнее всего останется там до конца жизни, если, конечно, не случится чуда, и в мире все резко не поменяется.       — Может, я все же поеду с тобой?       Иван тяжело вздохнул и, отстранившись, сказал:       — Мы ведь обсуждали это. Ты не ауг, — он хмыкнул.       — Но я твоя жена и…       — И ты не обязана ехать со мной, — Иван все же развернулся к ней и посмотрел в глаза. — Не нужно портить себе жизнь.       — «Не нужно портить»? Да я вообще не представляю, как буду жить без тебя! — Мелисса шмыгнула носом. — Ты… Ты ведь и есть… моя жизнь, Иван.       Он не знал, что ответить, поэтому просто молчал. Ему хотелось бы сказать, что он ее любит и будет скучать, и что он тоже не представляет жизни без нее, но понимал, что любой ответ лишь еще больше ее расстроит. Тогда он легонько поцеловал ее в лоб и, взяв сумку, развернулся и потянулся к дверной ручке.       — Будь счастлива, — уже за порогом сказал Иван. — Даже без меня, — добавил он чуть тише и, закрыв дверь, побрел вниз.       ***       Голем оказался ужасным местом — намного хуже, чем о нем рассказывали. На улицах этого города из металла и пластика царила полная антисанитария — повсюду валялся мусор, до которого никому не было дела. Но мусор на улицах был самой незначительной из проблем Голем-сити. Медикаментов не хватало, а нейропозин и вовсе был на вес золота, потому вместо него часто использовались куда более дешевые препараты, но они помогали лишь ненадолго забыть о боли. Иногда не хватало еды, и постоянно случались перебои с водой. Все это порождало стычки, возникающие по любому, даже самому ничтожному, поводу. Они случались постоянно, иногда в них гибли, но всем было плевать. Плевать было и на самоубийства, нередко коллективные — часто люди здесь решали свои проблемы именно так.       Полиции, которой в Големе было чересчур много, не было до происходящего никакого дела, порой, хотя скорее постоянно, полицейские сами отрывались на безобидных и беззащитных аугах.       Дни тянулись медленно и мучительно, и Ивану стало казаться, что он в тюрьме. Хотя так и было — он отбывает пожизненное наказание за то, что является аугом — теперь это особое преступление.       Он чертовски устал от такой жизни и не раз задумывался о том, чтобы из нее уйти, но его постоянно что-то останавливало. Когда он переставал думать о смерти, то думал о КПА. Коалиция по правам аугментированных, один из штабов которой находился в охраняемой части Голема, была, наверное, последней надеждой Ивана на то, что когда-нибудь аугов вновь будут считать за людей. Иногда ему хотелось присоединиться к ней, стать ее частью, но он не решался. Возможно, причиной тому была ее сомнительная репутация, возможно, что-то еще.       В один из дней, который Иван проводил за чтением агитационной литературы, коей у него накопилось немало, в дверь постучали. Он насторожился, не понимая, кто бы это мог быть — никто из его редких знакомых не знал, где он жил. Неуверенно подойдя к выходу, он открыл дверь и опешил — на него смотрела Мелисса и неловко улыбалась.       — Прости, но я не могу без тебя, — нарушив тишину, произнесла она и протянула к нему руку, но он лишь отшатнулся.       — Ты должна уехать обратно, — Иван нахмурился и сделал шаг назад.       — Но… Почему?       — Не хочу, чтобы ты жила в этом аду.       — Вот как, — она поджала губы и прошла в блок, закрыв за собой дверь. — Теперь выставишь меня вон?       Иван фыркнул и покачал головой.       — Не выставлю, — он устало потер глаза и тихо пробубнил под нос: — Надеюсь, все это не глюки.       Мелисса огляделась и разочарованно вздохнула — жилище мужа явно оставляло желать лучшего. Мало того, что здесь было тесно, так еще повсюду был разбросан мелкий мусор — он действительно был везде: на полу, на столе, даже на матрасах, заменявших кровать.       — Ты хоть раз здесь убирался? — строго взглянув на Ивана, спросила она.       — Да, — ответил он и не соврал — когда-то он правда пытался поддерживать относительную чистоту в блоке.       — Не похоже. Странно, что у тебя тут не завелись крысы… Или еще кто-нибудь.       — Крысы не водятся здесь, — констатировал Иван и подошел ближе к Мелиссе. Взглянув в ее глаза, он добавил: — Просто их едят. Там, на нижних этажах.       Мелисса поежилась.       — Это отвратительно, — после недолгой паузы сказала она, на что Иван лишь усмехнулся.       — Полностью согласен. Здесь вообще много чего такого… Отвратительного. Многие к этому просто привыкают, я же пока не смог, — он взял Мелиссу за руку. — Я, конечно, не собираюсь тебя выгонять, но все же… подумай, действительно ли ты хочешь остаться здесь.       — Я хочу быть с тобой, остальное меня не волнует. Мы ведь… — она замялась и неуверенно коснулась его щеки. — Мы не раз обещали друг другу, что всегда будем вместе. Ты уже забыл?       — Я помню, — Иван прикрыл глаза. — И все же… Это довольно безрассудное решение.       — Ты сейчас говоришь, как мой брат.       Иван лишь хмыкнул — ему никогда не нравилось, что его с кем-то сравнивают. Немного помолчав, он задумчиво произнес:       — Кстати, как Саймон вообще отпустил тебя сюда? — и, усмехнувшись, добавил: — Он ведь так заботится о тебе.       — О, ну… Мы с ним часто говорили на эту тему. Ну как говорили, скорее спорили… И вот вчера он не выдержал, сказал, что я дура и могу «валить ко всем чертям», — Мелисса коротко вздохнула. — Он потом всю ночь мне писал сообщения, в которых извинялся и просил, чтобы я вернулась домой. Не удивлюсь, если он притащится сюда.       — Только его здесь не хватало, — Иван мотнул головой. — Ну да ладно. Ты ведь наверняка устала…       — Не особо, — перебила она и, отойдя к столу, провела по нему рукой. — Как же здесь грязно… Надо привести все в порядок.       — Прямо сейчас?       — Конечно.       Иван удивленно на нее посмотрел, но ничего не сказал. Ему казалось все это странным — Мелисса просто вернулась, просто решила убраться… И вела она себя как-то слишком спокойно, будто ничего не случилось, и это не она постоянно плакала в редких разговорах с ним. Все время, пока он помогал ей с уборкой и выслушивал негодования по поводу такого количества мусора, он думал, что это или сон, или у него поехала крыша.       — Что это? — вдруг спросила Мелисса, взяв одну из листовок КПА.       — Да так, всякий бред, — он тут же забрал бумажку из ее рук и спрятал в карман. — Коалиции явно больше не на что тратить бумагу… — протянул он и резко перевел тему.       Спустя пару часов, жилой блок был прибран — не блестел от чистоты, конечно, но зато теперь здесь было значительно больше места. Иван помог Мелиссе разложить ее вещи по полкам, после чего притащил откуда-то чистый матрас и подушку с одеялом. Аккуратно разложив все возле своего спального места, он сел, вытянув ноги.       Мелисса плавно опустилась рядом и, прижавшись к нему, положила голову на грудь. Иван же молча зарылся носом в ее волосы и, чуть приобняв, закрыл глаза.       — Я люблю тебя, — прошептал он, нарушив повисшую над ними тишину.       — Я тебя тоже.       ***       Мелисса, конечно же, никуда не уехала, и Иван, поначалу пытавшийся ее «образумить», теперь окончательно сдался и заново привыкал жить с ней. И если в первые несколько недель жизнь текла более-менее спокойно, то в последнее время они стали чаще ссориться, и Иван предпочитал в такие моменты просто уходить из дома.       Он бессмысленно блуждал по городу, потом «случайно» сталкивался со своими знакомыми, и они шли проводить время в компании алкоголя. А затем они обязательно нарывались на полицейских. Возвращался домой Иван лишь под утро, а иногда и вовсе на следующий день. Весь в ранах и ссадинах, он только и твердил, как ненавидит полицию и этот город с его ужасными порядками. Мелисса пыталась его успокоить, постоянно говорила, что все еще наладится и будет хорошо, сама не веря своим словам.       Они оба знали, что на самом деле «хорошо» уже не будет. До тех пор, пока они не получили письмо от Саймона, в котором он говорил, что не сможет вытащить Ивана из Голема, даже несмотря на должность и связи, у них еще была какая-то призрачная надежда, но сейчас она была мертва. Впрочем, Иван давно смирился и даже особо не расстроился. Лишь сказал: «Я же говорил, что ничего не получится», а после отправился вновь искать себе приключений.       Но в этот раз, помимо них, он нашел новую цель своей жизни. Пока он сидел на холодном мокром полу, приходя в себя после очередной стычки с полицейскими, и пытался остановить кровь из носа, задрав кверху голову, к нему подошел высокий — даже слишком — и крупный мужчина, аугментированный явно не обычными имплантами. Иван знал, что его зовут Виктор Марченко, и он вроде как состоит в КПА, но, судя по слухам, идей Талоса Рукера, главы Коалиции, он не разделял, предпочитая более радикальные методы, и у него самого было множество приспешников.       До этой ночи они ни разу не общались — Иван вообще старался избегать разговоров с кем-то из КПА, — но сейчас они разговорились. Виктор предложил помощь, даже помог добраться до дома, так как Иван еле передвигал ногами. И всю дорогу он рассказывал о «своих мечтах» — о том, как общество обратит внимание на проблему аугов, признает в них таких же людей, но прежде… оно ощутит на себе то, что испытывают сейчас сами аугментированные. Он говорил так четко и красиво, что Иван не мог не оставить это без внимания и, когда они уже прощались, вдруг сказал:       — Я хочу присоединиться к вам.       Виктор улыбнулся.       — Хорошо. Позволю себе пропустить всю официальную часть и скажу лишь одно — добро пожаловать в наши ряды, брат.       ***       С той ночи жизнь Мелиссы превратилась в череду постоянных переживаний и нервотрепок. Иван стал замкнутым, почти не общался с ней — так, перебрасывался парой фраз — и постоянно где-то пропадал. Иногда она не видела его по несколько дней и очень волновалась за него. Она знала, что он связался не с теми людьми, но ничего не могла поделать.       Постепенно она и вовсе перестала его узнавать — Иван стал совсем другим. Он твердил о каком-то «особом предназначении», говорил, что скоро все изменится, и мир уже не будет прежним. Порой его слова очень пугали Мелиссу, и ей даже стало казаться, что он сошел с ума.       Но однажды ночью Иван вдруг крепко ее обнял и сказал:       — Ты ведь порой винишь себя в… том, что со мной «стало». Извини, я случайно подслушал твой разговор с братом… Но, помнишь, я ведь однажды тебе сказал… Никогда и ни в чем себя не вини. Ты не виновата. Я сам выбрал такой путь. И он совсем скоро кончится. Просто знай, что так было надо. И это действительно изменит мир… Но я уже не знаю, в какую сторону. Да это уже и не важно.       — Что ты… Что ты такое говоришь? Я… Я не понимаю, Иван, — прошептала она в ответ, пытаясь сдержать слезы.       — Прости меня, Мелисса, — он поцеловал ее и, выпустив из объятий, отошел к двери. Открыв ее, он добавил: — Я не вернусь.       Дверь тихо закрылась, а Мелисса осталась сидеть в тишине, осознавая услышанное. Внутри бушевала буря чувств — непонимание, отчаяние, злость, боль. Она уже поняла, о чем говорил Иван, но это не укладывалось в ее голове. Она просто не могла в это поверить. Ей хотелось бы закричать, но она лишь тихо расплакалась и уткнулась в подушку Ивана.       А утром ее мир рухнул.       Взрыв на станции Ружичка унес множество жизней. В случившемся еще предстояло разобраться, но это однозначно был теракт. Многие уже свалили всю вину на КПА, но она отказалась взять на себя ответственность.       И пока мир спорил, Мелисса знала — это был Иван, он был тем самым террористом, которого еще предстояло найти.       Ей было сложно осознать, что ее муж — убийца, но еще сложнее было принять то, что он мертв.       Она сразу же позвонила Саймону и, кое-как складывая слова в предложения, рассказала обо всем. Он опешил и даже не сразу поверил. Но затем, поняв, что это правда, и теперь сестре может угрожать опасность, если об этом узнает кто-то еще, он решился на отчаянный шаг — испортить записи с камер видеонаблюдения. Саймон рисковал многим — его ведь вполне могли обвинить в сговоре с террористами, — но ради сестры он был готов на все.       ***       Ивана хоронили в закрытом гробу. На этом настоял Саймон, сказав, что Мелиссе лучше не видеть того, что осталось от ее мужа. Хотя она и сама не хотела на это смотреть.       На прощальной церемонии были только двое — она и брат, не отходивший от нее с тех пор, как она вернулась из Голема. Мать Ивана отказалась приехать, а других родственников у него и не было.       — Мелисса, ты в порядке? — вопрос Саймона прозвучал довольно глупо, но, в конце концов, он просто беспокоился за нее. А вела она себя, как ему казалось, странно.       Она плакала целыми днями, лишь порой успокаиваясь или же проваливаясь в сон из-за постоянной усталости, но сегодня просто бездумно смотрела куда-то перед собой и все время молчала. Она лишь утром поздоровалась с братом и с тех пор не проронила ни слова.       Мелисса, стоя у гроба и положив руку на крышку, обернулась на вопрос и медленно кивнула.       — Да, — коротко ответила она.       Пусть Саймон думает, что все нормально. Хотя это совсем не так. Иван был для нее всем, а теперь… Его больше нет. И у нее больше ничего нет. Ее мир мертв и обратится в пепел. А она останется совсем одна, потому что никто и никогда не заменит ей Ивана.       Мелисса подошла к брату и молча уткнулась ему куда-то в плечо, на что он лишь слегка ее приобнял. Ему было больно видеть сестру такой, и он хотел, чтобы все поскорее кончилось.       — Иван был хорошим человеком, — вдруг сказал Саймон, глядя на то, как за гробом закрылись створки кремационной печи. — До того, как его завербовали в КПА, конечно, — тяжело вздохнув, он добавил: — Поехали домой.       ***       Даже дома Мелисса по-прежнему молчала. Ей попросту не хотелось говорить. Да и вообще что-либо делать — она сидела в кабинете брата и задумчиво смотрела в окно, пока он был занят работой с документами.       Она все еще не могла до конца принять тот факт, что Иван оказался способен на убийство стольких людей. Пусть он и говорил, чтобы она не винила себя, но она так не могла — если бы она вовремя заметила влияние Коалиции, если бы она хоть попыталась что-то с этим сделать, если бы она не была такой трусихой, побоявшись влезть в это, все могло бы быть иначе. Но сейчас уже ничего нельзя было исправить — Мелисса понимала это.       А еще она понимала, что позволила тем людям превратить Ивана в чудовище. Мелисса ненавидела их, себя и его. Но даже несмотря на то, что Иван сделал, она все равно его любила и, наверное, даже могла бы оправдать его поступок. От мыслей, что она способна простить террориста, чувство ненависти к себе лишь возрастало.       — А мы ведь обещали, что всегда будем вместе, — тихо произнесла Мелисса чуть подрагивающим голосом.       Саймон внимательно на нее посмотрел и задумчиво сказал:       — Но иногда судьба вносит свои коррективы в планы людей…       Она кивнула и поднялась. Походив по кабинету, рассматривая стеллажи с книгами, Мелисса вернулась на место и продолжила бездумно смотреть вперед.       — Мелисса, мне… срочно надо на работу, — вдруг сказал Саймон и вышел из-за стола. — Но я не могу взять тебя с собой и…       — Зачем? Я могу и одна побыть дома. Иди, — перебила она и серьезно на него посмотрела. — Со мной все нормально. Правда.       Саймон недоверчиво на нее покосился, но затем сказал:       — Ладно. Я скоро вернусь, обещаю, — он мягко улыбнулся и вышел из кабинета.       Мелисса же вскочила и кинулась к его столу. Обыскав его весь, она все же нашла то, что искала — кнопку, открывавшую небольшой тайник в одной из стен. В нем Саймон хранил свой любимый пистолет — редкий, подаренный начальником. Там же лежали и патроны. Совсем скоро он пожалеет, что вообще решил держать оружие дома.       Мелисса взяла пистолет — он показался ей слишком неудобным и тяжелым — и, зарядив его, приставила к виску. Пусть, возможно, кто-то и назовет ее редкостной идиоткой, но она действительно не видела причин жить дальше.       Ей не хотелось жить.       Саймон, да и родители, будут оплакивать ее — ей было их жаль. Но желание перестать существовать пересилило.       Прикрыв глаза, Мелисса в последний раз шумно вдохнула и нажала на спуск.