***
Из Селвин-колледжа Эйлин вернулась словно заново родившейся. Масса полезных книг: как магических, так и по ее новой замечательной профессии. Новый диплом, значительно повысивший ее в статусе детского педагога, дающий ей гораздо больше прав, а главное, денег, занял почетное место на стене комнаты, полгода как переоборудованной в детский класс. Но самое важное было надежно спрятано: амулеты от дядюшки Джорджа и от мистера Алана Далтона. При воспоминании о нем у Эйлин появлялся румянец и необыкновенно хорошело лицо. Кто бы мог подумать, она — эмометаморф! Ее внешность сильно зависит от ее настроения, самочувствия, внутреннего состояния. И она теперь может этим управлять. Вот женщина погружается в воспоминания о начале своей семейной жизни и видит в зеркале настоящую каргу — маленькие черные заплаканные глаза, свисающий нос, худое до прозрачности тусклое лицо, траурно-черные волосы, сжатые в нитку белые губы. А вот воспоминания о последних неделях — и перед ней красавица с черными локонами, сверкающими черными глазами, нежным румянцем, и вовсе не тощая, все округлости на месте, хоть и небольшие. Совершенно другая женщина! И нос — ровный, чуть длинноватый, но аккуратный. А амулет от Алана помогает зафиксировать нужную внешность. Наконец, Эйлин решается: надо выглядеть в меру хорошо, чтобы производить благоприятное впечатление на родителей и детей, которые уже через несколько дней придут за ее услугами. Она вспоминает тот разговор с бывшим мужем и Кэти, серьезное лицо сына, поездку в родной дом, нависшую угрозу. Женщина в зеркале довольно прикрывает глаза: не слишком большие, не слишком сияющие, обычные карие. Простое, но породистое бледное лицо. В меру ухоженные волосы и руки. Вот так. Эйлин нажимает на крошечную впадинку в кулоне — теперь он невидим и неощутим ни для кого, кроме нее, и никому его не снять. Только в уголках случайной улыбки видно, что внутри женщины есть что-то большее. Северус тоже привез немало полезного… Амулеты отвода глаз, амулеты, скрывающие магию и подзаряжающиеся от нее же. «Камни баланса», которые восхитили его больше всего изо всех «игрушек», которые показывал Далтон. Они поглощали магию, а когда ее количество переходило определенную величину, начинали светиться, предупреждая о возможном выбросе. А как же он был доволен тем, что у матери теперь имелась гербовая бумага, по которой он мог находиться на домашнем обучении (у собственной матери, да!), ежегодно проходя тестирование в той самой лаборатории Селвин колледжа вплоть до того возраста, когда придет время идти в основную школу — до восьми лет. Точнее, до восьми с половиной.***
«Слава богу, не придется строить из себя малолетнего идиота», — думал мужчина, листая в Чертогах Разума книгу с программами для… увеличения силы мышц. Вдруг он услышал, как внизу хлопнула дверь, и подскочил от неожиданности. Здесь не могло быть гостей кроме тех, кого он приводил сам! Быстрый топот легких ног по ступенькам, скрип двери: — А я тебя нашла! — с радостным криком запрыгнуло к нему на колени черноволосое сероглазое чудо. — А почему ты такой большой? — Эбби?! Как ты сюда попала? — еле смог выдохнуть мужчина. — Я качалась на качелях. И уже накачалась. Давай пойдем гулять в лес? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну, Север! — Где ты сейчас, дома? — Я почувствовала такую горячую волну, ну помнишь, когда ты меня первый раз сюда принес? И я снова очень хотела на качели! А их нет! А я сказала, что спать захотела, лежу на своей кроватке в комнате у няни Кэти! — Сестренка, ты умница! — Так вы с мамой в один голос твердите, что надо быть очень осторожной. Я ж не дурочка какая! А почему мне здесь так легко говорить, а дома так не получается? От скачущих мыслей и непосредственности сестры у Северуса порой — как там он читал? — случался когнитивный диссонанс, кажется. А какой же она потрясающий интуит! Мужчина улыбнулся своим мыслям уголком рта. — А ты почему такая большая? — он подвел сестру к зеркалу, в котором отражалась отнюдь не трехлетняя девочка, а скорей уж младшая школьница. Глядя на свое отражение, Эбби расхохоталась от радости и покружилась на месте: — Ура-а-а! Я выросла! Ура, братик! Я с тобой в школу пойду! «Чертоги добавили ей года три», — подумал Северус, улыбаясь. Он же отражался взрослым мужчиной — таким, каким всегда был здесь. Взрослым? Он присмотрелся внимательнее… Таким он был после пары лет преподавания в Хогвартсе. Значит ли это, что он стал моложе внутренне? Психологически? Что происходит с человеком в Чертогах, как определяется возраст? Ведь во время первого выброса Эбби тоже выглядела несколько старше, чем была в жизни. А теперь — еще немного старше. Что это значит? Почему так происходит? Но сестра, подпрыгивая, уже тащила его из кабинета, неугомонный солнечный зайчонок… Разбежавшись по тропинке сада, девочка вдруг наткнулась на невидимую преграду, мягко отбросившую ее назад на песчаную дорожку. — Меня не пускает! — обиженные серые глаза смотрели на брата снизу вверх. — Подожди, Эбби, сейчас, — он протянул руку и помог ей подняться. Словно чувствуя, что так надо, сестричка притихла. Северус прислонился к стволу ясеня и закрыл глаза. Он должен… нет, он хочет сделать этот лес для сестры. Его маленькой защитницы. Его родного солнечного лучика. Он запрокинул голову и улыбнулся: этот лес будет светлым, с желтизной ранней осени и свежим бодрящим воздухом. Солнечные лучи и легкий ветер будут играть кронами, будут падать листья, шуршать трава… — А кто там живет? «Ну как она может иногда спросить ТАК вовремя, как? Где мое пособие по зоологии?» — подумал он и представил, что приглашает в свой лес всех, кому он придется домом. А Эбби уже шла вперед по золотистой от падающей листвы дорожке, подпрыгивая и что-то напевая, крутясь по сторонам… — Смотри! Белочка! А это кто? — она замешкалась возле большого камня, пытаясь его сдвинуть. Брату пришлось объяснять, что не все любят, чтобы к ним домой заглядывали без приглашения… — А ты? Я пришла к тебе… тебе это не понравилось? — серые глазищи смотрели серьезно и просили, нет, требовали — правды! Правды… А какая она? — Ты если будешь проходить, заходи, если что! — попробовал отшутиться он. И после паузы добавил: — И если ничего, то тоже заходи. В тот же момент его крепко обняли и прямо в ухо сообщили: — Я так люблю тебя, братик! — И я люблю тебя, Эбби. Очень. Вдруг в памяти всплыло: «Ты — Хозяин»… И он — понял. Черноволосый подросток играл в догонялки с младшей сестрой… Они швырялись друг в друга осенними листьями, собирали их в кучи и разбрасывали вокруг, хохоча. Сгребли руками и ногами одну большую кучу и прыгали на ней, пока не свалились без сил. И долго смотрели на проплывающие в синей высоте облака. — Ой, няня Кэти зовет! — Эбби махнула рукой и исчезла в одно мгновение, как солнечный зайчик в листве. Северус медленно шел к дому, впервые наслаждаясь воздухом, чуть горчащим палой листвой, вечерней свежестью, образом сестренки. Удивительные минуты спокойствия, когда можно почувствовать себя… просто живым. Вернувшись в Чертоги (так он теперь называл созданный своим воображением, но по ощущениям — совершенно реальный дом, обзаведшийся уже просторной верандой, уютно-загадочным чердаком и, непонятно зачем, еще кучей комнат и даже кухней), Северус случайно взглянул в зеркало и оторопел. На него смотрел какой-то лесной принц, то ли в венке, то ли в короне из осенних листьев (спасибо, сестренка), молодой, яркий, смелый… — Эмометаморф, — пробормотал мужчина про себя. — Похоже, это наследственное. Да, и не забыть спросить Эбби, как она чувствует тех, кто дома, находясь здесь.***
Сентябрь принес новые проблемы. Во-первых, родители многих новых учеников Эйлин, как оказалось, не могли платить достаточно, то есть сколько ей теперь полагалось. Хотя некоторые из них, по ее наущению, смогли оформить документы и получить в социальной службе дополнительные деньги на ребенка, за что были благодарны, но не более. Во-вторых, работница социальной службы, та же самая, что приходила с целью пристроить Северуса в школу, долго рассматривала свидетельство на домашнее обучение, но смирилась, когда увидела оборудованный класс и, главное, диплом Эйлин. Только фыркнула, что для маленьких детей такой район трудно назвать подходящим. И когда мать заговорила о том, что было бы неплохо переехать за реку, у Северуса внутри что-то екнуло. Там жила Лили… В-третьих — хотя это, наверное, было важней всего, — и Эйлин, и Северус чувствовали, словно что-то неприятное надвигается: медленно, постепенно, неясно… Маги никогда не должны пренебрегать своим внутренним чутьем — это им было известно по собственному горькому опыту. С переездом помощь пришла, откуда не ждали: Тобиас, все же выбившийся на руководящую должность, разговорился с новым работником, присматривающим жилье подешевле и поближе к фабрике. Разорившийся игрок, согласный уже на что угодно, за долги продавал дом, который больше не мог содержать. Дом был «за рекой» — в самой благополучной части Коукворта, и оказался «двойным»: два фактически сросшихся по одной из стен полноценных коттеджа. Слегка заброшенных — но уж для волшебников-то это не проблема. Денег у Эйлин и Тобиаса хватило в обрез, но больше всего ее удивило участие «бывшего». На что тот ответил, пожав плечами, что сам не понимает, почему он так делает, но так — нужно. После дождливого дня, который мать с сыном провели под новой крышей, пришли смотреть дом Кэти с Тобиасом и Эбби. Девочка тотчас схватила за руку брата и потащила по дому, Тобиас был поражен, а Кэти заплакала от восторга… А через день к няне Кэти приехал в увольнительную младший брат, уорэнт-офицер, мичман эсминца, «мичи», как назвала его Эбби, и, судя по ней, человек он был неплохой — по крайней мере, девочке понравился. — Он так здорово улыбается! И сильный, сильней, чем папа, я видела, как они на локотках боролись, — смеялась она, расписывая брату достоинства «дяди Дина». — Дин Уоллис, к вашим услугам, мэм, — молодой мужчина буквально осветил своей улыбкой небольшую прихожую. «Похоже, не зря Эбби его так расписывала», — подумал Северус, заметив, как остолбенела на мгновение мать. А моряк легко, словно бы они ничего не весили, таскал тюки с вещами, перетаскивал и грузил в машину на пару с Тобиасом мебель, пока женщины упаковывали посуду и «прочую дребедень», которую обычно не замечаешь, и только когда все собрано вместе, понимаешь, как же всего много. Работы хватало всем, но Дин успевал добродушно подшучивать над сестрой «и ее бойфрендом», с интересом посматривая на Эйлин. Увы, та этого оценить не могла. Они с Северусом уже были порядком измучены: всю ночь пришлось потратить на перенос небольшой, но ценной библиотеки и уже разросшейся лаборатории на новое место, накладывать чары, маскировать и от маглов, и от магов. И если бы Кэтрин не заготовила еды заранее, на стол новоселам было бы нечего поставить. Когда на их прежнее место жительства прибыла новая семья, Эйлин поразилась сходству: женщина была так похожа на нее прежнюю! Только сын у них был помладше и страшно инфантильный — или он казался ей таким по сравнению с Северусом? Женщину звали Линн, а мужчина оказался тезкой Тобиаса. Так странно. Линн грустно смотрела на обшарпанный фасад дома, и только войдя внутрь и увидев, что содержимое не всегда соответствует упаковке, немного успокоилась. Северусу же удалось поставить пару закладок в голову новой хозяйки дома, хотя он уже почти падал от усталости и был совершенно согласен с маглами: переезд (особенно без магии) — это сущий кошмар!***
Сентябрь они встретили в новом доме во всеоружии… В класс к Эйлин записалось целых семь человек: две сестры-близняшки, четверо мальчишек с соседней улицы и… Петунья Эванс! Если все будет так же, на следующий год к ним может прийти Лили. А в третий день теплого сентября и мать, и сына одновременно пробрала дрожь. А так как они в это время сидели на солнышке возле новых качелей (Тобиас сподобился наконец ради дочки — в новом дворе хватало места), им хватило лишь обменяться взглядом, положив руки на одновременно нагревшиеся амулеты, настроенные на родовой камень. В мэноре — опасный и нежеланный гость… Он совершенно не походил на министра, скорей на коммивояжера — со щеткой рыжих усов, приземистый, но подвижный мужчина. Но от его цепкого взгляда не утаились ни пара исчезнувших сигналок, ни изменившаяся аура дома… Но в Тупике Прядильщиков вечером третьего сентября никто не заметил ничего особенного. Подумаешь, по улице шлялся какой-то тип — бывает. Что-то спрашивал у новых жильцов, что-то отвечала ему эта забитая тихоня Линн. Жаль, Эйлин уехала, с ней было интереснее… Нобби Лич вздохнул спокойно. Принцев действительно больше нет: нельзя же эту женщину, не помнящую абсолютно ничего, довольствующуюся лишь частью собственного имени, считать наследницей Принцев. Магии в ней не осталось совершенно, да и с умом не очень. Хотя с умом у Эйлин никогда и не было «очень»… Мужчина зло усмехнулся и аппарировал к себе. Как приятно после мерзкого тупичка и облезлых домов посидеть в роскошном кресле у камина, с дорогим коньяком (маглы многое умеют, и скоро многим придется это признать!). Все, можно наконец поставить точку. С этой стороны опасности нет, а остальные ликвидированы, что проверено ритуалом кровного поиска. Хорошо, на Принцев тратиться не пришлось, очень уж дорогой и энергоемкий ритуал. Лич с удовольствием вытянул ноги и сделал еще глоток. Тепло в горле принесло спокойствие и удовлетворенность.***
У Снейпов дела шли отлично. Эйлин прекрасно справлялась с неугомонными мальчишками, близняшки тоже пошаливали, хотя больше старались учиться, а Петунья… Северус вдруг заново увидел эту девочку: очень скромную, очень ответственную. Она словно была старше всех в группе, хотя это она, наоборот, была почти на год младше. Она помогала близняшкам приводить в порядок волосы, мальчишкам — отчищать и даже подшивать одежду, с которой вечно что-то случалось. Занудная? Да с чего бы? «Как мы с Лили могли так относиться к ней», — мужчина ощутил запоздалый стыд, но тут же одернул себя: либо сильно запоздалый, либо… еще не за что стыдиться. В этой жизни он уже сделал все не так, и будет продолжать. Договорившись с матерью, он стал заходить в класс, перезнакомился со всеми и, по примеру Петунии, начал понемногу помогать. Зря, что ли, он начитался этих книг? Тем более, ему было что проверить — не все, что авторы подавали как истину, он мог принять на веру. В конце первой недели сентября почтальон принес Эйлин большой пакет. В нем оказался журнал с ее статьей (о боже — ее! Статьей!) и письма от Селвина и Далтона. Последний сообщал, что скоро приедет для проведения каких-то исследований и просил совета, где можно остановиться. Эйлин задумалась: дом позволял приютить и не одного гостя, но прилично ли это будет при фактическом отсутствии мужа? И как на это посмотрит красавчик Дин, внимание которого было ей очень приятно, если не сказать больше. Жаль, он слишком молод для нее… И Эйлин решила посоветоваться с сыном. — Кэти, тебе постоялец на пару месяцев не нужен? — спросила Эйлин, перед уроками сдавая дочь на руки няне…