If there's a soulmate for everyone

Свадьба Барри Аллена и Айрис Уэст была идеальной. В тот день все думали именно так: прекрасная невеста в шикарном белом платье, словно бы сошедшая с обложек журналов, нереально красивый в своем смокинге жених, бесконечная вереница поздравляющих, праздничный зал, оформление которого напоминало иллюстрации к сказке. «Идеальная свадьба для идеальной пары» — вот что в точности описало бы это торжество. Еще бы, ведь они с Барри были соулмейтами. Соулмейтами, на чьих запястьях витиеватыми буквами были выведены имена друг друга. Найти свою родственную душу всегда считалось огромной удачей. Айрис же была удачливой вдвойне, ведь Вселенная решила, что ее родственная душа — это Барри Аллен, верный, добрый, понимающий, самоотверженный. Настоящий герой. Айрис в тот день чувствовала себя принцессой. Да и, по сути, была ею. А потом все пошло наперекосяк. *** Айрис Уэст-Аллен никогда не была дурой. Во всяком случае, настолько, чтобы не замечать некоторых очевидных вещей. Как, например, тот взгляд, которым Барри украдкой смотрит на метку на своем запястье, когда думает, что его никто не видит. Айрис слишком давно его знает, чтобы увидеть на дне карих глаз щемящую тоску, чтобы разглядеть в них немой крик, адресованный Вселенной. Крик, полный отчаяния и боли. Айрис знает, чье имя ее муж хочет видеть на своей коже. Знает, но не хочет признавать. Не хочет признавать и делает вид, что не замечает, как Барри увядает рядом с ней. Он старается, он действительно старается отыгрывать роль сильного и надежного мужа. Выслушивает ее рассказы о работе, об очередной новой статье, кивает, неосознанно поправляя рукава черного свитера (не его свитера) и даже пытается поддерживать разговор, хотя мыслями он явно не здесь. Не с ней. Айрис знает, что если она поставит его перед выбором, он выберет ее. Потому что он — герой, мужчина, который ни за что не причинит боль женщине, даже если этим сломает свою собственную жизнь. *** Барри Аллен почти ненавидит Вселенную за ее чувство юмора. Но еще больше он ненавидит себя. Ненавидит за то, что больше не испытывает к Айрис той наивной детской любви, которую, как он думал, он сможет пронести через всю жизнь. Что больше ничего не чувствует, когда смотрит на нее. Что его сердце не сбивается с ритма, стоит только девушке улыбнуться или посмотреть на него. Нет, конечно, Барри все еще любит Айрис, но как друга, как человека, с которым они вместе росли и делили на двоих уйму воспоминаний. Метка с ее именем вовсе не делает ситуацию лучше. Наоборот. Она черной змеей обвивается вокруг руки Барри, почти физически сдавливает запястье, притягивает взгляд, словно магнитом. Иногда Барри задумывается о том, что сунуть руку в огонь это не такая уж и плохая идея. Если его кожа покроется ужасными шрамами от ожогов, черные буквы хотя бы не будут так заметны. *** На полузаброшенном складе, куда он приходит раз за разом, царит полумрак, с трудом рассеиваемый тусклой лампой. Где-то наверху, под крышей, едва слышно воет ветер. Барри рвет на части, он почти слышит, как с треском ломаются его кости, выпрыгивает из груди сердце и выворачиваются наизнанку легкие. В последнем Барри уверен на все сто процентов, потому что ему нечем дышать. Он открывает и закрывает рот, пытаясь вдохнуть, словно выброшенная на берег рыба, пока чужие губы нагло исследуют его шею. С Леонардом Снартом всегда так — ярко, до звездочек перед глазами, до болезненно замирающего сердца, до полнейшего, бесконтрольного сумасшествия. Снарт никогда не позволяет ему увидеть надпись на своем запястье. На его руке всегда скрывающий браслет и отчасти Барри чувствует себя легче от того, что не знает имени соулмейта Лена. Так действительно проще. Можно представлять, что этих дурацких надписей не существует вообще. Во время этих коротких, но таких желанных встреч Барри чувствует себя по-настоящему живым. Чувствует себя… Полноценным. Как никогда не чувствовал рядом с Айрис. Айрис… Барри ненавидит себя за то, как поступает с ней. *** Иногда Барри кажется, что Айрис знает. Иногда он ловит ее взгляд — внимательный, долгий. Словно она сканирует его, читает как открытую книгу то, что он скрывает от всех. И особенно от нее. Словно видит, чье имя огромными буквами выцарапано у Барри на сердце. Иногда Барри кажется, что однажды он разорвется на две части, не выдержит того бесконечного круга, в который сам же себя загнал. Лен-Айрис-Лен-Айрис-Лен… Больше всего Барри боится, что, в конце концов, останется совершенно, бесконечно одиноким. *** Scarlet всегда уходит тихо, стараясь не шуметь и даже не дышать, чтобы не разбудить Лена (который совершенно очевидно лишь притворяется спящим). С его грацией это, конечно же, абсолютно невозможно, но Леонард ничего не говорит, хотя с языка так и рвется очередная колкость. Зато когда в помещении совершенно точно не остается никого кроме него, Лен позволяет себе наконец стянуть браслет, кожа под которым уже неприятно зудит и чешется. На его запястье витыми буквами чернеет имя. Барри Аллен.