Последний фонарь надежды

      Не прошло и полминуты, как Снайпер уже поднимала на копыта шокированную Спаркл.  — Давай держись, сестрёнка, уже достаточно потерь сознания за эту неделю. — сказала Снайпер.       Спаркл ничего не ответила, хотя и всё-ещё была в сознании. Снайпер помахала копытом перед лицом Спаркл — нет реакции, поэтому первая взяла копытце последней и тихонько потащила её в спальню.       Спальня была более похожа на прихожую: относительно большая комната, разделённая на две стеной с проходом в виде арки; в первой половине были три мягких дивана, на одном из которых, накрытая тоненьким покрывалом, тихонько посапывала Мулдэнсер, круглый деревянный стол, до середины которого, как языком до локтя, телевизор, по которому шёл цикличный видеоряд горящего в камине огня, шкафчики с книгами и коробка с плюшевыми игрушками, откуда Снайпер достала симпатичного плюшевого кролика; во второй половине комнаты в основном было только две кровати — справа и слева, не считая двух тумбочек и странного «мерчендайза» с символикой Снайпер, заполнявшего всю правую кровать и пространство в полуметре вокруг неё. Снайпер уложила Спаркл в кровать слева, дала ей в копыта плюшевого кролика, укрыла её мягким одеялом и, видимо по привычке, чмокнула её в лоб. От последнего Спаркл таки пришла в себя и покраснела аж до шеи, что было заметно даже в полумраке, в котором и находилась комната. На это Снайпер ответила лёгкой усмешкой, после чего ушла в первую часть комнаты.       Спаркл взглянула на плюшевого кролика: обычный, милый, плюшевый кролик, слегка полноватый — зато пушистый. Крепко прижав к себе кролика Спаркл, пустив из глаз пару слезинок страха, заснула.       Утро началось с того, что Спаркл проснулась не «в» кровати, а «возле», попутно стянув с собой простыню и одеяло с подушкой.  — Отличное начало дня. — пробормотала Спаркл, в попытке подняться с холодного, как стратосфера, пола, благодаря которому она ещё и отморозила себе бока (пол ночи пролежать на полу это не шутки).       Поднявшись, и всё-ещё ощущая лёгкое обморожение, Спаркл направилась в комнату-прихожую. Снайпер, видимо, вызвали посреди ночи, так как Мундэнсер дрыхла, словно убитая, на диване одна, а на столе лежала записка, гласящая «Ушла по заданию, до утра не ждать». На часах, что висели со стороны двери ведущей из комнаты, явно виднелись цифры 04:22, скорее всего, утра — действительно рановато. Спаркл, всё ещё держа под копытом плюшевого кролика, уселась на диван, где спала Мундэнсер, и устремила свой взгляд в отключённый экран крупнодюймовой плазмы. Почему-то в комнате было довольно светло, хотя ни один из источников света не был включён.  — Ты знаешь, когда она ушла? — прошептала, как оказывается, уже не спящая Мундэнсер.  — Ты не спишь? — удивилась Спаркл.  — Уже около трёх часов.  — Тогда почему ты не легла в кровать?  — Ты видела мою кровать? Там и спать толком негде. — в голосе Мундэнсер слышалась явная меланхолия.  — С тобой точно всё в порядке?  — Это… сложно объяснить, особенно пони, которая на войне играет роль «Персоны под прицелом», при этом даже не представляя о самой сущности войны.  — Почему вы все утверждаете, что я чего-то не знаю?  — Скольких за всё это время ты убила?!       Спаркл замолкла.  — Значит никого… Блин… А на войне подобные тебе убивают сотнями, дюжинами, тоннами… и никто в ус не дует. И ради чего? Ради того, чтобы показать, что они правы? Нет! Они просто сражаются одни с другими, только потому что они «любят» воевать…  — Но ведь кто-то прав, а кто-то нет…  — Чаще всего оба придурка, начавшие войну, считают, что они правы. Мол «Смотрите на нас! Мы настолько круты, что готовы начать войну между собой из ничего!». Лучше-бы кто-то из них наконец её остановил — тогда его ещё можно было-бы назвать крутым, да и то если-бы тот не выставлял этого напоказ. Тогда уже любой сорвётся, дабы сорвать с него последний кусок живой плоти… А что можем мы? Мы — простой люд, живущий среди кладбища, большая часть населения которого это не мертвецы и те кто продолжают жить, а падальщики, регулярно пополняющие свежей костной мукой и без того сотню раз мёртвую почву. И при всём при этом мы продолжаем жить и верить в «Светлое будущее», хотя каждый из нас уже давно привык к такому.  — Прости. Я не совсем понимаю тебя, Мундэнсер.  — ДА ЧЕГО ТУТ НЕПОНЯТНОГО?! — Мундэнсер резко набросилась на Спаркл. — ВОЙНА НИКОГО НЕ ЩАДИТ — НИ ТЕБЯ, НИ ТВОИХ ДРУЗЕЙ! Каждый день, час, минуту, секунду… Они продолжают гибнуть, и гибнуть… И с вероятностью 99% никто из них не возвращается живым… — глаза Мундэнсер начали наливаться слезами. — А эта Сука продолжает идти на это проклятое поле боя. И главное: зачем? Да затем, чтобы повеселиться, расстреливая таких-же как она…  — А разве местные монстры — не просто проекция?  — П-ПРИ ЧЁМ ТУТ ЭТИ ТВАРИ?! Я говорю вообще! Нас забрали в военную школу ещё во времена средней школы. Твайлайт практически сразу втянулась в это дело, а я старалась держаться в стороне… и вскоре… моя знакомая… моя подруга… моя любовь… Она кардинально изменилась… Я перестала видеть в ней ту Твайлайт… Ту-самую пони, в которую однажды влюбилась… Она стала совершенно другой пони: она стала жестокой, беспощадной, словно всё, чего она хотела в жизни — это убивать ради простой забавы… И с каждой отнятой ею жизнью я медленно осознаю, что медленно отстраняюсь от неё… И меня это пугает… Я не хочу её терять! Я не хочу терять ту, которой однажды поклялась любить её до самой смерти!       Мундэнсер не выдержала и разрыдалась так, что уже не могла продолжать осмысленную беседу, и повалилась на Спаркл. Та-же, в свою очередь, приобняла рыдающую подругу.       Прошло примерно десять минут, пока Мундэнсер успокоилась и перестала реветь.  — Лучше? — шепнула Спаркл.  — Немного… — ответила Мундэнсер. — Прости. Мне просто нужно было выговориться.  — Может тебе следует выговориться перед Снайпер?  — Уже пыталась, поверь. И даже ещё до того, как мы попали сюда. И вот итог — за столько-то лет ничего не изменилось.       Спаркл промолчала.  — Твайлайт, а какого там, в «Гармоничной Эквестрии»?  — Ну… Там довольно спокойно. Эквестрией всё-ещё правят Селестия и Луна; мой брат женился на Каденс; у меня появился замок в Понивиле и очень много друзей…  — А… Как там я?       На секунду Спаркл запнулась, словно проглотила язык, но всё-же продолжила:  — Мы всё-ещё друзья.  — К чему была та запинка?  — Просто… Ты устроила вечеринку в Кантэрлоте именно в тот день, когда Селестия отправила меня в Понивиль, дабы я обучилась дружбе, и… я на столько втянулась в это дело, что совсем забыла про тебя и всех остальных — даже тот подарок, что тебе готовил Спайк, остался пылиться там на протяжении нескольких лет…  — Дай угадаю: ты вернулась из-за того, что тебя послала туда Селестия?  — Вообще-то я вернулась благодаря Спайку. Наверное если-бы не он — я, наверное никогда и не вспомнила про вас.  — Похоже у вас там всё ГОРАЗДО спокойнее, чем у нас.       Внезапно у Спаркл что-то проурчало в животе, сигнализируя о пустом желудке.  — Что, есть захотелось? — спросила Мундэнсер.  — Д-да, есть немного. — скромно ответила Спаркл.  — Ну по времени ещё рановато для завтрака, так-что возьми себе что-нибудь из своей сумки. Она вон там. — Мундэнсер указала копытом на лежащую на втором диване сумку Спаркл.