Какой будет эта жизнь

Джеймс остановился под дверью номера Фассбендера и сделал несколько глубоких вдохов. — Поговорите с ним, — передразнил он своего психоаналитика и занес руку, чтобы постучать, но дверь открылась, и он ударил кулаком по груди Майкла. — Полегче, — улыбнулся тот и отошел, жестом приглашая в комнату. Джеймс замялся на пороге, пару мгновений подумав над тем, чтобы извиниться и уйти, но мысленно отругал себя за трусость и зашел внутрь. — Виски? — предложил Майкл скорее ради проформы, уже наливая для него янтарный напиток в бокал. — Давай, — кивнул Джеймс, плюхаясь на диван. Он все еще с трудом представлял предстоящий разговор. Нельзя же человека напрямую спросить: не он ли твоя родственная душа? А вдруг нет? Вдруг только он тут извращенец, который каждую гребаную ночь видит своего партнера по съемкам в разных, не всегда приличных сюжетах? Вдруг Джеймс просто поехал крышей и сейчас, как на духу, расскажет об этом Майклу? Сначала ему привиделась небольшая комнатушка где-то в Италии. Майкл был почти черным от загара, только светлые выгоревшие волосы выдавали в нем нездешние корни. В этом сне не было ничего предосудительного, ему просто снилось, как он разглядывает спящего Фассбендера, но проснулся Джеймс почему-то с пылающими щеками. Так и повелось, каждую ночь он видел кусочки чьих-то жизней, объединенных лишь одним общим знаменателем — наличием в них Майкла. Майкл — вельможа с кучей денег. Майкл — старик на смертном ложе. Майкл — помощник кузнеца. Майкл каждую ночь. И если бы ночь! Каждый раз, когда Джеймс смыкал веки даже на несколько минут, его преследовали образы чужих жизней. В его снах Майкл ел, спал, пел, полол сорняки, играл с детьми, жил, умирал и, конечно же, занимался сексом. И все бы ничего, если бы не с ним, с Джеймсом! Нет, он не был гомофобом. Ему вовсе не была противна мысль притвориться, что у них с Майклом есть какие-то отношения, заинтриговать фанаток, шутить на грани фола. Джеймс предпочитал делать все так хорошо, как мог. Если уже играть влечение к партнеру по съемкам, то так, чтобы все верили, или никак, тем более что рядом с Майклом ему всегда было спокойно и комфортно, и играть расположение не нужно было. Так что сама идея ему не была противна, но его это никогда не интересовало. Он любил женскую грудь и доминировать тоже любил. Хотя, судя по их снам, даже будучи женщиной, Джеймс любил руководить процессом, а уж в мужском обличье ничего не менялось. Кроме того случая, когда Майкл купил его, грязного и оборванного, да еще и моложе на пару десятков лет, покормил, отмыл и поимел. В некоторых снах он был еще той сволочью. — Так, я знаю это выражение лица, — улыбнулся Майкл, присаживаясь рядом и отдавая ему бокал, в который Джеймс сразу вцепился как в спасательный круг. — Сны замучили? Джеймс выдохнул облегченно: крыша у него на месте. И тут Майкл сделал то, что обычно не делал наедине, только на людях — положил ладонь ему на колено. Это действие не осталось незамеченным: Джеймс удивленно приподнял брови, отмечая про себя, что этот жест кажется ему гораздо интимнее, чем прикосновения на разнообразных интервью. Хотя это была всего лишь ладонь на его колене. — Я рано, да? — спросил Майкл, осторожно убирая руку и делая глоток. — Что ты имеешь в виду? — Джеймс тоже отпил из бокала, отметив, что руки у него задрожали. — Да ладно тебе. Не можешь спать, чтобы не увидеть во сне вот эту рожу? — Майкл растянул губы в гротескно притворной улыбке и указал на свое лицо. — Это побочный эффект, пройдет. — Эффект чего? — уточнил Джеймс, залпом допив остатки виски. — Ты вспоминаешь наши прошлые жизни. Ты — моя родственная душа. Джеймсу стало легче. Все точки над «i» расставлены, Майкл не стал притворяться и что-то придумывать. Все, вот тебе мечта всех одиноких домохозяек и наивных студенток — та самая, знаменитая, описанная в легендах, сказках и любовных романах половинка души. — То есть вся та порнография, что я видел… — Происходила на самом деле, — закончил за Джеймса Майкл. Видимо, он ожидал какой-то другой реакции. Может, думал, что Джеймс сейчас бросится ему на шею и расцелует или что обрадуется хотя бы, но у того был на ситуацию свой взгляд. — И давно ты знаешь? — Несколько лет. Они замолчали. Было неуютно, наверно, не каждое их объяснение проходило так напряженно. — Я тебе задницу подставлять не буду, — с какой-то непонятной даже ему злостью заявил Джеймс. — Жаль, но я не против любой позиции, — усмехнулся Майкл. — И вообще, можно столько удовольствия получить и без проникновения. Джеймс отчаянно покраснел, вспомнив недавний сон, где они отсасывали друг другу в позе шестьдесят девять. — Ты не понял, — мотнул головой он. — Я вообще не хочу с тобой трахаться. — А знаешь, почему тебе снится вся эта, как ты выразился, порнография? — спокойно спросил Майкл в ответ. «Правильно он еврея играет», — подумал Джеймс, а вслух поинтересовался: — И почему же? — Потому что жена тебя больше не удовлетворяет, — пожал плечами Майкл. — Потому что теперь удовлетворю тебя только я, проверено многократно. — То есть ты несколько лет… — Джеймс замолк, жалея, что он вообще высказал свою догадку вслух. — Дрочу иногда, — ощерился Майкл. — Помочь не хочешь? Джеймс со звоном поставил бокал на журнальный столик и процедил сквозь зубы: — Пошел ты на хер! — Разве что на твой, — полетело ему в спину, когда он уже шел к двери. Когда та захлопнулась, улыбка Майкла сошла с лица. Вовсе не так он хотел, чтобы прошел этот разговор. Ему хотелось Джеймса взять в охапку и никогда не отпускать, но что за ерунду он понес, когда простейший тест с ладонью на коленке показал, что подкатывать с более тесными, чем у них сейчас, отношениями пока рано. Пошлил, хамил, ничего не объяснил. Хорош, ничего не скажешь, теперь придется все исправлять. *** Джеймс был рад, что на данный момент съемки их с Майклом проходят отдельно. Он не знал, чтобы он сделал, будь он вынужден взаимодействовать с ним на площадке. Вообще-то, Фассбендер накануне не сильно был похож на самого себя. Стоило признать, что это был неплохой, в общем-то, мужик. Заботливый, даже можно сказать. Спокойный, незлобивый, неконфликтный, не то что сам Джеймс, загорающийся от чего угодно, будь то хоть злость, хоть идея, хоть страсть. В дверь постучали. Полный нехороших предчувствий, Джеймс пошел открывать. И предчувствия его не обманули: на пороге мялся, прямо как он сам накануне, Майкл с бумажным пакетом в руках. — Я нам кофе взял, а то под алкоголь что-то беседа не пошла, — смущенно улыбнулся он. — Ладно, заходи, — пустил его Джеймс. Майкл достал из пакета два стаканчика с кофе и банку оливок. — Задабриваешь? — хмыкнул Джеймс, но банку открыл. — Ты их с Италии любишь, — Майкл помрачнел, и Джеймс знал почему, эту часть своей жизни он уже видел: Майкл в той их жизни рано погиб от болезни. Джеймс, будучи в той жизни врачом, вдвойне переживал потерю. — Я как-то неправильно вчера начал, — вздохнул Майкл. — В общем, прости, растерялся. Я так долго ждал этого момента, что когда он пришел, не сориентировался. — А чего сразу не рассказал? — Джеймс приоткрыл крышку стаканчика с кофе, убедившись, что Майкл не забыл его вкусы. — Ты бы не поверил. Эти случаи так редки, что про них-то и информацию найти трудно. Эти родственные души не более чем миф для большинства людей, всего лишь красивая легенда. А у тебя жена, ребенок. — Согласен, — кивнул на это Джеймс. — Вообще это трудно очень, все это вспоминать. — Это тебе, а я всегда все сразу вспоминаю. Пару раз как-то из-за этого оказывался в психушке, — Майкл откинулся на спинку дивана и улыбнулся Джеймсу. — А что тебе снилось сегодня? — Жаклин, — хоть воспоминания и смущали, вспоминалось о ней с теплотой. — Если немного поднапряжешь память, то вспомнишь про ту нашу жизнь больше, — посоветовал ему Майкл. — Ты лучше мне расскажи. — О, я тогда влюбился в тебя по уши еще до того, как вспомнил… Они проговорили весь вечер: — А помнишь, как ты милостыню просил? — Кто бы говорил. Помнишь, как я тебя из рабства выкупил? — А я тебя вообще как-то усыновил! — А когда я тебя подмастерьем в кузницу взял, я тебя вообще от голодной смерти спас! — Меня зато вместо тебя как-то так выпороли! — Ты у меня тогда в награду поцелуй выпросил! Майкл понял, что он зря сказал про поцелуй, потому что Джеймс внезапно замолк. Немного подумав, он посмотрел на друга: — Я рад, что мы все разъяснили. — Меня это тоже тяготило, — улыбнулся ему Майкл. *** Хоть они и расстались накануне довольно тепло, Майкл не отвечал, хотя Джеймс исправно писал ему о том, что вспомнил. Воспоминания давили на него, было невообразимо больно от того, что их не с кем разделить. Он прекрасно понимал Майкла, тот жил с мыслью о том, что они родственные души, достаточно давно и свыкся с ней. И это не он думал, что у него едет крыша, и не он ходил к психоаналитику, и не он не мог понять, почему любимая женщина не заводит больше так, как раньше. Это все было безумно тяжело, Джеймса выматывало отрицание сложившейся ситуации, и то, что он постоянно боялся назвать Энн-Мэри другим именем, и отвращение к себе, когда он, после очередного сеанса «порнографии» во сне, возбужденный прижимался к ней, жалея, что это не Майкл. Но без Майкла было скучно. Больше не с кем было вытворять всякие безумства, больше никто не разделял его сумасшедших идей. И, если бы его не было рядом, наоборот, куда ни посмотри, Фассбендер был везде, но прежней легкости общения не осталось ни следа. А потом на его ежедневное сообщение пришел ответ. Буквально несколько слов об их любимом месте в Париже, но это будто прорвало плотину: так захотелось увидеть Майкла, дотронуться до него, что просто невозможно было удержаться. Джеймс ворвался в трейлер Майкла и, захлопнув за собой дверь, толкнул его на кушетку, и упал сверху, жадно целуя, задирая футболку, прижимаясь как можно ближе. — Стой, — отстранил его Майкл. — Не думаю, что это то, чего ты сейчас хочешь. — Ты серьезно? — возмутился Джеймс. — Мне кажется, что именно это ты предлагал буквально недавно. Майкл перекатился, чтобы оказаться сверху и стал неторопливо расстегивать молнию на брюках Джеймса. — То, что ты делаешь, немного странно, после того, что ты только что сказал, — нервно проговорил Джеймс, наблюдая за ним и не пытаясь ничего сделать в ответ. — Ты сейчас, — ответил ему Майкл, спускаясь на пол и подтягивая к себе Джеймса за бедра, — нихрена не соображаешь из-за недотраха, — и взял его член в рот. Не то, чтобы все к этому не шло, но все равно это было довольно внезапно, но божественно. Джеймс, который даже спорить не стал с Майклом, потому что тот был прав, просто не мог сдержаться от стона, а еще от того, чтоб запустить руки в его волосы. Его просто оглушило волной удовольствия, осознания, что все на своем месте, а еще образами. Они роились в его голосе, их было так много, и Джеймс чувствовал единение с каждой из всех тех версий себя, которые он видел в своих снах. Потом, когда Майкл откинулся спиной на кушетку, вытянув на полу свои длинные ноги, осторожно ощупал подбородок и облизал припухшие губы, Джеймс понял, что был довольно груб с ним, буквально вбиваясь ему в рот, удерживая голову так, как ему было удобно. Он мало соображал в тот момент, но это не было ему оправданием. — Кажется, это я должен быть не слишком нежным любовником, а не ты, — с хриплым смешком припомнил Майкл ему одно из глупых интервью. — Прости, — Джеймс не стал оправдываться. Он хотел бы встать, но этого совершенно не хотелось делать. Осознание того, что они тут только что делали, настигло его и, если говорить честно, ему понравилось. Даже с не совсем удобного ракурса было видно, что Майкл возбужден, и Джеймс задумался, что ему сейчас делать. С одной стороны, желание все еще не утихло, с другой момент был уже упущен, а он ничего такого не делал в своей жизни и не то чтобы хотел начинать в этот момент. — Ничего страшного, — Майкл поднялся и, взяв на столе бутылку воды, сел на стул, потирая колено. — И ничего не нужно, ты об этом сейчас наверняка думаешь. Этой ночью Джеймсу ничего не снилось. Видимо, теперь, когда он не противился приходящим воспоминаниям, они как-то сами собой укладывались в голове, стоило вспомнить какую-то мелочь, и за первую ниточку разматывался весь клубок картинок и образов в его голове. На следующий день Майкл уехал, досняв все свои сцены и оставив Джеймса думать над тем, что делать дальше. Думалось хорошо, видимо, то, что произошло накануне, нужно было им обоим. *** «У меня просил автограф рыжий парень, так на тебя похож. Почему ты постоянно рыжий?» «Я тоже больше люблю, когда я мужчина». «А ты и в этот раз религиозен?» «Мне кажется, твоего «лечения» не хватило надолго». «Как же мне было тяжело без тебя в прошлый раз». «Нет ничего хуже, как вспомнить, сколько раз я был женат. Нет, есть — вспомнить, сколько раз был женат ты». «Ладно, должен признать, что мне не противна мысль о сексе с тобой. Даже наоборот». «Эти журналисты у меня уже в печенках сидят. Пойти, что ли, в кузнецы». «Вспомнил, как меня шибануло тогда на пробах, когда я впервые увидел тебя. У других не было шансов». «Ты проверялся у врачей? Прошлый раз сначала тоже все было хорошо». «Вспомнил, как ты охрененно танцевал. Кажется, что это умение всегда с тобой». «Мне кажется, или ты тогда усыновил меня до того, как узнал, кто я? Наверно, это злой рок, не могу вспомнить, чтобы у меня были и мать, и отец хоть когда-то». Майкл не стирает сообщения. Их накопилось довольно много, но он не отвечает. Он почему-то уверен, что Джеймс почувствует, как ему приятно, когда он читает эти строчки текста на экране своего телефона. Да, он мог бы ответить чем-либо подобным, и ему очень хочется, но это неправильно. Непонятно, когда он стал поборником морали, или он только дразнит Джеймса, ответить на этот вопрос он не может, но и не находиться рядом он не может, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы не делать ничего такого, что склонило бы чашу весов в его сторону. Его чаша и так полна предыдущими жизнями, моментами, о которых они оба никому другому не расскажут, минутами, днями и годами, проведенными вместе, проведенными порознь, но полными мечтами и воспоминаниями. Вся жизнь Джеймса вместе с его убеждениями, увлечениями, влюбленностями и всем остальным, что у того в жизни есть, не перевесит, но Майкл не желает жульничать, но делает это — заставляет Джеймса скучать, ощущать нехватку чего-то важного, чего-то, без чего нельзя жить. Они еще смогут стать снова друзьями, но у Майкла совсем другая цель, ведь он слишком долго ждал. Вместо очередного сообщения Майклу приходит ссылка, которую он открывает с некоторыми опасениями. «С огромной печалью сообщаем, что мы приняли решение…» — он начинает читать и краем глаза цепляет слово «развод» в заголовке и фото Джеймса с женой. Пока он пытается уложить в голове то, что это должно значить, в дверь звонят. — А я и не знал, что ты вернулся в Лондон, — улыбается Джеймс, когда Майкл открывает ему дверь. — Я думаю, что ты мне должен за то, что не отвечал на сообщения. Если бы я не чувствовал, что ты их читаешь, я бы, наверное, свихнулся. — А что отмечаем? Или какое горе запиваем? — поинтересовался Майкл, кивнув на упаковку своего любимого пива в его руках. — Не притворяйся, что не получил мою ссылку, — смеется Джеймс, заходя внутрь без приглашения. — Выпьем пива, посмотрим какой-нибудь фильм, а там как сложится. — Только умоляю, что-то без нас с тобой в главной роли, — Майкл забирает бутылки с пивом и уносит их на кухню. Вернувшись с двумя из них, он опускается на диван рядом с Джеймсом, успевшим разуться и забраться туда с ногами. — Я не рыжий, я русый. И вообще, ты на себя в зеркало смотрел? — Начинает Майкл. — Ты и женщиной неплох, — замечает он в ответ на уже другое сообщение Джеймса. — В детстве прислуживал в церкви, я тебе рассказывал уже, — он открывает Джеймсу его бутылку прихваченной с кухни открывалкой. — Я и не рассчитывал на долговременный эффект «лечения», — улыбается он, делая глоток из своей бутылки и облизывая губы. — Мне было очень жаль, я был бы рад увидеть, в кого ты вырастешь. Надеюсь, ты не сошел с ума без меня, — он отворачивается к окну, вспоминая ту их жизнь. — Я был женат двенадцать раз, не знаю, считал ли ты. Хорошо, что в этот раз я не повторил этой ошибки, — он передергивает плечом, вспоминая свои самые «удачные» браки. — Кузнец из тебя в этот раз выйдет так себе, — поддразнивает он Джеймса. — Я тоже понял, что ты не случайный человек в моей жизни на тех пробах, что странно, мы же встречались раньше, — он делает еще глоток. — Я тщательно слежу за своим здоровьем, я не могу позволить себе оставить тебя одного, — «еще раз» повисает в воздухе. — Мне бы пьяным не помнить, что я люблю танцевать, — он расслабляется, впервые с момента, когда Джеймс пришел к нему поговорить о своих странных снах. — Да, я тогда пожалел тебя, а вспомнил несколько лет спустя, помнишь, еще когда ты свалился под копыта своему жеребцу, как его звали, не помню уже… — Его звали Ветерок, — задумчиво подсказывает Джеймс. — Да, ты потом его переименовал, как стал старше, в Смерча, что ли, но он все равно откликался только на Ветерка, — Майкл знает, что впереди у них множество событий, но не может не вспоминать. — Я ничего не забыл? — Хмм, — Джеймс покраснел бы, если бы не отучился это делать по долгу профессии. — Как насчет того, что я не против секса с тобой? Майкл не отвечает, просто приваливается к нему плечом и пьет свое пиво. — Может быть, купим лошадь? — предлагает он. — Придурок, — шутливо бьет его в бок Джеймс. — Так и быть, выбирай, что мы будем смотреть.