D4-G8-E1

      Пешки были самой распространённой в Королевстве фигурой и, как следует из этого, низшим классом. Это, однако, не мешало им держать прочие фигуры в страхе во время обучения в школах и чуть реже — в высших учебных заведениях. Пешки с детства были прекрасно осведомлены, что являются для Королевства не более, чем рабочей силой в мирное время и пушечным мясом — в военное, поэтому в школах предпочитали держаться стаями, запугивая более привилегированных детишек количеством и диким нравом. Отыгрывались, так сказать, заранее, потому что потом, когда по достижении возраста слоны и кони с ладьями занимали положенные им по статусу рождения государственные должности, позволить такого они уже конечно себе не могли.       Вот и Сону рос таким же, как все, диковатым и бесстрашным, потому что, коль уж ты родился пешкой, бояться тебе всё равно уже нечего. Разве что ни в какие стаи он ни с кем не сбивался, поскольку находил издевательства над ни в чём не повинным младшим поколением знати скучным занятием, чем вызывал поначалу удивление в глазах сверстников, а позднее — отвращение. Белая ворона в Чёрном Королевстве. В двенадцать лет у Сону появился первый и, казалось, единственный друг, немного зашуганный конь Ким Джехван, которому было глубоко плевать на его происхождение, и который самонадеянно обещал вытащить Сону из низов, когда они оба вырастут. Сону пихался, смеялся и обзывал его за это дураком, потому что, чтобы выбраться из низов, нужно было родиться заново. С тех пор они «воронили» вдвоём.       Второй человек, решивший заговорить с ним без всякой неприязни и впоследствии перевернувший его жизнь вверх дном, появился в жизни Сону уже в средней школе. Сону возвращался домой после вечерних занятий, которые посещали только детишки знати, несмотря на то, что они были бесплатными. Самообразовываться сверх меры малолетние пешки не желали из чистого принципа — всё равно не пригодится. — Извините… — обратился к нему незнакомый голос, и Сону едва не подпрыгнул на месте от неожиданности, потому что вокруг было довольно темно и никаких голосов из темноты он, конечно, не ожидал. — Извините, я не хотел вас пугать, — уже тише добавил голос. Сону наконец разглядел светловолосого парнишку примерно его возраста, которому он принадлежал. — Да я… — начал было он, но запнулся, и было от чего. Во-первых, к нему ещё никто не обращался на вы, а во-вторых, он ещё никогда не видел людей со светлыми волосами. Должно быть, парнишка не местный. — Вы не подскажете, как вернуться на первую линию? Кажется, я заблудился. Первая линия, ну как же. — Привет, — бодро начал Сону, развернувшись лицом, чем в свою очередь напугал уже парнишку, — Меня зовут Сону, я пешка, — и протянул костлявую ладошку, растянувшись в улыбке. — П.привет, — буркнул мальчик, несмело пожимая протянутую руку, будто делал это впервые, — Моё имя Ыйгон, и я… — он помялся, — Честно говоря, мама не разрешает называть свою фигуру, извините. Извини? Сону задумчиво почесал кончик носа, складывая два, два, да ещё полтора, и пришёл к выводу, что Ыйгон наверняка сынок какой-нибудь зажиточной знатной фамилии, приближённой ко двору, и отродясь не видел пешку в такой непосредственной близости. Он слышал о том, что такие дети учатся в частных школах, в которых нет пешек, а значит, и глупых издевательств. — Я никогда не был на первой линии, но от моего дома ходят почтовые повозки до второй, это как-нибудь поможет? — дом Сону, как и сквер, в котором они стояли, окружённые сгущающейся тьмой, находился на четвертой линии, у самых границ Королевства. — Конечно! — тотчас обрадовался Ыйгон, — Ты не мог бы проводить меня? Сону звонко рассмеялся, чем озадачил собеседника. — Почтовая станция возле моего дома, а я направляюсь домой. Сечёшь? — Нам по пути, — просиял парнишка. Дорога до дома заняла четверть часа, за которые они успели выяснить, что Ыйгон младше Сону на год, действительно учится в частной академии, а на четвёртую линию забрёл, потому что сбежал из дома, чтобы прогуляться по городу. — Здесь весело, — простодушно пожал плечами парнишка, — Никто не следит, в котором часу мне нужно мылить руки, по каким дорожкам нельзя ходить и какие цветы нельзя нюхать. Сону ничего не ответил, потому что о жизни зажиточной знати знал только из книжек, в которых не писали и половины правды. — Спасибо, — улыбнулся Ыйгон, когда неожиданно для обоих оказалось, что они пришли, — Я бы без тебя ещё долго выбирался. — Тебя бы нашли, — рассмеялся Сону, — И отправили домой. Улыбка на его лице немного потускнела, когда он заметил, что младшего, кажется, расстроили его слова. — Приходи ещё? — вдруг брякнул он, чтобы хоть что-то сказать, — Я хочу с тобой дружить. В воздухе повисла неловкая пауза, и Сону только уже придя домой понял, что был слишком прямолинеен, потому что Ыйгон заметно растерялся от его слов и ушёл к станции, ничего не ответив. На следующий день после вечерних занятий Ыйгон уже ждал его в сквере, и даже Сону, не привыкший удивляться чему-либо, всё-таки удивился. Джехвана по вечерам забирал кучер, поэтому Сону всегда плёлся по тёмным аллеям домой один. — Я тоже, — сказал младший вместо приветствия и улыбнулся, — Тоже хочу дружить. В тот вечер Сону забросил домой сумку с книгами и отправился на прогулку с Ыйгоном, махнув рукой на домашнюю работу. Общаться с кем-то с другого конца Королевства было для Сону в новинку, ведь их миры кардинально различались, а расстояние между домами насчитывало несколько часов конной езды, тем не менее ребята погрузились в свою дружбу с головой, словно эти различия лишь раззадоривали их, распаляя любопытство и толкая узнавать друг друга лучше. Ыйгон сильно отличался от Сону даже внешне. Если Сону был смуглым и тощим, напоминавшим кузнечика, то кожа Ыйгона была светлая, как и его волосы, а сам он был заметно крупнее. Иногда они могли молча разглядывать друг друга долгие минуты, цепляясь взглядом за непохожести. Сперва они начали регулярно встречаться по выходным, потому что в будние дни Ыйгона стали караулить сильнее, а потом Джехван, которому Сону почему-то ничего не рассказал о новом друге, перевёлся в другую школу. Его отцу, который был ладьёй, предложили более выгодные условия работы, и их семья переехала на несколько клеток левее. Джехван не обещал приезжать, не обещал даже писать писем, но Сону совсем не обижался. Так Ыйгон остался для него единственным другом. Летом времени было больше, Сону стащил у старшего брата старые холщовые бриджи и рубаху, чтобы Ыйгон не запачкал свою дорогую одежду, и они вместе ходили на речку удить рыбу, пускать кораблики из древесной коры и просто плескаться в воде, стянув с себя мешающую одежку, когда было совсем жарко. Ыйгон как-то признался Сону, что на первой линии он бы никогда не смог попробовать и половины всего этого, на что старший окатил его водой из речки и весело рассмеялся, когда тот принялся плескать водой в ответ. Чем старше они становились, тем сложнее было Ыйгону пробраться на четвёртую линию. Сону догадывался, что его наверняка потихоньку начали привлекать к делам семьи, и вновь не обижался. Он вообще плохо умел обижаться, особенно на друзей, которых за всю жизнь у него было двое. Но безумно скучал, когда им в очередной раз не удавалось увидеться. Осознание пришло как-то само собой, никого не спрашивая, вместе с тем как внезапно оказалось, что плечи Ыйгона стали в два раза шире Сону, а детские пухлые щёчки, за которые старший любил его трепать, растворились во времени. Сону тогда было восемнадцать, и он был достаточно глупым, чтобы поцеловать Ыйгона, когда они обсыхали, сидя на берегу речки, протекавшей между четвёртой и третьей линией. Ыйгон, поваливший следом его в траву и вернувший поцелуй в десятикратном размере, особо умным тоже не был. Когда в тот вечер они держались за руки, Сону было не до того, чтобы вспомнить кое-что очень важное. Он до сих пор не знал, какой фигурой являлся Ыйгон. Следующий год пролетел как в тумане, но Сону не колеблясь назвал бы его самым счастливым временем в своей жизни. Они никогда не заходили дальше поцелуев и несмелых поглаживаний, потому что Сону не знал, как правильно обращаться со знатными детишками, когда дело доходит до интима, а глупо и счастливо улыбающийся от каждого прикосновения Ыйгон ему никак не помогал. Не помогали и родители, которых частенько не было дома. Помогло бы, наверное, только своевременное осознание, как мало у них времени друг для друга, но, к сожалению, ни к одному из них приходить оно не спешило. В последний день перед весенним выпускным экзаменом, который проводился по всему Королевству в одно время, Сону настоял на встрече. Он верил, что Ыйгон принесёт ему удачу, хотя младший и отшучивался, что он и без всякой фортуны самый умный из всех, кого он встречал. В назначенный день он опоздал на четыре с половиной часа, но всё-таки явился, когда Сону уже не знал, куда себя деть от отчаяния. Мрачный, как туча, неразговорчивый Ыйгон стал для него открытием. Как и его жадные, как никогда, поцелуи, сильные руки, которые трогали по-новому, незнакомо, но в тысячу раз приятнее, и горячие…слёзы? — Мы больше не увидимся, Сону. Нам нельзя. Ночь перед экзаменом Сону ожидаемо провёл без сна и отнюдь не за учебниками. Честно говоря, было уже глубоко плевать, сдаст ли он вообще этот чёртов экзамен, в свете того, что единственный на свете человек, с которым он не чувствовал себя чужим, ушёл из его жизни, даже не потрудившись толком ничего объяснить. Сону не злился на Ыйгона даже сейчас, потому что голова всё ещё отлично работала, подсказывая, что Ыйгон ни в чём не виноват. Однако, вопреки тому, что сказал Ыйгон, Сону увидел его уже на следующий день. В Королевской голограмме, которую запустили во всех учебных классах в связи с печальной новостью о кончине старого Короля. Сообщалось, что правитель отправился на тот свет прошлым вечером, нынешний день объявлялся днём траура, а государственный экзамен был отменён для всех выпускников этого года. В классе мигом поднялся возбуждённый гомон, вызванный смешанными эмоциями, и только Сону, не ожидавший в одно утро получить ответы сразу на все свои вопросы, сидел как громом поражённый. И в самом деле, с Ыйгоном нельзя было видеться, и уж тем более, Ыйгона нельзя было любить. Только не такому, как Сону. Вернее, теперь правильнее было бы сказать наследного принца, а с сегодняшнего дня молодого короля, Кан Даниэля. Думать надо было головой, Сону, а не тем местом, которое реагировало на Даниэля острее всего остального. Сердцем. После похоронной процессии по домам всех школьников, в этом году закончивших школу, разослали гонцов со стандартными опросниками, которые высылались обыкновенно после результатов экзамена. Опросник был предельно простой и состоял всего из одного вопроса, двух вариантов ответа и подпунктов для каждого из них. Предлагалось выбрать между рабочей деятельностью или военной службой. Обычно выбор предоставляли лишь тем ученикам, которые могли похвастаться хорошим результатом экзамена, остальных же распихивали по местам в произвольном порядке, в зависимости от актуальных нужд Королевства, но в этот год, в виду отмены экзамена, выбор был предоставлен всем выпускникам. Сону несколько лет подряд представлял себе, как размашисто ставит галочку напротив надписи «гражданский труд на благо Королевства» и переживал только о том, чтобы набрать достаточное количество баллов, которое бы позволило ему выбрать достойный вид деятельности. Потому что ни одна пешка в здравом уме не выберет военную службу добровольно, ведь дороги назад в Королевство после такого выбора нет, при этом неважно, военное на дворе время или мирное. Однако на данный момент Сону было всё равно, на родной земле его уже попросту ничего не держало. Он внимательно скользил взглядом по мелким строчкам, в которых были указаны различные вариации военной службы, из которых предлагалось выбрать, когда его вдруг осенило безумной идеей. Настолько безумной, что даже он сам не мог гарантировать её успех, хотя предпочитал действовать только в случае стопроцентной уверенности. Более того, последний раз подобное пытались провернуть лет двадцать назад, да и то исход был печальным. Но терять Сону было нечего, взвесив в голове все за и против (на деле просто размяв шею в течение добрых сорока секунд), он решил, что готов рискнуть всем ради даже призрачной тени надежды, и молниеносным росчерком поставил в опроснике две галочки, будто боялся передумать. Отказаться от Ыйгона только потому, что он оказался каким-то там Чёрным Королём? Вот уж фиг. Поставить на кон свою жизнь? Раз плюнуть. — Общий сбор в понедельник грядущей недели, в семь утра, — равнодушно отрапортовал посыльный, ознакомившись с выбором Сону, — Вам выдадут лошадь, доспехи и аппарат для голосовой связи на дальние расстояния, всё остальное собирайте сами. Это даже больше, чем то, на что надеялся Сону. Мать, конечно, поседеет, когда узнает, зато отец будет доволен. С этого момента он именовался боевой единицей Королевской гвардии первого уровня, а после тренировочного периода, начинавшегося в понедельник, должен был переступить границу, разделяющую четвёртую и пятую линии, без права возвращаться назад до конца жизни. За исключением, конечно, успешного исхода его авантюры, ради которой он затеял это всё, но, как уже было сказано, Сону и сам не был уверен в своих шансах и наполовину. *** — Ваше Высочество, разрешите войти? — в дверном проёме королевской почивальни показалась голова первого советника. — Минхён, — укоризненно нахмурился Даниэль. Судя по виду, он уже давно не спал, а то и вообще не ложился за прошедшую ночь, был полностью одет и беспокойно прохаживался по комнате. — Ах да, прошу извинить, совсем вылетело из головы, — язвительно ухмыльнулся советник и исправился, — Ваше Величество? — Минхён! — повысил голос молодой король, — Прекрати валять дурака и зайди уже внутрь. — То, что мы знакомы с младенчества, вовсе не даёт мне права называть вас… — зарядил привычную шарманку Минхён, закрывая за собой тяжёлую дверь. — Как же ты меня уже достал! Здесь моя спальня, и, если тебе так угодно, я приказываю тебе разговаривать со мной нормально. Именем короля, — добавил он, слегка усмехнувшись. Минхён хохотнул тоже. — Отлично, это куда лучше, чем твоя хмурая мина. — У меня вообще-то отец умер неделю назад, — напомнил Даниэль, вмиг посерьёзнев. — Мои соболезнования, — пресно отбрил советник, — Только мне лапшу вешать на уши не надо, что ты поэтому себе места не находишь. — Что тебе от меня нужно вообще? — вновь взвился король, отходя к окну, чтобы не смотреть Минхёну в лицо. Тот невозмутимо подошёл ближе и положил руку ему на плечо. — Счастья тебе хочу, солнце моё. На это Даниэль почему-то возмущаться не стал и вообще никак не ответил. — Я тут это, с новостями, вообще-то. — Валяй. — Наследной принцессе Мине на данный момент времени едва исполнилось семнадцать. Даниэль задумчиво пожевал губу. — И что это значит? — Это значит, что ты необразованная дубина, вот что, — вздохнул Минхён, но всё же соизволил пояснить, — Она ещё целый год не сможет ни вступить в брак, ни, соответственно, стать Ферзём. — Думаю, мать будет рада править ещё год, — пробормотал король себе под нос, — Но мне-то до этого что? — А то, что ты будешь молодым, красивым, холостым Королём ещё целый год, который спокойно можешь провести в объятиях своего ненаглядного оборванца с четвёртой линии, — советник уже начал закипать от непроходимости младшего товарища. Вроде бы глава государства, теперь уже действующий, а мозги не работают совсем. — Исключено, — вскинулся Даниэль, — Целый год морочить ему голову, чтобы потом жениться на этой вашей принцессе прямо у него под носом? Я и так достаточно пудрил ему мозги. Да и не примет он меня теперь уже… — А вот этого ты наверняка знать не можешь. Давай хотя бы пошлём за ним? Хочешь, я сам поеду? Сил нет больше на тебя смотреть. — Делай, что хочешь, — махнул рукой Даниэль. Он был уверен на все двести процентов, что принципиальность Сону с огромным отрывом перевесит его чувства к Даниэлю, если от них ещё что-то осталось. За семь лет, которые они буквально провели вместе, Даниэль был единственным, кто изворачивался и недоговаривал, старший же всегда был как открытая книга перед ним. И получил от своего солнечного Ыйгони такой удар в печень. Ни о каком прощении даже и думать не стоило. Минхён и в самом деле решил отправиться на четвёртую линию самолично по одной простой причине — очень уж хотелось скорее посмотреть на пешку, которая смогла так глубоко засесть королевскому сыну в самое сердце. То, что он узнал в доме Сону от его родителей, не поддавалось осмыслению с первого раза. Он даже не поверил им, решив было, что они укрывают сына, но те предоставили копию опросника, заполненного рукой Сону, и королевскому советнику пришлось смириться с действительностью. С трудом верилось, что простая пешка могла сделать подобный выбор осознанно, и с ещё большим трудом верилось в то, что, если Минхён пока ещё в своём уме и понял всё верно… Что существует в мире человек, способный ради Даниэля на что-то подобное. Промучившись сутки в тяжёлых мыслях, Минхён принял решение не сообщать Даниэлю всех деталей, чтобы не дарить лишний раз надежду. Если младший проведёт целый год в ожидании чуда, которого не произойдёт, это может попросту уничтожить его нервную систему. А если у Сону и получится, то неожиданное чудо чудом быть не перестанет. Логично, здраво, рассудительно. Но Минхён ненавидел врать. По официальной версии, выдуманной Минхёном, Сону ушёл на регулярную службу. В мирное время это не представляло ровным счётом никакой угрозы его жизни и благополучию, разве что он по-прежнему оказывался навсегда оторванным от родного Королевства. По реакции на эту новость Даниэля советник понял, что зря вообще заварил эту кашу, но было уже поздно. Дошло даже до того, что король поинтересовался, имеет ли он право самовольно отречься от престола. К сожалению, права такого у него не было, а ослушание каралось смертью, что немного остудило его пыл. *** Тренировочная база боевых единиц первого уровня или, говоря простым языком, военной разведки, находилась в секторе H4, поэтому Сону, жившему в D4, чтобы успеть на сбор ко времени, пришлось выезжать вечером воскресенья. В нормальных условиях подготовка данного вида войск велась в течение нескольких месяцев. Оно и понятно, ведь сюда попадали пешки, не справившиеся со средним порогом баллов в государственном экзамене, и уровень их обучаемости оставлял желать лучшего. Случай Сону был в некотором роде уникальным, поэтому ему прогнозировали максимальный срок тренировок — восемь дней. Четыре дня на обучение конной езде, два - на владение оружием и ещё два - на показательные бои, чтобы проверить и отточить полученные навыки. Первый королевский советник Минхён появился на тренировочной базе ровно за ночь до того, как Сону должен был заступить на службу и пересечь границу между Королевствами. — Добрый вечер, товарищ Он. — С кем имею честь? — Сону не особо интересовался делами двора (как уже выяснилось очень даже зря), поэтому не признал в молодом парне государственное лицо. — Есть у вас тут местечко поукромнее? А то нас уже облепили ушами, — Сону осмотрелся вокруг и мысленно согласился, что место слишком людное для важных разговоров. А поздний гость всем своим видом показывал, что прибыл не просто так. — Пройдёмте за мной. Разговаривать в пролеске было небезопасно, был велик риск нечаянно пересечь границу, но иных вариантов не было. — Времени у нас мало, поэтому врать и придумывать что-то я не стану, тем более, что терпеть не могу это дело, — начал советник спокойным тоном, — Моё имя Хван Минхён, слон и первый королевский советник. Сону вскинул голову и округлил глаза. По этикету полагалось совершить поклон по определённым правилам, но он был слишком шокирован ситуацией, потому что мозги работали очень быстро, мгновенно сопоставляя факты. — Не волнуйся, король не в курсе, что я здесь. Но я не мог не приехать, — кажется, Минхён плевать хотел на этикет и никаких поклонов в свой адрес и не ждал, — Тебе уже выдали аппарат для дистанционной связи? — Так точно, — машинально ответил Сону чуть громче, чем требовалось. — Замечательно, — мягко улыбнулся Минхён и выразительно протянул ладонь. По уставу аппарат было положено носить при себе, независимо от времени суток, погодных условий и прочих мелочей жизни, поэтому у Сону он должен был быть при себе. Подобное оборудование было доступно исключительно военному руководству и боевым единицам первого уровня. — На кнопке под номером восемь я установил быстрый доступ к своему аппарату. Если твоей жизни будет угрожать опасность, жми, не раздумывая. Это приказ. — Но… — Сону выглядел страшно озадаченным. — Даниэль не ждёт тебя, — начал Минхён, но когда понял, как это прозвучало, спешно поправился, — То есть, он думает, что ты уже не вернёшься. Я сказал ему, что ты ушёл служить, мне пришлось, потому что он искал тебя, но не рассказал о том, что ты задумал. — Но откуда вы… — вскинулся Сону. Ведь он никому не сказал, даже родителям, настолько глупой была его идея. — Думаешь, в королевские советники берут абы кого? У меня мозги не хуже твоего работают. Я видел копию твоего опросника и, будучи в курсе ваших с ним отношений, просто сложил два и два. — Ясно… — Сону потупил глаза, словно ему было стыдно. — Знаешь, я, конечно, ни разу не верю в то, что у тебя хоть что-то получится. Да ты и сам, я думаю… — тот нехотя кивнул, — Но я очень хочу, чтобы у тебя получилось. Чисто по-человечески. — Почему? — Даниэль мне очень дорог, и для меня очень важно, чтобы он был счастлив. А его счастье — в тебе. Просто поверь мне. И помни, в любой экстренной ситуации жми восемь, — Минхён развернулся и зашагал прочь к своей лошади, оставив Сону посреди деревьев с пылающим по самую шею лицом, так быстро, как только мог. Только теперь Сону понял, как сильно нуждался хоть в чьей-нибудь поддержке, прежде чем сунуться в омут неизвестности с головой. Впереди будет очень сложный год для них всех. *** Сону стоял посреди густого леса на клятой восьмой линии и физически ощущал ненависть своего боевого коня, которого в память о старом школьном друге, назвал Джехваном, когда только заступал на службу. За прошедший год Джехван стал его руками, ногами, зрением, слухом и обонянием сразу, потому что в этом адском котле без лошади выжить было просто нереально. Справедливости ради стоит отметить, конечно, что без вмешательства Минхёна он бы сгинул ещё на границе между шестой и седьмой, но вот без Джехвана не продержался бы даже до прибытия советника. Принципов, по которым Белое Королевство так же называлось Королевством, Сону не понимал. Ничего общего с его родиной это место не имело. Земли Белого Королевства существовали по неизвестным природе законам, времена года сменялись произвольно, порой несколько раз на неделе, большая часть территорий была необитаемой в человеческом смысле, но кишела различными тварями, многие из которых не раз были заинтересованы в близком знакомстве с Сону, а так же густо усажена непроходимым буреломом из незнакомых деревьев. Немногочисленное же население было безграмотным и враждебно настроенным. Кроме того, понятия пространства как такового тут тоже, видимо, не существовало. Каким-то образом путь от пятой до восьмой линии, который в теории должен был соответствовать расстоянию от первой до четвёртой, занял у него без малого год, в то время как первой линии можно было достичь за несколько часов, если стартовать на четвёртой. Теоретически, конечно, потому что прежде Сону был заказан путь на первую линию. Зато он отлично понимал, почему никто не доходил до восьмой линии, и почему за это была назначена такая высокая награда, понимал только теперь, когда лично стоял на гнилой болотистой почве этой самой восьмой, которая одновременно была первой для Белого Королевства. Сону теперь примерно представлял себе и белую королевскую династию, которая скорее походила на правящую верхушку первобытного племени, отчего его азарт и жгучее желание попасть на проклятую землю восьмой линии разгорались только ярче, потому что отныне им руководила не только тоска по Даниэлю, но и страх за него же. Ведь если бы он не дошёл сюда, династического брака, укоренившегося традицией в веках, было бы не миновать. Наследной принцессе накануне исполнилось восемнадцать, но теперь это наконец-то не имело ровным счётом никакого значения. Дело оставалось за малым. Сону достал из-за пазухи ощутимо влажный, прилипший к коже аппарат дистанционной связи и нажал на кнопку с цифрой три. Вернее сказать, третью по счёту кнопку, потому что все цифры давно безнадёжно стёрлись. — Доброго времени суток, вы обратились в узел связи военного командования Чёрного Королевства по особым случаям. У вас имеется какая-то исключительная информация или донесение? — День добрый, земляки, — даже слишком жизнерадостно для своего текущего состояния гаркнул Сону в трубку, чем, кажется, немного озадачил дежурного диспетчера. День мало того, что не был добрым, так и днём уже несколько часов как не был, о чём красноречиво говорила темнота вокруг, — Звоню передать привет с восьмой линии, сектор G8. — П-передать привет? — Ну не тормози, дружок, давай уже свяжи с кем там нужно, — Сону очень устал и совершенно не хотел заморачиваться на формальности в речи. — С-сейчас… Трубка молчала добрых пару минут, словно тоже переживала шок от происходящего, а Джехван уже успел освоиться на новом месте и мирно обдирал губами влажную кору с какого-то низкорослого кривого деревца. — Боевая единица Королевской гвардии первого уровня Он Сону, чёрная пешка, идентификационный номер OS825. — Подтверждаю, — Сону машинально кивнул, хотя собеседник, безусловно, не мог его видеть. — Желаемый новый класс. В горле вдруг запершило от волнения и Сону молча задышал в трубку. — Товарищ Он? — забеспокоились в трубке, — Слон? Конь? Решайте быстрее, пожалуйста, не нагружайте линию. Здесь он удержался от хриплого смеха. На данной конкретной линии он был первым и единственным абонентом за очень, очень долгое время. — Вы действительно считаете, что я дошёл до восьмой линии, чтобы стать чиновником средней руки? — Так значит, вы выбираете ладью? Так бы сразу и сказали… — Мне кажется, мы друг друга не поняли, — выдохнул Сону и замер, выжидая реакцию. Трубка ошарашенно молчала. Затем кто-то громко прокашлялся и нервно уточнил: — Вы же не хотите сказать?.. — Именно это я и хочу сказать, — Сону окончательно развеселился и, наконец, поборол волнение, — Ферзь. Дерзкое, ёмкое слово пронзило густые лесные сумерки, и даже Джехван удивлённо поднял голову и повёл ушами, отвлекаясь от трапезы. — Запрос принят. Атрибут королевской власти будет изготовлен в течении шести астрономических часов. Какие-то указания… Ваше Величество? — Сону уже всерьёз боялся за душевное равновесие собеседника. — Ну транспорт, что ли, вышлите какой-нибудь. Желательно воздушный. А то, боюсь, ещё одного года на обратную дорогу в запасе у меня нет. Да и силы уже на исходе… — Будет сделано, — трубка спешно отключилась, будто человек по ту сторону боялся травмировать психику ещё сильнее. — Шах и мат, Кан Даниэль, — прошептал Сону и обессиленно уткнулся лбом между ушей лошади. *** Сону прибыл на территорию королевского дворца уже за полночь. Предоставленный птичий транспорт был, безусловно, быстрым, но тащил всадника вместе с лошадью через всё поле, поэтому путь всё равно занял несколько часов. Ладно хоть, опасения Сону не подтвердились, и воздушное пространство над Белым Королевством было вполне обычным, в отличие от всего остального. Первым делом он проскользнул с непривычки в умывальню для прислуги, чтобы привести себя в божеский вид, после чего отправился в покои к первому советнику. Минхён, само собой, не спал, более того, сидел за письменным столом и явно ожидал его. — У меня просто нет слов, Ваше Величество. — Пока и не надо, — усмехнулся Сону, и они крепко обнялись, отбросив рамки приличия и напускной официоз. — Без вас у меня бы всё равно ничего не вышло. — Я же просил на ты. — Я тоже, — отбрил Сону, — Мне нужна помощь… — вдруг заметно порозовел он. — А? — Хочу сделать всё красиво. — Аааа, — понимающе протянул Минхён и расплылся в похабной ухмылке. Карабкаться по приставной лестнице на балкон второго этажа с розой в зубах было сомнительным удовольствием, но Сону было уже наплевать, и сдаваться он не собирался. Корона под капюшоном накидки ощутимо лохматила волосы, а камень кладки был настолько ровным, что невозможно было нащупать даже стыки, за которые можно было бы зацепиться. Романтика требовала жертв по полной программе. В ночь накануне свадебной церемонии Даниэль никак не мог уснуть, да и не пытался, лишь по привычке наматывал круги по своей спальне. В полдень маленькая дикарка, как не очень доброжелательно любил называть наследную принцессу Минхён, должна была стать его женой и полноправным Ферзём Чёрного Королевства. К хрупкой, пусть не очень образованной, но симпатичной девушке у молодого короля не было и сотой доли тех чувств, которые разгорались огненным шаром в грудной клетке при мысли о Сону. Прошёл уже год с тех пор, как чёрная пешка Сону, которому Даниэль так неосторожно отдал своё королевское сердце с концами, исчез в землях Белого Королевства, а его местонахождение и состояние покрылись прочной паутиной военной тайны. От невесёлых мыслей его отвлёк тихий стук в оконное стекло. Даниэль решил было, что ему примерещилось, но звук повторился, и когда король, наконец, соизволил открыть окно, то едва не свалился всей своей широкоплечей тушей без чувств. Перед ним в свете занимающегося дня стоял тот, кем были полны его мысли последние несколько часов. Прежде чем опомниться и зашевелить мозгами, Даниэль позволил обхватить своё лицо тонкими пальцами и чувственно поцеловать и даже растерянно принял в руки алую розу, кажется, срезанную в его же королевском саду. — Как ты прошёл через охрану? — выпалил первое, что пришло в голову, Даниэль. Сону решил сыграть с ним в молчанку, вместо ответа принявшись нагло ощупывать королевское лицо взглядом. Имел право, в конце концов. — Как ты вернулся…оттуда? Уголок рта старшего чуть приподнялся и отъехал вбок, но глаза продолжили своё кропотливое занятие. — У меня сегодня свадьба, — обречённо прошептал Даниэль, надеясь хотя бы так добиться какой-нибудь реакции на свои слова. Сону на это лишь пожал плечами. — Плевать, — наконец соизволил разомкнуть губы он и сдёрнул капюшон с головы, отвечая этим жестом на все вопросы сразу, как когда-то сделал Даниэль. Действительно было плевать, потому что, во-первых, юная миледи уже была на пути восвояси по его недавнему приказу, а во-вторых, эта свадьба больше не имела никакой формальной значимости, поскольку новый Ферзь Чёрного Королевства уже вступил в свои полные права. Даниэль зачарованно пялился какое-то время на изящную корону новоиспечённого Ферзя, после чего отбросил несчастную розу на пол и прижал Сону бёдрами к подоконнику. Он помнил его тело, помнил так хорошо, что губы снова нашли чужие, а ладони легли на худощавую поясницу, словно им там самое место. Сону ластился к нему, словно кот, и был доволен реакцией на все сто. — Свадьба? — хриплым от накатившего адреналина голосом шепнул Даниэль на ухо, едва сумев отлепить губы от длинной шеи. Сону покачал головой. — Брак заключается автоматически при вступлении титула в силу. — Тогда первая брачная ночь? — предложил младший, уже забираясь пальцами под тонкую рубаху. Накидка с капюшоном давно болталась под ногами, покинутая хозяином. Вопрос был неуместным, но Сону нравилось упрямиться и распалять Даниэля ещё больше. — Вообще-то сейчас полшестого утра и за окном уже светло. — Именем короля? — предпринял финальную попытку Даниэль, хотя Сону и так уже пятился к кровати и тянул его на себя. — Только если так, — «сдался» Сону, нашаривая в кармане брюк бутылочку с розовым маслом, и вложил её в ладонь теперь уже супругу, мол, дальше разбирайся сам. *** — Теперь я могу называть тебя своей Королевой? — Даниэль лениво и влажно поцеловал Сону в шею, прижимаясь со спины и укрывая их обоих одеялом, но тот не ответил, блаженно прикрыв глаза и проваливаясь в сон. Оставалось только решить проблему с будущим наследником, которого Чёрное Королевство в перспективе лишилось благодаря простой пешке из квартала D4, пожелавшей стать Ферзём для своего Короля.