В бездыханном космосе

Тусклый свет круглолицей луны, сверкающий сквозь ночную дымку, бросал свои лучи на скошенную траву местного парка. И непроизвольно складывалась впечатление, будто находишься в искусственно воссозданной сцене фильма, а рядом актёр, к которому твое влечение запредельно больше той прописанной по сценарию норме. — Девяносто четыре, Девяносто пять… Космос — то, что влечёт Шервина, как пагубная привычка. Вместо хорошего сна он предпочитает быть наблюдателем за небесными телами, причём такими далёкими, маленькими, бесконечно сияющими. Иногда он думал, что действительно способен пересчитать их. — От мала до велика. А потому часто улыбался глупым мыслям, что, пожалуй, именно с этой звездой он пошел по второму кругу своей длинной цепи бесконечных цифр. — Девяносто восемь, девяносто девять… — Что ты делаешь? — Джонатан приподнимается на локтях, бросив в добавок растянутую улыбку. Рыжеволосый чувствует, что растягивает губы в ответ и от этого внутри становится на секунду отрадно. Он мало улыбается, но рядом с Джоном… — Я считаю звёзды. — И как долго ты намерен пересчитывать? Их невероятно много. — До тех пор, пока ты позволяешь мне это делать. — пожимая плечами, неуверенно произносит юноша, осмелившись лишь глухо хихикнуть, с раскрасневшимися беспричинны щеками.

***

Смахивает пыль со свитера, и рвется вперед. Смотрит в глаза — синие, как небо безоблачного дня. Кажется, что он тонет. Бесконечные взгляды. Шепот. Слышит отрывистый смех, и вновь поднимает взгляд на толпу. Недовольные гримасы — отвращение. Шервин оглядывает обстановку в панике, и только потом осмеливается отпустить тонкую кисть. Солёные дорожки украшают пунцовые щеки, но он закрывает лицо, а потом точно осознает, что бежит прочь. И вам не понять этой боли, словно сердце подвергли разрыву на два осколка. Острых и режущих изнутри, будто кинжалы. У вас не было желания спрятать эту частицу в ладонях, укрыть от чужих глаз и захоронить в холоде, потому что вы не были Шерви — мальчиком, что влюбился в Джонатана.

***

Холод пробирался под одежду, он исходил от земли, это чётко чувствовалось, а ещё влажность травы, словно пришла утренняя морось. Руки Шервин сцепились в замок. Крепко прижимая их к груди, тот отчаянно сохранял собственное тепло. Странно, что тела не передавали друг-другу ничего согревающего, хоть и находились достаточно близко. По крайней мере, парень чувствовал, как сильное плечо прижимается к его костлявому. Выдох. Клубень пара растворяется в воздухе, как ни в чем не бывало. Звезды продолжают мигать. Забавно. Они похожи на светлячков.

***

Вы знали, что раскидистый дуб спасает от душевной боли? Наверное, Шервин задыхался от того, как сильно прижимал колени к груди, но не от слёз. Убеждал себя, что не от слёз. — Ты здесь? —  Джонатан присаживается рядом, и рыжеволосый пытается утереть влажные щеки. Брюнет пару раз хлопает ресницами, когда вглядывается в очертания маленьких веснушек. Веснушки всегда выглядели чертовски мило. — Тебя зовут Шервин, верно?

***

В тишине отображаются малейшие шорохи. Шервин слышит, но знает, что реагировать на них не нужно. Где-то над ухом он чувствует выдохи носом. Щекотно. И он опять улыбается. Губы Джона аккуратно коснулись светлой шеи возлюбленного. Приикрывая глаза с густыми ресницами, брюнет подтягивается к напряженному телу ближе и обнимает со спины. Чувствуя, что парень неуклюже придвигается плотнее, из уст выходит тихий хохоток. — Ох, Шерви, Шерви… — Зарываясь носом в капну рыжих волос, он полноценно насыщает легкие кислородом. — Чёрт, как же я тебя люблю. А в голове мысли о всевозможных бесконечностях где-то далеко-далеко. О том, как много новых Вселенных человечество упускает из-под носа. Он думал о квантовых чёрных дырах, и сравнил себя — ничтожно маленького — с каждой планетой. А ещё он подумал о том, что пожалуй, именно сейчас стоит дать ответ Джону. Ведь он любил его больше астрономических терминов. Он любил его больше, чем ночную тишину и блеск Большой Медведицы. Шервин терялся в пространстве далёких звезд, так же, как теряется в голубых глазах. Нежные прикосновения, холодные пальцы по телу, словно лунная пыль рассыпана на ладонях Джонатана. И кажется, что весь мир, все косые взгляды и отвращение — бездыханно в космосе. Их космосе.