Тише, ты!

На горизонте виден свет яркого заката. Солнечные лучи всевозможных оттенков оранжевого, отражаются на синей глади моря тысячами прозрачных бриллиантов. По небу, окрашенному в изобилие оттенков, от нежно-голубого до полыхающего красного цвета огня, беспечно плыли белые облака. Верхушки деревьев, на которых падали исчезающие следы вечернего солнца, раскачивались тихими дуновениями ветра, а на оконные стекла домов прорисовывали мокрые дорожки последние капли кратковременного недавнего дождя. Каждый день был распределен строго по графику. Сегодня почти с заката — до рассвета участники группы «bts» провели на репетициях. Приходилось заниматься то вокалом, то хореографией, то ещё чем-нибудь. Им было почти не знакомо понятие слова «отдых», потому что каждый из них желал посвятить всё свободное время на свое любимое занятие. Пожалуй, не только потому, что того требовала их работа. Они искренно любили своё дело. Любили своих многочисленных фанатов, которые радовались и пытались разгадать загадку каждых их клипов, любили отдавать себя всего в этих занятиях, кажущихся такими мелочными для других, а для них бывшими столь привычными и приносящими радость, чувство полноценности. Хотя вместе с тем дни были слишком похожи на предыдущие, постоянная работа же иногда слишком утомительной. Выйдя из черного лимузина дорогой марки, они чуть ли не засыпая на ходу, брели ко входу в общежитие. Их глаза слипались тяжелым свинцом: Слишком порою утомительна была вообще вся эта слава и роскошь, что окружали их, так и крича «Вы не обычные люди, Вы звезды, знаменитости!». — Хён, я больше не могу… Можно я посплю на лавочке? — Бормотал Чимин, тащивший по земле небольшую спортивную сумку. Его тело слегка шаталось, он постоянно зевал и разминал руки. Казалось, он заснет прямо на месте или попросту отключится от изнеможения. Ответом ему послужил язвительный голос Джина: — Удачи! Пусть все подумают, что ты — бомж! Потерпи, мы живем всего на втором этаже. С трудом, буквально волоча свои болящие ноги, звезды добрались до входа в комнату Ви и реп-монстра. — Хен, ты иди, а я перекушу и вернусь, — переводя взгляд на Чонгука, сказал Тэхён. Недоверчивый взгляд искоса украдкой, и тем не менее Джун отправился спать, буквально засыпая на ходу. Началось нытье. — Тэхен, а ты ведь сделаешь мне бутербродик? — Я сам отравлюсь, и ты хочешь? — Как-то не очень удачно пошутил тот, хотя из уст Тэхена это звучало привычно. — Ну, Тээ! На лице Ви неожиданно расползлась ехидная улыбка. Вопрос, прозвучавший как утверждение, повис в воздухе недобрым смешком: — Ты знал, что я не умею долго терпеть? — Он приблизился к Чонгуку, упершись руками по обе стороны от его головы. Тот сильно занервничал. Дыхание стало тяжелым и прерывистым от непозволительной близости, соблазнительно прямой взгляд Тэхена изучающе скользил по его чертам лица, шеи, телу… С губ сорвался тихий вскрик удивления, когда чужие губы коснулись уха и легонько укусили мягкую мочку. Здравый смысл чуть не улетучился в тумане удовольствия, прощально помахивая платочком, при обрушившейся на него серии жадных поцелуев. Чон быстро уперся ладонями в грудь Тэ, неохотно отталкивая его. — Хён, а если нас услышат? — Возмущенно воскликнул он. — Если ты будешь тихим, то нет. Пленительный шепот и прикосновение к торсу. Так трудно остановиться, когда дорогой тебе человек плавится от твоих ласк. Когда ты имеешь возможность выцеловывать его кожу, тянуться к его теплу и касаться самых чувствительных зон тела, ловя сладкий стон губами, как на вздохе. Остановиться? А зачем останавливаться? Прерывать столь мучительно-желанный сон… Ну не кощунство ли? — Так приятно слышать твои стоны… Но делай это тише, ты же не хочешь, что бы хёны проснулись? — Судорожно нашептывал на ухо Тэхен, снимая с Чона футболку. Тот же, пребывая в глубоком забытьи, приник к шеи своего инопланетянина. Гладкость кожи, горящие и ждущие новых поцелуев губы, лёгкие стоны в всеобщей тишине. Будет проклят любой, кто осмелиться испортить такой момент. Момент, что росчерками возбуждения ложится на обоих, разделяя страсть на двоих. Рисуя узор всепоглощающей нежности, дабы затем закончить картину сплетенностью. В подобные моменты даже шум дождя за окном кажется столь далеким, а мысли и здравый смысл — лишь ушедшим за закатом солнцем, которую лазурная синева неба усердно проводила к тающему в розовых солнечных красках горизонту, дабы наконец опустилась ночь. Ночь со всеми ее томными стонами, серебристым серпом мраморной фигуры возлюбленного среди блестящих белизной простынь и сорвавшимися цепями экстаза. Но для них уже наступила ночь. Ночь в прикосновениях к друг другу, в любимых руках на своих волосах, пылких ласк и долгих полных любовной похоти взглядов один на один. Прекрасный, слишком прекрасный расклад, чтобы не сойти с ума, видя перед собой откровенного и изнывающего от желания любимого. К черту всё. Границы уже давно стерты. — Ха… Гукки, ты такой ненасытный! А-а-а-а-ах! Блуждая руками по всему телу своего макнэ, Тэ наткнулся на его «дружка». -Ууу, Гукки, когда ты успел так возбудиться? — Теряясь, жадно вдыхая воздух у его плеча, монотонно шептал Тэ. -Ты… Ты смеешься? Хен, а если…нас и в правду услышат? Ты… Думал об этом? И…И...Я не возбужден! — Всеми силами Чонгук пытался произнести эти пару слов.Он готов словно провалиться под землю со стыда и от накрывающей волны страсти проявившейся в последствии его прикосновений. -Тихо, — Тэхен такой ненасытный… Как же его успокоить? Еще один напор.Он словно вдолбил бедного Гука в стол, безжалостно надавливая на него всем телом. — Гукки, милый, не ломайся уже.Я прекрасно знаю, чего ты хочешь! — Маня своим хриплым, томным и дико заводящим голосом он шепча прямо в губы парню, добивает окончательно! Грани стёрты в прах.Да кому они, мать вашу нужны?! Резко схватит столь беспощадного хена за воротник, Чон перевернул его и сделав жуткий толчек в сторону напарника, заставил того лечь на стол, ехидно улыбнуться и смочить нежные губы, через чур пошло проведенной, мокрой дорожкой языка. Продолжая все с напором, нарушая всю идиллию он целует грешного пленника так, что вскоре будет больно касаться жадно искусанных мальчиком губ. Сметая все со стола в конвульсиях жажды друг друга они остаются уже без верха.Два голых торса яро бросаются в глаза, придавая больше страсти. -Уххх… Мальчик недотрога превратился… В дикого зверя, что желает меня сейчас больше всего? — Ехидно приговаривал хен, прямо в губы.Слова, что дразнят и заставляют наказывать столько пошлого парня. Чонгук смачно целует нижнюю губу хена, тягостно прикусывая в жажде большего и оттягивая её, заставляя жмуриться от приятного жжения. Рука спускается все ниже и ниже. Неопытный Чонгук все же не теряется и словно наказывая глупенького Тэтэ, сжимает его член в широкой ладони. Уххх, какой стонн… Сжимая зубы в квадратной, невнятной улыбки, старший щурится на Чона, не понимая зачем он так сделал. -Прости, хен… Но разве не этого ты хотел? — Повторяя по очередные, круговые движения широкой ладони на чувствительной точке старшего, Чон пронзительно смотрит прямо в глаза, скрепящему зубами хёну. -Аарххаа… Гукки, — стараясь, как можно тише, скулил Тэ. -Парни, я все понимаю.Чувства нахлынули и все такое, но можно мне поспать? Комната за стенкой не забыли? -Намджун?!.. -Х.х…хен?! Мы все объясним! — Повторял Тэ старательно ища глазами футболку, ярко — синего цвета. -Не нужно.Просто вернитесь в комнаты и дайте нам поспать.- Сонно поправив челку, Намджун вернулся в общую с Тэ комнату. -Боже… Тэ, я говорил, нас услышат! — Натягивая на себя белую рубашку шептал Чон. -Молчи уже… Знаю я.- Хен, знатно краснея покинул кухню, оставив макнэ в недовольстве.Ну ничего… Чон ведь еще задаст ему, так?