***
Завтра наступило невыносимо быстро. Хенрик запретил Тарьей вставать с кровати, аргументируя тем, что тому нужно беречь ногу, поэтому репетиция в театре была успешно проебана. В кафе Холм тоже не торопился, хотя сегодня у него была утренняя смена, но его мальчик был болен, поэтому Хенрик остался дома следить, чтобы он не в коем случае не напрягался. Видимо, секс не входил в бесконечный список запрещенного, потому что за обедом Хенрик не двусмысленно огладил Тарьей по колену и поцеловал в шею. — Даже и не думай. Я болен, забыл? Здравствуйте. За что боролись, на то и напоролись. Холм насупился и принялся без энтузиазма поглощать макароны с мясом. Отказов в сексе он не получал уже примерно никогда, поэтому реально расстроился. А мелкий засранец ликовал и с удовольствием наблюдал, как его большой и уверенный в себе Хенрик обиделся на простой отказ. Только вот отказ не простой. Они друг другу не отказывали. До этого момента. Вечером Тарьей окончательно задолбался терпеть долбанутую холмовскую опеку и заявил, что они сейчас же едут в Икею, ибо еще одной ночи на диване он не выдержит. Хенрик побурчал, но отказать этому маленькому командиру не смог, поэтому уже через 40 минут они подъехали к огромному 3-х этажному магазину. — Как нога? — Слушай, ты спрашивал 7 минут назад, ничего, блять, не успело поменяться. Завязывай. У меня не открытый перелом. — Господи, да почему ты так бурно реагируешь на обычную заботу? — малочисленные люди на эскалаторе начали оборачиваться на развернувшийся конфликт. — Это уже не забота, а дурдом. — Ладно, прости, что переживаю за тебя, придурок. — Не психуй, — Тарьей снизил громкость и сменил тон, переживая, что Хенрик может и в самом деле обидеться. — Я не психую, — Холм дернул плечом. Следующие 20 минут они молчали. — Молодые люди, вам что-нибудь подсказать? — молоденькая девушка с приятной внешностью совсем не походила на типичного надоедливого консультанта. Хенрик стрельнул глазами в Тарьей и, замечая, что он хочет отвадить от себя девушку стандартным «Нет, спасибо», резко вступил: — Да, вы знаете, нам нужна новая кровать. А то старая немного поломалась. Не выдержала, бедняжка. Тарьей моментально покраснел, а потом позеленел. Он не привык к подобным откровениям с незнакомыми людьми, поэтому всегда чувствовал себя неловко. Хенрик просто обожал наблюдать за невинно-милым смущением. — О, — глаза девушки немного округлились, но она тут же взяла себя в руки, — вас интересует двуспальная? — Можно и полутороспальную взять, нам много места не нужно, да, малыш? — он посмотрел на Сандвика с вызовом и нескрываемой насмешкой. В глазах парня четко читалось смущение и негодование. И еще между строк что-то типа: «Если ты, блять, не заткнешься сейчас, то умрешь быстро, но очень болезненно, сука» — Могу предложить вам эту, — девушка улыбнулась и указала на кровать, стоящую недалеко от них. — А она мягкая? Нам нужна мягкая. — Можете прилечь. Хенрик только этого и ждал. Он бесцеремонно завалился на кровать и блаженно выдохнул, довольно улыбаясь. — Ти, приляг, она такая мягкая, тебе понравится, — и он огладил матрас рядом с собой таким похабным жестом, что температура воздуха около них поднялась на пару градусов. Тарьей облизнул губы, но продолжил стоять на месте. — Берите, не пожалеете, молодые пары остаются довольны. Она прочная и… — Спасибо, мы подумаем, — заверещал Му, перебивая консультантку. Он подошел к кровати и резко дернул на себя Хенрика, косо улыбаясь девушке, которая тоже вошла во вкус, смущая мальчика. Можно спорить, что они с Хенриком дали бы друг другу «пять», если бы Тарьей бегом не побежал в соседний отдел, утягивая за собой Холма. — Господи, почему ты не можешь вести себя нормально хоть пару раз в год? — Тарьей сопел и размахивал руками, шагая немного впереди, а Хенрик тихонько посмеивался и любовался на смущенную и такую прекрасную спину. Серьезно, он вел себя нормально. Все, что бы он ни сделал, Тарьей был не доволен. Всегда. Но Холм молчал изо дня в день, забивая на всех огромных рыжих тараканов в голове Му, от которых ни один дихлофос не спасал, Хенрик продолжал привязываться сильнее. Приматываться крепче. Они уже были как ебучие сиамские близнецы. Так выглядит любовь? Охуеть. Хенрик не удержался и одним размашистым движением провел по спине Тарьей до самого копчика. Сандвик остановился, тягуче-медленно развернулся лицом и смерил таким взглядом, что Холм покрылся мурашками. Весь. С кончиков ног до макушки головы. В этих глазах столько всего можно было прочитать: и раздражение, и непонимание, и смущение, и откровенную похоть. Как, блять, нормально функционировать после этого? Тарьей, уловив этот настрой Холма, еще развратней посмотрел, но резко развернулся: — Идем на ту кровать посмотрим, — он кивнул в сторону самой дальней кровати, и они пошли. Кто бы сомневался. Ти в первую очередь кинулся разглядывать каркас, ходил из стороны в сторону, заглядывал под матрас. Хенрик же стоял, опершись на изголовье, и покорно ждал оценки от своего маленького инспектора. — Хрен знает, вроде прочная, — Тарьей закончил осмотр и повернулся к Холму. — Может, опробуем? — Ты головой ударился? Здесь люди кругом, — Сандвик испугано оглянулся, но глаза предательски заблестели. — Эй, ребенок, что за грязные помыслы? Я хотел просто прилечь, — Хенрик серьезно уставился на парня, давясь смешками, будто и правда не имел ничего такого в виду. — Тебе лишь бы жопу примостить куда-нибудь, — Тарьей поспешил ретироваться, как и всегда, если оказывался в неловком положении. — Прекрати ворчать. Холм плюхнулся на кровать, и пружины жалобно заскрипели. — Ой. — Ты что-то сломал? — Не знаю, — Хенрик пожал плечами и залез на матрас с ногами.- Давай же. Потом будешь возмущаться, что купили плохую. — Ладно, — Тарьей многозначительно посмотрел на грязные кроссовки Хенрика, которые уже успели оставить пятно.- Обувь сними. Ясно-понятно. Хенрик стащил с себя ботинки и быстро разлегся поудобней, ожидая, что Тарьей сейчас же присоединится. Но не тут-то было. Сначала Ти присел на кровать, поерзал на ней, попрыгал, надавил руками… Какого хрена это так сексуально выглядело? Кажется, мальчик только что изобрел новый вид порно. Приватного. Только для Хенрика Холма. Больше никому нельзя смотреть. Пиздец. Кто еще может похвастаться личной порнухой? А кто может похвастаться, что лицезрел в паре сантиметров от лица обтянутую узкими джинсами, подпрыгивающую на упругих пружинах задницу Му? Никто, блять. Только Хенрик Холм. От всех этих мыслей приятно кольнуло в сердце, а затем и в члене. — Все, хорош, — Хенрик резко дернул не на шутку разошедшегося Тарьей на себя так, что тот нехило приложился затылком о плечо. — Эй, понежнее можно? — Тарьей дернул головой в знак протеста и негодования, но на самом деле лишь устроился удобней на излюбленном месте. — Обычно ты просишь наоборот, пожестче, — Холм рассмеялся и поиграл бровями, даже несмотря на то, что Тарьей не мог этого видеть. — Поори-поори, придурок. Весь ебанный фандом и так гудит, что мы трахаемся, — Сандвик угодил локтем куда-то под ребро Хенрику. — Только не кипятись, малыш, — Холм поморщился от удара, но все же улыбнулся. — О, да ну тебя, — Ти поднялся на локтях, но кто бы ему позволил подняться. Хенрик обхватил его за плечи и прижал к себе спиной, немного покачивая, словно убаюкивая. Вечно колючий и вредный Тарьей плавился в этих ласках и моментально проваливался в сон. Вот и сейчас. Когда Хенрик услышал мерное сопение парня, то заулыбался еще шире. — Все-таки хорошая кровать. Он немного приспустил мальчика, решив, что даст ему подремать минут 20, и достал из кармана телефон свободной рукой. Через пару минут, убитых на просторах интернета, мерное сопение и похрапование увеличилось вдвое.***
«Уважаемые покупатели, наш магазин закрывается через 15 минут» Мерзкий голос по громкоговорителю разбудил Тарьей. Он резко подорвался и начал спешно оглядываться по сторонам. Увидев Хенрика, пускающего слюни на новенькую кровать, он на секунду умилился, а потом пихнул его ладонью в предплечье. — Эй, вставай. Магазин закрывается, — он достал из кармана телефон и глянул на дисплей, сощурившись от яркого света.- Матерь Божья, сколько мы проспали? Хенке, блять, просыпайся. Холм продрал глаза только через полторы минуты, приподнялся и тупо начал наблюдать, как Тарьей, суетившись, натягивает ботинки. Его сонный мозг сгенерировал гениальную идею. — Мы не пойдем домой, — он почесал шею и потянулся как обожравшийся кот. — Не понял, — Тарьей уставился на него.- Неееет, Холм, даже не думай. Мы не останемся здесь на ночь.- Мелкий засранец читал мысли. — Еще как останемся, — Хенрик довольно улыбнулся догадливости своего мальчика.- Это же так романтично. — Нет ничего романтичного. Брось свои наркоманские идеи, идем, — Сандвик потянул его за руку. — Во-первых, мы не купили кровать, а следовательно, спать дома нам не на чем, ведь диван ты презираешь. А во-вторых, тебя не возбуждает мысль, что придется прятаться от охранника и персонала? Это же охуительно. — Я временами думаю головой, а не членом. Попробуй, вот что действительно охуетельно. Идем. «Уважаемые покупатели, наш магазин закрывается через 3 минуты» — Там эта консультантка идет. Она нас запалит и выгонит в жопу, — Тарьей нервно дернул плечами. Сама идея провести ночь в пустом закрытом магазине дико привлекала, но вот нарушать закон идеальный Му не хотел. — Не запалит, — Хенрик вскочил на ноги, схватил одной рукой кроссовки, а второй рукой Тарьей и бегом побежал в соседний отдел. Его длиннющие ноги позволяли развить скорость ебанного гепарда. Только Тарьей не умел так нестись, поэтому практически летел по воздуху, шепотом вываливая на Холма весь запас бранных слов. Хенрик затормозил возле ужасного желтого шкафа и буквально затолкал в него мальчика. Туда же безжалостно швырнул обувь, судя по недовольному шипению попадая куда-то в Тарьей, и залез сам, со скрипом закрывая дверь. Шкаф оказался довольно тесным и темным. Стенки упирались в плечо, а потолок давил на дурную голову. Хенрик рассчитывал на более комфортное убежище, но это всего на пару минут. Наверное. Света, который проходил сквозь крохотные щели, явно не хватало. Холм не видел лица Тарьей, но был уверен, что он злится и закатывает глаза, и почему-то это раззадоривало и веселило. «Уважаемые покупатели, магазин закрывается, ждем вас завтра» Мерзкий голос выпалил это с едва уловимым удовольствием, но голоса вокруг шкафа все никак не утихали. Кружили работники, охранники, запоздалые покупатели. Уже минут через 10 количество воздуха в душной коробке стало резко сокращаться. Все-таки шкаф не предназначен для отсидки в нем двух здоровенных парней. Сандвик нервничал. Мало того, что дышать становилось все труднее, так еще и со всех сторон раздавались какие-то голоса. Он чувствовал, что вот-вот дверка откроется, и огромный дядя-охранник за шкирку выкинет их на улицу или вообще в полицию сдаст. Вот будет охуенно. Вдруг свет во всем помещении погас, звуки утихли. В шкафу теперь совершенно ни хрена нельзя было рассмотреть. Хенрик мысленно ликовал, ведь их не запалили в том месте, где могли вероятнее всего. Дальше должно пойти легче. Хотя вот вымолить прощение у Тарьей за эту безумную идею, которая, к слову, начинала медленно, но верно его возбуждать, будет несколько сложновато. Тарьей всегда злился из-за херни. А вот не из-за херни он просто психовал. — Блять, — парень дернулся, приложившись затылком об стенку шкафа.- Хенке, убери свою клешню с моей задницы, — злобный шепот отражался от дерева и бил по ушам. — Мои руки при мне, — как можно серьезнее сказал Хенрик и сильней стиснул ягодицы. — Ненавижу тебя, — Тарьей дернул бедрами, будто отстраняясь, но на самом деле стараясь добиться большего касания. Какую бы суку он не строил, как бы не злился, но от развратных прикосновений тёк, как фанатки от улыбки Хенрика. Опиздонически сильно тёк, в общем. А Хенрика просто на куски разрывало, когда он глядел, как Сандвик морщился, хмурился, молчал, но выставлялся, подставлялся под руки Холма, под его язык. Чаще всего хватало мимолетного прикосновения к ключице, к бедру или в крайних случаях к заднице, и Тарьей выдавал свое: «Ненавижу тебя», — и лез в объятья, открывал шею для засосов и, как бы совершенно случайно, терся об член Хенрика, всеми лицевыми мышцами показывая, как он не доволен, что Холм опять пристает, хотя сам мечтал о сексе с Хенриком каждую гребаную минуту. Просто ходячий пиздец, а не мальчик. Вот и теперь он уже шипел и вертелся под огромными ладонями Холма, прижался к нему спиной и едва заметно откинул голову на плечо, заставляя Хенрика переместить руки на живот и бока для удобства. — Эй, малыш, здесь не получится потрахаться, слишком тесно, — и хотя он говорил вполне серьезно, Тарьей решил, что подобные шутки и в подобное время — плохая идея. Он резко отстранился, развернулся и убийственно посмотрел. Наверное. В шкафу было дико темно, так что злобный взгляд остался только лишь в воображении Хенрика. — Все, я выхожу. — Не боишься, что заметят? — Да плевать, у меня все болит уже. Тарьей тихонько приоткрыл дверь и начал оглядываться, ну, чисто Джеймс Бонд на задании. Хенрик заржал, наверное, слишком громко, и Тарьей потянулся рукой, чтобы закрыть рот, но, не рассчитав силы, заехал в нос. — Ой, прости, — теперь Сандвик смеялся, а Хенке обижено потирал переносицу.- Ладно, идем уже. Тут невыносимо душно. Он вывалился из шкафа и сделал несколько глубоких вдохов. В магазине было пугающе тихо. И темно. Практически ничего нельзя было рассмотреть, и это иррационально заводило. Тарьей покрутил тазом, разминая затекшие мышцы, и наклонился вперед, выставляя задницу на всеобщее обозрение. Ну, как всеобщее. На обозрение Хенрика, который, кстати говоря, совершенно забыл, как думать, и тупо, разве что слюни не пуская, наблюдал за всеми телодвижениями восхитительно-развратного ублюдка. — Господи, гореть мне в аду за это, — Холм выдохнул, прикрыл глаза, справляясь с волной возбуждения, и вылез из шкафа. Почти молниеносно подлетел к Тарьей и прижался пахом к откровенно выставленной попке, цепляясь за бедра, вжимая в себя, втрахивая прямо через два слоя ткани. Зрачки Сандвика расширились, дыхание сразу же участилось. В этот раз проняло даже его. Он вильнул бедрами, потираясь о приличный стояк. Хенрик взвыл, зарычал, закричал. Да он уже готов был кончить. Боже, дай сил продержаться хоть пять минут. Тарьей оторвался от Хенрика, развернулся, заглядывая в помутневшие сине-сероватые глаза, и рухнул на колени. Рана на ноге сразу же дала о себе знать, но Ти даже и внимания не обратил на режущую боль. Видимо, возбуждение действовало покруче любого обезболивающего. Его лицо оказалось в паре сантиметров от весьма ощутимой выпуклости в штанах Хенрика. Все это вкупе с тишиной и темнотой было настолько горячо, что Холм из последних сил держался, чтобы не застонать. Тарьей с удовольствием сжал член через джинсы. Он откровенно наслаждался реакцией Хенрика на, как ему казалось, невинные действия, взгляды, жесты. Хенрик же сжался вместе со своим членом. Все. Не существовало больше ничего: ни магазина, ни мебели, ни чертовых людей. Только Тарьей и его жадная ладонь, которая поглаживала, стискивала, дразнила. Когда Сандвик вдоволь наигрался с готовым вот-вот потерять сознание Хенриком, то резко, не дав опомниться, расстегнул ширинку, затем пуговицу, и дернул штаны вместе с трусами к самым щиколоткам. Эрегированный член мазнул Тарьей по губам, и он так развратно облизнулся, что встал бы даже у импотента. Просто ходячий секс, блять. Нескромное достоинство Хенрика не получалось взять до конца, но это и не требовалось. Месяц «упорных тренировок», и Тарьей отсасывал так профессионально, что у Холма пальцы на ногах поджимались и голова кружилась. Му как ебанный пылесос двигал головой в бешенном ритме, втягивал щеки, помогая себе рукой. Если бы существовал приз за лучший минет, то Тарьей бы взял его. Вот уж точно насосал, а не подарили. Через позорно короткое время Хенрик издал какой-то животный рык и кончил в рот Сандвику, а точнее затопил его нахрен. Тарьей послушно все проглотил, явно получая нереальное удовольствие от процесса. Хенрик потянул его на себя вверх и жадно впился в губы, поддерживая за поясницу, потому что Ти шатался, будто пьяный, и совершенно не держался на своих ватных ногах. Они целовались так отчаянно и рьяно, как будто боясь, что кто-то сейчас отнимет, заберет. Языки сталкивались друг с другом, зубы нещадно терзали нижнюю губу, руки блуждали по всему телу, поглаживая, пощипывая. Тарьей сдался первым, почуя первые признаки асфиксии, отстранился и жадно начал хватать ртом воздух. Хенрик не мог насмотреться на эти припухлые губы. Он шарил глазами по лицу, желая запомнить каждую деталь, каждую складочку. Сейчас он реально жалел, что в помещении недостаточно светло, потому что хотел видеть. Смотреть. Наслаждаться. Тарьей, отдышавшись, недовольно засопел, намекая, что пауза затянулась. Хенрик усмехнулся и рывком развернул его к себе спиной. Матерь Божья, как не откинуться от вида этой спины? Хенрик провел руками две вертикальные полосы, очерчивая каждый позвонок сквозь тонкую футболку. Свою футболку, кстати. Маленький воришка. Вокруг них уже нещадно несло сексом. Охранники могли если не увидеть их, то почувствовать. Как животные, ей богу. Одним плавным движением Хенке стянул джинсы с Тарьей, открывая себе шикарный вид на обтянутую хлопковыми трусами задницу Му. Если постараться, можно кончить и от этого. Но Холм зажмурился, оттягивая разрядку, ведь его мальчик все еще был неудовлетворен. Трусы полетели к джинсам. Тарьей ловко выпутался из штанин, окутавших его ноги, и помог Хенрику. Теперь они были полностью готовы. Не считая того, что у них не было ни смазки, ни резинок, ни хуя. Нет, хуй-то, конечно, присутствовал. Даже два. Но вот наличие смазки действительно не помешало бы. Холм чуть надавил на спину Тарьей так, что тот наклонился и привычно прогнулся в спине, опираясь на изголовье кровати. Холм любовался. Серьезно, он мог часами смотреть на обнаженное тело Му. Это ведь хреново произведение искусства. Он шумно втянул носом воздух. Сандвик махнул задом, намекая, что пора бы продолжить, и к его рту мгновенно приставили два пальца. Он взял их в рот, обильно смочил слюной и выпустил с пошлым причмокивающим звуком. Господи Боже. Теперь была очередь Хенрика мучить. Он осторожно, мучительно-медленно ввел один палец в заждавшуюся хоть каких-нибудь действий дырку и начал двигаться, погружая лишь на две фаланги. Когда Тарьей под ним уже захныкал от нетерпения, в ход пошел и второй палец, а движения стали реще и быстрее. Как бы Хенрику не хотелось подразнить, но он же, блять, тоже не железный. Три пальца уже свободно входили и выходили, а Тарьей вертелся и извивался, стараясь насадиться глубже. Когда оба были уже на грани нервного срыва от необходимости разрядки, Хенрик все же заменил пальцы членом. Одним размашистым толчком он вошел по самые яйца, хлопнув кожей о кожу, и сразу взял нехилый темп. Тарьей тяжело дышал, весь покрылся испариной и временами вскрикивал. Холм же гладил и сжимал его бедра, покрывал поцелуями спину и шею, зарывался пальцами в волосы и тянул на себя, вынуждая сильнее прогнуться в спине. Его всегда тянуло попиздеть во время секса, рассказать о том, какой Тарьей красивый, охуенный. И только его. Но сейчас то ли от сразу взятого быстрого темпа, то ли от крышесносного предшествующего минета, то ли хрен пойми от чего он мог только хрипеть, шипеть и скулить от нескончаемого удовольствия. Никто не смог бы сказать, сколько длилась это вакханалия. Мокро-пошлые хлопки выбивали остатки мозга, заставляя провалиться во времени. К реальности возвратил полукрик-полувой, который шел откуда-то из-под Тарьей. Хенрик ожил, тряхнул головой и почувствовал, как тело в его руках трясется и бьется. Он нырнул рукой под живот Тарьей и нащупал болезненно напряженный член. Хватило пары быстрых движений, и собственный кулак покрылся липким семенем. Сандвик выгнулся, закричал и, как тисками, сжал задницей находящуюся внутри плоть Хенрика. У того перед глазами все потемнело, и, кажется, он зарычал, впиваясь зубами в плечо Тарьей и одновременно кончая куда-то очень и очень глубоко… Первым задергался Тарьей, потому что чужая сперма, вытекающая из него, доставляла мало удовольствия. Холм же двигаться не собирался, видимо, до конца жизни. После пережитых двух оргазмов он отсутствовал в этой реальности, обретя себя в какой-то другой. Его голова так уютно расположилась между лопаток парня, а рука поддерживала его под живот, оглаживая местечко вокруг пупка. Он думал, что это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он слишком счастлив. Ладно, тут любого бы пробило на сантименты. Чмокнув напоследок Тарьей в макушку, Хенрик поднялся. — Если ты сейчас же не вытрешь меня, то я не знаю, что с тобой сделаю, — Тарьей деловито хмурился, но предательская улыбка все равно пробивалась и растягивалась до самый ушей. Хенрик рассмеялся и схватил своего мальчика в охапку, сильно стиснув плечи, и проговорил куда-то ему в волосы: — Я тебя люблю, — и бинго! Тарьей засмущался. Он мог сколь угодно долго подставлять зад, но таких слов всегда опускал глаза в пол, заливался краской, и уголки губ дрожали в милой улыбке. — Я тебя тоже люблю, — это сказал уже совершенно другой Ти. Мягкий, довольный, податливый. От чистого недовольства не осталось и следа. И если стандартного Тарьей Хенрик любил, то такого — просто обожал. Сдавался со всеми потрохами. Они оба сдавались. Хенрик выудил откуда-то кусок ткани (не исключено, что пострадала новенькая простынь) и ловко обтер их обоих. Затем все же решил, что нужно одеться и одеть разомлевшее чудо. Поиски джинс, так удачно откинутых хер пойми куда, заняли намного больше времени, чем хотелось бы. Ведь вид, пусть и в темноте, полуголого Тарьей возбуждал Холма всегда. Вне зависимости от количества прожитых оргазмов. И, вот честно, если бы было, чем кончать, он бы кончил. Пиздец. Приведя себя в порядок, они тихонько, словно спецагенты на задании, нырнули в соседний отдел. Там было значительно светлее. Повсюду стояла различная сантехника: раковины, унитазы, ванные. Не совсем здоровый мозг Хенрика сразу же сгенерировал еще одну отличную идею. Он забрался в стоящую рядом душевую кабину и рывком притянул к себе Тарьей. Они оказались тесно сжаты стеклянными стенками. Тарьей не оценил и угрожающе засопел. Только кто бы ему дал возмущаться? Холм сразу же притянул его за талию ближе, хотя куда уж ближе-то, и мягко поцеловал. Тарьей капитулировал с пугающей скоростью и раскрыл рот, впуская чужой язык. Они так и стояли целых полчаса — прижатые друг другу — неспешно потирались телом о тело и целовались, призывая к ружью целую армию мурашек. Что, черт возьми, могло быть лучше? Остаток ночи Хенрик таскал за собой безвольного Тарьей из угла в угол, зажимал его там и тискал. Они пометили уже весь магазин, когда Сандвик устало потянулся и захныкал в привычной манере, как если бы делал уроки целый день. Ясно-понятно. Маленький принц желает отдыхать. Они нашли подходящую кровать, стоящую в самом конце отдела, и завалились на нее. Поспать так и не удалось, потому что кто-то постоянно лез целоваться. И этот же кто-то потом будет возмущаться, что Холм даже поспать не дает. Ничего нового. Так они прообжимались до самого открытия магазина, изредка прячась от очередного охранника, решившего сделать ночной обход. Как им удалось избежать столкновения с сотрудниками утром, осталось загадкой. Уже выходя из Икеи с оформленной покупкой на новую кровать, которую должны доставить через пару дней, Тарьей остановился и заглянул в глаза Хенрику. В голубые, манящие омуты.О, этот знаменитый пьяно-влюбленный взгляд Мистера Му. Сейчас либо в любви начнет признаваться, либо замуж позовет. Не меньше. — Мне определенно понравилось ходить с тобой за покупками, Хенке, — он так многозначно улыбнулся, что Холм невольно задышал чаще.- Знаешь, у нас стиральная машинка плохо работает. Нужно будет обязательно сходить за новой.- Он улыбнулся еще шире.- Завтра же. Хенрик с минуту смотрел на него, а потом рассмеялся. Они оба хохотали, улыбались и были, пожалуй, самыми счастливыми людьми на планете. Может, стоит обновить всю мебель в доме?