Neglect

— Стас, знаешь, а я ведь ни разу за свою жизнь не была в Мариинском театре… — грустно вздыхает женщина. Конченков сразу же понял этот, казалось бы, и так довольно прозрачный намёк. — А я ведь тоже ни разу не был. Предлагаю исправить! Не составишь мне компанию? —  мгновенно откликается парень, после чего как-то натянуто улыбается. Девушка крепко обнимает его и целует в щёку, попутно рассыпаясь в благодарнастях. На тот момент Стас был рад своему быстро принятому решению.       И ведь никто его не тянул за язык в тот день, рассуждает Станислав, затягивая свой черный галстук. Он так в последний раз одевался только на школьный выпускной, да и то, честно говоря, по принуждению. Его неприятие к деловым костюмам не изменилось с годами: вот и этот кажется ему сильно неудобным, а галстук — и вовсе похож на удавку. Определенно, за эти несколько часов он будет сильно скучать по своей повседневной одежде.       На кой-черт ему вообще сдался этот Мариинский театр? На самом деле, в опере он вообще теряется и совершенно не смыслит. Даже не пытается понять происходящее на сцене, ведь к такому у него нет банального интереса. Но ответ лежал на самой поверхности и был до того классическим вариантом отговорки, что и представить нельзя. Маргарита — а именно так звали его нынешнюю женщину — была приятным человеком в его жизни. Единственным человеком, кому он был хоть немного нужен. Парень не хотел — нет, он просто не мог отказать девушке в её просьбе. Стас страшился мысли огорчить, разочаровать, потерять её. В таком случае, он просто не переживет нынешний период своей бессмысленной жизни без единственного светлого составляющего в лице его девушки.       От этого он тяжело вздыхает и направляется к входной двери, чтобы встретить её и наконец отправиться смотреть «увлекательное», а на деле — ни капли не понятное шоу.       Сказать, что Стас прихуел от заоблачных цен в буфете театра — это ничего не сказать. Чуть не обматерив всех, кто находился рядом с ним, с горем пополам он всё-таки купил Марго бокал игристого шампанского, но вот себе брать ничего не стал, решив, что дома его ждут изумительные вчерашние макароны. Или позавчерашние, точно сказать сложно. А за такие деньги он сможет позволить себе целую бутылку дешевого алкоголя. Такой вариант казался ему более подходящим.       Усевшись на своё место, он наконец достал програмку, дабы примерно прикинуть, хоть как-то вникнуть в то, какое зрелище их ожидает. Оперу выбирала Маргарита, практически не интересуясь предпочтениями Стаса, ведь она догадывалась, что театр — последнее, чем Конченков решит увлечься.       И единственное, что парень понял из прочтенного — опера будет на итальянском. Просто прекрасно, учитывая, что итальянского Стас не знает так же, как и всего того, что связано с этим представлением. Также в брошюре говорилось о русских субтитрах, и парень даже заметил табло, предназначенное видимо как раз-таки для этих субтитров, наверху у сцены. Но это мало обнадеживало, ведь любой элемент в этом месте — бессмысленный. Лучшее, что мог выудить из представления Стас — хотя бы час сна заместо прошлой ночи, в которую ему практически не спалось. Ну, а Марго будет рада злосчастной опере. И это, пожалуй, первостепенно важное, что его тут держало.        Не прикладывая особых усилий, он всё-таки умудрился устать за эти пару актов, но как бы ему ни хотелось, сон не шёл. Измученный, он медлительно вылез из кресла и так же неспешно направился к выходу, при этом не сводя глаз с улыбающийся Маргариты. Девушка от этого получила явное удовольствие и была вся такая радостная, что Стасу хотелось соответствовать, а не портить ей настроение своим равнодушием. Потому он улыбался. Почему-то после мельком увиденной оперы, он чувствовал себя не самым лучшим образом, даже немного нелепо. Пожалуй, единственное, чего сейчас хотел Конченков — это напиться. И он не стал откладывать или как-то противиться своему желанию: достаточно быстро отвез свою женщину к ней домой, и на мгновение коснувшись её губ, смело нажал на педаль газа.       Часы показывали двенадцать ночи. Вся кухня, впрочем как и сам Стас, пропахла горелыми макаронами и немного спиртом. За окном было темно, валил чертов снег: моментально таявший, стоило ему коснуться асфальта, и так бесивший Стаса. И все же, несмотря на такое огромное количество выпитого алкоголя, парень всё ещё чувствовал легкий вкус помады Марго на своих губах. Казалось бы, в этом не было ничего категоричного, но почему-то на сердце у Стаса было тяжело, а в душе просто отвратительно.       На самом деле причина его тоскливости давно была ясна. Просто усугубляться в неё не было никакого смысла. В безнадежности вообще смысла и логики мало. Особенно в той, которая постоянно носит свои глупые сценические шубы — вне зависимости от погоды и ситуации — та безнадежность, которая постоянно подстебывает и периодически потрахивает Стаса в разгар концертных туров.       От воспоминаний, которые он считал сравнительно неплохими, парня начало мутить еще больше.       Алкоголь давно вдарил в голову, но сорваться посреди ночи в дом к Игорю было желание сугубо Стаса. Он не помнил, как очутился в маршрутке, но отчетливо понимал, что в позднее время стоит прямо под дверью, почти судорожно тыча в кнопку звонка. Та перед ним распахнулась почти мгновенно, и на пороге появился Игорь. Сейчас он выглядел слишком по-домашнему, Стас крайне редко заставал его таким. Взъерошенные волосы неаккуратно торчали в разные стороны, синие домашние шорты до колена выглядели на нем немного великовато, в сравнении с обыденной его одеждой, а на краю белой футболки отчетливо выделялось жирное пятно, судя по всему оставленное из-за какой-то пищи. — Ты что тут забыл нахуй так поздно? — не самым радостным тоном спросил Лавров. Привычная речь Игоря заставила Стаса на мгновение улыбнуться уголком рта. От Марго такого не услышишь. — Можно я у тебя переночую? Я ключи от дома потерял. — нагло врал пьяный Станислав. — Блядь, парень, ты когда-нибудь научишься нормально врать? Вообще не убедительно прозвучало. — на секунду он замолчал и неодобрительно посмотрел на Конченкова. — Не знаю какое у тебя там говно, да и мне всё равно как-то, но если очень хочется, то проходи. Только быстрее, сквозит от двери. — ответил Лавров, немного поёжившись от прохлады подъезда. И Стас действительно прошел во внутрь квартиры, вот только от слов «мне все равно как-то» у него неприятно защемило в груди. Обычно, он никак не реагировал на едкие высказывания своего коллеги в силу привычки, но сейчас он был крайне уязвим и едва сдерживался.       Когда они сидели в комнате и пили отрезвляющий кофе под негромкие высказывания из телевизора, редко перекидываясь забавными фразочками, Конченкову определенно стало лучше, чем было ещё час назад. Допив горячий напиток, он поставил свою кружку на стол и молча повернулся к Игорю. Парень осторожно взял и его стакан, так же поставив на стол рядом со своей. Где-то с минуту просто сидел на месте, не двигаясь и не сводя взгляда с Лаврова. Тот тоже молчал. Тишина была неловкой и непонятной. Наконец решившись, Стас положил свои тонкие руки ему на плечи и сам сел на чужие колени. Его сердце, будто повинуясь тому дурацкому мотиву той нелепой песни, замерло. Но не сладостно — тревожно. Стас боялся быть отвергнутым. Снова. Но Лавров молчал. Молчал, хоть и избегал возможности смотреть в глаза напротив. Он только в ответ приобнял парня за талию, а тот словно домашний питомец прижался головой к груди Игоря. — Ты прикинь, я сегодня с Марго в Мариинке был. — тихо начал разговор Стас, когда его страх потихоньку начинает отходить на второй план. — Да ну, ты же в этом совсем не смыслишь. — хрипло ответил его собеседник, в точности повторив недавние мысли Стаса. — Опера какая-то была. Ну и всё это про любовь было. — выдохнул Стас в шею своему любовнику и слабо прикрыл глаза. Казалось, словно он прямо сейчас сойдет с ума. Эта ситуация была слишком интимной для него — даже интимнее, чем секс. Игорь, мертвенно бледный, вновь промолчал, словно его проклял кто. Он гладил плечи Стаса, обдумывая свои действия, смакуя каждую фразу. — Ну и чего оно? — наконец спрашивает Лавров, чувствуя сильный перегар собеседника и чуть морщится. — Да хуйня всё это. И любовь — тоже хуйня. — отвечает Стас, сдерживая подступающие слёзы, и вновь грубо целует Игоря. Всё в который раз рухнуло.