Ash

Джеймс часто забывал ключи на пороге их маленького домика в Техасе. Это была не единственная проблема, преследовавшая его со времен переезда. Из тихого городка на границе со Штатами, привыкший к канадскому благодушию и взаимопомощи, юноша не сразу осознал, что их дом регулярно грабили. Это были собственные соседи: под предлогом различных просьб или же возвращая забывчивому хозяину его реманент, люди находили возможность попасть внутрь и украсть пару хлебцов или минут времени. Джеймс не различал ни имен, ни лиц — бессмысленно с его заболеванием. Просто отмечал, как стопка тарелок уменьшается в размерах с каждым гостеванием. Отмечал, сколько серебряных подсвечников оставалось у зеркала (всегда два), сколько мягких, подаренных кузиной, зайчиков продолжает сидеть на кресле в прихожей (пятнадцать белых и три серых), сколькими парами обуви был выпачкан ковер (шестью)… Джеймс считал предметы. Он наивно надеялся, что таким образом прекратит считать дни до своего конца. Когда в апреле врачи поставили диагноз «опухоль головного мозга», канадец был уверен, что государственная медицина спасет его душу, покрыв расходы медицинской страховкой. Но даже оперативное вмешательство оказалось бессильным перед лавинообразным процессом. Казалось, будто бы организм сам, в отместку за годы травли алкоголем и дымом, решил нажать на курок биологического пистолета: новая опухоль образовалась в легком — и достать ее оттуда было более сложной задачей. Страховка, скопленные за жизнь деньги, проданный дом и коллекционный револьвер отца — все это осело пылью в карманах хирурга, согласившегося подарить жизнь. В чужой стране, спрятанной по другую сторону воды Ниагары. И теперь Джеймс ждал: переселившись ближе к клинике, в домике кузины-кулинара, колесившей по Аляске для съемок «Vegetarian Show». На календаре, безжалостном, как само время, оставались темные кресты вместо дней. Напоминанием. Дорогой вещью для того, кто вместе с силами терял и память. Ее отбирала транзиторная глобальная амнезия. Эта леди в желтом, шатенка, как он представлял ее себе, ступала на порог, воруя минуты, как и другие люди. Но не в осях «настоящее» и «будущее» — ее поцелуи сводили с ума, ее прикосновения стирали события «прошлого», а умелые пальцы сбрасывали прочь друзей и важные вещи. Мэри, кровавая, как та, в чью честь называли монстров, не приходила лишь в его сны. Нет, туда ей было не пробраться: внутри черепной коробки Джеймса хранилось нечто пугающее, высеченное печатными буквами на скрижалях вечности. Его кошмар. Его второй, «психологический» недуг, клеймящий, как неуравновешенного психа. Ему снились мертвецы.

***

Мэтт (почему-то, от осознания остался лишь кусочек с именем) сидел на брусчатке, подогнув ноги на подобие турков, и осматривался. Ни места, ни времени, ни банального понимания сути — не было ничего. Юноша ждал неизбежного, как грозу или снегопад — что-то внутри говорило, что он не сможет убежать от надвигающейся опасности. Что бежать не стоит в принципе. Его найдут. Вокруг были лишь камни от старой дороги, трава и убаюкивающий ветер. Ничего, что могло бы подсказать решение вопроса «Куда я попал?». Мэтт сделал единственный, доступный ему, вывод: нужно позвать на помощь. — Кто-нибу..! — крик испуганной птицей забился в горле. Голосовые связки были перекрыты хваткой сильной руки, опустившейся из-за спины и придавившей горло возле кадыка. Светло-синие глаза испуганно отразили в зрачке бордово-карие. Рука, скрытая клетчатой красной рубашкой, уходила вверх, к прикрытому хоккейной маской лицу. — Еще слово — и ты труп, — пробасил «Красная Борода», приподнимая за шею свою жертву. Мэтт попробовал кивнуть — получилось рвано и скомкано. — Еще один рывок — и ты труп, — сильный бросок на землю выбил воздух из легких, заставляя закашляться. — Я…я умру? Хоккейная маска сползает с лица. На Мэтта смотрит его же двойник, заносящий повыше хоккейную клюшку. — Теперь — да.

***

Джеймсу хочется проснуться. Но, убаюканный леди в желтом, он продолжает вглядываться в свои сновидения. Но попадись во снах ему кто-то еще из той, старой, жизни…он будет стерт, как неудачное стихотворение. Мало кто знает, что болезнь канадца разрушила его личность задолго до опухоли и что его посещают видения о друзьях, родных, близких. Соседи видели, как блондин ходит по саду, потерянный, словно пес, со стеклянным взглядом. Кузина догадывается, что милый Джей-Джей — уже смертник. Но в том, иллюзорном, мире он хозяин… В иллюзорном мире он так же - маньяк.