«О, эти вечные упрёки! О, эта хитрая вражда! Тоскуя — оба одиноки, Враждуя — близки навсегда» © Дмитрий Мережковский
Жизнь в Портовой мафии немного отличалась от жизни обычных людей, но Дазай вырос тут, и вырос довольно послушным. Просто такая работа добавляет чуточку тёмной атмосферы в жизнь, не разбавляя её новыми эмоциями или красками, которые так хотел обрести Осаму, вступив в организацию. Однако эти ощущения оставались скучными и нудными. Убийства, затем миссии, где тоже убийства, война с другими организациями, и там надо убивать! Была парочка расследований, но и они не увлекали молодого парня. Тем не менее, Дазай довольно неплохо устроился, стал исполнителем; ну, а что ещё можно было ожидать от такого мальчика? Гений с рождения называется гением, ибо такова была судьба! Только вот так хотелось избавиться от этой чёртовой судьбы, которая сделала его не только умницей и эспером, но и в добавок омегой. К слову, последнее не особо мешало жить молодому мафиози: он постоянно пользовался разными одеколонами для альф, таблетками и прочими ароматизаторами, поэтому все, кроме Огая, думали, что этот успешный парнишка — самый настоящий альфа. А есть ли смысл жить, если внутри уже мёртв? Осаму часто чувствовал себя именно так, особенно когда у него не получались попытки суицида. Самоубийство — один из самых лёгких путей? Хотелось бы, чтобы это было именно так, но таковым оно, увы, не являлось. И почему Дазай никак не мог умереть? Что же ему так сильно мешало это сделать? Что же такого было в этом смысле жизни? Или, может, именно с суицидником что-то не то? К сожалению, мафиози не знал ответов на эти вопросы. А если бы знал, то его наверняка уже не было бы в живых. Ах, а кроме Мори, который учтиво молчал о том, что один из пяти исполнителей является омегой, о настоящей его сущности знал ещё один человек, который ни в коем случае не должен был узнать об этом. Достоевский был мутным парнем, с которым кроме быстрого делового разговора не хотелось иметь ничего общего, но благодаря единственной оплошности Осаму ему приходилось хранить секрет. Познакомились они во время встречи, когда босс отправил парнишку в Россию ради очень важного дела, а точнее переговоров. Суицидник бы с удовольствием спрыгнул с какой-нибудь крыши, потому что лететь в такую даль не было никакого желания, но глупая охрана приехала немного раньше, чем должна была. В итоге ещё одна попытка суицида была провалена. Зал был ярким, просторным, но, по мнению Дазая, желтоватый цвет всё портил. Среди тысяч гостей, приглашённых на банкет, присутствовали очень выделяющиеся личности; например красивая девочка с идеальной осанкой, что держала свой вид благородной, знатной и культурной леди лучше, чем многие взрослые. Осаму она даже приглянулась, хотя девчонка, судя по запаху духов, являлась бетой. Да уж, такую быстренько пристроит кто-нибудь другой. Нет, Дазай не сомневался в своих способностях обольщения, скорее, тут было дело пола. Определённо. Грустно вздохнув своим мыслям, неудачливый суицидник направился в сторону туалета. Переговоры должны были проходить после общего банкета, чтобы не привлекать слишком много ненужного внимания. На самом деле Осаму не понимал их выгоду, хотя Огаю, наверное, виднее. Мальчишка вздрогнул при одной только мысли о том, что когда-нибудь, может быть, станет таким же, как Мори. Нет, Дазаюшка, до таких ворчливых стариков тебе ещё лет сорок, если не больше, а уж столько-то времени обязательно хватит для того, чтобы спокойно, мирно и с огромной улыбкой уйти в другой мир. Туалет отличался особой чистотой, наверное только элита и счастливчики достойны отливать в таких туалетах. Правда Осаму было не суждено отливать в этом месте, потому что до конца веселья оставалось минут десять, а за это время надо успеть наглотаться подавителей, чтобы как можно сильнее сдержать запах омеги. Не хватало только опозорить Портовую мафию, ведь Дазай знал, что человек, с которым должны проходить переговоры, омег недолюбливает, а особенно представителей слабого пола в управлении. Если бы этот старый мудак познакомился с Чуей, то поменял бы своё мнение. Вспомнив удары рыжего, такого противного и бойкого мальчишки, Осаму вздрогнул. Достаточное количество времени и тренировок ушло на то, чтобы научиться уворачиваться от нападений Накахары. Болезненно бледное освещение напоминало туалеты больниц, где парнишка совершенно не любил находиться. А ведь за всю его небольшую жизнь он побывал в таких местах огромное, даже бесчисленное количество раз. Ну, а что ещё ожидать от человека, чьи попытки суицида оборачивались полным крахом и травмами? С какой-то долей грусти Дазай полез во внутренний карман чёрного пиджака, чтобы достать оттуда небольшую упаковку с таблетками, но обнаружил там пугающую пустоту. Сука. — Это ты потерял? — в нос ударил запах альфы, который бесшумно зашёл в небольшое помещение. Как ему удалось? Парень быстро обернулся, единственным глазом разглядывая незнакомого человека. Чёрные, как смоль, волосы, были небрежно спрятаны под белоснежной шапкой. Ну что за отвратительный вкус? Какого чёрта практически все странные и ужасные типы, прямо как Чуя, носят блядские головные уборы? Бледная кожа и тёмные круги под глазами, которые имели очень странный и необычный цвет, похожий на фиалки в цветочных магазинах, мимо которых часто проходил Осаму, так и притягивали к себе взгляд. Разве у людей бывает радужка такого оттенка? У людей — нет, а вот у демонов — да. Накидка с воротом из белого меха имела всего несколько пуговиц, но скрывала целую половину тела незнакомца, мешая рассмотреть его полностью. Омега недовольно цыкнул, заметив свои подавители в чужих руках. Не могли же они просто взять и выпасть из внутреннего кармана, верно? Но когда же этот альфа успел стащить их, если рядом с собой Дазай не замечал такого заметного паренька? Действительно тайна веков. — Я, — коротко бросил суицидник, протягивая руку, чтобы получить столь необходимый сейчас препарат. Конечно, раскрывать свою принадлежность к числу омег было просто отвратительнейшим и наиглупейшим решением, но мафиози было плевать. К удивлению мальчика, альфа просто подошёл и легко вложил упаковку в чужую ладонь, сразу же убирая свою, оставляя за собой лишь невесомое прикосновение холодных пальцев. Похоже, носить меха в такое время года для него нормально; этому на вид болезненному незнакомцу было довольно холодно, хотя в здании температура явно превышала двадцать градусов. Омега зашуршал металлической упаковкой, вытаскивая две таблетки, а затем, ничуточки не медля и игнорируя чужой взгляд, закинул их в рот. Горький вкус, который суицидник успел возненавидеть за всё время использования этих подавителей, опалил язык, оставляя после себя неприятный привкус. Он собрал слюну, скопившуюся во рту, и проглотил, чувствуя, как таблетки проходят через горло, а затем неприятно идут дальше. Вообще-то их надо запивать водой, которую Осаму, конечно же, так предусмотрительно не взял. — Ты мог запить водой из-под крана, — отозвался второй мальчишка, выглядящий примерно на возраст Осаму, хотя вполне мог быть на пару лет старше. Дазай даже успел забыть о том, что всё это время за ним наблюдал его «спаситель». Ну, или мастерский карманник, что более вероятно. — Я предпочитаю чистую воду, — фыркнул парень, вновь устремляя взгляд на альфу. Тот лишь повёл бровью, словно не понимая, что говорит его собеседник. — Не думаю, что вода в таком здании будет грязной. Даже в туалете, — его английскому можно было позавидовать, хотя у Осаму не было проблем с произношением. Однако в речи чувствовался чужой акцент, отличающийся от обычного американского или английского. Парень точно не был похож на японца, поэтому вывод пришёл почти сразу. Русский. А вот это было плохо, хотя бы потому, что незнакомец мог иметь связи с тем самым старикашкой, а затем рассказать тому о том, что представитель от Портовой мафии является жалким омегой, которого Мори Огай по случайности или по большому сумасшествию отправил вместо молодого, практичного и умного альфы. — Я не доверяю незнакомым местам, а ещё больше не доверяю незнакомцам, — суицидник убрал подавители обратно во внутренний карман, обещая себе, что отныне будет постоянно следить за этой упаковочкой. Его собеседник почему-то улыбнулся. Слишком добро, хотя в фиолетовых глазах играли искры насмешки. — Ну почему же сразу незнакомец? Хотя, возможно, для тебя я им являюсь, а вот, — он сделал шаг вперёд, чуть поворачивая голову. — Я тебя прекрасно знаю. Осаму Дазай, верно? Дрожь прошлась по всему телу. Заебись. Только этого не хватало. Этот странный мудозвон имеет информацию о его имени и фамилии, а значит, что вероятнее всего, осведомлён и о том, зачем омега вообще приехал сюда. Парнишка уже сотый раз проклял босса. — Верно, — голос Осаму не дрогнул, хотя внутри бушевали эмоции и догадки, которые так необходимо было успокоить, а ещё лучше выплеснуть. Очередной попыткой суицида. — А твоё имя? — Фёдор, — легко бросил альфа, тут же прикусывая палец и продолжая. — Достоевский. Блять. Эта фамилия была очень знакома Дазаю, потому как именно к господину Достоевскому был назначен визит. Охуенно. Омега вздохнул, а затем с какой-то поддельной уверенностью заглянул в фиолетовые глаза. Значит этот парнишка был сыном того самого мудака? — Нет. Я его племянник, — вновь расплылся в уже пугающей улыбке Фёдор, наблюдая за тем, как округлились и нахмурились чужие глаза. — Ты читаешь мысли? — Осаму с каждой секундой становилось не по себе. — Возможно, — вновь эта раздражающая, но довольно заманчивая улыбка. — Боже, ладно. Спасибо за найденные таблетки, или, может лучше сказать, украденные? — суицидник внимательно следил за лицом собеседника, желая уловить хоть капельку удивления на роже этого воришки, а точнее самой настоящей крысы. Но, к большому сожалению, ничего не дрогнуло, не забилось и не изменилось на физиономии этого альфы, оставаясь неизменной и притворной улыбочкой. — Я был удивлён, что ты не заметил, как я залез к тебе во внутренний карман, но, кажется, видеть и замечать всё одним глазом довольно трудно? — выражение сменилось задумчивостью, словно Достоевский правда над чем-то размышлял. Ну и актёришка! Причём, довольно хороший. — Совершенно нет. Скорее всего, у тебя очень большой навык и талант к воровству, — заметил Дазай, неприятно морщась, а затем обходя альфу, намереваясь выйти из туалета. — Благодарю за комплимент, — Фёдор уловил чужой запах с ноткой горького шоколада, хотя омега буквально только что выпил подавители. Надо же, какое совпадение! Альфа тоже пах с таким оттенком пряной сладости, которую просто обожал есть. — До встречи, — бросил Осаму и поспешно вышел из помещения, направляясь к назначенному месту. Главное — просто успешно переговорить, а затем свалить домой со спокойной душой и выполненным долгом.***
Свет. Чарующий, едва заметный блик на лице Достоевского скользил из стороны в сторону, завораживая своими медленными, монотонными движениями Дазая, который совершенно забыл, зачем пришёл в обитель своего врага, да и вообще о том, как попал сюда. Свечи добавляют романтики, но у них есть ещё один плюс, ведь рядом с ними цвет кожи Фёдора приобретает жизненный оттенок. Как можно быть таким бледным и не любить солнце? Наверное этот парень просто первый по бледности во всем мире, хотя черт знает этих русских. — Ты так и будешь прожигать меня взглядом? — ни одна мышца не дрогнула на лице альфы, словно ему был безразличен ответ. Никакой яркой эмоции. Это сильно раздражало Осаму. Ещё несколько секунд мафиози продолжал смотреть на парня перед собой, а затем вздрогнул. Словно вопрос дошёл до него с опозданием. — Тебя что-то не устраивает? — спросил Дазай, но всё же перевёл взгляд с альфы, рассматривая местность. Слишком темно, но где-то в углу были видны небольшие розы, аккуратно посаженные, но не политые. Создавалось ощущение, что Достоевский вовсе не хозяин этих прекрасных цветов. В помещении было не очень тепло, но Осаму это вполне устраивало. Интересно, Фёдор не топит только потому, что хочет носить ушанку? — Знаешь, мне, конечно, льстит внимание, но мы могли бы прерваться на небольшую беседу. Я не против тишины, даже люблю её, но ты обычно очень общителен в обществе. Тебе некомфортно? — эта странная, своеобразная забота настораживала. По слегка сладковатому запаху можно было понять, для чего эти двое тут сидят, пытаясь создать пародию на нормальное человеческое свидание. Правда со стороны казалось, что это вовсе не милая парочка за столиком, а два чемпиона мира и гениальных стратега, у которых вместо свечей стоят фигуры шахматной доски, заставляющие атмосферу накаляться. Дазай вздохнул… — Меня всё устраивает, просто непривычно. Хочешь поговорить? — суицидник легко улыбнулся, но альфе было не интересно смотреть на его фальшивые маски. Уже достаточно насмотрелся. — Вовсе нет, — Достоевский зевнул, потирая необычайно красивые глаза. Почему-то эти черноватые синяки под ними вызывали у Осаму вдохновляющее впечатление, нежели неприязнь или отвращение. Эти глаза мёртвого Бога, созданного в адском пламени при яркой луне. Странное сочетание трупа и живого гения с собственным, еле заметным блеском на радужке. Дазай аккуратно взял в руки драгоценный стакан с красным вином, замечая, что его партнёр и вовсе не притронулся к своей порции недешёвого алкоголя. — Ты не будешь? — Вино тупит людей. — Знаешь, я почти подумал, что ты пытаешься меня споить. — Возможно. Осаму нахмурился, почти сразу, впрочем, расслабляясь и делая глоток. Немного горьковатый вкус хорошей выдержки опалил горло. Какая интересная игра… — Так зачем ты его купил, если не любишь? — Ты же его пьёшь. — Ох, не совсем. Его обычно оптом спивает мой напарник. — Мне нет до этого дела. Ты всё равно его пьёшь, — эспер рассматривал суицидника, делая вид, что ему совершенно плевать на информационный промах. — Какой ты заботливый… — Даже не стараюсь. — Очень заметно. Фёдор еле слышно фыркнул, наблюдая за тем, как Осаму продолжает пить. Как же глупо. Они оба знают, зачем и для чего здесь, но продолжают делать вид, что впервые встретились. — Думаю, можно закончить наш скромный банкет, — альфа встал со стула, подходя ближе к суициднику. — Ты ведь ничего не забыл? Омега немного вздрогнул, сглотнув. В горле как-то резко пересохло, а алкоголь дал по мозгам, расслабляя. Как же опасно и наивно ты поступаешь… Инстинкты внутри кричали о том, что пора бежать отсюда. Бежать как можно дальше и не возвращаться в этот восхитительный дом, к этим атмосферным свечам и не политым розам, к этой чарующей атмосфере и к этому идеальному, так похожему на самого Дазая, человеку. — Ничего. Фёдор кивнул, разворачиваясь, даже ничего не говоря и не показывая. Идти за ним. Просто идти за ним. Как же глупо было сначала выпить вино для храбрости, после чего просто запугать себя ещё больше. Спальня практически не отличалась от остального дома. Такая же тёмная, как и кухня, как и сам Достоевский. Беспокойство липкими щупальцами опутывало омегу, немного щекоча бёдра и спину. В конце концов он собирается отдать свою невинность дьяволу, не иначе. — Раздевайся, — не просьба, но и не приказ. Что-то среднее, словно обычная фраза, брошенная в воздух. Совсем не расслабляло. Впрочем, чего он ожидал? Нежных объятий и успокоения? Разговоров о том, что страх тут лишний и ему нечего бояться? Бред. Осаму с самого начала знал, что ничего этого не будет, и если сначала это казалось лучшим решением, то теперь перспектива успокаивать себя и держать в руках во время течки и алкогольного опьянения казалась совсем отвратительной. Осаму не спеша скинул плащ, вешая его на спинку стула, замеченного около кровати. Интересно, Достоевский так же спал и с другими? Все его любовники тоже вешали свои вещи на это место? Зачем же ещё ставить стул именно сюда? Дазаю показалось, нет, он ощутил, что слишком себя накручивает в плане чувств и совершенно лишней и ненужной ревности. В скором времени на нём совсем не осталось одежды, кроме небольших серых боксёров. В конце концов он не настолько неприличный, чтобы ходить без трусов… — Это тоже снимай, — голос Фёдора электрическим разрядом прошёлся по спине мафиози, заставляя светлые волоски под слоем бинтов подняться, словно шерсть у кошки. — Зачем?.. — Осаму слишком поздно понял, что зря спросил. Ответ был очевиден. Серьёзно, чего он так парится? От подступающей течки в носу приятно защекотало, а в животе что-то перевернулось, сладко сжимаясь внизу тягучим комком возбуждения. — Думаю, ты и сам догадаешься, — усмешка из уст Достоевского звучала немного обидно, даже взгляд карих глаз как-то потускнел. Глупые-глупые чувства обостряются во время такой же глупой течки. Перекинувшись взглядом, Осаму всё же снял боксёры, оставляя их вместе с остальной одеждой на стуле. Холодок прошёлся по ягодицам и между ног непривычным ощущением. Мафиози стало немного неловко, но прикрываться он не спешил, лишь как-то по-детски, будто в порыве защиты, плюхнулся на кровать, неожиданно ойкнув от холода простыней. — Бинты оставишь? — дождавшись утвердительного кивка, альфа подошёл, аккуратно забираясь на кровать, смотря своим прожигающим, чуть таинственным, благодаря необычному цвету глаз, взглядом. Дазай сглотнул липкую слюну, чувствуя себя жертвой и вдыхая чарующий аромат альфы, заставляющий его повлажнеть между ног. — Тебе не жалко простынь? — жалобно проговорил мафиози, стараясь скрыть участившееся дыхание и порозовевшие щёки. И правда, как девственница какая-то… — Не думай о ней, просто расслабься. Я тебя не съем, — милая улыбка и ехидное хихиканье даже шли Фёдору, который был кровожадным убийцей, да ещё и эспером. — Умф… — Осаму легко раздвинул ноги, шумно вдыхая и позволяя чужим рукам расположить их как удобно, ложась на спину и прикрывая глаза. Покусанные кончики пальцев приятно щекотали оголённые от бинтов участки кожи. Сначала бёдра, довольно худые: Дазаю не мешало бы набрать веса, особенно когда босс гоняет его по всем заданиям, совершенно не щадя. Рука скользнула вверх, оглаживая небольшой пресс, накаченный скорее от попыток самоубийства, чем от тяжёлых тренировок. Мафиози было некомфортно, хотелось завертеться, глупо пошутить, отвлечь Достоевского от разглядывания его изуродованного тела, но он не мог. Какая-то аура, царившая в атмосфере тёмной комнаты, заставляла лежать смирно и терпеть это, подавляя позывы Осаму убежать как можно скорее и дальше, лишь бы его оставили в покое, а мутные сиреневые глаза не смотрели внутрь, в самую глубокую и чёрную часть души. Силы были слишком не равны, отчего омега мелко задрожал. Резкий шлепок. — Мнх! — исполнитель вздрогнул, приподнимаясь, с недовольством рассматривая ухмылку на чужих устах. Он, сука, потёк сильнее от одного лишь шлепка. — Что? Я же просил тебя расслабиться, — альфа выглядел уж слишком довольным. Конечно, не у него же из задницы что-то вытекает. Осаму раздражённо фыркнул: — Так я точно не расслаблюсь. — Ты сделаешь это в любом случае, ведь течка… — Всё-всё, я понял, просто продолжай. Снова смешок, заставивший мафиози легонько толкнуть в конец обнаглевшего Фёдора. В комнате стало намного жарче, а сладковатый аромат шоколада разлетелся по воздуху, заставляя русского наслаждаться каждым вдохом. Вкусно. Достоевский лёгким движением раздвинул чужие ноги, рассматривая уже вставший, налившийся кровью член, а затем перевёл взгляд ниже. Глоть. Альфа добрался рукой до соска, стараясь пока не увлекаться прелестями омежьего тела. Дазай же спокойно выдохнул, немного простонав от желанных прикосновений. Признаться, он сам с ними часто играл по вечерам, заперевшись в квартире во время течки. Не сидеть же на препаратах всю жизнь, верно? Горошина быстро затвердела под уверенными касаниями, заставляющими мафиози приоткрыть рот и сладостно простонать, прикрыв уставший глаз. Внутри было уже мокро и неприятно зудело, отчего хотелось немного поскулить, словно неудовлетворённая сучка. Самому Фёдору было сложно держаться, ведь тело под ним так и манило. Хотелось уже наконец-то прижать к кровати и оттрахать этого молодого и наглого исполнителя Портовой Мафии, но он не мог позволить себе такую вольность. В конце концов это его первый раз и… Не очень хотелось получить пулю в лоб. А уж за такое точно бы получил. Альфа лёгким движением скинул с себя пальто, расстёгивая непослушные застёжки на рубашке и продолжая поглаживать и оттягивать чужой сосок. Стоны Осаму льстили ему. Наконец, Достоевский закончил с рубашкой, смотря на покрасневшее от течки лицо омеги. Он наклонился к нему, внимательно всматриваясь в помутневшие от желания глаза, рассматривая припухшие от покусываний и слюны, так приглашающе приоткрытые губы. Не выдержав, парень впился в них, тут же проникая внутрь языком, сплетаясь с чужим и целуя, хватая за подбородок, не давая отстраниться, отвернуться или укусить. — Мрф-ф! — Дазай замычал в поцелуй, выгнувшись и потеревшись влажной задницей о чужое бедро. Ткань чужих штанов лишь сильнее раздразнила омегу, такую открытую и беззащитную, готовую к спариванию. Воздух кончался, поэтому Фёдору пришлось оторваться от сладкого поцелуя с привкусом алкоголя. Он привстал, проводя рукой между мокрых ягодиц, собирая смазку и размазывая её по омежьему члену, отчего Осаму застонал, прикусывая губу и всё ещё стараясь отдышаться. Под рукой что-то зашуршало. Достоевский удивлённо посмотрел на мафиози, доставая из-под бинтов на ягодицах упакованный презерватив. — Чтобы точно не забыть… — Хм, — русский рассмотрел упаковку. — Дорогие взял. А ты неплохо подготовился. И правильно, последствия не нужны им обоим, поэтому альфа скользкими от смазки пальцами разорвал упаковку, вытаскивая резинку. Дазая мутило. Он шире раздвинул ноги, приглашающе простонав, чувствуя, как внутри полыхает если не огонь, то пригоршня раскалённой лавы. Безумно хотелось вставить что-то в себя и утихомирить чертовски неприятный зуд. Справившись с презервативом, Фёдор устроился поудобнее между разведённых ног, приставляя головку члена к скользкому анусу. — А р-растяжка? — Осаму говорил неуверенно, запинаясь, немного волнуясь, но всё же не протестуя. — Не хочу… Вот теперь омега хотел было возмутиться, но тут же замолк, чувствуя, как в него входит горячая головка. Больно. — Анх, б-блять, Достоевский! Альфа лишь рыкнул, загоняя член до конца, заставляя Осаму сжаться и вскрикнуть, постанывая. Живот готов был вот-вот разорваться от заполненности и Дазай что-то прохрипел, откидываясь на подушки, стараясь изо всех сил привыкнуть к тесноте внутри себя. — А-а-ах! — от неожиданного толчка омега выгнулся, подаваясь назад и чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, а внизу всё скручивает от удовольствия. Лишь бы это не кончалось… Слишком хорошо, даже лучше, чем грёбаные таблетки или дрочка, боже… Пожалуй, провести ночь с Достоевским было не таким плохим решением, как он подумал сначала. — Ну как тебе чувствовать альфу внутри, маленькая сучка? — самого Фёдора немного перекосило из-за тугости стенок ануса, так приятно обволакивающих вокруг. Господи, только бы не кончить раньше времени. — Ох, б-блять, нха! Д-дост, только б-без грязных разговоров, — член предательски дёргался, поэтому Дазай потянулся к нему рукой, но конечность была тут же прижата к кровати. — А-амнх… — Почему же без них? Тебе очень нравится, похотливая шлюшка. Я же вижу… Никогда не пользовался этим, но надо же хоть в чём-то мне тебя превзойти, да, о-м-е-ж-к-а? — толчок за толчком выбивали всхлипы и рваные стоны из мафиози, заставляя крутиться и ёрзать на кровати. Внутри неприятно хлюпало и текло так, что, казалось, можно набрать целое ведро этой грёбаной смазки. Осаму заскулил, насаживаясь глубже и хныкая от невозможности кончить. Слишком жарко… Кажется, сейчас он соскочит с катушек или расплавится прямо тут, на этой кровати с чёрным постельным бельём, под хитрой крысой с прекрасными глазами. Ещё пара глубоких толчков, касание простаты, и пружина не выдерживает, срываясь и пачкая живот и рубашку Достоевского спермой. Омега сжался, отчего Фёдор кончил, выходя из растраханной дырочки и снимая с себя резинку, тут же завязывая её и выбрасывая куда-то. Дазаю, если честно, было уже всё равно. Он рвано сжимался, не в силах лечь в другую позу или хотя бы разогнуться. — Ты в норме? — альфа задаёт вполне осмысленный вопрос, приходя в себя после случившегося. — Блять, я тебя убью… Через неделю. — Сначала себя добей, а то уже столько лет потратил. Неужели настолько не понравилось? — Иди ты… — Совсем скоро пойду.И оба засмеялись.
Возможно, они бы стали неплохой парой, верно?