×××
- Пак Джинен, немедленно вставай, сын, - грозный голос отца прозвучал совсем рядом. Я нехотя разлепил глаза и огляделся. Всё та же коморка с иконами, крестами, кубками и прочей церковной атрибутикой. Я быстро умылся, оделся и выбежал из комнаты. Сегодня воскресенье. А значит народу в церкви будет хоть отбавляй. В такие дни отец говорит мне не путаться под ногами и пойти поиграть где-нибудь в уголочке. Меня это вполне устраивает, и я выхожу на улицу, сажусь на лавочку, достаю библию и погружаюсь в чтение. Всю жизнь я прожил здесь. Я не помню,чтобы меня отпускали играть с другими ребятами или брали с собой в город, который находится совсем недалеко. Маму я тоже не помню, а отец отказывается говорить об этом. Другие книги, кроме библии мне читать тоже пока не дают. Отец объясняет это тем, что я еще мал для других книг. Я предпочитаю не спорить.×××
С 10 утра к церкви приходят нищие. Они стоят около входа со стаканами и ждут, пока кто-то одолжит им копеечку. Хоть люди и ходят в церковь, но редко кто поможет бродяге или слепой, пожилой женщине. Сегодня среди них был мальчик. Он был примерно моего возраста, и сразу меня заинтересовал. Я смотрел на него так внимательно, что он, по всей видимости, почувствовал мой взгляд и обернулся. Его лицо озарила улыбка. Такая светлая и добрая для отброса общества. Я уткнулся в библию, а мальчик решительным шагом направился ко мне. - Привет, - он улыбался, засунув руки в карманы давно изношенных, порваных брюк. - Здравствуй, - мне было немного не по себе. Отец запрещает мне разговаривать с незнакомцами, а тем более с нищими. Мальчик протягивает мне руку со словами: - Я Им Джебом. Приятно познакомиться. Я окидываю его быстрым взглядом и снова утыкаюсь в книгу, бурча что-то вроде: - Пак Джинен. Джебом с минуту смотрит на меня, все с той же протянутой рукой, а затем смеется. - Ты слишком чист, чтобы пожать мне руку, Пак Джинен? Он уже откровенно смеется. От этого я тоже невольно улыбаюсь. Так началась наша история.×××
Отцу я не рассказал про Им Джебома. Еще чего! Он накажет меня за то, что ослушался его и запретит выходить из церкви без его присмотра. Я этого не желал, поэтому молчал. Джебом приходил почти каждый день. Мы играли, разговаривали, смеялись. Я никогда не испытывал таких эмоций, никогда у меня не было человека, с которым я мог бы говорить обо всем, о чем душа пожелает. Однажды, мы сбежали в город. Хоть отец потом и таскал меня за уши, но это был самый счастливый день в моей жизни. Джебом показал мне рынок. Он такой большой, там столько людей и столько разных интересных штук. Мои глаза горели от счастья, я был так благодарен этому чудесному мальчику.×××
Но по приходу в церковь все изменилось. Отец схватил меня за ухо так, что на глаза навернулись слезы. Он кричал так, как никогда до этого не кричал. «Как ты мог, Пак Джинен? Ты больше никогда не встретишься с этим выродком» Эти слова надолго врезались мне в память. Той ночью я плакал. Плакал по-настоящему, как маленький ребенок. Я зарылся головой в подушку, чтобы отец не слышал, а то еще больше достанется. Слава Богу, он не проснулся.×××
На следующее утро, он сказал мне, что теперь он за меня возьмется. Это значило, что я должен буду наизусть выучить все молитвы и, возможно, он будет обучать меня обязанностям священника. Так и случилось. Отец учил меня молитвам, рассказывал о святых, что-то говорил о крещении и службе. Я не слушал. Все мои мысли были далеко-далеко с одним прекрасным мальчиком, который уже наверное ждёт меня во дворе церкви.×××
Отец запретил мне разговаривать с ним, но я должен хотя бы сказать ему об этом. Поэтому ночью я тихо встаю и бреду в темноте к выходу. Джебом показывал мне, где он живет, когда мы ходили на рынок. Это был старый, деревянный дом с дырявой крышей. Тогда он глубоко вздохнул и сказал: - Когда-нибудь я накоплю денег и куплю своей семье то, что она заслуживает. Тогда я только молча кивнул.×××
Было страшно идти почти в полной темноте, но это нужно было мне самому. Когда я, наконец, пришел, из окна выглянул Джебом. Видимо сначала он не поверил своим глазам, а потом понесся ко мне с радостными криками. - Джинен! Неужели это вправду ты? - Я! А кто же еще? Он крепко обнял меня, и я почувствовал, как слезы потекли из моих глаз. - Джебом... - начал я, когда мальчик отпустил меня, - я ненадолго здесь. Я хотел сказать, что мой отец запретил мне дружить с тобой и... - А любить мне тебя он запрещал? - Джебом сказал это быстро, как будто хотел побыстрее избавиться от этого. - Что? Джебом, ты что? - я приложил руку к его лбу. Наши взгляды на секунду встретились, и Джебом вовлек меня в нежный поцелуй. Я не верил своим глазам, губам, всему. Бабочки в животе затрепетали, я хотел, чтобы время остановилось, но.. - Прости, Джинен. Но я вправду люблю тебя. - Но что же нам делать? - Ничего. Тебе остаётся вернуться обратно к своему отцу и жить с ним счастливо. - Но если я хочу быть с тобой? - Нет, Пак Джинен. Ты все еще слишком чист, чтобы пожать мне руку. Так наша история закончилась.