Bones of the Old World

      Позвонки затрещали под сокрушительным ударом шипастой булавы, воздух в мгновение покинул лёгкие сдавленным хрипом, едва ли не утягивая следом за собой и жизнь; и непременно утянул бы, будь это возможно. Живой мертвец загудел, недоумевая встающему с пола противнику, а тот только издевательски ухмыльнулся в изгнившее лицо со впадиной носа и зелёными пятнами на щеках под пустыми глазницами и крепче сжал в руках рукояти мечей.       Сколь глупую ошибку он совершил, когда звон золотых монет позвал его в древний склеп, напичканный ловушками от пола до теряющегося во тьме высоко над головой потолка. Он никогда не стремился к богатству, он презирал алчность и деньги, и тех, кто трясся над ними подобно сухим листьям в ураган, но судьба распорядилась так и толкнула в шкуру наёмника. Уделом его стали драгоценности и артефакты, что скрывали в своих путаных коридорах могильники и дворцы из далёкого прошлого, о котором известно только таким же древним свиткам истории из библиотек. Возможно, однажды, в нескором и туманном будущем, он найдёт ту единственную, запылённую и покрытую паутиной ценность, что унесёт его далеко из этого мира – в новый, ещё неизведанный край, готовый принять его, бездомного странника, в свои объятия.       Но пока лишь армия разложившихся трупов была его компанией. Армия, которую он недооценил, ошибочно полагая, что мертвецы не способны дать достойный отпор мастеру мечей. И вот теперь осколки позвоночника острейшими шипами впиваются в плоть, напоминая о его чрезмерной самоуверенности. Но он не умирает – даже раздробленные кости не в силах воспрепятствовать его стойкости, – и хлюпающие гнилью трупы вновь и вновь кидаются к нему. Их тяжёлые булавы из грубого металла размашисто рассекают воздух, впиваются в стены и мясо товарищей. Но лишь одна достигла цели. И более наемник не собирался позволять подобной роскоши своим врагам.       Окружающее его пространство мешало хитрым манёврам, вынуждало действовать прямо, закалывая их как скот точными и сухими ударами. Клинки всё чаще цепляли каменную кладку и испещрённые молитвами монументы, беспорядочным частоколом торчащие в полу, и выбивали искры. Исписанные глыбы словно из-под земли вырастали! Гость уже был готов бросить ставшее бесполезным оружие в пыль и рвать бездушные тела голыми руками.       Пару трофейных голов можно было бы швырнуть в лицо того проходимца, вручившего ему как плату за одну непыльную работёнку проклятую карту, приведшую в этот склеп, и глянуть, как он завизжит в отвращении. Куда ему! Этот комнатный росток никогда не покидал пределов королевского сада, с него сдували пылинки и кормили с золотых вилок сочными плодами из далёких заморских краёв; наёмник бы всласть посмеялся над богатеем, наобещавшим ему груды золота, когда вместо отбивной в его блюде окажется одна из этих почерневших голов. Славное было бы зрелище!       Клинок намертво вцепился в грудину одного из мертвецов – некогда рослого воителя в пластинах железа своего ныне окислившегося и проржавевшего рваными дырами доспеха. Бессильно дёрнув меч на себя в паре бесполезных попыток, наёмник отпустил рукоять и толкнул противника коленом. Защёлкав челюстью, тот покачнулся и рухнул на нескольких теснившихся за его спиной воителей звенящей грудой металла.       — Хлам, — ругнулся наёмник, делая короткий выпад в сторону нового противника теперь уже одним клинком. Он и сам не помнил, сколько мечей не выдержало его путешествий. Действительно хорошую сталь ковали только в столице, но привередливому вкусу наёмника могли позавидовать сами короли, и даже их город не мог выполнить его запросов, а бросать на стол золото за бесполезные вещи он не желал.       Жадность. Однажды она плотно въестся в его душу, и он станет, как и все лорды благородной крови, желать всё больше, больше и больше.       Потратился бы на годные клинки, и не пришлось сейчас бы отмахиваться бесполезным куском железа под унылые мысли о грядущем.       Что толку теперь сожалеть, когда толпа мертвецов теснит к дальней стене и холод её поверхности уже ощущается повреждённой спиной, а в плотных рядах шатающихся тел не появляется и проблеск пути отступления.       Стиснув зубы, наёмник одним точным ударом пронзил череп ближайшего врага, ловко увернулся от мощной атаки другого и окинул беглым взглядом слабо освещённое магическим пламенем помещение.       Как только он ступил на плиты одной из комнат по-царски колоссального в своих размерах подземного склепа, устроенный в железной чаше посреди комнаты стеклянный шар вспыхнул зелёным светом, пробуждая дремавших в каменных гробах мертвецов. Времени на осмотр не было – наёмник выхватил клинки и ринулся на толпу воителей древнего царства.       Но теперь, когда дёшево кованый меч жалобно звенел о твердые пластины брони, угрожая надломиться от любого следующего удара, уверенность в собственной непобедимости пошатнулась.       Комната являла собой каменный короб, стены которого точно ячейки в пчелиных сотах испещрили прямоугольные ниши могил; перекрытия меж ними вполне могли послужить подъёмом наверх. Увы, свет стеклянного шара не касался потолка, и быть убеждённым, что в конце пути его не ждёт очередная ловушка, наёмник не мог.       Стена коснулась спины. Более медлить нельзя. Оттолкнув от себя беззубый труп с вывороченной нижней челюстью, незваный гость развернулся на освободившемся пятачке, на ходу пряча меч в ножны, и лихо вскочил на ближайшую съехавшую с гроба крышку. Чьи-то костлявые руки уцепились за край его дорожного плаща и потянули вниз с неимоверной силой, но, едва покачнувшись, мужчина устоял на покатой поверхности и прыгнул вперёд. Пальцы нашли выступ в трёх метрах от земли, а плащ освободился из хватки. Мельком глянув вниз и убедившись, что погони пока нет, наёмник полез к потолку.       Мертвецы злобно хрипели, давящими волнами напирая друг на друга. Одни подминали под свои ноги других, взбираясь по их спинам и плечам и давая ход следующим. Неумолимо они приближались к нарушителю своего покоя.       Каменное крошево забарабанило по прикрытой капюшоном голове, и наёмник спешно вскинулся в надежде, что это не потолок пришёл в движение и сейчас неторопливо приближается, грозясь проткнуть его ржавыми кольями или скинуть прямиком в руки мертвецов.       Плита в нескольких футах над ним всё сильнее расшатывалась, подаваясь вперед. Мужчина едва успел отпрыгнуть в сторону, когда каменный увесистый пласт угрожающе накренился и, с грохотом ломая выступы могильных полок, полетел вниз. Поднятая оглушительным ударом пыль донесла до ушей обрывки стонов и хрипы нескольких раздавленных мертвецов.       Из образовавшейся в стене дыры выглянула голова, пламя факела в появившейся следом худой ручонке осветило тёмные волосы и неестественно длинные заострённые уши.       — Вы в порядке, Харрар?       Наёмник глянул на юношу, молчаливо не одобряя внезапно пришедшее спасение, но решил отложить разговор до лучших времен; цепляясь за то, что осталось после падения плиты, он забрался в узкий лаз и без лишних слов толкнул мальчишку вперёд. Тот кивнул, подчиняясь молчаливому приказу, и развернулся.       Свет мягкими всполохами золотил почти нетронутые временем стены – их покрывал незамысловатый орнамент из ромбов и треугольников, за спиной стихало чавканье гнилой плоти оживших трупов, потерявших гостя из виду, но, похоже, не упускающих надежды найти его. Юноша уверенно полз вперёд; вытянутая рука сжимала факел так крепко, будто боялась выронить и потерять его в полуметре от пола.       — Я велел быть снаружи.       — Я и был, — ответил юноша, повернув голову на ворчание за спиной, — ждал Вас. Но ноги затекли стоять на одном месте, и я решил осмотреться – не каждый день оказываешься нос к носу с монументом истории! И вот, когда я уже свернул в сторону от главного входа, чтоб поближе разглядеть надписи на южной стене, которые, как мне показалось, повествовали об одном из занимательнейших событий тысячелетней давности – Великой охоте! – провалился в этот коридор. Слава создателям, падать оказалось не так высоко, и я почти не ушибся.       Факел с шумом рассёк воздух, очерчивая дугу и демонстрируя лаз, по которому они ползли, и словно подтверждая слова парнишки. Наёмник знал о склепах не так много, как те, кто их в своё время выстроил, но в одном из украденных в столичной библиотеке свитков он нашёл чертёж со сносками: те в мельчайших подробностях описывали предназначение каждой комнаты склепа. Такие своеобразные туннели прокладывались по всему наружному периметру, гравировались защитными заклинаниями и чудесами, которые должны были защищать погребённых от нежелательных гостей. Но обычно проходы размещались куда глубже, и просто «провалиться» в них оказывалось невозможным. Всё это казалось странным.       Возникшая на пути развилка заставила парочку невольно сбавить ход. Пред ними предстали два абсолютно одинаковых на вид лаза, в конце каждого из которых стерегла непроглядная темень. Из того, что вёл прямо, дул едва ощутимый ветерок с запахом прелой земли, колыхавший волосы и стрекочущий в своей кованой тюрьме огонь; наёмник мог только догадываться, где его маленький спутник нашёл эту прокоптившуюся железку, смутно схожую с внешним видом тех, что висели у главного входа.       — Возвращайся. — Сухой приказ, приговором прозвучавший из уст Харрара, словно кольнул парнишку под рёбра: он развернулся с грацией сломленного молнией дерева, едва не опалив «ветвью» местами дырявый плащ тут же отшатнувшегося от огня собеседника.       — Но как же?.. Я ведь могу Вам помочь. Нет, я уже помог! — горячо зашептал юнец.       Взгляд его впивался то в стены, то в зияющий чернотой зёв лаза за спиной Харрара, но не мог и на мгновенье замереть на лице этого до дрожи пугающего человека. Юноша не имел смелости настоять на своём слове.       — Позвольте мне идти с Вами!       — А мне потом твои останки со стен соскребать и в мешке на другой конец света тащить?       Тон наёмника не терпел возражений, и юнец сокрушенно опустил голову с осознанием собственной беспомощности перед этой непоколебимостью принятого решения. Взгляд прожигал тощую фигуру притихшего мальчишки, подчеркивая лидерство возраста и опыта в наскоро спаянном союзе, если их отношения вообще можно было назвать столь громко. Еще мгновение бездействия, и юнец направился навстречу слабому ветряному потоку.       Едва заметно качнув головой в неком неодобрении, Харрар покосился на проход по левую руку. Хотелось сделать вид, что никакой карты он не открывал, повернуться спиной к древнему склепу и найти работёнку попроще – вроде бы, сейчас разбойничье дело процветает на островных землях, так почему же не направиться туда? – перед этим сбагрить мальчишку пиратам за пару сотен золотых и изобразить полную непричастность к контракту с архивистом.       Зачем он вообще согласился на встречу, приведшую к столь удручающим последствиям? Ну что ж, сейчас наёмник готов был признать, что, когда тебя выволакивает из-за решетки парочка стражников в сверкающих белым металлом доспехах и тащит прямиком к замку, даже не дав толком придумать оправдания мерзкому желанию внезапно лишить того бедолагу (а заодно ещё с десяток его дружков) жизни в мелкой забегаловке на окраине столичного города, как-то сложно отказать. Такие красавцы среди черни не бродят, и ему бы сразу почуять неладное да когти рвать, но любопытство – будь оно неладно! – приостановило желание улизнуть; в конце концов, вернуться в камеру или лишиться головы он всегда успеет.       Замков наёмник предпочитал избегать: ему претила жизнь толстых кошельков, вся эта роскошь, нафуфыренные гости в несуразно ярких нарядах, гордо ворочающие носы друг от друга и подаваемых ко столам угощений, которых простой люд даже в мечтах не видывал. А вот нынешний король, напротив, наслаждался благами власти и обожал устраивать праздники. По поводу и без. Время мирное, что ещё делать, как не праздновать?       Вот и в тот день в большом зале для торжеств рекой лилось пряное вино под радостные крики гостей и незамысловатую музыку, но на счастье наёмника, его конвойные свернули в противоположную от общего веселья сторону.       Коридоры в замке были утомительно длинными и на удивление пустынными. Метания от поворота к повороту, а от него – к новому коридору, кажется, ещё более длинному, особой радости не приносили, но вот, наконец, был дан приказ остановиться.       Огромная дверь из дерева преграждала путь в библиотеку замка, и преграждала она его весьма помпезно. Стояла здесь жёлто-оранжевым изваянием, сверкала налакированными птичьими крыльями в искусной резьбе и словно насмехалась над тремя фигурками у самого пола, призывала трепетать перед своим величием. Но Харрар не трепетал и лишь бегло оглядел задвижной крепкий засов да прикинул массу, когда один из стражников с натугой потянул на себя металлическое кольцо, отворяя перед ним чудо древорезов.       В нос ударил застоялый запах книжной пыли и свечного воска. Наёмника толкнули в спину, и он шагнул под мягкий свет множества огоньков, размещённых на круглых приземистых столах из грязно-жёлтого камня, больше походившего на застывший кусок грязи, и призывно сверкающих золотом подвесных канделябрах. Дверь позади противно проскрежетала по полу, умощённому тем же камнем мерзкого оттенка, и оставила Харрара один на один с архивистом и его книгами.       — Приветствую Вас. Должен признать, что несказанно рад Вашему скорому появлению здесь, — проскрипел архивист из тени книжного шкафа. Голос его был сухим, каким-то бумажным, и, вопреки словам, особой радости не излучал.       Когда наёмник чуть повернул голову на этот шелестящий звук, неожиданный собеседник выплыл из мрака. Он оказался высоким и худым, прямо как полки, мимо которых он расхаживал в своих длинных одеждах. Мягкая ткань бесшумно волочилась по полу, пока он неспешно вышагивал навстречу мужчине. Харрар прищурился. Архивист явно недооценивал его, раз позволил себе оставить двух стражников за пределами комнаты и вести разговор с глазу на глаз. Если бы наёмник желал, он бы прирезал этот ходячий скелет без лишнего шума, а потом бы занялся его смехотворной охраной за дверьми. Но пока запал любопытства ещё горел, мастер мечей мог простить столь открытое пренебрежение его способностями.       — Думаю, не терпится узнать, по какому праву я отвлек Вас… от важных дел? — Архивист остановился в нескольких шагах от наёмника и, скривив худое лицо с впалыми щеками, махнул рукой в полном отвращения жесте.       Харрар проследил за этим движением и неторопливо кивнул. Что ж, он и не ожидал крепких объятий. Да он бы сам себя не обнял, представься такая возможность – всё-таки в камере просидел не один день.       — Я бы хотел предложить работу. Выполните и разбогатеете на два десятка тысяч золотых.       — И что же требуется? — вопросил он. Сумма немалая, и наверняка заработать её окажется нелегко, если вообще возможно.       — Сопроводите в целости и сохранности Верь́ена Ма’́Аликха за Каменные врата в город С́инну и получите свои деньги.       — Доверяете важную шишку наёмнику?       Архивист не дрогнул под усмешкой мастера мечей, даже губ не скривил. Он ожидал такой вопрос, что верно, ведь под защитой рыцарей королевства сопровождаемый в большей безопасности, чем хотя бы в полумиле от оборванцев с жаждой наживы.       — Мне бы не хотелось привлекать лишнего внимания, а выходящий из замка конвой быстро станет предметом интереса. Вас знают как человека слова – слухи доходят и до нас, – а потому я уверен, что сделал правильный выбор.       Звучало слишком просто. Наёмник задумался, не перебегал ли он дорогу кому из верхушки, дабы они послали за ним какого хитроумного архивиста с соблазнительными предложениями. Да и не то, чтобы он так любил держать слово, те три случая просто не могли закончиться иначе, но это не делало его воплощением честности.       — Идёт, — кивнул он после некоторого молчания и хмыкнул, когда в ответ архивист вежливо поклонился. Он был уверен, что разберётся с работой быстро и особых проблем она не вызовет.       Но что же его заставило сначала спуститься в склеп за сокровищами? Харрар коротко рыкнул сам на себя и спрыгнул с уступа на пол. В последние мгновения поползновений в темноте ему начало казаться, что лаз бесконечен и являет собой магическую ловушку, в которую он угодил ещё в комнате со стеклянным шаром, но ход всё же привел его в какое-то помещение, точное назначение которого пока оставалось загадкой.       Связка кристаллов на поясе давала не так много света, как факел, но зато не мешалась под рукой в случае внезапного нападения врага, и наёмника это полностью устраивало, даже если купол голубоватого свечения не распространялся дальше трёх шагов, оставляя за своими пределами густую и непроглядную тьму.       В этот раз он внимательно осмотрел плиты на полу, прежде чем сделать первый шаг. Они все давно покрылись мелкими трещинками и пылью, но не излучали какой-либо угрозы, так что гость чуть осмелел и медленно двинулся дальше. Молитвенных монументов также не попадалось, из чего можно было сделать утешительный вывод о природе помещения: по крайней мере, это не солдатский могильник.       Пройдя ещё с десяток шагов, наёмник остановился, прислушиваясь. Тяжелый лязг грянул впереди, потом снова и снова – что-то приближалось. Послышался скрежет металла, будто следом за собой неизвестная опасность – в этом можно было не сомневаться – волочила громоздкий меч, но весил тот слишком много, чтоб поднять его над полом. Блеснула в голубоватом кристальном свете чёрная сталь, и наёмник невольно отступил.       Огромный рыцарь в роскошной, не истлевшей за прошедшие века броне предстал перед ним во всей своей пугающей красе, вооружившись двухметровым фламбергом, который он тут же поставил перед собой, крепко сжав черенок в латных перчатках. Как только в руке наёмника появился его жалкий в сравнении с начищенным до блеска двуручником клинок, рыцарь медленно повернулся, отрывая меч от пола для замаха.       — Ладно, красавчик, потанцуем, — усмехнулся Харрар, отскакивая в сторону как раз в тот миг, когда тяжелое лезвие со звоном опустилось на пол, высекая веера искр.       Битва обещала быть интересной.