Перед шагом в неизвестность

      В ту ночь луна была по-особенному влекущей. Её холодный свет, озаряющий укрытую темнотой землю, лился отовсюду, не давая спрятаться от бледного всевидящего ока. Какая-то незнакомая печаль стискивала грудь, да так сильно, что хотелось завыть, по-волчьи, выгоняя всю тоску из тела. Но всё было решено давно и без моего участия. Это последние часы на светлой части мира, на живой части, в эту ночь я должен переступить границу. Это был мой выбор, но сделан он был до моего рождения. И проложенная великой судьбой дорога моей жизни вилась, уводя меня туда, куда я не хотел никогда. Если бы случай не свёл меня с этой девушкой с чёрными волосами, с режущим взглядом и мягкой, но напряжённой улыбкой, меня бы здесь не было.       Мой взгляд скользил по белым, сверкающим звёздам, перемигивающимся там, вдали от меня. Холод пробирался под плащ, сковывая движения. Никогда не любил мороз, но сегодня он казался по-настоящему родным. Возможно, это последний холод, который я встречу здесь, если мне не удастся вернуться оттуда. Жёсткий ком встал поперёк горла, выдавливая боль из тела, я не сопротивлялся, пусть слёзы смоют мою печаль перед тем, как я осмелюсь шагнуть в бездну, бросив прощальный взгляд на родную ночь моего мира. Так невыносимо стоять, любуясь родной красотой, и знать, что возможно больше никогда не взглянешь на чёрное небо, усыпанное крошевом звёзд, на замёрзшую под первым снегом траву, на эту луну, такую огромную и бесконечно далёкую и чарующую. Луна, зачем ты сыграла со мной такую злую шутку?       Мне ещё не было так страшно. Увидев много в этом мире того, что я посчитал бы за счастье не видеть, я думал, что никогда не соскучусь по тем моментам, когда я чувствовал себя по-настоящему живым: убегая, сражаясь, стирая кровь своих и чужих людей с ладоней и одежды, смывая грязь, застрявшую в волосах, видя, как взмывают в небо родные души, зная, что война заберёт ещё больше тех, кто дорог, я думал, что буду счастлив, оставив всё это за спиной. Но боль проходит, оставляя раны, заживающие с каждой минутой мимолётного счастья. Жизнь уже не казалась мне такой жестокой. Сейчас она была для меня мечтой, призрачной и ускользающей. Как же хотелось всё вернуть, но…       Время пришло. Я повернул голову в ту сторону, откуда вырвался неудержимый ветер. Каменная арка заискрилась красным, а после из алого портала выплыл вязкий туман, окутывая землю. Мне пора. Я глубоко втянул родной воздух, сорвал цветок, успокаивающе тёршийся о носок ботинка, и спрятал в нагрудный карман. «На удачу», — глухо прошептал я. Суеверие, может быть, но для меня теперь любое суеверие — залог счастья.       Подул холодный ветер, несмело подталкивая меня в спину: иди, мол, ничего не попишешь, нужно сделать то, что решил. Ледяными пальцами я утёр последние слёзы, скатившиеся к подбородку, ещё раз втянул запах родного мира с примесью подступающей зимы, стиснул зубы и двинулся к арке. Каждый шаг был тяжёл, такой тяжести и бессилия я не испытывал даже стоя наперевес с мечом, защищая раненного товарища. Оно и понятно, шагать в неизвестность гораздо страшнее, чем сражаться с хорошо известным врагом.       Только сейчас я заметил мистическую тишину, ни один звук не долетал до меня, будто я уже ушёл из мира. Но я ещё здесь! У меня ещё осталась пара мгновений. Уши резало от мёртвой тишины попрощавшегося со мной места. Но я ещё не успел! К горлу подкатил тугой ком, грудь разрывало от бессильной злобы. И я закричал громко, вырывая из душевной боли всё отчаяние, орал, испытывая возможности своих связок. И осип, режущий горло кашель вырвался вместо крика.       Арка, с чем-то алым и тягучим внутри неё, была в полушаге от меня, когда я обернулся в последний раз, окинув свой родной мир ещё одним долгим, запоминающим взглядом. Время прощаться надолго, а может и навсегда. Кто знает, что ждёт меня там? Луна смотрела на меня с какой-то печальной насмешкой, будто не она была виновата во всём этом. Последнее сомнение перед шагом в неизвестность было сильным и таким манящим, но я просто не мог отказаться от своего выбора. А почему всё-таки не мог? Почему я должен делать то, отчего вся моя душа корчится от тоски? И я понял, почему.       В моих воспоминаниях проплыл тот знакомый режущий взгляд, с немым укором где-то в глубине зрачков. И в вяжущей красноте арки будто мелькнул чёрный вьющийся локон той, кто всё же столкнул меня в бездну. Столкнул своей смелостью, первой шагнув в пропасть, она потянула меня за собой.       И ничтожный полушаг, сделанный мной с неимоверным усилием, отделил меня от родного мира, поглотив в вяжущую неизвестность. Я будто застрял между двумя мирами: родным и ускользающим за спиной и чужим, неотвратимо маячившим на горизонте. И в последний раз мелькнула луна, старая подруга, шутящая надо мной всю мою жизнь. Нас осталось двое на этой границе: я и свет луны. Я глянул на неё с немым укором. Теперь ты довольна?