***
Шерлоку семь лет, и теперь он знает, что на запястье могут быть написаны совершенно разные цвета, начиная от простого белого и заканчивая кофе с молоком или угольно-черным. Эти надписи появляются у всех без исключения ровно на шестнадцатый день рождения. Мальчик пытается угадать, каким же цветом его можно охарактеризовать: может, серебристый, как глаза, или молочный, как кожа, а, может, смолянистый, как кудри, и тайно мечтает, чтобы тот заветный день наступил как можно быстрее. Его мечты буквально рушатся, когда он идет в школу. Он знакомится с другими детьми, и они все… Не такие. Абсолютно отличные от того, какими их рисовала детская фантазия. — Фрик! — Ненормальный! — Псих! — Держись от меня подальше, урод! Каждый ребенок в школе знает, что Шерлока нужно обходить десятой дорогой, и маленький семилетний мальчик искренне не понимает, почему все его так не любят, но благодаря брату он осознает, что люди — очень жестокие существа и неравнодушие — не преимущество.***
Однако спустя несколько лет мнение Майкрофта резко меняется. Шерлоку одиннадцать, на его острой скуле красуется лиловый синяк, поставленный вчера мальчишками из параллельного класса. И такие синяки укрывают почти все тело юного Холмса. Он собирается в ненавистную для него, уже четвертую за последние несколько лет школу, как вдруг в столовую влетает Майкрофт. — Оно появилось! — ликует парень, улыбаясь во все тридцать два. — Майки, я так за тебя рада, — мама заботливо обнимает старшего сына, пока младший исподлобья смотрит на всю эту суматоху, параллельно собирая рюкзак. — Что там написано? — Каштановый, — счастливо выдыхает парень, демонстрируя красивую ровную надпись на запястье.***
Его собственная метка появляется спустя несколько лет. Ровно на шестнадцатый день рождения. Шерлок рассматривает аккуратные темные буквы под светом настольной лампы, которые вместе образуют слово, всего одно, как у Майкрофта. Золотистый. Он уже давно разочаровался в людях, но эта надпись приносит с собой такую легкость, что, кажется, все становится тебе под силу. — Нет, — решительно выдыхает Шерлок, пряча метку под шелковой тканью халата и это пьянящее чувство эйфории глубоко в душе: ему не нужен никто. Его мечты почти разбиты в прах, вместе с его губой и носом.***
Но окончательный разрушительный удар по всем мечтам Шерлока наступает, когда в их класс приходит новенький. Холмс даже не всматривается, а зачем? Учебник по судмедэкспертизе все равно гораздо интереснее. — Привет, — шепотом говорит парень, подсаживаясь к Шерлоку: это единственное свободное место в классе, по вполне понятным причинам. Холмс только буркает что-то невнятное в ответ и снова углубляется в книгу. — Я Оливер, а тебя как зовут? — Шерлок. — Ого, интересно должно быть? — спрашивает новенький, заглядывая через плечо в книгу. — Ага. Шерлок даже не хочет распинаться, что-то рассказывать, все и так скажут его одноклассники на перемене. Когда заканчивается урок, Оливера вытягивают из парты и начинают рассказывать все. До Шерлока долетают только обрывки фраз. — Конченый! — Зубрила. — Да он полный фрик! — Тебе стоит держаться от него подальше. После перемены Оливер возвращается на свое место и, что странно, не отодвигается брезгливо, а пытается завести разговор. Впрочем, может, все же не все в этом мире такие идиоты, думается Шерлоку. Они ладят достаточно неплохо, и в основном это благодаря упертости Оливера. На переменах парень идет к ненавистным Холмсу одноклассникам, но на каждый урок неизменно возвращается к нему за парту. Шерлоку нравится общаться с Оливером, он не так глуп, как другие, защищает Шерлока, а тот помогает ему с уроками и отдает свой обед, он ему все равно ни к чему. Оливер — единственный человек, который не убегает от Холмса и не кричит на него фрик, и Шерлок с каждым днем начинает отмечать все больше деталей, которыми доселе не интересовался: пшенично-золотые волосы, яркие янтарные глаза, неизменная золотая цепочка на шее. Юный Холмс не знает, что написано у Оливера, и это немного напрягает. Пожалуй, если бы Шерлок выбирал соулмейта, то это, несомненно, был бы Оливер — единственный нормальный человек. И он решается. Не говоря ни слова, Шерлок закатывает рукав своей рубашки и показывает надпись. Оливер смотрит на запястье Шерлока, и тому кажется, что он не может дышать, но внезапно парень закатывает свой рукав. Васильковый. — Прости, чувак, боюсь, это не ты. Шерлок поджимает губы. Ладно. Когда на перемене Холмс выходит в коридор, он слышит звонкий голос Оливера и противный смех его одноклассников. Слова он понимает не сразу, но когда понимает… — Конченый фрик! Вот же не повезло его соулмейту, — захлебывается смехом Оливер, и Шерлок, ощущая, что не может удержать предательскую влагу в глазах, убегает прочь отсюда. В тот день он больше не возвращается в школу и впервые в жизни пробует наркотики. От них становится легче, правда, и Шерлоку кажется, что он нашел свой идеальный мир.***
Шерлоку исполняется ровно двадцать, когда и Майкрофт, и родители узнают об его зависимости. Он не ощущает ничего, ни жгучего стыда, ни ненависти, ни благодарности, ни то, как противная рвота стекает по его подбородку, он ощущает только приятный наркотический дурман, который окутывает его мозг, но это, — по сути, ничего.***
Шерлоку двадцать пять. Он завязал с наркотиками и нашел себя в детективном мастерстве. Он величает себя консультирующим детективом и очень собой гордится. Шерлок помогает полиции с самыми запутанными делами. Иногда Лестрейд — так зовут инспектора из Скотланд Ярда, который согласился с ним работать, — ведет себя как нянька, но Шерлок все равно чувствует себя почти счастливым. Сейчас у него очень любопытное дело о пропаже безумно дорогого платка, и ему требуется нормальная лаборатория, а не такая, какую он обустроил в своей съемной квартире на кухне. Именно поэтому Шерлок стоит возле Бартса, курит сигарету и надеется на удачу, когда возле себя слышит тоненькое: — Ой. А потом: — Сизый… Это действительно похоже на правду, потому что сигаретный дым буквально оплетает его худое тело своими серыми щупальцами. Шерлок с ужасом поднимает глаза и тут же облегченно выдыхает, отмечая худенькую девушку в шоколадного цвета штанах, белой футболке и бежевой кофте; темные волосы связаны в тугой хвост, глаза орехового цвета и даже сережки не золотые — серебряные. Шерлок объясняет девушке, что она — не его соулмейт, и спрашивает, не знает ли она, как попасть в лабораторию. Так у него появляется еще один хороший знакомый — патологоанатом Молли Хупер.***
Шерлоку тридцать три года, когда его давний товарищ Майк Стэмфорд приводит в лабораторию незнакомого мужчину. Холмс отмечает загар кистей рук, военную выправку и психосоматическую хромоту с прилагающейся к ней тростью. Он выкладывает об этом человеке все, и тот не убегает, а лишь удивленно хлопает своими свинцовыми глазами. Так у Шерлока появляется его сосед, помощник и верный друг Джон Уотсон. А потом он убивает ради него человека, громко кричит, что не гей, и Шерлок думает, что это, пожалуй, к лучшему. Все равно Джон — не его соулмейт, да и Шерлоку всякие там родственные души ни к чему.***
Понимание приходит спустя некоторое время. Да, Шерлоку действительно уютно и спокойно рядом с Джоном, но он уперто отрицает даже мысли о том, что они связаны. Уотсон совсем не золотистый. У него пепельные волосы, темно-серые глаза цвета мокрого асфальта и нет никаких золотых украшений. Холмс не знает, что написано у него на запястье, потому что оно постоянно скрыто рукавами теплых свитеров и кардиганов, но он уверен почти на сто процентов, что там не его цвет. Это расследование. Вор ювелирных магазинов убегает у них прямо из-под носа, и Шерлок с досадой отмечает, что расстояние с каждой секундой увеличивается. Они бегут по небольшому мосту, когда преступник вдруг прыгает в Темзу, и Джон, невероятный Джон, не раздумывая, ныряет за ним в прохладную весеннюю воду. Уже на берегу Уотсона поджидает Лестрейд, с другими полицейскими, с Шерлоком и теплым оранжевым одеялом. Вору не удалось сбежать только благодаря Джону, который сейчас снимает мокрую насквозь одежду, и он… У Шерлока перехватывает дыхание, когда он видит, как в солнечных лучах волосы Джона буквально искрятся, а его мокрая кожа светится одним единственным цветом. Золотистый. Вот он. Шерлок не может пошевелиться. Он просто впитывает в себя этот образ. Удивительный. Восхитительный. Прекрасный. И тут он видит запястье Джона. Иссиня-черный. Уотсон замечает взгляд Шерлока и смущенно прячет запястье за спину. Шерлок не понимает. — Ты… — он судорожно сглатывает. — Джон… Я… Дрожащими пальцами он поднимает рукав своей рубашки, обнажая заветную надпись. Сейчас ему плевать, что рядом находится половина Скотланд Ярда. Сейчас для него есть только Джон, который несмело делает несколько шагов вперед и обвивает холодными руками талию Холмса, прижимая его к своему мокрому рельефному торсу. — Я надеялся, что это ты, — тихо выдыхает Джон в изгиб его шеи, и Шерлок чувствует приятное тепло. — Я так люблю тебя. — Я… Я тоже. На их радостных лицах расцветают улыбки, и они неспешно отстраняются друг от друга. Скотланд Ярд потихоньку приходит в себя. Кто-то (Шерлок почти уверен, что это Андерсон), кричит «фрики», кто-то расходится по машинам, и только Лестрейд нервно смотрит в сторону и потирает запястье. Шерлок знает, что там написано. Рыжий. А еще он знает, какого цвета у инспектора глаза и когда-то были волосы, знает, из-за кого тот так взволнован, и он решает открыть тайну. — Это не его настоящий цвет волос, Майкрофт красится. Лестрейд заливается краской, а Шерлок наконец-то чувствует себя по-настоящему счастливым.