You're weird

У Марка тяжёлый день. В универе преподаватели гоняют, дома срываются, друзья, подвергнутые похожему давлению, ходят психованные и на контакт не идут. Марку тяжело, Марку грустно, Марку одиноко. Туан сидит за партой в аудитории, грызя карандаш с той стороны, где когда-то был ластик (отгрызен пару дней назад). Он витает в облаках, смутно вырывая из реальности обрывки речи лектора и что-то черкая в тетрадке на пружине с морским пейзажем на обложке. Марка никогда не манило море, но он внезапно думает, что сейчас не отказался бы свалить куда-нибудь, где есть «большая вода» и, желательно, подальше от этого места. Он продолжает беспокойно выводить каракули, мало похожие на иероглифы, на листе. Он уже оставил попытки как-то вникнуть в преподаваемый материал, потому что ни одна успехом не кончилась. Только Туан начинал вникать в рассказ, как его сознание цеплялось за какую-нибудь постороннюю деталь, и из головы только что полученная информация улетучивалась моментально. Парень, подперев ладонью щёку, вздыхает. Потом всё заканчивается, звенит звонок, студенты один за другим тянутся к выходу, и Марк теряет себя в спешащей толпе. Он вспоминает, что, едва он переступит порог дома, на него свалится куча обязанностей, вдобавок отец или мать устроят ему разбор полетов на пустом месте. Просто так поорут, покричат, мать может тарелку разбить, потом сядут, старательно делая вид обиженного, и сидят довольные. Ждут, когда он извиняться пойдет. Срываются на Марке знатно. Но Марк давно перестал просить у них прощения за действия, в правильности которых не сомневался. Он даже слушать их перестал. Последние несколько недель (а, может, и месяцев) он проводит примерно таким образом: с утра побыстрее приводит себя в порядок, завтракает за пять минут (зато по дороге покупает себе в ближайшем кафе айс-латте и какую-нибудь плюшку с корицей), и идет в университет, где отбывает добрую половину дня; после возвращается домой и сразу закрывается в своей комнате, сидит в ней допоздна и выходит по нужде только. Если посчастливится, после учебы до ночи зависнет с друзьями, в ином случае просиживает часами за компом и конспектами. По настроению. Но сегодня он не имеет никакого желания возвращаться домой. Поблизости есть торговый центр, а Марк вчера обнаружил свою «заначку» в старом, забытом кошельке. Иных вариантов развлечения парень пока не видит и не спеша направляется в сторону тц. Если честно, здесь он тоже комфорта не испытывает. Ему кажется, что здесь слишком многолюдно, а ему сейчас, наоборот, одному побыть хочется. Дома такого удовольствия он и подавно не получит. Кто-нибудь из родителей обязательно наведается в комнату ради очередной выволочки. Марк проходит все вдоль и поперек. Смотрит на витрины с разодетыми манекенами, с расставленными игрушками, или на стенды с дорогим постельным бельем… Ему все это чуждо, ему это не нравится, и он отворачивается бесконечно много раз, но потом осознает, что ничего другого ему не остается, и снова устремляет взгляд на вывески и витрины. Потом появляется другая альтернатива. В животе начинает призывно урчать. Желудок в открытую намекает, что пора бы в него уже чего-нибудь закинуть. Туан держит курс на фуд-корт. Там уже подходит к стойке под красной вывеской и заказывает себе ставший привычным набор: два чизбургера, большую картошку с сырным соусом и большую колу. Получает чек и, оборачиваясь, ищет глазами свободный столик. Такой находится с краю, синий с красными стульями. И, хотя Марк предпочел бы сесть за зеленый с желтыми, пересиливая себя, садится на один их них. Ждать нужно недолго, и, пока его заказ собирала улыбчивая кассирша, он утыкается взглядом в экран телефона, прокручивая ленту в соц.сети. Спустя пару минут он оборачивается на стойку и ловит взглядом поднос с, кажется, его набором. На радостях желудок поднимает парня с места и заставляет идти к вожделенному обеду. Туан уже протягивает к подносу руки, как чьи-то еще уверенно отталкивают их. Парень сводит брови и поворачивает голову в сторону обидчика, сверля того взглядом. Он встречает такой же, полный решимости и голода взгляд, и, не ожидавший ответного напора, на секунду теряется и отводит глаза. Перед ним стоит еще один парень, немного ниже ростом, но мощнее и шире в плечах. На нем водолазка и кожаная куртка, и Марк как-то запоздало думает, не жарко ли ему? Все-таки, лето на улице. ― Это мой заказ, ― говорит Марк уверенно (как ему кажется), но голос под конец подрагивает, и он прочищает горло. ― Нет, это — мой, ― спокойно отвечает незнакомец. ― Это. Мой. Заказ. ― упрямствует Туан. ― Не-а, мой. Парень предъявляет чек, на котором красуются три цифры «1», «2» и «7», а потом кивает на табло. Безаппеляционно. Марк тушуется и чувствует, как к ушам и щекам приливает кровь. Он стыдливо отводит взгляд, принимая поражения в этой минутной схватке. ― Ваш заказ, ― оповещает его девушка по другую сторону стойки заказов, кажется, следившая за их перепалкой. На этот раз заказ действительно оказывается его. Марк замечает, что подносы идентичны и уже хочет высказаться по этому поводу, но прикусывает язык и фыркает. Он берет заказ в руки и уже собирается идти к своему столику, воодушевленный скорым обедом, как кое-чьи руки крепко хватают его за предплечье. ― Далеко намылился, а? ― на него пристально смотрят два карих глаза. ― Может, извинишься, хотя бы? Если бы не ты, я бы уже давно сидел и ел, а ты вот так вот разворачиваешься и уходишь. ― Что? ― Туан запоздало отвечает, как сквозь туман воспринимая информацию. ― Я хочу компенсации, ― повторяет незнакомец, продолжая удерживать парня за руку. ― Компенсации? ― во второй раз переспрашивает Марк и недоверчиво сжимает губы. ― Ага, ― довольно кивает тот, ― за потраченное на тебя время. Скажем, купишь мне 20 наггетсов, — и мы в расчете. Туан стоит еще несколько секунд и хлопает ресницами. Незнакомец в это время разглядывает его лицо. Внимательный взгляд пробегается по плохо уложенным волосам, скользит ото лба к глазам, останавливаясь на них на секунду (Марку не нравиться его «родной» карий, он носит цветные линзы), и задерживается на губах, покусанных и влажных. ― Это все? ― Наконец решается ответить Туан. ― Угу. Парень идет на поводу у незнакомца и покупает ему эти дурацкие наггетсы. Он выглядит немного растерянным, когда тот зовет его сесть за один столик, а когда слышит просьбу — смущается. Незнакомец представляется Джексоном Ваном, китайцем, прилетевшим в Лос-Анджелес на время учебы. Марк медленно смакует новое имя, а потом представляется в ответ. Они цепляются за факты из жизни, к удивлению Туана у них находится много общего, и его напрягает непринужденность разговора. Он нервно грызет трубочку, но всеми силами старается успокоиться и отдаться течению. Упаковку наггетсов они съедают пополам.

***

Они не замечают, как сближаются. Марк как-то пытался вспомнить тот момент, когда стал так нуждаться в общении с этим человеком. Сначала они просто часто встречались все в том же торговом центре. Вместе перекусывали и расходились. Потом Джексон выпытал у Марка, где он учится и на каком курсе. Последнему все равно, рано или поздно, пришлось бы рассказать новому другу о себе все, потому Ван иначе не общается. Либо знаешь все — либо не знаешь ничего. Однажды Джексон наведывается к нему в универ и под предлогом «зайти в библиотеку» тайно вывозит Марка за его пределы. У Джексона дохрена богатые родители, считает Туан, раз у его «нового друга» собственный автомобиль, мотоцикл и дом загородом. Потом Марк долго жалуется Вану по телефону, закрывшись в своей комнате, о том, как его достали родители и что на учебе полный завал, а тут еще какие-то родственники с детьми привалили, и заниматься невозможно. Джексон покорно выслушивает горестную тираду, а потом бросает «Выходи через полчаса» и сбрасывает вызов. Ровно через полчаса его ждала эксклюзивная поездка в обитель Вана. Марк удивляется, какая тишина царит в двухэтажном доме с панорамными окнами и музыкальной студией. Джексон же просто усмехается, когда парень высказывается об этом, но от Туана не укрылось, что во взгляде пока-еще друга промелькнула горечь. Он не стал навязываться с расспросами. Марк размещается на действительно большом диване, подгибая под себя ноги и кладя на колени ноутбук. Эта вещь, хочешь — не хочешь, всегда сопровождает его. Тем более, на нем недописанный реферат, начало курсовой и еще много разной, полезной, нужной и что-это-вообще-такое ерунды. Но Туану лень чистить память любимого гаджета. Когда они приехали, было около трех часов пополудни. Когда же Марк отрывает покрасневший взгляд от экрана и протирает глаза пальцами, обнаруживается глубокий вечер. Джексона поблизости нет, и парень удивляется в который раз тому, что не услышал, как Ван исчез из поля зрения. Он вообще не уловил момент, когда тот ушел. Марк прислушивается. В доме стоит такая тишина, что он слышит биение собственного сердца. Туан обходит весь первый этаж, но никого не находит и поднимается на второй. Обходит каждую комнату, зовет тихо Джексона, но и там оказывается пусто. Марка пробирает дрожь. Пальцы холодеют, но парень старается успокоиться. Он не мог остаться в чужом доме совершенно один. Туан осторожно спускается обратно вниз и замечает, как открывается входная дверь. В проем вперед протискивается Ван (и Марк облегченно вздыхает), а потом светло-бежевая морда. Оказывается, у Джексона есть собака. Золотистый ретривер получил банальную кличку Голди, за свой окрас. Он налетает на Туана сразу, стоит тому спуститься с последней ступеньки. Лезет обниматься и буквально улыбается парню. Марк, все еще сбитый с толку отсутствием Вана, падает на пол, чудом не стукнувшись головой о ступеньку, и тщетно пытается снять с себя тридцатикилограммового пса. Тут ему на помощь поспевает сам хозяин. Одной командой он заставляет Голди слезть с Марка, а второй отправляет лежать на подстилку, ловко устроенную рядом с диваном. ― Спасибо, ― Туан садится на пол и принимается поправлять футболку, поднявшуюся под лапами собаки до груди. На ней остаются несколько мокрых следов от слюны, и Марк морщится каждый раз, когда влажная ткань прикасается к телу. Джексон молча приносит ему одну из своих футболок, и Туан с благодарностью берет ее и переодевается прямо там, в гостиной, оголяя спину и ключицы. Ван ловит себя на том, что откровенно пялится на парня и поспешно отворачивается. Джексону нравится Марк.

***

С того дня Марк часто бывает у Вана дома, иногда даже ночуя там. Джексон знал, что тому нравится тишина в его доме, да и сам дом ему тоже нравился, поэтому оставлял Туана на первом этаже на уже любимом им диване с Голди в ногах. А сам уходил наверх, в свою комнату, но никогда не закрывал дверь. Джексон не знал, что Марку было страшно одному, но догадывался. Однажды Джексон испугался сам. Было уже поздно, около одиннадцати вечера, и Джексон поймал себя на том, что вот-вот заснет, но ему нужно было сначала отвезти Марка домой. Сидя на кресле, он потягивается до хруста и довольно улыбается. Внизу как всегда тихо, и это не напрягает Вана до тех пор, пока он не обнаруживает, что в гостиной Марка нет. На первом этаже вообще никого нет. Джексон застывает на предпоследней ступеньке и прислушивается, но по-прежнему ничего не слышит. Он зовет Марка несколько раз, говорит, что если это шутка, то очень плохая, но никто не откликается и не хихикает в ответ. Ван спускается и идет в гостиную. Голди лежит на диване, где обычно лежит, когда Туан греет ноги об его живот. Кажется, собака даже не заметила отсутствие одного важного элемента. Джексон подходит к барной стойке и берет в руки телефон Марка. Тот ожидаемо выключен, потому что родители у него имеют привычку очень тщательно следить за его перемещениями, постоянно названивая. Поэтому каждый раз, когда он приезжает к Вану, он выключает телефон совсем. Разворачиваясь, Джексон на секунду теряет дар речи. А потом кричит. Потому что Марк гребаный Туан стоит прямо позади него. ― Страшно, когда боишься, да? ― спрашивает он, и по всему дому разносится его заливистый смех. Ван приходит в себя спустя пару мгновений. ― Ах ты, засранец! ― он толкает Марка к дивану, а тот продолжает смеяться. ― Смешно тебе, да? Он в один шаг оказывается рядом и валит Туана на этот диван, пока парень захлебывается в этом несвойственном ему позитиве. Джексон прижимает его к дивану собственным телом, и только когда он сжимает его предплечья, до Марка доходит, что он доигрался. ― Еще раз так сделаешь, я выгоню тебя из дома, ― рычит Ван, и Марк видит неподдельную ярость в его глазах. На какое-то время ему становиться страшно и он забитым котенком смотрит на Джексона снизу-вверх. Парень ловит это взгляд и вздыхает. Голди приподнимает голову, когда Ван слезает с Марка и идет к выходу, подхватывая кожанку на ходу. ― Собирайся. Тебе пора домой. Марк приподнимается на локтях и растерянно провожает взглядом спину, скрывающуюся за дверью. Он выходит почти сразу за ним, в своей обычной манере садится сзади Джексона на мотоцикл и обнимает его за талию. За пару месяцев это стало так привычно, что ни у кого из этих двоих не вызывает вопросов. Ван заводит мотор и выжимает газ. До дома Марка они едут в абсолютном молчании. Когда мотоцикл останавливается и Туан неловко слазит на землю, Джексон не снимает шлем, хотя раньше всегда делал так и улыбался, провожая Марка взглядом до того момента, пока он не исчезнет в доме. Туан ждет несколько секунд, а потом подходит ближе и стучит по шлему костяшками, заставляя Джексона все же приподнять защитное стекло. Он выглядит надутым. Ван выжидающе смотрит на парня. ― Прости меня, ладно? ― слабо улыбаясь, извиняется Марк. ― Я не думал, что ты разозлишься. Правда. Прости меня. Джексон вздыхает и прикрывает глаза. ― Иди уже, ― в примирительном тоне он отсылает парня в дом. ― Все в порядке. Марк уходит с тяжелым сердцем.

***

От Джексона нет вестей уже несколько дней. Марка расстраивает то, что Ван не пишет ему. Он все еще чувствует вину за то происшествие в доме, и не может отделаться от этого. Туан изводит себя тем, что это конец их светлой дружбы, что он испортил все, что Джексон теперь просто игнорирует его. Пока в один день Ван не ловит его в промежутке между парами. В прямом смысле ловит, потому что, сам того не зная, Марк ускользал от парня каждый раз, когда тот мог дотянуться до него. Когда, наконец, широкая ладонь крепко хватает его за плечо, заставляя выронить сумку из рук от неожиданности, Туан в недоумении ловит воздух ртом. Вот он — Джексон, стоит прямо перед ним. А он-то думал, что Ван его игнорирует. ― Ты всегда такой неуловимый? ― спрашивает Джексон, поднимая сумку с пола и протягивая ее Марку. Туан оставляет этот вопрос без ответа, потому что в следующую секунду его ладонь хватают пальцы Вана, и тот тащит его в сторону выхода. Марк не задает вопросов. Не потому что у него их нет. Просто у него пока не получалось сформулировать хотя бы один в связное предложение. Для него было странно увидеть Джексона в универе, хотя он и раньше наведывался туда за тем, чтобы отвезти Марка домой. Все еще находящегося в растерянности Туана Ван сажает на мотоцикл, обвивает его руками свою талию и заводит мотор. Все это происходит настолько быстро, что Марк не успевает сориентироваться и возразить. Видимо, так и было задумано. Джексон привозит его к себе домой и указывает во двор. Туан покорно следует заданному направлению, пока не находит Голди на привязи рядом с газонной лужайкой. Конечно, от лужайки теперь мало что осталось. Просто перекопанная местность квадратом «три на три». ― Переходный возраст? ― спрашивает Марк у подошедшего к нему Ванна. ― Скорее скучает. ― По кому? ― По тебе, придурок. ― А-а-а, ― тянет Туан с пониманием. И замолкает. Джексон смотрит на парня и напрягается. ― Я есть хочу, ― после минутного молчания выдает Марк. ― Давай съездим куда-нибудь. ― Садись, ― Ван кивает в сторону одиноко стоящего мотоцикла. И снова в дорогу. Марк не может понять ситуацию. Приехал, забрал, показал пса, посадил, поехал. И все это — странный Джексон Ван. Туан чувствует запах, исходящий от одежды парня. Это смесь одеколона и запаха только Джексона. И он не может понять, откуда его чувствует. Но Марку нравится. Они приезжают в тот торговый центр, где они познакомились. Туан начинает подозревать. По пути было много хороших ресторанов и кафе, где они могли бы остановиться. Но Джексон ехал именно сюда и по какой-то еще не ясной причине. Марк послушно соскакивает на землю и идет следом за Ваном по коридорам торгового центра. Джексон сажает Туана за столик на фуд-корте, а сам пропадает на несколько минут. И возвращается с абсолютно одинаковыми заказами. Это немного расслабляет Марка, потому что это не в первый раз, когда Ван платит за него. Недолго думая, он запихивает за щеку несколько картофельных палочек и с удовольствием смакует угощение. За шуршанием обертки от чизбургера и, увлеченный предвкушением любой еды, Марк первый раз не слышит вопрос. Потом он вгрызается в булку, и это дает Джексону понять, что парень пропустил его слова мимо ушей. Он тяжело вздыхает. Все-таки, Ван слишком упрям, чтобы отступать. ― Ты будешь со мной встречаться? Марк перестает тянуть колу через трубочку и смотрит на Джексона исподлобья. По его глазам невозможно прочесть, о чем он сейчас думает. ― А что? ― Эм, ― Ван обескуражен таким ответом. Он ожидал чего угодно, только не этого «а что». ― Просто, ты мне нравишься, вроде как. ― А, ну тогда буду. ― И все? ― И все. Ешь давай. ― Ты странный. ― Ты тоже, ― парирует Марк и спустя пару мгновений просит. ― Скажи еще раз. ― Что сказать? ― Что я тебе нравлюсь. ― Ты мне нравишься. Марк пробует на звучание эти слова, а потом довольно жмурится и улыбается: ― Ты мне тоже.