Это моя тайна/w_i_n_t_e_r

– Дэвид, поторапливайся! Дождь вот – вот начнется! Ветер усиливается, – сказала мама, сурово глядя на слугу. – Миссис, лошади устали. Я говорил, что нужно было тогда остановиться…, – промямлил он. «Тогда» – это день назад. Мы проезжали мимо какой – то забегаловки. При ней было подобие отеля. Если бы не сроки, то возможно, что мы бы и остановились. Да, лошади действительно устали, нуждались в еде и питье, но мы торопились. Зачем? Об этом чуть позже. Дэвид, кстати говоря, тоже не был посвящен в причины нашей скорой поездки, поэтому особо и не торопился. – Ты смеешь оспаривать мои решения, наглец? Если бы мы остановились, то сейчас были бы чёрт знает где! И неизвестно, когда бы мы добрались до особняка Уильямсов, – грубо проговорила мама, глядя в окно кареты. Она выглядела немного уставшей. Пряди, выпавшие из причёски, упали на плечи. Она то и дело поправляла их, чтобы не лезли в глаза. Под глазами образовались едва заметные круги. Лицо стало бледнее. Она так выглядела вследствие голода. Она не ела три дня, впрочем, как и я. Но я научилась себя контролироваться. Бывало, я не ела больше недели, организм начинал сохнуть. Эта была для меня своеобразная тренировка силы воли. Маме было тяжелее. Она была обращена сравнительно недавно, три месяца назад. Ей нужно было есть каждый день, чтобы не наброситься на людей. Я чувствовала её желание разорвать кому – нибудь глотку, страх, ненависть. Многочисленные эмоции охватывали её. Мама не знала, как с ними справиться, но у неё получалось! Получалось, чёрт возьми. Во время нашей поездки я осознала, какая у мамы сила воли! У женщины, которая в раннем детстве потеряла семью, три года оплакивала своего мужа, которая не хотела жить! Да, она изменилась после превращения. Как будто бы у неё в голове что – то перещёлкнуло, и мама снова захотела жить. Листва зашелестела и начала биться о крышу и боковые стены кареты. Я увидела вспышку молнии, послышался гром. Началась гроза. Я уже потеряла надежду добраться до дома дяди Генри до бури. И тут начался ливень. По – моему, за всю жизнь я не видала такого дождя никогда. – Дэвид, наверняка ты слышал о существах, которые раздирают людей в лесу на куски! Они охотятся ночью и в ненастье. Не хотелось бы мне стать жертвой этих чудовищ, – мама взглянула на меня, а потом, едва заметно, подмигнула. Я чуть слышно хихикнула, прикрыв рот рукой. – Потерпи еще немного, ночью выйдем на охоту. Прошу тебя, только не сорвись! – Прошептала я, но мама услышала (со своим вампирским слухом – то). – Я постараюсь, – ласково сказала мама, взяв мои руки в свои. На несколько секунд её глаза налились кровью, клыки показали из – за тонких губ, а потом она возвратилась в свой прежний вид – человеческий. Мама улыбнулась, – видишь, я научилась это делать, как ты. Я контролирую себя. Не переживай за меня. Если что – то вдруг пойдёт не по плану, я уверена, ты остановишь меня. Я ничего не ответила. В голове творился какой – то хаос. Мысли путались одна с другой. ***************************************************************************** – Миссис, мы добрались, – сказал Дэвид, взглянув на маму. И действительно! Перед нами стоял высокий кирпичный белый особняк, огороженный высоким забором. В каждом окошке горел свет. В саду было много деревьев и кустарников, которые были высажены в виде лабиринтов. Дорожки были выложены камнями, рядом стояли лавочки. Наконец Дэвид слез со своего места. Надев накидку, которая развивалась на ветру и практически не защищала его от дождя, он зашел внутрь сада. Через открытую калитку я увидела украшения нижней части дома, которые представляли собой вылепленные узоры. Слуга постучался в дверь. Показалась девушка невысокого роста, со странной прической. Она, легко перепрыгивая через лужи, подбежала к карете. – Миссис, прошу Вас, – протянув руку, сказала она. Улыбка скользнула по её лицу, и показались идеально ровные длинные зубы, прямо как у лошади. Мама спустилась со ступеньки кареты. Не обратив внимания на девушку, с гордо поднятой головой двинулась ко входу. Одной рукой мать приподнимала полы своего платья, а другой – прическу. Она шла так изящно, что казалось, будто бы она парит над землёй, вовсе не касаясь земли. Но нет! У неё была такая походка. Я завидовала маме. Что бы я не делала, как бы я не тренировалась, мой шаг был иной. Дождь практически прекратился, лишь только струи воды стекали по сливу. Ветер уже не дул так сильно, а раскаты грома еле – еле слышались где – то вдалеке. Когда я вошла внутрь дома, была приятно удивлена. Мебель вся была в дереве, обтянута бордовой тканью. На стенах были такого же цвета обои. На полу лежал паркет из тёмного мощного дерева. – Рады приветствовать вас в нашем поместье! Маргарет, юная Элизабет, добро пожаловать, – радостно сказал дядя Генри, протянув руку, – большая честь встречать вас у нас в доме. Дядя постарел за последние полгода. Он заметно посидел, отрастил бороду, хоть коротенькую, но всё же. Щёки ввалились. Глаза стали казаться большими и выпуклыми. От некогда большого живота практически ничего не осталось. Дядя был одет в черный фрак. Волосы, зачёсанные назад, то и дело падали. Было заметно, что весь этот маскарад только из – за нашего приезда. Скорее всего, в повседневной жизни он никогда не делал причёску. В противном случае – был бы хоть привыкший к таким изыскам. – О, Генри! Это для нас с Лиззи честь посетить вас. Не терпится увидеть Джозефа и Лилиан! Итак, немного о семье Уильямсов. Генри Уильямс – глава семьи. Везунчик по жизни. Родившись в богатой семье, почти не работает, живёт на скопленные. В двадцать один год женился на девятнадцатилетней Луизе Брэйжтоун. Она – полная мужу противоположность. Всю свою незамужнюю жизнь добивалась всего сама. И по чистой случайности, встретившись с молоденьким Генри, влюбилась в него, как и он в неё. Родители жениха были категорически против этой женитьбы, конечно, из – за материального положения невесты. Никто не обращал внимания на её доброту, любовь, заботу. Но вопреки всем молодые всё – таки поженились. Вскоре умер отец Генри, и половина состояния досталась ему. Переехав в новый дом, Луиза забеременела, родился Джозеф. Его я знаю с самого раннего детства. Он старше меня всего лишь на несколько месяцев. Мы вместе делали первые шаги, вместе познавали мир. В семь лет Джозефа отправили в школу – пансион далеко от дома, поэтому я видела его только на каникулах. Лилиан – второй ребёнок дяди Генри. Когда тётя Луиза была беременна ей, часто болела, а за неделю до родов заболела гриппом. Лилиан удалось спасти, а её мать – увы. На похоронах тёти Луизы людей было немного. Десятилетний на тот момент Джозеф едва сдерживал слёзы. Он переживал это всё, как взрослый. Он даже сказал речь. Ребёнок! Я помню его слова, как будто прошло не семь лет, а несколько дней. «Я никогда никому не говорил такие слова, потому что все мои близкие были рядом. А сейчас – нет мамы. У меня такое ощущение, что часть меня ушла вместе с ней. В любом случае я знаю, что её буду помнить всегда… Я, папа, друзья, потом будет помнить малышка. Я люблю тебя, мама». Я так гордилась им. Я бы никогда ничего подобного не сделала. Я бы просто разрыдалась. После смерти тёти Луизы наши семьи стали чаще встречаться. Уильямсы были почётными гостями в нашем доме. ***************************************************************************** Дядя Генри позвал нас в гостиную – столовую. Комната была довольно – таки большая. Посередине стоял длинный стол, вокруг стулья с мягкими сидушками и спинками. В конце комнаты – камин. Рядом – круглый коврик, а на нём два глубоких с подлокотниками кресла. В общем, классика. По правую стену комнаты стояло что – то похожее на стеллаж. Слева – много окон, а между ними в деревянных рамах портреты всех членов семьи Уильямсов. Интерьер опять же был в бордовых и коричневых цветах. В этой комнате стоял юноша. Это был Джозеф. Он тоже изменился, возмужал. Щетина уже пробивалась на лице, хотя полгода назад в моих глазах он был мальчиком – подростком, совсем непохожим на мужчину. Мы стояли друг напротив друга. Я слышала, как бешено колотилось его сердце, то гляди выпрыгнувшее из груди. Кровь пульсировала по венам. Видимо, он очень волновался, стоя передо мной. – Элизабет, ты прекрасна! – первое, что он сказал, – отлично выглядишь. Рад, что ты приехала. Мы так давно не виделись. Надеюсь, доехали без приключений. Миссис, не отстаёте от дочери! Выглядите, будто бы одного возраста, – Джозеф засыпал нас комплиментами. Хотя, я уверена на сто процентов, что он преувеличивал. Не так – то уж и хорошо мы выглядели. Немного потрёпанные, уставшие, голодные. – Джозеф, довольно. Гости с дороги. Маргарет, Элизабет, прошу вас пройти в комнаты. Надеюсь, вы поужинаете с нами, – сказал дядя Генри, – Миа проводит вас, – он указал на женщину, стоявшую около кухни. Служанка подошла к нам, наклонив голову. То ли от стеснения, то ли от волнения она перебирала в руках краешек своего идеально проглаженного белого фартучка. Мы прошли за ней по лестнице. На втором этаже было много комнат, но в нашем распоряжении были две. Одна – для мамы. Эта спальня находилась в конце коридора, была больше моей метра на два по площади. Моя комната располагалась ближе к лестнице, между спальней Джозефа и его сестрёнкой Лилиан. Кстати говоря, малышку сегодня я не наблюдала. Где она, никто не сказал, даже не упомянул её. Я предположила, что девочка находилась в своей комнате и не выходила из – за того, что была до чёртиков стеснительным ребёнком. Но, признаться, при нас никогда не была робкой. Проходя мимо комнат, я не слышала ничьего дыхания и биения сердца. Значит, Лилиан не было у себя. Может быть, её вообще не было дома. Меня это насторожило. – Миа, а где Лилиан? – спросила я служанку, что та от неожиданности встрепенулась. – Она гостит у своей тётушки, – ответила она, уставившись на меня своими круглыми большими чёрными глазами. – А когда она приедет? Не терпится увидеть Лилиан. Я ужасно по ней соскучилась. – Завтра. Мисс должна была быть у тётушки до конца недели, но поскольку приехали Вы с Вашей матушкой, мистер Уильямс оповестил свою сестру, чтобы Лилиан вернули домой. – Прекрасно! – воскликнула я, заходя в свою комнату. Кровать, прикроватная тумбочка, туалетный столик, шкаф, выход на балкон. Но, признаться, помещение довольно – таки миленькое. Жить можно. Благо, интерьер был не в бардовых цветах, а в более нежных. Бежевых, персиковых. Я прилегла на кровать, раскинув руки, и уставилась в потолок. Корсет сдавливал тело до невозможности. Казалось, что кости так и вылезут наружу от этой невыносимой боли. Что ж, таковы были правила того века: чтобы всё было подтянуто, ни единой складочки и лишней выпуклости. Но, недолго думая, я расстегнула платье и ослабила лямки. Вдобавок была ещё и боль в желудке от того, что во рту не было ни капли крови несколько дней. Вены по всему телу сохли, доставляя огромное неудобство. Каждое движение, вздох был болью. Казалось, что всё внутри собралось в единый комок и застряло где – то в глотке. Но я терпела. Я знала, что ночью мы с мамой выйдем в лес на охоту. Зайцы, белки, прочая мелкая дичь. Если повезёт, то можно и оленя подкараулить. Да, мы не питаемся человечиной. Так сказать, исключили из рациона. Я, когда только обратилась в вампира, а мама две недели назад. И это не из – за опасений по поводу того, что все узнают, кто мы на самом деле, а из – за элементарной жалости и сочувствия. Когда включена человечность, вампиры не могут убить человека. Не в том смысле, что они как – то ограничены физически. Скорее, морально. Лишь голод может заставить нас пойти на убийство. Я научилась сдерживаться за год с момента обращения. Да, на моей совести четыре убийства, но это лишь потому, что за мной перестали следить. Звучит глупо, но это так. Безрассудство моего учителя привело к смертям. В этом плане маме повезло, чего не скажешь обо мне. По крайней мере потому, что с ней была рядом я. Все три месяца я контролировала её, её жажду, её усилившиеся в разы чувства. И мама не убила никого! Лишь с помощью гипноза понемногу выпивала кровь людей. И вот это был самоконтроль… Да ещё какой! ***************************************************************************** Я пролежала так минут десять, пока не вспомнила, что нужно собираться на ужин. В желудке всё по – прежнему зудело. Я поднялась с кровати, ещё раз окинула взглядом комнату. – Мисс, я принёс вещи, – послышался голос Дэвида из – за двери. – Подожди минутку! – крикнула я, подбежав к зеркалу со своей вампирской скоростью, пытаясь привести себя в порядок. И опять я почувствовала боль в теле из – за тугого одеяния, – заходи! Вошёл Дэвид. Такой старый, уставший, с тяжелыми нависшими веками. Он аккуратно положил на пол два больших чемодана, добродушно улыбнувшись. Ушёл, прикрыв за собой дверь. Поправив упавшие пряди волос, я двинулась к вещам. Чемоданы казались такими большими, тяжёлыми, но я с лёгкостью взяла в руку один из них коричневого цвета и положила на кровать. Защёлка барахлила, поэтому пришлось изрядно потрудиться, чтобы открыть чемодан. Я достала платье. Оно было слегка помято, но это было не очень заметно. Голубые ленточки на груди перекрутились. В те времена переодевание было довольно – таки проблематично, начиная с затягивание корсета. В одиночку я конечно же этого бы не сделала. Усевшись на кровать, я стала ждать, когда ко мне придет служанка, чтобы помочь одеться. На меня нахлынули воспоминания. Передо мной представилась картина, когда я была еще человеком. Прогулки по саду, семейные вечера, никаких проблем, крови, убийств. Я тогда не знала Тома, не была его пешкой. Жизнь была так проста, счастлива, беззаботна. Вы спросите, хочу ли я вернуться к прошлой жизни. Нет, не хочу. На данный момент я довольна всем. Бессмертие, скорость, сила, гипноз. Тем более, что рядом со мной моя такая же бессмертная мать. Кто – то постучал в дверь. Безусловно, это была Миа. Пока я живу здесь, она будет моей слугой. По крайней мере, первое впечатление об этой женщине у меня сложилось хорошее. – Я пришла Вам… – начала она, опять склонив голову. Голос её дрожал, будто она чего – то боялась. – Помочь с платьем, – улыбнулась я, привстав с кровати. – Я хочу вот это! – указала на синее, которое уже висело на вешалке. – Почему ты так волнуешься? У тебя даже руки дрожат. – Нет, мисс, Вам кажется. Всё хорошо. Очень красивое платье! Уверена, на Вас оно будет смотреться в тысячу раз краше! Мистер Уильямс с сыном уже ожидают внизу. Нужно поторопиться, чтобы не опоздать на ужин. – Без меня всё равно не начнут, ведь так? – я повернулась лицом к Мие, заглянула к ней в глаза. Зрачки женщины на мгновение расширились, и она с улыбкой ответила: – Безусловно. Служанка аккуратно повернула меня спиной, и дёрнула за лямки корсета. От этого я сильнее уперлась руками в оправу зеркала, перед которым мы стояли. Миа проделывала это с таким упорством, уверенностью, будто она целыми днями только и занималась, что помогала одевать платья. – Миа, как давно ты живёшь у Уильямсов? – спросила я, чтобы хоть как – то отвлечься. – Почти семь лет. Мистер Уильямс нанял меня почти сразу после рождения Лилиан. Я заменяла ей мать, и за то время, пока я здесь, она стала мне дочерью. Я люблю её не меньше, чем родной отец. Лилиан росла у меня на глазах, а я старела. Сейчас мне пятьдесят один, и мне уже тяжело следить за этой непоседой. Теперь я просто служанка. Выполняю всё, что мне скажут. – Похвально. Не каждая женщина может полюбить чужого ребёнка. Кстати сказать, я бы никогда не дала тебе больше сорока пяти. Ни одной морщинки! Волосы даже не начали сидеть. И фигура прекрасно сохранилась! – а что, если она тоже вампир? Не стареет ведь. Хотя, это могут быть просто гены. Ну да ладно, главное, чтобы она не подозревала о моей сущности. – Спасибо, мисс. Комплимент от Вас – бальзам на душу. Вот и всё. Готово! – Миа отошла назад и окинула меня взглядом с ног до головы. – Спасибо, Миа, – я опять повернулась к ней лицом, – теперь ты будешь всегда прислуживать мне, пока я не уеду из этого дома, – зрачки служанки вновь на секунду увеличились, а потом вернулись к привычному размеру. – Теперь я буду всегда прислуживать Вам, пока Вы не уедите из этого дома, – сказала она, уставившись на меня, а потом ушла. Я была действительно очаровательна в этом платье. Осталось только теперь переделать причёску. Усевшись за туалетный столик, я вооружилась расчёской – гребнем. Волнистые каштановые пряди падали на плечи и ключицы. Я улыбнулась своему отражению, видимо, довольная своей красотой, а потом начала крутить жгутики, закрепляя их сзади на затылке. Рассказывать о самом ужине я не вижу смысла, так как ничего интересного не произошло. Беседы велись лишь о том, как мы проводили время с матерью последний полгода.