Твой город - это быль и фельетон

Вперед! Силенки в кулак, веревку берем, На приговоренных тряпьё, народ во всю глотку орет. Эшафот и мешок, замолчит череда бесед, Нелепые лохи недовольны всегда и всем.

Прежде всего — если вы читаете эти строки, значит, меня уже нет в живых. Бездушная и бездуховная машина, именуемая Горгородом, поглотила и меня. Я попросил хороших людей, чтобы эти записи были опубликованы. Если вы читаете их — значит, я в них не ошибся. Убийство Марка две недели назад потрясло городской андерграунд. Я уверен, что это было убийство, пусть мэр и его люди и обставили всё, как будто это был суицид. К его трупу так никого и не допустили, где он похоронен — мы не знаем и можем лишь строить догадки. С Марком мы познакомились в клубе во время очередного жесткого угара под гором. До этого я видел его лишь издали, безмолвно восхищаясь его величием как Писателя. Он и правда был Писателем с большой буквы, но лучшая его работа увидела свет только после его трагической гибели. Да, я говорю о двух главах только начатой рукописи — «Полигоне» и «Где нас нет». Я с большим трудом выпросил у Киры право опубликовать их в интернете, она согласилась только на условиях полной анонимности. Тексты были опубликованы на специальном сайте. Там нет обратной связи, нет контактов, но есть стена памяти Марка — любой желающий может оставить свое послание, рассказать, кем или чем был конкретно для него этот величайший гений пера современности. Если хорошие люди все сделали правильно — именно там появились и эти записки сумасшедшего. Спустя несколько дней мимолетные дела занесли меня на фавелы. Вспомнив о вскользь брошенных Марком словах о Гуру, я набрался смелости и отыскал его дом. Сказать, что я представлял его совсем другим — не сказать ничего. Гуру был совершенно обычным внешне, но далеко не обычным изнутри. Мы говорили о многом — о Марке, о мэре, о Горгороде. Именно после визита к нему я почувствовал, что не могу оставаться в стороне. Горгород должен меняться. Я рассказал об идеях Гуру нескольким проверенным людям из андерграунда. Буду верить, что они смогут продолжить мои скромные попытки что-то изменить. А попытки действительно были. Через пару дней я, словно обезумев от желания отомстить за Марка, раздобыл динамитную шашку. План казался блестящим. Мэр раз в неделю ездит в оперу, для его машины выделено лучшее парковочное место прямо у входа. Прямо на этом месте находится люк канализации — никто не предполагал, что когда-то тут будет парковка для местной элиты. Люком, разумеется, не пользуются, но он открывается. Один из моих знакомых когда-то работал в городской коммунальной службе. С большой опаской он поведал мне, как попасть в систему сточных вод и найти тот самый люк. Надеюсь, с ним все будет хорошо — он не виноват, что жажда мести снесла мою буйную голову. Настал вечер. Я пробрался в канализацию, предусмотрительно оставив у выхода пакет с чистой одеждой. Если я пошел бы по городу в одежде, пахнущей дерьмом, меня остановил бы первый же патруль. По лабиринтам тоннелей я добрался до того самого люка. Лестница была достаточно крепкой на вид. Собравшись с силами, я полез наверх. Осторожно отодвинув крышку люка, я увидел над собой днище машины. Все шло по плану. Аккуратно закрепив динамитную шашку с таймером на защите картера, я тихо закрыл люк и спустился обратно. Последняя ступенька сломалась под моим весом, и я весьма болезненно упал на бетонный пол тоннеля. Не думаю, что наверху кто-то это слышал — от поверхности меня отделяли метров десять. Прихрамывая, я выбрался из канализации и осторожно пробрался к дому. Из новостей я узнал о неудавшемся покушении на мэра. Я был готов рвать на себе волосы от досады. Оказывается, мэр ушел из оперы раньше обычного и поехал к фон Гленну на очередную буйную попойку, отпустив водителя. Динамит сдетонировал, когда водитель уже ехал по городу один. Беднягу доставили в больницу, крепкое железо «командирской машины Вермахта», как называли в народе машину мэра, спасло ему жизнь. Было понятно, что надо залегать на дно. Я знал, что меня будут искать. Именно поэтому я и пишу эти строки сейчас. Лишь бы успеть к утру, ведь могу и под пули попасть. Когда поиски преступника несколько приутихли, я выбрал ночь поспокойнее и аккуратно добрался до фавел. Когда я рассказал Гуру о совершенном, он сказал, что не ошибся во мне, но теперь все равно придется начинать сначала. Там же, на фавелах, я встретил Алису. Она ушла из дома, возненавидев мэра за убийство Марка — пусть она и предала его первой, но все равно он был для нее больше, чем просто другом или бывшим парнем. Нереально рискуя, я рассказал ей о том, кто исполнил покушение на ее отца. Она долго молчала, изучая меня взглядом, а потом тихо попросила убить его побыстрее. Я не верил своим словам (все-таки отец, даже я своего ненавижу не так сильно, хоть он и бросил семью, когда я был младенцем), но пообещал ей, что рано или поздно час расплаты для мэра настанет. Революция должна начаться. Осталось только найти «Аврору» в Горгороде. Наверное, это мои последние строки. Знакомый из полиции рассказал, что на меня все-таки вышли. Я попал под камеры наблюдения, когда залезал и вылезал из канализации. Сегодня ночью за мной должны прийти. Боже упаси терпеть показательную казнь — я не смогу смотреть на людей, которых подвел, просчитавшись с покушением. Пусть убьют сразу, пулей в голову, пусть долго пытают, но лишь бы не умирать на эшафоте. Хотя вдруг я успею что-нибудь крикнуть в толпу? Но все равно это решать совершенно точно не мне. Единственно возможный приговор маячил передо мной с того момента, как я впервые подумал о покушении. Пора заканчивать. Надо еще успеть отослать этот текст тем, кто его должен будет опубликовать, если меня не станет. Спасибо вам всем. Не останавливайтесь. Горгород должен меняться во имя памяти Марка. Прощайте, друзья-горгородчане.