Лебяжий пух

Она пахла китайскими борделями – травами, потом и душными, насыщенными маслами, от аромата которых першило в горле; яркие благовония оседали пеленой на плечах, она – перекресток пекинских улиц и настолько острых специй, что хотелось чихать, но одного они перебить не могли. Кровь. Гробовщик видел мелкие брызги на рукавах платья, чувствовал медь, растворенную в волосах, и нервно усмехался. Значит, задание королевы в очередной раз выполнено превосходно. - Для человека, развязавшего Вторую опиумную войну, вы выглядите довольно спокойно, графиня Фантомхайв. Клодия лишь сильнее нажала на перо, продырявив им бумагу. Женщина вздохнула и отложила отчет в сторону. Едва ли она походила на победительницу – лицо не искривила уродливая тщеславная улыбка, глаза смотрели устало, без надменной радости. Клодия – лебедь со сломанными крыльями, никак не пес, виляющий хвостом перед хозяином. Гробовщик выдохнул. Юная Виктория научилась сажать на цепь и изящных птиц. - Это было просто, особенно с поддержкой Франции. Следовало лишь поджечь фитиль, цепная реакция пошла сама, - графиня поджала губы и задумчиво опустила голову. – И я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь работать с французами. - Бишон фризе* не так милы, как говорят? – жнец устроился на краю стола, обычно строгая и дотошная до всевозможных правил этикета Клодия только отодвинула чернильницу подальше. Привыкла к его фамильярности и оттого они больше напоминали закадычных друзей, чем деловых партнеров. - Они много лают без причин и слишком бурно празднуют мелкие победы будучи не в состоянии достичь великих, - хмыкнула Клодия и запечатала письмо Ее Величеству сургучом. Красивым витиеватым почерком расцвел краткий адрес, и Гробовщик вспомнил, как в юности она трепетно переписывала стихи в альбом – аккуратно и нежно, будто слова могли рассыпаться хрусталем. Теперь от кроткой мечтательницы осталась необъяснимая печаль в зеркале зрачков. - Не молчи, - мужчина вздрогнул от прозвучавшего откуда-то сбоку голоса. – Я наслушалась тишины и в садах камней. - Я не знал, что вы любите много говорить, графиня, - хихикнул он и развернулся к ней корпусом. – О чем хотите побеседовать? - Обо всем. Пока я была в Китае, не получила ни одной весточки, - затаенная глубинно обида молчала в жестах, но ворочалась в морщинках. Ее единственная опора – семья, словно забыла про нее на бесконечные полгода. - Винсент писал вам каждый день, - Гробовщик вздернул бровь и вмиг посерьезнел. – А лорд Росс… - Седрик перехватывал их, - она выдавила из себя противную истину и презрительно фыркнула. – Зачем прививать свою ненависть сыну… так поступают трусы, когда бояться, что у них ничего не останется, - ее речь сбилась, а горячность сменилась горькой непонятной растерянностью. Разочарование – все, что она могла испытывать к супругу. - Возможно, но, по крайней мере, сын не забывал о вас ни на минуту, и, чтобы сделать вам приятное, разучил сонату Бетховена, - Гробовщик почесал подбородок. – Какую, не помню, из всех музыкальных произведений интересуюсь только похоронными маршами. - Наверняка, самую трудную, - мягкая улыбка коснулась губ Клодии и огорченная супругу переменилась в любящую мать. – Это же Винси, он стремится к самому невозможному. - Фрэнсис много тренируется в фехтовании, как вы и наказывали, хотя Седрик был против. Мы сразились на шпагах, он проиграл, и ему пришлось уступить, - как бы внезначай похвастался жнец и, крякнув, деловито поправил шляпу. Клодия удержалась от ласкового поглаживания по плечу жнеца и подавила смешок. - Жаль, что эта умная малышка не моя дочь, - графиня сложила руки в замок на коленях и сощурила глаза, выуживая из головы мысль. – Она не похожа на Россов. Не похожа на покойную мать Линделл. В ней живет дух Фантомхайвов, ни капли от родителей, кроме внешности. Но я не могу дать ей свою фамилию, титулы и земли – это по праву принадлежит Винсенту, зато я ей дам то, чем обделен слизняк Росс, - черты лица ужесточились, и неприкрытый яд шипами резал воздух. Клодия Фантомхайв, первая женщина Цепной пес и та, которую боялась теневая сторона Великобритании, подобным тоном и мимикой выносила смертельный приговор. В ней проснулось нечто звериное, первозданное. Гробовщик понимал, что ее желание не благо, а месть. Простая, как устный счет. «Ты хочешь лишить меня всего, но поплатишься тем же». И в какой-то степени ему было жаль Седрика Росса. На одну тысячную несуществующей жнецовой души. Кабинет поглотила тишина. Величественная, дремлющая в тронных залах, снисходительная до слов, произнесенных шепотом. Казалось, это она, прозрачная, венчает графиню Фантомхайв. Гробовщик подцепил ногтем один локон из сложной прически и опустил на спину. Встретив удивленный взгляд Клодии, произнес: - Будьте не настолько правильны, миледи. Вы дома. Казалось, она еще там, на границе Цин и Тайпин, среди крестьян и грязи, статная и грациозная в простом ханьфу. Здешние народы не понимают чужестранной красоты – ханьфу сидит мешком, глаза странно посажены, цвет кожи совсем бледный… Ее и звали по-другому – не Клодией, а Дженн. Появилась свобода, хоть и женщина выполняла приказ, и шанс пожить иначе. Крошечный, недолгий. Она все равно вернется к отчужденной семье, подарит любовь сыну и падчерице и преклонит колено перед Викторией, но отвратительно то, что сможет вообразить другую жизнь. В ней Клодия счастлива проводить вечера на диване перед камином, читать детям сказки, прижиматься к крепкому мужскому плечу и быть верной, примерной женой. Вот что в ее душе спрятано как тень в алеющем рассвете – невозможно ухватить. Клодия не проронила ни звука, словно решив, что разговор полностью исчерпан и принялась за отложенный документ. Гробовщик выхватил второй локон под шелест недописанного отчета. Пух. Невесомый пух черного лебедя, аккуратно собранный на затылке, лег ласково в ладонь. Незаметно состриженная прядь проскользнула в руках. Он помнит всех, кто был рядом с ним. - Мне этого давно не хватало, - прошептала Клодия, словно смущаясь неловких слов, как в первую встречу. Жнец наклонился к ее уху и прошелестел: - Чего же? - Свободы рядом с тобой, - откровение отчаянно сорвалось с языка, боясь быть услышанным. Мужчина коснулся ее скул совсем неощутимо, расчерняя на коже след смерти. Она сомкнула веки в морозных касаниях жнеца. Ее не пугала смерть, притаившаяся змеей в его руках. Ей страшно быть одной. *** - Лорд Росс, - Клодия чопорно кивнула и малейшим движением высказала все презрение, накопившееся в ней за года совместной жизни. - Госпожа Фантомхайв, - Седрик не оторвался от газет, хотя бы ради простого рукопожатия. Клодия свела брови к переносице, но снова приняла равнодушный вид. Кто они, в самом деле, друг другу, чтобы требовать взаимоуважения. Два чужих человека, которых не соединит даже общий ребенок. - Не очень-то вежливо отбирать письма, - женщина устроилась в кресле напротив супруга и вперилась внимательным взглядом в него. – Особенно, когда это письма от сына к матери. Росс не дрогнул и не сложил газету. Жизнь бок о бок с Цепным псом учит играть по правилам. Правило первое – не бояться. Звери чуют страх и готовы наброситься на жертву, слабее них. - И что ты могла написать? Сколько людей зарезала? Или сколько опиума удалось сбыть? – он начинал злиться. Страх в нем расцвел гневом, неконтролируемым и злым, на грани животного. Правило второе – не показывать явную ярость. Цепной пес имеет одного хозяина, всем другим он без зазрения совести прокусит руку. - Я не стала бы об этом писать, - она не отводила взгляда, и Седрик раздражался, чувствуя, как через страницы его прожигают насквозь. – Но рано или поздно он узнает. Потому что Винсент – будущий Цепной пес, и это не изменит никто, тем более ты. - Я не допущу наследника рода Росс до твоих грязных дел, - отчеканил мужчина, и ему стоило колоссальных усилий не сорваться на крик. Черный атлас ее платья зашуршал, и Клодия подошла к нему. - Убери газету, трус, - она подчиняла, разрушала и не щадила. Жестокая, холодная, но безумно красивая, когда в синих глазах вспыхивают огни Преисподней – обеих – земной и вечной, с выбившимися черными кудрями и тяжело дышащая, словно готовая наброситься на жертву гончая. Седрик молча убрал газету на столик. Ему нечего было ответить. Он испытывал лишь разочарование. Клодия в молодости казалась прекрасной нимфой, сошедшей с картины. Девушка, которая принимала его, вдовца, с малолетней дочерью на руках, с простотой и искренностью – образец чистоты и невинности. Почему-то он не заподозрил ничего, хотя должно показаться странным, то, что девушка из богатой семьи, способная выйти замуж чуть ли не за эрцгерцога, выбрала именно его, неприметного барона Росса, небольшого землевладельца и коневода, да еще и к тому же одинокого отца. Улей призраков и тайн преследовал Седрика пять лет. Они раскрывались неожиданно, ненавязчиво, со слухами, но чаще с прямым признанием. «- Я Цепной пес, прими это». «- Я сохраню свою фамилию. Фантомхайвы выше Россов». Грязная, мрачная изнанка могущества второго дома после Греев захватила мужчину с головой и утягивала в липкую трясину. Он не желал в ней тонуть. У него не было выбора. Седрик чувствовал себя преданным и обманутым, не принимая темную правду и не понимая одного простого факта. У Клодии тоже не было выбора. Росс был не тем, кто мог осознать это, но и Клодия была не той, кто могла бы достичь житейских мечтаний, немудреных и кристально ясных. И как-то они встретились на перекрестках хитро сплетенных шуток судьбы. Женщина рассердилась, ее злость, – вечные льды и северные ветра – обжигающая в холодном пламени. Она расставила руки по обе стороны от Росса, загнав его в импровизированную западню. Он мог с легкостью ее подвинуть, но поговорить им не мешало бы. Седрик ухмыльнулся. В его мыслях все звучало проще, чем было на самом деле. - Почему ты ставишь мне палки в колеса? Ты ведь знаешь, что это напрасно, - Клодия говорила ровно и, словно ставила ультиматум. Мужчина продвинулся ближе к ее лицу, и прошептал в сомкнутые от напряжения губы: - Я ничтожен для тебя, для короны, для иного высшего круга, но, - он встретился прямым взглядом с женой, - я защищу детей от любой опасности. - А кто защитит меня? – она дотронулась кончиком носа до его щеки и втянула воздух, будто принюхиваясь. Ожидала правду и могла запросто распознать ложь. Седрик не собирался лгать. - Ты сама несешь опасность, от тебя нужно защищать, - в ее глазах промелькнуло огорчение, но она запихнула чувства внутрь себя и резко отпрянула от мужа. - Хорошо. Спасибо за честность, - ее вежливость пропиталась горьким ядом уязвленной гордости, уголки губ изломились в усмешке. – Тогда я научу детей противостоять тьме, исходящей от меня. И, может быть, они сами воткнут мне нож в сердце. Только порочный круг семьи Фантомхайв на мне не закончится. Клодия ушла, отмеряя стуком каблуков расстояние, а Седрик вновь ощутил проигрыш. Он не в силах бороться с этой женщиной. Она умна, бесспорно, но… Росс чувствовал, что по-прежнему любит ее; любовь утаилась среди страха и предательства, тонкая нить, которая, возможно, все еще связывала их. Но ее было недостаточно, чтобы стереть границы, условности и титулы между ними. И пять лет безграничной, звенящей пустоты.