cherry lips

Засахаренная вишня слишком приторная, а сахар неприятно оседает на алых губах. Юнги не любит, когда слишком сладко. Но Тэхен подается вперед и сцеловывает все с уголков губ, улыбается, превращая свой рот в квадрат, и смотрит на него глазами полумесяцами, в которых бегают искорки. Тэхен слишком сладкий. Лунный свет в совокупности со светом ночных фонарей мягко оседает на его лице и волосах, превращая их в золото. Тэхен слишком красивый. Юнги пялится на него в открытую, совершенно не скрывая. Их ноги переплетены, они сидят друг напротив друга какое-то время, а потом начинают целоваться одними губами. Тэхен отстраняется и смеется снова. Совсем немного сахарной пудры в виде влюбленных глаз Мин Юнги, и этот момент в истории человечества можно будет назвать самым приторно сладким. - Меня бесит, что ты всегда смеешься, когда мы целуемся. Юнги — лед и пыль, кружащие вокруг Сатурна. У Сатурна много спутников. У Тэхена их еще больше. Тэхен тянет тебя к точке невозврата, а затем оставляет еще более разрушенным, чем ты мог быть когда-либо до него. Юнги уже все равно, этот холодный мальчик никогда не обещал ему золотых гор, так что парень просто пытается поглотить его всего с отчаянной непринужденностью, пока есть возможность. Тэхен снова смеется, запрокидывая голову, а Юнги облизывает губы, целует и кусает его шею, на которой мгновенно расцветают багровые засосы. - Я уезжаю из Сеула, - Юнги говорит это, смотря Тэхену прямо в глаза. Взгляд мальчишки затуманенный и странный. Он резко встает и начинает ходить по комнате. Юнги следит за каждым его шагом. - Так странно, что такие равнодушные люди как ты всегда силятся показать, что им не бывает все равно. Юнги хочет ранить Тэхена как можно глубже. Тэхену все равно. Это единственная константа. Юнги изранен этим мальчишкой так сильно, но именно в этот момент полностью отбитые чувства самосохранения и собственного достоинства очнулись и желают ужалить обидчика как можно сильнее. - Я не равнодушный! - Тэхен взревел раненым зверем и подскочил к Юнги, смотря тому прямо в глаза. Тэхен мелко дрожал. Эта детка точно была хорошим актером, потому что Юнги точно знал: в этот момент внутри парня абсолютный штиль, который тот выдавал за бурю. В этот раз никто не отвел взгляд. - Тебе нечем это доказать, - Юнги пододвинулся ближе и шепнул это Тэхену прямо в губы. Тэхен выглядел подбитой птицей, его нижняя губа подрагивала, а сам он отходил все дальше и дальше. Этой ночью никто не заснет в его руках. Этой ночью Юнги будет считать каждый метр, который разделяет их. Густая тишина медленно разливается вокруг парня, а он оглушительно кричит. Пачка сигарет вываливается из дрожащих рук, а в легких больше не хватает объема, чтобы по-настоящему насытить парня кислородом. Сердце все еще качает кровь, оно не разорвалось, но мозг Юнги обманывает его, потому что он явственно чувствует дыру в своей груди. Придя домой, Юнги ложится на изорванный матрац, на котором все еще остались следы их когда-то так плотно сплетенных тел, но воздух больше не пахнет свежей вишней, а Мин больше не хочет знать, что такая ягода существует. Щеки влажные, Юнги больше не хочет спорить с ним, больше не хочет доказывать ничего ему. Все что он хочет — тэхеновы длинные руки, обвитые вокруг его тела. Юнги убит наповал. Все вокруг него остановилось и замерло в ожидании чего-то. И сейчас, все, что у него осталось: старый пакетик чая, недопитый дешевый ликер и сладкий вкус засахаренной вишни на алых губах.