Зачем топтать мою любовь?

Небо было тёмное. Тучи сбегались и сбегались. В скором времени пошёл дождь, точнее, ливень. Ко всему этому на душе у парня скреблись кошки. О, это чувство, которое разъедает, убивает изнутри. Как же оно хорошо знакомо Стилински. Но что поделаешь, если ты влюблён в красавицу школы, жуткую стерву, не уважающую других и необычайную мразь. Её можно описать одним собственным существительным: Лидия. Боже, сколько нервотрёпки принесла эта рыжая бестия бедному парнишке. На протяжении больше десяти лет она отшивала, игнорировала и просто ужасно вела себя с ним. Но он терпел, всё так же подходил, делал комплименты и любил. Боже, за что? Он задавался этим вопросом каждый день! И сам же отвечал: «Нет, она красивая, даже божественная, очень умная, хоть и скрывает это! Я уверен! Ох, эти глаза, а губы! Умру, но добьюсь…» Но, как известно, у всего в этом мире есть терпение. Вот и у Стайлза оно заканчивалось, а как же? Он долго ломал голову, что можно сделать в этой ситуации. Смириться, что любовь всей жизни тупо отшила и игнорит? Серьёзно? Нет, это не в его стиле. Стилински набирает номер друга.  — Алло, Скотт? Чувак, нужен совет.  — Ля, Стайлз, первый час ночи, какой нахрен совет? Ты обкурился, бро?  — Если бы… Дружище, если бы это была фигня, я бы не звонил, сам понимаешь.  — Цена вопроса пять баксов, ок?  — Хоть десять. Это срочно.  — Раз так, то выкладывай.  — Короче, я задолбался. Мне надоело.  — Что тебе надоело, хотя, подожди, не надо. Сам догадаюсь. Тебе надоело то, что Мартин не обращает на тебя внимания, и ты ей нафиг не нужен?  — Именно, что делать в этой ситуации?  — Проспись и смирись. Всё?  — Я серьёзно. Это даже не совет.  — Ладно, у меня есть гениальный план. Сработает на 100%.  — Да?! Какой же?  — Ну, на сто процентов либо в худшую, либо в лучшую, но, как сам знаешь, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.  — Приди к ней и скажи всё то, что накипело.  — Внатуре? Думаешь, сработает?  — Пфф, естественно.  — Спасибо, Скотт.  — Удачи, братан. Стайлз Стилински сидел в своей комнате у включенной лампы и что-то старательно писал на листочке. Глаза слипались, но он понимал, что нужно срочно закончить то, что он начал. К слову, он составлял свою «реплику», которую он приготовил для прихода к Лидии. «Интересно, — думал он, — если это действительно сработает, то я буду всю жизнь должен Макколу? Да, наверное…». Стилински закончил к двум часам ночи. Его переполняли разные эмоции. Может, ему сейчас к ней поехать? А что подумают её родители? А она сама что подумает-то? Это всё неважно. Главное то, что он выскажет всё то, что он думает об этой плутовке, всё то, что накипело. накипело за эти годы многое. С этим бесполезно спорить, ведь так? Парнишка с медовыми глазами думает. Минуту… Две… Ах, к чёрту всё! В мыслях всплыли слова друга: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.», а ведь так и есть. «Если отошьёт, то больше никогда не увидит. Клянусь.» — подумал сын шерифа. Кстати, о папе Стайлза. Он был на работе, поэтому остановить Стилински было некому. «Так, ладно… Соберись, Стилински! Ты сделаешь это, а дальше что будет, то будет. Не попишешь ничего, если она не любит меня…» — подумал мальчишка и вышел из дома. Стайлз вышел из дома и поспешил к своей машине. Джип был хоть и старенькой развалюхой, но не раз выручал кареглазого. Молодой человек вцепился в руль так, что он думал, что оторвёт его к чертям. Стайлз давил на газ. Никто и ничто не может его остановить. Он был уверен, как никогда. Сейчас или никогда. В дали виднеются до боли знакомые пейзажи. Потом дом Лидии Мартин. Той самой рыжей бестии с зелёными, нет, даже с изумрудными глазами, которая не раз довела Стилински до нервного срыва, а, между прочим, нервные клетки не восстанавливаются! Секунда… Две… Три… Он выходит из машины, хлопая за собой дверью. Он — не мальчик на побегушках. Он — не сопляк. Он — не ботаник. Он — уверенный в себе мужчина. сейчас или никогда, Стайлз. Парень подходит к двери дома Лидии. Кареглазый отчаянно стучится до тех пор, пока не слышит чьи-то шаги. Секунда… Две… Три… Кто-то подходит.  — Кто там? — спросил милый женский голос. Такой знакомый, такой нежный, хоть бы сейчас не упасть в обморок.  — Стайлз… — не спеша говорит парнишка. — Стилински.  — Стайлз? Ты на часы смотрел? — говорила рыжеволосая, открывая дверь. — что тебе нужно?  — Мне очень срочно нужно с тобой поговорить, Лидия… И да, это не подождёт, поэтому лучше выслушай, потом делай всё, что считаешь нужным… — проговорил Стилински, смотря в её глаза.  — Тебе повезло, что родителей нет дома, так бы тебе прострелили что-нибудь… — чуть улыбаясь, сказала Мартин. — проходи, что в дверях стоять. Пока паренька всё устраивало, но ему казалось, что зеленоглазая слишком добрая. Что, интересно, могло случиться, что она так резко переменила своё отношение к нему? Этот вопрос не давал покоя Стилински, но он решил не подавать виду, поэтому послушно прошёл в дом Лидии. Он смотрел ей в след. «Боже, всё-таки, какая она обворожительная! Как я только смел что-то думать плохое про неё, а как она пригласила меня в свой дом, поздней ночью, между прочим!» — думал кареглазый.  — А тут мило… — сам того не замечая, сказал шатен. Он подумал, что не сказал этого вслух, но ему показалось.  — Спасибо, конечно, но можно к делу? — мило улыбнулась рыжая.  — Что? — парень ничего не понял.  — С тобой всё хорошо? Ты сказал, что здесь мило.  — Ах, да. Точно. Можно и к делу.  — Ну так… Начинай, что ли. Лицо юноши переменилось. Оно стало каким-то мрачным, серьёзным, не таким, каким его все привыкли видеть, в том числе и Лидия. Она ни на шутку испугалась.  — Лидия, я давно думал и решил высказать всё, что думаю. Так что, приготовься. Я долго размышлял. Знаешь, хотя, нет, тебе не понять. Так странно, когда ты сходишь с ума. Я схожу с ума, Лидия. Это так странно… У меня появляется чувство вины. Хотя я сам не знаю, за что? Я тебя понимаю, ведь мне иногда тоже снятся страшные сны. Я знаю, Лидия, ты говорила кому-то. Я услышал. Мартин, я понимаю тебя, как никто другой, понимаешь? Мне снилось… Снилось, что мне не дожить до весны… Снится, что вовсе весна умерла, понимаешь? Только весна — это ты. Страх во мне оставляет следы, честно, ведь я думал, что страх — это просто слова, но это не так. Лидия, так зачем? Зачем топтать мою любовь? Её и так почти не стало. Ты делаешь это каждый день, убивая меня. Я разбиваю руки в кровь… Из-за тебя, Лидия. Мне, наверное, лучше вернуться домой. Мне лучше не видеться с тобой несколько дней… Потому что я уходил с одной, а возвращался с другой, но никто не заменит тебя, понимаешь? Я расстался с Малией, потому что себя обманывать бесполезно. И мне лучше скорей расстаться с тобой, уйти отсюда. Мне нужно избавиться, чтобы стать ближе, чтоб не взрывалась моя голова. Мне нужно понять, что я ненавижу… Я думал, что ненависть — просто слова. Так зачем ты это делаешь, Лидия? Зачем топтать мою любовь? Её и так почти не стало… Лидия просто молчала, а что она могла ответить на такое? Из изумрудных глаз стекала слеза. А потом ещё, но вдруг слёзы брызнули фонтаном. Но рыжая собралась, она решила что-нибудь ответить, но только открыла рот, ибо сказать ей было всё-таки нечего. Стилински просто смотрел. Смотрел на то, как она плачет. Он не думал довести её до слёз, но успокаивать её не хотелось. Может, хоть тогда поймёт, каково было ему. А, может, он просто не мог её успокоить? Потому что не знал… Не знал, почему она плакала.  — Не уходи, пожалуйста… — только это смогла выговорить девушка. Но и этого было достаточно для Стайлза. Отныне её Стайлза. Он прижал её к себе. Она уткнулась своим красным крохотным носиком в грудь. — Тише, Лидия… — прошептал он. — теперь я никуда не уйду. Никогда. Зеленоглазая облегчённо вздохнула. Мартин вдохнула. Она почувствовала одеколон. Одеколон Стайлза. Как он её бесил. Но сейчас она дышала им. Наверное, это просто любовь. Она лишь крепче прижалась к своему, кхм-кхм, возлюбленному. — Я тебя люблю… — прошептала девушка. — Ты не обязана была это говорить. Но я тебя тоже. А тем временем подступал рассвет. Это был второй прекраснейший момент в их жизнях, а остальное — неважно.