Сторож жены своей

Спи, Белла, спи. Ты устала, ты слишком устала идти от битвы к битве. Ты считаешь себя боевой машиной, не нуждающейся в человеческих чувствах и людях в целом. Ты держишься в стороне от всех, находясь в гуще событий, и ревностно бросаешься во всякий бой, доказывая преданность Повелителю. Ты взбалмошная, даже сумасшедшая, и трудная, очень трудная. Но ты человек из плоти и крови, такой же, как и остальные. Ты так же смертна и так же жива. И ты устала. Но тебе совершенно не стоит волноваться. Никто не увидит твоей человеческой слабости, заставляющей коснуться головой подушки и унять кровавые видения перед мысленным взором. Ты просто забываешься в объятиях холодной постели, кутаясь чуть ли не по голову, и не видишь ничего. Ты чересчур устала, а малейшее воспоминание наталкивает тебя на болезненные размышления. Рудольфус один видит, как ты мёрзнешь под тонким одеялом, и укрывает тебя тёплым клетчатым пледом, связанным в лучших традициях Англии. Ты любишь свою страну, любишь каждый её уголок, хоть и не говоришь об этом вовсе. Муж знает, что тебе нравится, а что нет. Поэтому наивно думает, что сейчас тебе станет лучше и уютнее. Вообще у него получается простодушно думать, но вскоре по телу разливается долгожданное тепло, и ты трёшься щекой об нагревшуюся подушку, устраиваясь удобнее. Рудольфус вообще изумительный. Он существует перед тобой, как раскрытый фолиант, и ты читаешь его, беззастенчиво выуживая самые сокровенные подробности прошедшей и настоящей жизни супруга. А иногда и будущей. Тебе интересно, что с ним было и будет, что происходит теперь. Тебе кажется, ты изучила его всего, но он словно проявляет новую черту, совершенно неожиданную для тебя. И ты поражаешься, перечитывая его опять. Он делает так каждый раз, когда ты почти готова закрыть его, и потому Рудольфус для тебя удивителен. У него, несомненно, благородное сердце. Когда ты планируешь рискнуть жизнями десятков «коллег», не ведая наперёд, выйдут ли они из сражения с минимальными потерями, он не хочет даже слушать тебя, не соглашаясь и всячески переча. Он считает, что это слишком опрометчиво и эгоистично — платить такую высокую цену, а стратеги у Тёмного Лорда в почёте. Сам он убивал в Первую магическую направо и налево, применяя непоправимые проклятия, и тебе непонятно, почему сейчас он столь мягок. Однако даже в настоящем бывают подобные дни; чего уж ворошить прошлое. Ты чувствуешь тёплые пальцы у себя в волосах и мокрую повязку на лбу — Рудольфус, без возражений, обходительный. Он заботится о тебе, хотя ты и не замечаешь этого. Прикрывает твою спину на рейдах, старается столкнуть с разрушающейся дороги, оттаскивает от пропасти. А ты только хмуришься и поджимаешь губы: «Эх, Руди, Руди, подумать тебе не помешает». И не понять, что разгадка близка, добавляешь про себя. Но муж думает о тебе и пытается быть тем светом, что озаряет заблудших безумцев. По правде говоря, у него это выходит. И всё же ты промолчишь снова. Сквозь сон чувствуешь сухие обветренные губы на своей щеке, и где-то на краю ещё работающего сознания появляется мысль, которую ты берёшь зачем-то на заметку: Рудольфус любит усладэль. Этот поцелуй кажется тебе глупым и абсурдным, почти нелепым, но теперь кровать не такая уж холодная, и колотящееся сердце не отбивает больше гулких ритмов. Ты, возможно, улыбаешься: ведь не знаешь и спишь, не думая ни о чём, не чувствуя ничего. Это простительно. Ты устала. У острого ума и стальной воли должно быть большое сердце, которое поможет в любую минуту, вне зависимости от обстоятельств. Рудольфус держит тебя за руку, проводя пальцем по израненным бледным костяшкам. Спи, Белла, спи. У тебя есть тот, кто будет заботливо охранять твой сон.