Джаред плюс Дженсен

«Не ходи в колледж, не ходи в колледж», — на все лады мелкими пташками чирикало утро. Нежно ласкало легким ветерком и теплыми солнечными лучами: «Куда отправился? Вернись». Хотелось спать, повалятся с книжкой у бассейна, а не сидеть в душных классах. Джаред об этом и думал, когда топал по улице, глядя себе под ноги. Радости никакой, да еще и домашку зададут. Всё, закончилось летнее безделье. Настроение с утра — отвратительней некуда. Все мысли испарились в то мгновение, когда Джаред поднял глаза и посмотрел вокруг. Ничего себе! На рекламном щите у дома, выставленного на продажу, было яркими красными буквами написано «Джаред П + Дженсен Э = Л». Надпись бросалась в глаза, только слепой не заметит. Намазано от души, буквы лоснились на утреннем солнышке. Джаред П. в колледже был только один — Падалеки. Других не водилось. Та-а-ак. Вот это новости в первый учебный день. Если бы там было написано «плюс Молли Д» или даже «Бэкки Ч» — и ладно, ну, есть такое, Джаред — влюбчивый, это все знают. Но кто вообще такой Дженсен Э? Джаред за четыре минуты долетел до колледжа. На первом этаже в фойе нашел Роба Эванса. — Привет, Роб. — Салют, Пада, чего такой взвинченный с утра? Влом учиться, да? Ничего, к Рождеству привыкнешь. Джаред на подколы внимания не обратил, сразу выпалил то, что волновало: — Слушай, Роб, ты случайно не знаешь Дженсена? Фамилия на «э» начинается? — Эклза? — Роб закатил глаза и провыл: — Джей, и ты туда же! Только не вздумай ржать, я тебя не прощу. Падалеки удивлённо воззрился на обиженно пыхтевшего друга. — Куда «туда же»? — Эти поганцы, Эклз и Боунс, всё лето рисовали на нашем заборе член. Каждый день. И я каждый день закрашивал его. Рано утром, чтобы не портил окружающий пейзаж. Отец сказал, что если не хочешь говорить, кто это делает, то бери и крась. — Молоток ты, Роб! Не болтун. Откуда ты узнал, что это они рисуют? — Видел несколько раз. Только догнать не смог. У них был трафарет, на листе картона, один держал, а другой быстро красил. Реалистичный такой стояк, — Роб развёл руки, прикидывая размер, — с большой голов... Пришлось его прервать: — Эй, чувак, давай без подробностей. Я понимаю, шикарные летние впечатления, но прости. И ты терпел? — Нет, конечно. Я их по одному пытался прижать. Хотел просто по-хорошему поговорить. — А они? — Боунс послал меня подальше, а Эклз округлил глаза и сказал, что он член на бумаге-то нарисовать не сможет, а уж на заборе и подавно. — Накостылял бы им, — на самом деле было смешно. Наверняка Эклзу палец в рот не клади, откусит. Почему же Джаред такого Дженсена Э. до сих пор в глаза не видел? — Не могу. Я — убежденный пацифист, — Роб говорил серьезно. — Они ведь неплохие ребята. Раньше, ну, когда все были совсем мелкими, я вечно ключи терял, а Дженсен мне помогал окно открывать, если дома никого не было. Дик один раз врезал придурку, который отбирал у нас с Питером завтраки. Это сейчас они с вечными подъебками достали, честное слово! — Они на нашем потоке учатся? — Нет, на два года старше. Вот они, с этим дурнем Боунсом, он у них генератор идей, — Роб показал в окно на двух парней, которые подсматривали из-за дерева за группкой девчонок. — Дик Боунс — пониже, в полосатой футболке, Дженсен — повыше, в белой. Опять что-то придумали. И точно. Через минуту одна из девочек завизжала, отбрасывая от себя сумку, все остальные полезли смотреть, а двое за деревом согнулись от смеха. — Да они просто чума, — у Джареда рот сам собой растянулся в улыбке, слишком заразительно хохотали Боунс и Эклз. Роб усмехнулся: — Не то слово. Эклз живёт от меня через три дома вниз по улице. Сколько его знаю, никогда не могу понять, шутит он или говорит серьёзно. Весь день Джаред натыкался на Эклза с Боунсом в коридорах колледжа. Эта парочка, похоже, никогда не скучала — вечно в центре внимания. С утра разыграли девчонок, в перерыве кидали мяч во дворе, в столовой копировали жесты зазнайки Портмана. Одним словом, куда бы в этот день Джаред ни смотрел, везде был Дженсен Эклз. Надпись на щите, увиденная по дороге домой, заставила снова вспомнить о Дженсене. И какая зараза это написала? Джаред потер щит пальцем. Хм, липкая дрянь впиталась до самой изнанки. Теперь имя Джареда будет отсвечивать красным у всех на виду в компании с именем Дженсена. И не сотрешь никак, только закрасить. Кажется, пока никто не видел, а то давно бы уже тыкали со всех сторон этим «плюсом». Как назло, пришлось проходить мимо щита несколько раз, и под вечер в голове мигало неоновое «Джаред + Дженсен». Ну, и о чем можно думать, если у тебя в голове такая иллюминация? Чтобы отвлечься, Джаред отправился в супермаркет за яблоками и мороженым другой дорогой. В магазине Джаред выбрал желтые яблоки, избегая ассоциаций с красным, и уже собрался идти к кассам, как столкнулся с Дженсеном Эклзом нос к носу. Дженсен тоже к вечеру выбрался из дома за мороженым и мандаринами. Его пакет лопнул по шву, и оранжевые шарики весело поскакали во все стороны, в том числе и Джареду под ноги. — Я помогу, — сказал Джаред, собирая разбежавшиеся фрукты. — Спасибо, — Дженсен глянул из-под челки и улыбнулся. И Джареду почему-то стало все равно, что Дженсен — не девчонка. Иногда достаточно одной улыбки, чтобы всё встало на свои места. Даже дурацкая надпись «Джаред П + Дженсен Э = Л». Надпись закрасили на следующий день. Джаред вздохнул, вспомнил улыбку Дженсена и скачущие по полу мандарины. Всего-то один плюс, а сколько эмоций. Может, ерунда всё это? В пятницу случилась еще одна встреча. Джаред проходил мимо баскетбольной площадки, и надо же ему было услышать: — Вечно вы ржете! Опять устроили клоунаду, довели Молли до слез. А если все так будут? Будут выставлять вас на посмешище? — зло кричала Лесли Нильсон. — Боунс, ты давно на себя в зеркало смотрел? Карлик недоделанный! А ты, Эклз? Кривоногий, кошмарище, вон Падалеки подтвердит! — проорала она свои доводы и вопросительно уставилась на Джареда. — Да, Падалеки? Нашла, что спросить. Боунс испуганно оглянулся на Джареда, у Эклза на скулах заиграли желваки. Падалеки внимательно присмотрелся к Дженсену. Ноги-то, да, не совсем прямые, но остальное, то, что выше, очень даже, и задница, наверное, упругая, ни ущипнуть. Ой... Эклз не стал ждать, пока Джаред ответит. Сказал спокойно: — Мы, может, и не знаем различия между «смешно» и «обидно», но заметь, — тут он усмехнулся, — за все время мы ни разу не назвали никого из вас толстой, прыщавой или страшной. А могли бы. Лесли фыркнула, развернулась и, размахивая руками, пошагала прочь. Джаред тоже поспешил уйти. Из окна на втором этаже ему хорошо было видно, как Дженсен слушал Боунса, а потом махнул рукой и закинул огрызок от яблока в кольцо. После занятий Дженсен догнал Джареда по дороге домой. — Падалеки, ты далеко живешь? — Еще минут двадцать идти вниз по этой улице, и сразу направо. — Мне туда же почти. Сестра просила у них пожить. Она с малышами на море укатила, а муж — в длительной командировке. Я согласился. Здесь до колледжа недалеко, и заниматься никто не мешает. Во FlatOut гамаешь? Джареду даже не пришлось изображать искреннюю радость: — Да. Особенно режим «дерби» уважаю. — А мне одиночная гонка нравится. Там можно двойной заезд забацать. Может, зайдёшь? У сестры муж гонками увлекается, у них автосимулятор есть, с гоночным рулем и Окулусом. Видел такой? — Ого, он же дорогущий! — Наверное. Придешь? — Приду. Джаред бы пришел, но на пути домой увидел одного придурка. В маске. И этот придурок... восстанавливал на щите надпись. Всё то же: «Джаред П + Дженсен Э = Л». Прыткий, зараза! Пришлось бежать за ним до самого парка. Джаред как коршун налетел, уронил, содрал маску. Незнакомый юнец, глаза испуганные, заорал, будто его режут: — Не трогай меня! Пожалуйста! Джаред слез с него, но руку не отпустил: — Кто дал указания восстанавливать надпись? Ну! Похоже, Джаред был достаточно свиреп — пойманный затараторил и выдал сразу на одном дыхании: — Я не знаю. Он со мной в фейсбуке связался. Страничка с мультяшной аватаркой, ник — Тюлень Полярный три восьмёрки. Попросил об услуге, оплата заранее. Договорились обо всём, что писать, где писать, когда обновлять надпись, куда деньги будет переводить. — И куда? — На телефон. Я на них игры покупаю. — Спасибо за инфу, — Джаред тряхнул бедолагу. — Сегодня же напишешь ему, откажешься обновлять. Объяснишь, что я тебя поймал и набил морду. Понял? — Понял. Руку отпусти, сломаешь. Джаред к Дженсену не пошел. Этот плюс, написанный на щите заново... Будто автор плюса знал всё о Джареде Падалеки. Его мысли, его сомнения, отсутствие смелости, по отношению к Дженсену Э. С девчонками было совершенно не так. И кто же заказчик? Джаред опять ничего не выяснил. Хотя ник на фейсбуке — тоже неплохо. Тюлень Полярный, сто процентов — тролль. У Джареда запасной странички не было, и надо подумать, может, стоило написать от своего имени. Объяснить по-хорошему. Мда, ситуация. «Здравствуйте, я тут весь в непонятках, почему Дженсен Э. меня любит». Ха. И любит ли вообще? Чего там, это гораздо интереснее. С некоторых пор, знаете ли. Джаред вечером не поленился. Нашёл в фейсбуке Тюленя и всё-таки кинул ему в Мессенджере сообщение. Прятаться под другой ник не стал, от себя и сочинил. Долго думал, как не опозориться. Решил так: «А Дженсен Э. знает, что про него пишут на домах, которые продаются?» Через десять минут пришёл ответ: «А надо, чтобы знал?» Джаред почему-то сразу отключился. Надпись закрасили в среду, в пятницу она появилась снова. В понедельник — закрасили, в четверг — та-дааам! И по кругу — в субботу плюса нет, во вторник — есть. В четверг — нет, в понедельник — на месте. Круговорот плюсов в природе. Как забудешь, если «Джаред П + Дженсен Э = Л» — неистребимо? И Дженсен всегда рядом. Интересуется: — Эй, Падалеки, ты поедешь в океанариум завтра? Там клево, можно с касатками фотографироваться. И черепахи гигантские. Джаред и не собирался вовсе, но поехал. И всю дорогу думал над тем, кто всё-таки ему нравится больше, Бэкки или Эклз, а потом над тем, откуда в этих мыслях взялся Эклз. Или подойдет и так невзначай: — Джаред, а ты знаешь, кто такие пансексуалы, м? — спросил и смотрит, глаза хитрые. Точно Роб сказал, что не понятно, шутит или нет. Джаред отмахивался: — Не знаю. А надо? Это поможет мне выжить на экзамене по высшей математике? — а сам потом полночи выяснял, кто такие пансексуалы, и как они могут быть связаны с Дженсеном. А иногда просто мимо идет и сунет Джареду в руки яблоко. И что думать? Джаред бы дальше думал, но Боунс его пожалел. Подкараулил вечером возле злополучного щита, где надпись в этот день закрасили. — Падалеки, стой! Джаред остановился. Дик ссутулился, взглянул исподлобья: — Смотрю я на тебя, Пада. Вроде ты не слепой. Глаза распахни пошире. Нихера ж не видишь у себя под носом. — Ты про что? — Про Дженсена. Он же по тебе сохнет. — А я думал... — Что думал? — Ну, что вы... с ним... — промямлил Джаред. — Что? Да он меня с четырнадцати лет не замечает, я уже и отчаялся. А сейчас и вообще, — и ушел. Вот это поворот. А еще Джареду приснился сон. Яркий, красочный, как в детстве. Снилось, что ему позарез нужно спасти принцессу. От дракона или от чудища какого-то спасти, украсть из заточения. Он лез по отвесной стене. Отдыхал, держась только на пальцах, обмирал от случайных взглядов вниз. Наконец, долез до резного балкончика на самой верхотуре. Принцесса сидела за столом спиной к Джареду и грызла яблоко. Странная такая. С короткими вихрами, с веснушками на ушах и щеках и совсем не девчачьими плечами. Пока Джаред разглядывал детали, принцесса обернулась и разулыбалась знакомой озорной улыбкой. Дженсен... — Пришел! А я думал, никогда не осмелишься. Яблоко будешь? Джаред встал столбом. Так и стоял, пока по лбу яблоком не прилетело. Дженсен покачал головой. — Ну и тормоз ты, Падалеки. Когда уже мозг включишь? — подошел и поцеловал. Проснулся Джаред на рассвете от того, что сердце выскакивало из груди, грохотало в ушах. Помнил и вкус, и нежное прикосновение губ, и то, как доверчиво прильнул к нему Дженсен, и его руку на шее. И как задохнулся, помнил. Приснится же! Джаред спустился вниз, устроился в кресле у окна. Вспоминал поцелуй, потом оделся и побрел по улице. Было часов пять утра, самое время для хороших снов, но почему-то ему спать не хотелось. Не торопясь, доплелся до щита. Надпись снова закрасили, а нарисовать заново не успели. По улице кто-то шел. Негромко насвистывал песню, кажется, Калео, «Мы идем ко дну». Джаред встал в узкое пространство между щитом и забором. Незнакомец перестал свистеть, направился прямиком к щиту. Достал что-то из кармана, привстал на цыпочки и начал рисовать. Джаред издал ликующий вопль охотника за привидениями и дернул наглеца за шиворот к себе, в тесноту. — Дженсен? Дженсен от неожиданности вскрикнул. Джаред строго спросил: — Чем рисовал? — Помадой. Красной, Падалеки, чтобы до тебя дошло. Если бы мог, то на лбу бы тебе написал. Джаред еле увернулся от красного столбика в руке у Дженсена. — Так ты бы сказал! — А ты бы понял, да? Прямо сразу бы понял? До тебя как до утки на сто тридцать вторые сутки. — Считал? Дженсен обиженно хмыкнул: — Считал. Но, может, и сбился, не знаю. Джаред коснулся его щеки губами, крепко прижал к себе, податливого и притихшего. Удивленно выдохнул: — Ты на самом деле не такой задира. Ты ласковый. — А как иначе тебя сподвигнуть? Вечно тормозишь... Всё как в том сне про принцессу. Только наяву это в тысячу раз лучше.