***
Когда Уизли, немного взбудораженный ночной прогулкой и непродолжительными проводами, оттого и уставший, ввалился в гриффиндорскую спальню в четыре часа утра, все его соседи уже давно спали. Солнце уже встало, но не пробивалось сквозь плотно завешанные шторы, из-за чего все вокруг становилось таинственным и призрачным. Гриффиндорцы тихо посапывали в своих кроватях, и Билл, чтобы никого не разбудить, очень тихо и осторожно начал пробираться сквозь завалы мальчишеского мусора. Когда же он благополучно добрался до своей кровати, ни разу никуда не наступив, перед ним встала одна маленькая проблема. Постель была тоже кем-то занята. — Эй, — тихо позвал мальчик. — Кто тут? Кто-то потянулся, сощурился и сел на постели. Уже по этим движениям гриффиндорец понял, что перед ним Тедд, и расслабился. — Билл, ты кое-что забыл. — Ты про комендантский час, Стей? Перестань, у меня была карта мародеров. — Я не про него. Билл непонимающе посмотрел на подругу. — У Оливии сегодня день рождения. Гриффиндорец сначала бессмысленно передернул плечами и хотел было согнать Стейшу со своей кровати, как вдруг изумленно распрямился: — Как?! Уже сегодня?.. Я же ничего не приготовил… Тедд кивнула. Замученный мальчик, у которого пару мгновений назад не было даже желания что-то делать, с новыми силами беспомощно заметался по комнате. Когда Уизли в шестой раз подбежал к сундуку, где были как попало свалены его вещи, Стейша, с трудом сдерживавшая смех, наконец сказала: — Билл, ты сильно не переживай, правда. Я заказала для тебя подарок, — девочка достала из-под одеяла большую коробку сладостей, наполненную сахарными перьями и шоколадными лягушками. Уизли обернулся к гриффиндорке и обиженно взглянул на нее: — Могла бы и раньше сказать, — пробубнил мальчик, но, тут же повеселев, добавил: — Спасибо. И как же мне теперь с тобой расплатиться? — Не переживай, — махнула рукой Стейша, — просто на день рождения завали меня сахарными перьями, и мы будем в расчете. Лучше ложись сейчас спать, хоть немного отдохнешь. К полудню тебе все равно придется подняться и идти на озеро, мы с Кайлом устраиваем пикник для Олли, — на этих словах девочка слезла с постели, и уставший, но радостный Билл, даже не раздеваясь, завалился на подушку и уснул еще до того, как Тедд успела выйти из спальни мальчиков. Утро задалось у Стейши трудное. Все началось с того, что она не выспалась — в конце концов, она не знала, когда Уизли придет, поэтому, обосновавшись на его кровати, чутко дремала, просыпаясь от каждого шороха, за которым мог скрываться гриффиндорец. Затем девочка, постоянно засыпая над стройным рядом чашек с кофе, сидела на кухне, где домовики по ее просьбе пекли Тирамису — любимое лакомство Оливии — и еще множество разных лакомств. Ушастики мелькали то там, то тут, подсовывая девочке кусочек пирога, наливая в опустевшую чашку еще немного бодрящего напитка и приготавливая завтра для сотен учащихся Хогвартса. Тедд даже не заметила, что на кухне она была уже не одна (если исключить всех домовиков) — Кайл пришел к условленному времени и следил за приготовлениями домовых эльфов, а также за тем, чтобы Стейша спросонья не пролила на себя ароматный, но горячий кофе. После третьей чашки домовики очень неохотно стали подносить гриффиндорке кофе, постоянно ворча под нос, что молодая хозяйка испортит все здоровье таким количеством кофеина, а после девятой просто отказались выдавать Стейше крепкий напиток. Только после этого девочка, обидевшись на заботливых ушастиков, смогла проснуться и понять, что на кухне уже давным-давно сидит Кайл. С этого момента утро приобрело несколько более яркие краски: все-таки, в компании друга как-то приятнее находиться, чем одной — Тедд, наконец, окончательно и бесповоротно очнулась от сна, а домовики, перестав отвлекаться на новый кофе для гриффиндорки, заработали с двойным усердием. Стейша с любопытством взглянула на равенкловца, который все это время до дня рождения Оливии настойчиво не рассказывал, что же он ей подарит. Тедд же с таким же упорством хотела узнать, какой сюрприз устроит подруге Диггори, поэтому ежедневно терроризировала мальчика расспросами. Сегодняшнее утро не стало исключением. — Ну хоть сейчас расскажешь? — Стейша скорчила жалобную рожицу, так что несколько домовиков рядом тут же смягчились и тут же подсунули девочке несколько пирожков с брусникой. Но Кайл только отрицательно покачал головой. — Сама все увидишь, — загадочно проговорил равенкловец и, чтобы Тедд больше не пыталась ничего разузнать, быстро предложил ей обустроить место для пикника, на что гриффиндорка тут же согласилась отвлечься. Планы были предельно просты по своей идее, зато немного трудны в самом исполнении. Если бы с друзьями был Билл, все стало бы, несомненно, легче, но ненамного. Таскать разнообразие вещи с восьмого этажа к озеру во дворе замка, пусть с применением магии, было не самым веселым занятием, хотя бы из-за постоянно сворачивающих куда-нибудь не туда лестниц. На счастье ребят, в эти ранние часы по Хогвартсу бродили только призраки и Филч, которые ничем не могли помешать им благодаря карте Мародеров. Время пролетело незаметно, особенно когда к ребятам все-таки присоединился заспанный, но счастливый Уизли. Пользы от гриффиндорца было мало, зато положительных эмоций — пожалуй, даже больше, чем того требовалось на такую компанию. Впрочем, оптимизма никогда не бывает слишком много. Субботний день оказался на удивление удачным: после вчерашнего матча многие просто-напросто не могли проснуться даже к полудню, поэтому на озере, кроме готовящих праздник для подруги, не было ни души. Только во дворе Хогвартса раздавались редкие голоса. Никто не мешал превращать дерево близ озера в праздничное украшение, оплетать его разноцветными лентами, шелковыми и струящимися, никто не мешал устанавливать кресло-трон из подушек для ребят и расстилать скатерть и раскладывать на ней угощения, заботливо приготовленные домовиками. Все спали. Когда до назначенного момента оставалось уже всего-ничего, Кайл, витиевато изъяснившись, ретировался в гостиную Равенкло, чтобы пригласить виновницу торжества к озеру и забрать хорошенько припрятанный сюрприз. Гриффиндорка, постояв пару минут после исчезновения друга, переложила все обязанности по охране дерева у озера для пикника и убежала уже к себе за подарком. Уизли, как самый сообразительный, только непонимающе моргнул. Его большущая коробка конфет пришла вместе с ним, поэтому мальчику никуда не надо было бежать сейчас. Билл начал бездумно бродить по берегу озера, протаптывая небольшую тропинку. Солнце ярко играло на водяной глади, переливаясь и сверкая разнообразными лучами, распадаясь на тысячи цветов и сходясь обратно в один слепящий поток. Небо было практически безоблачным: только парочка шутников-лоскутков белой пеленой разыгрывало в небе смешные картины, то перестраиваясь в зверей, то изображая собою птиц, то обращаясь в стремящиеся в неизведанные миры корабли, которые бороздили моря старушки Англии, то прикрываясь своей постоянно менявшейся сущностью, обращались в какие-то хлопья, похожие на снег среди летнего зноя, то, продолжая игру солнца, бликовали в стеклах замка, опускаясь и поднимаясь, оправляясь в новые путешествия по небосклону. Природа ликовала. Ей не нужен был человек — разве что, как сторонний наблюдатель: она сама создавала и разрушала в одно мгновение шедевры. Когда за спиной гриффиндорца раздались шаги, он выскользнул из своих мыслей и обернулся. К нему спешило три фигурки: видимо, Кайл и Стейша встретились и, взяв Оливию под руки, вместе повели ее к полудню в назначенное место. У Диггори через плечо висела старая потертая сумка с большими карманами. Стейша шла чуть сзади подруги, прикрыв ей ладонями глаза, а Кайл, взяв равенкловку за руку, осторожно вел ее, чтобы та не упала случайно. — С днем рождения! — в один голос закричали ребята, когда Оливия оказалась прямо перед своим троном. От громких голосов и удивления Кембелл покачнулась и осела прямо на подушки, которые обеспечили мягкое приземление всей четверке, что вызвало бурный взрыв смеха. К природе естественной присоединилась природа деятельная, человеческая. Билл, поднялся на ноги и прокашлялся, собравшись сказать, вероятно, гениальнейшую речь этого столетия, но две руки — рука Кайла справа и рука Стейши слева — решили все за него: они сдернули его обратно на подушки, отчего все снова расхохотались. Тогда уже без всяких предварительных речей Уизли достал гигантскую коробку сладостей и совсем не торжественно вручил ее радостно смеющейся Оливии. Чтобы не растягивать церемонию дарения, Тедд следующей вручила свой презент — орлиное самозаправляющееся перо: как символ факультета Оливии, так и просто удобная и нужная вещь. Оставался только Кайл. Но равенкловец отчего-то медлил и с каждым мгновением все больше бледнел, будто бы боясь того, что ему предстоит сделать. Потоптавшись еще с минуту под настойчивыми и любопытными взглядами друзей, мальчик вздохнул и засунул руку в карман сумки, извлекая наружу красивую полуживую-полухрустальную английскую розу. — В общем, вот, — Диггори смущенно протянул восхищенной девочке подарок, — это Джульетта, я подумал, что тебе она как раз… подходит. Папа помог мне разобраться с чарами и наложить их, так что она никогда не завянет, а еще… еще когда ты до нее дотронешься, то я на несколько мгновений почувствую твои эмоции, а ты — мои, — сбивчиво объяснил равенкловец и умолк: его тут же переполнили восторг и необъятная, необъяснимая радость, которая тут же смяла все волнение, в то время как Оливия зарумянилась и слегка смутилась, почувствовав аромат розы. — Спасибо, — тихо проговорила девочка и, быстро чмокнув Кайла в щеку, улыбнулась. Стейша и Билл, чуть отошедшие к дереву, только хитро переглянулись. Слова были лишними. Пока ребята наблюдали за своими друзьями, они даже не заметили, что за их спинами затрещали кусты и из Запретного леса выглянула любознательная маленькая мордочка. Чуть-чуть помявшись, за мордочкой показалось и крылатое туловище, а совсем скоро животное целиком выбралось из своего убежища и стало внимательно рассматривать Оливию. Когда же волшебному существу наскучило бездействие, он нерешительно сделал несколько шагов к Кембелл, а затем резко подпрыгнул и, пролетев пару метров, приземлился прямо позади равенкловки. Только сейчас Стейша с Биллом заметили что-то неладное: Оливия была полностью поглощена подарком Кайла, а мальчик торжественно стоял рядом, гордо осматривая свое творение. Гриффиндорец слегка осипшим голосом забормотал: — Олли, ты не волнуйся так сильно, за тобой стоит… — договорить он не успел, потому что животное слегка боднуло Кембелл под коленки, отчего та пошатнулась, но все же устояла, и склонило голову. Девочка обернулась, напуганная словами Билла и чем-то, что оказалось у нее за спиной. — Это же гиппогриф! — восторженно прошептала равенкловка. — Совсем маленький еще! Видя, что волшебное существо продолжает ее приветствовать в свойственной ему манере, девочка склонилась в ответ. Гиппогриф участливо кивнул и распрямился — только после этого Оливия решилась повторить все за ним и встать ровно. — Не может быть! Он сам подошел и захотел познакомиться! Они же такие гордые, ты им поклонишься, а они еще тысячу раз подумают и решат не здороваться в ответ!.. — неверяще выдохнула Кембелл и потянулась к насторожившемуся гиппогрифу, но, когда девочка коснулась его носа и погладила детеныша, тот только радостно фыркнул и сам потерся о руку равенкловки. Пока Оливия счастливо возилась с волшебным существом, к Кайлу подошел ошарашенный Билл и не менее удивленная Стейша, которая силилась что-то вспомнить и понять, но отчего-то у нее этого не получалось. Все выходило как всегда: когда было нужно, девочка не могла вспомнить ничего, что хотела, а когда этого не требовалось, разного рода информация чуть ли не лезла у нее из ушей. Вот и сейчас на ум гриффиндорке ничего путного не приходило. Положение спас Диггори, как бы невзначай сказавший: — Помните, в Малфой-мэноре Гарри и Драко никого не хотели подпускать, а Олли с легкостью смогла их успокоить? — Билл и Стейша синхронно кивнули. — Я тогда еще сказал, что у нашей Олли пробуждается истинный волшебный дар. Теперь я почти уверен, что это за дар! — Общение с животными, что ли? — непонятливо передернул плечами Уизли и поморщился: дар казался каким-то маленьким и незначительным. — Ну, не совсем. Если его не развивать, то можно сократить и до того, что ты сказал, Билл, но все мы знаем, что Олли хватается за любую возможность развивать свои способности, так что… — Диггори выдохнул, и продолжил, — я подозреваю, что она к своему полному совершеннолетию сможет управлять не только обычными и волшебными существами, но даже немного людьми. Не прямо, но заставлять их верить себе… в разумных пределах, конечно! У меня, к слову, похожий дар, у меня способности к менталистике, — с гордостью добавил равенкловец, вывалив на друзей невероятную информацию. Стейша молча стояла, продолжая смотреть на то, как любовно подруга возится с гиппогрифом, в то время как Билла возмутил совсем другой вопрос: — А я тогда что, бездарный какой-то получился? — тут же насупился Уизли. — День рождения мой прошел, мы его, кстати, так и не отпраздновали, потому что осенью было совсем не до этого… — гриффиндорец с жалостью взглянул на Стейшу. — Кажется, когда мы были в Малфой-мэноре, это ты сказал, что под воздействием всплеска магии малышни ручка превратилась в артефакт? — задумчиво проговорил Кайл. — Да какое это имеет значение! — махнул рукой Билл. — Все равно же… — Еще какое значение! Просто у тебя не выдалось возможности толком показать свои способности… предположу, что ты склонен к артефактологии, но тебе придется хорошенько покопаться, чтобы разобраться со всем, — прервал гриффиндорца Кайл, и Уизли тут же расцвел. Стейша предпочла промолчать: все-таки ее неполное совершеннолетие еще не наступило, гадать о своих предрасположенностях ей было трудно, да и тем более Снейп как-то говорил, что летом все прояснится. Хотя, конечно, хотелось бы раньше, но приходилось ждать… Пока ребята болтали, они даже не заметили, что к детенышу гиппогрифа присоединилась взрослая самка, которая также почтительно поклонилась Оливии и начала ластиться к девочке, отчего девочка неосторожно громко рассмеялась. Гиппогрифы чуть обиженно всхрапнули, но не ушли, зато теперь троица ребят смотрела на Кембелл как на седьмое чудо света. Дар-то даром, но не двух же гиппогрифов сразу! — Олли, ты когда-нибудь летала на гиппогрифе? — восторженно прошептал Уизли, но девочка отрицательно мотнула головой. — Может быть, сегодня твой шанс? Я слышал в гостях у тетушки Мюриэль, что кто-то из родственниках летал! Кембелл нерешительно взглянула на взрослого гиппогрифа и еще раз поклонилась, на что животное тут же ответило. — Ты ведь позволишь мне прокатиться?.. — на одном выдохе произнесла равенкловка. Набравшись смелости, она попыталась запрыгнуть на спину полуконю-полугрифону. У нее бы ничего не вышло: гиппогриф был большим, пожалуй, даже для среднестатистического взрослого, — что уж говорить о тринадцатилетней девочке? — но животное само пригнулось к земле так, чтобы Оливия смогла удобно устроиться, и тут же взлетело — ребята только и успели услышать, как Кембелл то ли радостно, то ли испуганно вскрикнула. Как только Кембелл исчезла из вида, Стейша тут же плюхнулась на плед, расстеленный прямо под деревом, и полезла в корзинку с едой. — Эй, Стей, я думала, что это Билл у нас так сильно любит покушать, — подкалывая гриффиндорку, расхохотался Кайл. — Я всего лишь хотела разложить еду для Оливии, — Тедд слегка нахмурилась: после разговора о даре девочка задумалась и была уже не в таком легком настроении, — но, поняв, что Диггори пытается ее развеселить, все-таки улыбнулась. — Может быть, поможете? Мы же сгребли у домовиков почти всю кухню… Мальчики, засмеявшись, тут же начали помогать Стейше, так что к тому моменту, когда Оливия вернулась верхом на гиппогрифе, все было уже готово. Равенкловка выглядела порозовевшей, слегка намокшей — видимо, гиппогриф решил пролетать сквозь несколько облаков или сама Кембелл решилась на подобную шалость, — и настолько радостной, что, казалось, ничто не могло испортить ей настроение. От дерева отделилась тень. Пока ребята разбирали корзины, они не заметили, что кто-то подошел, Оливия, которая до этого наслаждалась первым полетом на гиппогрифе, совсем не задумывалась о каких-либо неурядицах, зато животные, несколько раз фыркнув и заржав, ускакали обратно в лес. — Эх, жаль не прокатился на них, — пробормотал Билл. — Да и куда тебе, Уизли? Боюсь, они побрезгуют общением с таким существом, как ты… даже эти твари понимают, что ты не достоин человеческого отношения, чистокровный предатель крови, — выплюнул человек, который только что отделился от дуба. — Ах да, о чем это я… я ведь пришел совсем по другой причине. С днем рождения, Оливия! — Гриндей горделивым петухом прошелся перед Кембелл. Кайл со Стейшей только настороженно переглянулся, в то время как Билл с трудом и исключительно в честь дня рождения подруги сдерживал себя от того, чтоб не наброситься на слизеринца. Тед тем времени продолжил: — Я очень долго думал и решил, что лучшим подарком от меня для тебя станет… моя чистокровная дружба. Можешь, наконец, бросать эту неподходящую для тебя компанию из грязнокровки и предателя крови, я здесь! — То есть меня ты принципиально не берешь в счет? — полувопросительно проговорил Кайл, подняв уже совсем не веселый взгляд на слизеринца, но тот в ответ только промолчал. — Может быть, я говорю слишком тихо, Гриндей? Тед с завидным упорством продолжал игнорировать равенкловца, глядя только на Кембелл, которая с интересом разглядывала свои туфли. — Гриндей! — сквозь зубы произнес Диггори. Голос мальчика слегка дрожал от ярости, но в открытую конфронтацию он вступать не решался: все-таки у Оливии был день рождения, слизеринец своим появлением уже успел изрядно подпортить им настроение, а драка явно не могла привести ни к чему хорошему… — Тед, — мягко проговорила Оливия, все еще интересуясь только своими новенькими туфлями, — мне кажется, что ты чего-то не понимаешь. Для начала, как минимум, чистота крови, если ты хорошо знаешь нашу историю, всегда играла важную роль, но ни один зрелый волшебник был только рад обновить свой род кем-нибудь из магглорожденных, влить новую чистую магическую кровь. Иначе маги бы давно изжили себя и исчезли как общество. Как максимум же, человек: маг он или маггл, — имеет право на жизнь и на вежливое обращение хотя бы потому, что он личность. Своим поведением ты только показываешь невоспитанность, несдержанность и отвратительность! И, самое главное. Оскорбляя моих друзей, ты точно не сможешь добиться общения со мной. Так ты только заставляешь меня презирать тебя, — на этих словах девочка уже смотрела прямо в глаза слизеринцу. Гриндей только плотно сжал губы и одарил всех ребят таким взглядом, что будь Тед чуточку более одаренным магом, в Хогвартсе нашли бы, как минимум, четыре бездыханных тела. — Ты еще поймешь, что ты потеряла, Оливия… — бросил он через плечо, отвернувшись, и картинно удалился, высоко задрав подбородок. Несколько мгновений прошло в тишине. — Да уж, испортил все настроение, — буркнул Уизли, плюхаясь на плед. — Ладно тебе, — нервно улыбнулась Стейша, — давайте пообедаем и просто забудем! В конце концов, сегодня столько хорошего произошло! Ты полетала на гиппогрифе, например… — обращаясь к подруге, произнесла гриффиндорка, надеясь переключить всех с неприятной темы, и ребята тут же подхватили ее. Кембелл тут же принялась рассказывать, насколько захватывающим был полет, и если сразу после ухода Гриндея на душе у ребят еще был осадок, то вскоре они совсем разошлись и снова веселились как ни в чем не бывало. День рождения Кайла решили отпраздновать точно под тем же деревом около озера, что и праздник Оливии, тем более обстоятельства сложились так удачно, что дни рождения попали только на выходные после решающего квиддичного матча. Кембелл ради приличия немного повозмущалась подобной ситуации: как так, два праздника подряд, а ведь экзамены на самом носу, разве время прохлаждаться?! — но тут же уговорила сама себя тем, что начать подготовку можно сразу же со следующей недели, чего с лишком хватало до первого экзамена по истории магии. Летние экзамены приближались со скоростью Хогвартс-экспресса, постоянно трубя о этом буквально на каждом углу в лице преподавателей, грозящих сложными заданиями и отсутствием возможности хоть как-нибудь списать; библиотекарши, напоминавшей, что библиотека имеет свой режим работы и если студентам надо учиться, то ей, мадам Пинс, также нужно хотя бы завтракать, обедать, ужинать и спать; засидевшихся за книгами учеников, которые не успевали ходить даже не обед в Большой зал. Впрочем, ребятам хватило недели даже не на один предмет, а сразу на три: вместе было намного проще вспоминать заклинания, которые им преподносили профессора Флитвик, МакГонагалл и Сасдес. Еще два предмета можно было практически не повторять: собственно, саму историю магии, где Биннс явно не собирался препятствовать списыванию хотя бы тем, что уже являлся привидением, и, что неожиданно, зельеварение. Снейп, с которым ребята общались теперь практически ежедневно, решил нагрузить всех четверых и дополнительными знаниями по своему предмету, так что теперь весь второй курс зелий они знали почти назубок. Сами экзамены оказались не такими уж и сложными, даже несмотря на краткую подготовку, небольшое разгильдяйство Билла и усталость от дополнительных занятий по анимагии. Впрочем, никто из ребят не отказался бы ни за что от этих занятий по анимагии. Уизли, который в самом начале не горел желанием учиться принимать форму своего тотемного животного, потому что по вполне понятным причинам не хотел становиться петухом, теперь активно работал над собой и уже наравне со всеми мог превратить свои волосы в перья. В последний день июня стали известны результаты всех экзаменов, и, если бы у четверки второкурсников было разрешение на посещение Хогсмида, то они непременно бы отправились туда, чтобы отпраздновать отличное окончание года. Но за неимением подобного документа, Кайл просто заказал по совиной почте разнообразных вкусностей, и ребята засели в Выручай-комнате. Назавтра приходил Хогвартс-экспресс и развозил всех по домам, так что этот ужин можно было бы назвать прощальным, если бы это не звучало так грустно. Утром ребята договорились встретиться сразу в Большом зале, но сесть не за разные столы, а за один. Поезд отходил в час дня, так что у студентов было полно времени для того чтоб выспаться, поесть и сложить вещи. Четверка второкурсников смогла проснуться только к одиннадцати, так что довольно скоро они уже сидели вместе за столом Равенкло, потому что Кайл пришел раньше всех и заранее занял места, и завтракали. В зал то заходили новые ученики, то выходили из него, и так создавалось практически Броуновское движение. Кто-то вспоминал, что забыл сдать учебник в библиотеку, кто-то все еще практиковался в магии, а кто-то в задумчивости натыкался на приятеля, долго обнимался с ним, а потом сбегал в Хогсмид выпить в последний раз за этот учебный год сливочного пива. В честь завершающего дня в Хогвартсе ребят ждало многообразие блюд, а не постная овсяная каша и тыквенный сон — собственно, из-за этого ребята и решились не завтракать на Кухне, а пообщаться и с другими студентами. А пообщаться было о чем! Ханна Багнолд, дочь Миллисенты Багнолд, заместителя министра магии, выглядела чересчур важной, как будто ее только что посвятили в какой-то секрет, и она изо всех сил старалась его не рассказать. Впрочем, долго держаться девочка не смогла и после первого же вопроса однокурсницы выдала: — Перед Пасхой Министерство было ограблено, но ничего ценного не пропало, только заяц! Отовсюду стали доноситься недоверчивые голоса: — Что за ерунда… — Бред мандрагоры! — Даже если это и так, откуда ты знаешь-то? Ханна обиженно насупилась, но все-таки ответила: — Мама прислала мне письмо сегодня утром, написанное на другой стороне отчетной записки какого-то Джаспера, который все это видел. Равенкло не зря считался факультетом для самых сообразительных: ребята тут же принялись обсуждать произошедшее, пусть уже два месяца назад… все-таки не каждый день грабят Министерство и выкрадывают оттуда животное, которое нужно совсем не ясно для каких целей! Можно было бы предположить, зачем ворам маховик времени или новейшие разработки Отдела Тайн, но заяц, такое безобидное животное… — Я спрошу у папы, — шепнул Кайл. — И я, — кивнула Оливия. — Только напишите об этом, а то мне заранее любопытно, — улыбнулась Стейша, и тут перед гриффиндоркой, почти как по ее просьбе, приземлилась записка. Девочка подозрительно посмотрела на друзей: вдруг это такая шутка юмора насчет письма из будущего? Но они были точно также удивлены, и Тедд осторожно коснулась бумаги. — А если она зачарована?! — воскликнул Билл, схватившись за волосы при воспоминаниях о событиях этого года, но тут же успокоил себя. — Нет-нет, с запиской все в порядке… я чувствую ее ауру. Точнее, ее отсутствие. Тут нет магии. Записка была от зельевара. Профессор Снейп настойчиво просил как можно скорее заглянуть четверку ребят к себе, но не оговаривал причин, зачем. Зато во всех красках расписал, что он сделает с каждым из них в следующем году, если они не придут и не выслушают его отповедь. Впрочем, такая мера была, пожалуй, чрезвычайной — ни Кайл, ни Оливия, ни Стейша, ни даже Билл уже не были против общества декана Слизерина, так что подобная манера речи зельевара стала скорее привычкой, чем действительной угрозой. Еще немного позавтракав в компании однокурсников, ребята все-таки решили не злить Снейпа и спустились в подземелья. В основных коридорах были полны спешащих попрощаться и торопящихся собрать последние вещи учеников, но здесь было немного пустынно, так что второкурсники добрались до комнат зельевара быстро и незаметно. Если Снейп и ожидал их, то по нему это было не очень-то и заметно: декан Слизерина напряженно вчитывался в пергамент, который только что написал, и только мельком взглянул на вошедших ребят, которые непонимающе толпились в дверях. Нахмурившись, мужчина дописал еще пару строк, вздохнул, запечатал письмо и только теперь внимательно осмотрел второкурсников. — Отлично, — резюмировал зельевар, — пришли. И, как всегда, опоздали. — Профессор, но вы не уточнили, когда к вам надо подойти! — тут же возразила гриффиндорка, но умолкла, когда Снейп поднес указательный палец к губам. — Мисс Тедд, если вам хочется диспутировать, то, пожалуйста, избавьте меня от этой почести, — закатил глаза мужчина, — я хотел вас от необдуманных поступков, поэтому и позвал, — после этих слов декан Слизерина устроил ребятам небольшую лекцию о том, что заниматься магией на каникулах нельзя, но он все понимает, так что все, кроме «самодеятельной мисс Тедд» могут себе позволить хотя бы изредка брать волшебную палочку в руки, и только спустя минут пять перешел к основной цели своей речи: — И я настоятельно советую вам не практиковаться в анимагии на каникулах! Надеюсь, хоть эта информация останется в ваших пустых головах, потому что вы, мистер Уизли, наверняка останетесь с хохолком на голове, выдрав который, тут же заполучите лысину, — Оливия, не сдержавшись хихикнула, — а вы, мисс Кембелл, наверняка получите вместо пальчиков парочку прекрасных копыт. О вас же, мистер Диггори, мне и думать страшно: случайно подожжете кого-нибудь… — зельевар устало вздохнул, молясь Мерлину и Моргане, чтобы эти несносные дети все же послушались его, — и вы, Тедд. Вам ни в коем случае нельзя практиковаться ни в анимагии, ни в любой другой магии, вы живете среди магглов, это, в конце концов, просто запрещено! Иначе вас просто отчислят, — прикрыв глаза, Снейп на пару мгновений замолчал, мысленно вспоминая весь свой план по слежке за гриффиндоркой. Конечно, это было тоже не совсем по правилам, но ее магия была какая-то бессистемная, бесконтрольная, и за ней уж точно нужно было следить. Особенно, в день ее неполного совершеннолетия. — А теперь быстро бегите на вокзал, иначе опоздаете, — добавил он и слегка усмехнулся. Ребята наперебой поблагодарили декана Слизерина, пообещав ничего не нарушать даже случайно, и, попрощавшись, тут же выскользнули из кабинета, в то время как Стейша решила чуть-чуть задержаться. Девочка признательно улыбнулась и, пока зельевар ничего не успел сделать, быстро обняла его, а затем убежала вслед за друзьями. — Просто невероятная наглость, — пробормотал мужчина себе под нос, внутренне понимая, что, в целом, ему даже приятно.***
Майкл Джаспер уже второй месяц не выходил из дома. Парень взял отпуск и на деньги, которые ему выдали в качестве компенсации и вознаграждения, снял себе квартиру на Бейкер-Стрит и закрылся от всего мира. Как говорится, хотел приключений — получай? Так вот, с него, Майкла Питера Джаспера было довольно! Может быть, все прошло бы спокойно, но после того, что он увидел, ему хотелось хоть немного поддержи и успокаивающих слов, но в ответ и от своей девушки, и от родителей он получил только похвалу за полученные деньги и пару предложений о том, что не стоит задумываться о всяких неприятностях, если смог выжить после такого. Но Майкл не мог. Он только и думал о том, как Гость выпил душу из зайца, маленького бедного животного, которое никому не сделало никакого зла, пусть и находилось в качестве Особо Опасного Объекта на территории Министерства. Единственный, кого он изредка пускал к себе, был Юстас Уоллис, который также остался в тот злополучный день вместе с Майклом, но не решился не то что преследовать странных личностей, пытавшихся выкрасть зайца, а даже позорно для Аврора спрятался в туалетной кабинке и ждал, пока все разрешится. И все же именно Юстас встретил его после такого непростого путешествия и хоть как-то успокоил. Именно этот застенчивый и трусливый парень хоть как-то подбодрил его, сделал горячего шоколада (который Майкл искренне ненавидел до этого момента) и проявил настоящие дружеские качества. Всем остальным было… не то чтобы безразлично, но в действительности их интересовали не чувства Джаспера по этому поводу, а сам факт приключений и какого-то разнообразия в бумажной жизни стажера. Юстас же проникся мыслями Майкла и не мучил его бесконечными расспросами о том, что произошло: на лице парня все и так было написано. Трусливый Уоллис испугался. Он всегда хотел походить на Джаспера, но даже мечтать не мог о том, чтоб хотя бы общаться с ним… а сейчас он стал единственным другом Майкла. Периодически до Джаспера пыталась достучаться его девушка, но парень всячески пытался избежать общества Грейс. МакПен судорожно надеялась вытащить Майкла из его скорлупы и растормошить, завести в Гайд-парк или Торп-парк или, на крайний случай, хотя бы вернуть его домой к родителям, которые бы уж позаботились бы о своем сыне и заставили бы его вести активную социальную жизнь. Вот и сегодня, вечером пятого июля Грейс напористо стучала в дверь Майкла, пока парень окончательно не устал выслушивать мерный стук и не вышел к девушке. — Ну? — устало произнес Джаспер, глядя на раскрасневшуюся от стараний МакПен. — Я знаю, что ты просил меня тебя не беспокоить, но я переживаю… а еще мы почти не общаемся с тобой, и я честно не понимаю, почему, ведь все было хорошо! Мы бегали по паркам, плавали вместе, в конце концов, мы учились вместе, а сейчас ты нагло прогуливаешь и работу, и учебу! — девушка тут же вывалила на своего молодого человека тонну информации, от которой Джаспер вспомнил, почему же решил слегка сократить свое общение с ней. Парень даже попытался приостановить Грейс, но та не обратила внимание на призыв Джаспера и продолжила: — Да-да, я помню ту историю перед Пасхой, помню, что ты взял отпуск, но ведь все это было так давно, может быть, пора забыть обо всем и рвануть куда-нибудь в лес на пикник?! Майкл! Не молчи! Джаспер скривился при упоминании леса, но, видя, что МакПен хочет продолжить свою речь, во второй раз тихо проговорил: — Грейс, — Африканка, наконец, умолкла и внимательно посмотрела на своего парня. — Нам надо расстаться. Я не шучу. Я… меня все устраивало раньше, когда все было в порядке, но сейчас я хочу простой спокойной жизни в это или другой квартирке. Чтобы кто-нибудь делал все за меня, потому что мой максимум сейчас — сварить кашу и налить молока в хлопья. — Но Майкл! Ты ведь обещал меня пристроить где-нибудь после окончания Аврорской Академии! Я же совсем не знаю Британию… я не хочу возвращаться обратно! Я хочу жить! — И я хочу жить, Грейс! Я устал от всех этих мучений, нам пора хотя бы отдохнуть друг от друга… а насчет пристроить, так познакомься еще с кем-нибудь. В магическом мире не без добрых людей, — пожал плечами Джаспер и закрыл дверь перед носом у девушки. — На крайний случай позвони моим родителям, они что-нибудь придумают для тебя, они ведь тебя любят, — добавил парень, надеясь, что африканка его еще услышит. МакПен услышала, хоть слова и не достигли ее сознания. Но она не верила, что все закончилось. Еще несколько месяцев назад у нее был четкий жизненный план: доучиться в Академии, а дальше идти в паре с Джаспером на все задания, выйти за него замуж и, может быть, родить ему троицу милых детишек, которые вслед за родителями встанут на борьбу против зла и станут Аврорами! Кажется, ни одному из этих мечтаний не суждено было сбыться. Девушка пулей выскочила из дома и растерянно посмотрела по сторонам. Можно вытащить палочку и закончить все одной Авадой!.. Она слишком устала добиваться всего сама: сначала на своей родине — она ведь была лучшей, лучше везде и во всем! Не просто так ее выбрали, ее, единственную выбрали как кандидатуру на обмен с Лондонской Академией Авроров! И вот, все ее старания исчезают, как будто кто-то рядом произнес Эванеско! Грейс судорожно выхватила волшебную палочку. Конечно, не при магглах же она будет колдовать: нужно найти укромное место, хотя бы… африканка задрала голову и остановила свой взгляд на крыше. Да, отличное место! Ремонтники утром найдут ее, но сам момент произнесения заклинания никто не застанет. МакПен снова забежала в дом Майкла, но теперь для того, чтобы аппарировать на крышу незамеченной. За всеми метаниями девушки наблюдала черная фигура, притаившаяся около здания напротив. Мужчина, укутанный в черные одежды, сначала не обращал внимания на Грейс, но в тот момент, когда африканка выхватила палочку, насторожился и стал внимательно следить за ее действиями. Как только девушка забежала в дом, черная фигура, стоявшая в тени, чуть прищурилась, чтобы рассмотреть, что Грейс делает в здании, но девушка оттуда уже исчезла. Почувствовав аппарацию, мужчина просто позволил потоку магии подхватить себя и отправился туда же, куда пропала неизвестная ведьма. Путешествие было недолгим — мужчина оказался на крыше здания, в котором только что исчезла африканка. Сейчас же эта девушка стояла на краю и, кажется, в последний раз смотрела на улицу. Она изредка вздрагивала, и в эти моменты от нее доносились громкие всхлипы, которые Грейс старательно пыталась заглушить. — Добрый вечер, мисс… — вкрадчиво проговорил мужчина. — Не знаю, что у вас произошло, я бы не хотел, чтобы сегодня здесь произошло что-нибудь ужасное. Девушка в очередной раз вздрогнула, но в этот раз уже не от слез, а от испуга. Она думала, что одна на этой крыше… — Кто вы? — прошептала Грейс, искренне желая отойти на пару шагов назад, но понимая, что за ней — только улица, почти пропасть. — Северус Снейп. Профессор зельеварения в Хогвартсе, — представился мужчина, мысленно несколько раз себя обругав последними словами, что не стоит ввязывать во все подряд, он ведь, в конце концов, не гриффиндорец, которые суют свой нос везде! И все же зельевар не хотел, чтобы хоть какая-нибудь мелочь помешала его наблюдению за Стейшей, особенно в день ее неполного совершеннолетия. Шестое чувство, хоть и не развитое на прорицаниях, кричало о том, что сегодня что-то будет. Что — ему предстояло только узнать, а сейчас нужно было минимизировать любую угрозу, особенно со стороны неизвестной ведьмы. — Я не знаю, что мне делать, мистер Снейп. Мне некуда идти, мне негде работать, я могу доучиться в Аврорской Академии, но, если я не найду себе места для работы, а я его не найду, потому что меня кроме как по протекции никто не возьмет, и именно сегодня я и лишилась протекции… так вот, если я не найду себе работу, то мне придется вернуться обратно на родину, а там не любят тех, кто возвращается из других волшебных Академий! Либо ты навсегда остаешься в другой стране, либо возвращаешься к себе и умираешь. Жестоко, да, но это же традиции… и какой же смысл дальше жить? Зельевар ошалел от такого монолога. Но что-то же надо было делать с этой девушкой. Ему даже стало ее немного жаль. — Если хотите, я могу попросить Альбуса Дамблдора взять вас на работу профессором Защиты от Темных Искусств… — договорить ему не дала удивленно-восхищенный вскрик МакПен: — Да-да-да, тысячу раз да, я согласна на все условия! — …как только вы окончите Аврорскую Академию, — все же закончил свою мысль зельевар. — И если вы хотите, чтобы я действительно вам помог, то немедленно возвращайтесь к себе домой и занимайтесь! — Спасибо-спасибо-спасибо, мистер Снейп, вы так добры ко мне! — девушка несколько раз подпрыгнула от радости. Из глаз лились непрошенные слезы, но теперь это была всего лишь остаточная реакция на все то, что она потеряла сегодня. Грейс быстро подбежала к мужчине и, стиснув его несколько раз в объятиях, исчезла в дымке аппарации. — Мерлиновы панталоны, и зачем я это предложил, — пробурчал зельевар. Целый год терпеть такую преподавательницу будет сложно. Впрочем, теперь ему зато никто не мешал продолжать наблюдать за Стейшей. Еще несколько часов в квартире девочки ничего не происходило: Тедд всего лишь читала книгу по истории магии, которую взяла на время из библиотеки Малфой-мэнора. Ближе к двенадцати девочка отложила талмуд и стала внимательно смотреть на часы. До полуночи оставалось всего-ничего. Оставалось только переждать, а там… там она узнает, что же у нее за Дар! Это ведь так увлекательно! Наверняка она сможет творить какую-нибудь интересную магию, например, сможет летать без всякой метлы или плавать без воздуха… это бы было классно! Часы начали бить полночь. При первом ударе ничего не произошло. Второй, третий… девочка расстроенно смотрела на часы. Ее ожидания рушились. Может быть, у нее нет никакого Дара, о котором говорил Снейп? Может, она бездарна? Тогда почему же ее приняли в Хогвартс, если она бесполезна и никчемна? Гриффиндорка уже успела придумать себе тысячу разочарованных образов, но с двенадцатым ударом пространство вокруг заискрилось тысячами светящихся точек. Они мелькали то тут, то там, обволакивая Стейшу, переливаясь и отлетая куда-то в сторону, будто бы силясь принять какой-то определенный образ. Девочка ошалело смотрела на это буйство магии, боясь пошевелиться. Все было так волшебно, так невероятно: несмотря на свое обучение в Хогвартсе, такого колдовства она еще никогда не встречала. Наконец, искорки перестали хаотично метаться по комнате и все же собрались в уже знакомую фигурку рыси. В голове что-то настойчиво щекотало, щелкало, как уставший пленочный фотоаппарат, пролистывая кадры прошлого года. Маленькие кусочки памяти, которые были когда-то затерты, постепенно возвращались гриффиндорке, и та недоуменно пыталась разобраться, правда они или просто фантазия? Ведь если они были правдой, то это было бы чересчур страшно… ей всего лишь тринадцать! Ничего, что сейчас заполнило ее голову, не могло произойти в реальности! Она не могла… — Здравствуй, Стейша, — ласково проговорила рысь. — Кажется, ты все вспомнила? — Это правда? — подавленным голосом спросила Стейша. Ноги девочки подогнулись, и она опрокинулась на кровать, от которой, на свое счастье, не успела далеко отойти. — Я их убила? — Почти, — рысь перепрыгнула на кровать, — это была не совсем ты. Это были мы. Стейша непонимающе смотрела на магическую сущность, изредка открывая и закрывая рот. Она пыталась что-нибудь придумать, что-нибудь спросить, но в голове ничего не рождалось: только страх, животный страх этой рыси и себя. — Все твои внезапные вспышки знаний в зельеварении, вся твоя стихийная магия — моя заслуга. Конечно, я не спорю, элементарные заклинания ты исполняла сама, даже эссе писала сама, но я брала под контроль тебя, когда ты попадала в критическую жизненную ситуацию… как в подвале Гриндеев или в Запретном лесу. И я уничтожала препятствия. Потому что они могли испортить такое хорошее и ладное тело. Мое тело, — рысь умолкла. — А знания ты получала только при большой сосредоточенности, ты не замечала? Только тогда я могла ненадолго протиснуться в щелочку твоего сознания и намекнуть, что и как лучше сделать. — Но… но… что ты вообще такое? — прошептала девочка, испуганно перебирая покрывало. — Я — это ты, но если ты хочешь узнать чуть больше, то вспомни историю, которую тебе рассказал твой друг, кажется, Кайл Диггори? Тот дух четырех стихий — я, — самодовольно заявила рысь и гордо прошлась перед гриффиндоркой. — Теперь ваше обязательство магов — принимать меня, а я буду опустошать вас, но, к сожалению, пока ты не станешь совершеннолетней и не вступишь в полное магическое наследование, я не могу ежедневно контролировать тебя, так что я буду выбирать любое время и вселяться в тебя, если ты не предложишь мне чего-нибудь более удобного, а? Не предложишь? Жаль… но я все еще открыта для твоих инициатив! В окно постучала сова. Стейша успела заметить янтарные глаза, пятнистые перья и большие белые полукружья около зрачков — это была сова семьи Уизли. Билл, как и обещал, прислал ей большущую коробку сахарных перьев, так что птица с трудом держалась в воздухе и с удовольствием уселась бы на подоконник. Сова была старая, но умная и аккуратная. Однако, в этот раз ее чувство осторожности подвело. — Теперь я с тобой сольюсь. Сегодня ненадолго, всего на несколько минут, но ты все поймешь… как же я скучала по телу, как я устала быть духом! — с этими словами рысь с разбегу прыгнула на Тедд и растворилась. Еще несколько секунд ничего не происходило. Затем все тело девочки охватил неестественный жар, боль распространилась по всем косточкам. Стейша еще пыталась сопротивляться этому неизвестному ощущению, но понимала, что все тщетно. Сознание уходило куда-то далеко, кости уменьшались и сокращались, становясь тоньше и крепче, мышцы растягивались, глаза увеличились, кожа постепенно покрывалась пятнистым мехом, уши неестественно удлинились и обзавелись парочкой кисточек, позвоночник извернулся по-новому, добавляя гриффиндорке хвост. Теперь это была уже не девочка — это была рысь. Животное подозрительно осмотрелось. За окном билась сова. Этот вид чем-то развеселил рысь, отчего она хитро оскалилась и медленно стала подкрадываться к птице, которая пока еще не замечала опасности. Оказавшись совсем недалеко от окна, рысь нагнулась для прыжка, но вместо решающего действия всего лишь выдохнула облачко пара изо рта. Воздух подхватил это облачко и, ударились в окно, распахнул его, так что Эррол с удовольствием уселась на подоконник, уставшая от далекого перелета и тяжелой посылки. Рысь опять выдохнула облачко пара, внутри которого теперь виднелось что-то алое. Это был огонь. Воздух донес облачко до птицы, но, на счастье совы, ее задело совсем немного — только за лапу, к которой была привязана посылка. И все же это было больно — когда тебя заживо пытаются сжечь, пусть даже только лапку. Птица непонимающе вспорхнула, почувствовав легкость, почти вылетела в окно, когда-то оказалось уже закрыто. Рысь успела позаботиться о том, чтобы ее жертва не сбежала. Впрочем, Эррол не зря жила всю свою жизнь с Уизли. Где ее только не запирали! И на чердаке с упырем, и в сундуке, и в печи — везде, куда только доходили шаловливые ручонки маленьких мальчишек большого рыжего семейства. Птица разглядела в двери, ведущей из комнаты девочки, маленькую дверцу для кошки, которой в семье Тедд, на счастье совы, не было, и устремилась туда. Вслед за ней побежала рысь, попутно выдыхая уже не облачка, в которые было заключено пламя, а целые огненные струи, которые успели опалить Эррол хвост и левое крыло. В коридоре сова испуганно вскрикнула и, заметив открытое окно, вылетела в него со всей прытью, которая у нее набралась. Теперь оставалось только дотянуть до дома Уизли, а там — только отдых, и никакой почты больше неизвестно кому! Рысь раздосадовано рыкнула на весь дом. В нескольких окнах тут же зажегся свет. Родители Стейши, уже спокойно нежившиеся в постели, услышав непонятный звук, непонимающе переглянулись. Мэри, кивнув мужу, поднялась и, на цыпочках дойдя до двери, открыла ее. На пороге стояла рысь, в глазах которой играли огненные языки. Животное оскалилось в получеловеческой улыбке и выдохнуло пламя прямо на женщину. На счастье Мэри, у нее была довольно хорошая реакция, и женщине опалило только ногу: она успела отпрыгнуть обратно в комнату. — Роберт! Я не понимаю! Мне страшно, Роберт! — Мы живем на втором этаже, можем прыгнуть, — тут же ответил Тедд, уже открывая окно. — Ну, ты первая! — А Стейша? — Она волшебница, что-нибудь придумает! Женщина испуганно взвизгнула и схватившись за горящую болью лодыжку, выпрыгнула из окна. Ее муж последовал за ней, не раздумывая. Рысь, скалясь, выдохнула напоследок еще один язык пламени и, разбежавшись, вылетела из дома и озарила его еще несколькими огненными струями. Отовсюду слышались крики горящих людей, пытающихся спасти друг друга и самих себя. Рысь раскатисто рассмеялась и приземлилась на крышу противоположного здания. От тела животного отделились серебристые переливающиеся точки: их было великое множество, они радостно сверкали и как будто бы смеялись, звеня. Глядя на них ни за что нельзя было предположить, что это и есть ужасный дух четырех стихий. Сама рысь постепенно стала приобретать формы измученной тринадцатилетней девочки. — Ну вот, Стейша, с дебютом, теперь встретимся только в августе, — прошептала рысь и рассеялась в ночном летнем воздухе. Гриффиндорка с трудом перевернулась на спину и стала дышать: всего лишь дышать. Воздух с трудом просачивался в ее легкие, которые, видимо, еще не до конца превратились в человеческие, поэтому, когда кто-то подхватил девочку на руки, Тедд просто потеряла сознание.