Сокровища Бангкока

Бангкок (Планета 2147151) Элтон обогнул группу шумных детей, вздрогнув, когда они чуть не задели бесценную вазу, и облегченно выдохнул, когда ими занялся недовольный охранник. Его позабавило и порадовало, когда охранник отвел нарушителей спокойствия обратно к их родителям и начал громко отчитывать и первых, и вторых. – Элли! – позвала его Лана и в нетерпении потянула за рукав. – Элли, посмотри! Отвернувшись от перебранки, Элтон покорно взглянул туда, куда указывала сестра. Она зачаровано смотрела на наряд под стеклянным колпаком. Он был сделан из расшитого вручную шелка. Ярко-красный, украшенный цветами разнообразнейших оттенков. Элтон перевел взгляд на карточку с описанием, прикрепленную к углу прозрачной стенки, и прочел, что родом убранство из древней страны на Земле. Его создали за тысячи лет до того, как планету разрушили без шанса на восстановление и превратили в исправительную колонию. Хм. Он и не знал, что в то время были способны на такую сложную работу. Но опять же, тканями он не интересовался. Ткани, одежда – этим страстно увлекалась Лана, как и их мать. Интересы Элтона всегда были иными. При мысли о матери внутри неприятно заныло, и он заставил себя сойти с этого мрачного пути. Они сюда приехали, чтобы попытаться и научиться снова стать счастливыми, черт побери. Все тяжелые испытания, предательства, ненависть и гонения теперь позади. Пять лет ада, наконец, закончились. Они могли жить дальше, оставив все в прошлом. Как говорится, все мечты сбываются на Бангкоке. Элтон надеялся, что их мечты об успешном начале новой жизни тоже сбудутся. Особенно для Ланы – сестра перенесла все намного тяжелее, чем он. Когда начался кошмар, не Элтон потерял всех друзей, ведь он всегда был одиночкой. И без того ужасно, что отец убил маму, а потом покончил с собой, не говоря уже об уроне, который нанесли убийства фирме, бутику, магазинчику драгоценностей и их репутации. Но Лана лишилась общения, обнаружив самым мучительным образом, что, в добавление ко всему, настоящих друзей у нее не было. Он надеялся, что на новом месте она найдет лучших знакомых. Но сначала они проведут время вместе, старшая сестра и маленький брат – все, что осталось от их семьи – и посмотрят, можно ли склеить их разбитые жизни. «Все мечты сбываются на Бангкоке», – вновь подумал Элтон и посмотрел в застекленное окно, проходящее через всю стену, на яркий хаотичный город. Он сомневался, что это правда, насчет мечтаний, но сейчас им уже терять нечего. Он сделал бы все, чтобы вновь увидеть Лану счастливой, а не только согласился на этот нелепый отдых. Сестра подняла взгляд, будто почувствовала его мысли, и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Их улыбки широкими не были – усталые, мучительные, два шага до надломленных. Но надломленные – не сломленные. Ни он, ни сестра еще не сломлены – пока появляются проблески желания двигаться дальше. – Пойдем, – сказал Лана, и в ее голосе почти не было притворного веселья. – Хочу посмотреть, как ты отреагируешь на следующий зал, – она взяла брата за руку и потащила за собой, чему Элтон послушно покорился. Он никогда не думал, что сестра захочет провести столько времени в музее, учитывая множество развлекательных заведений Бангкока, но жаловаться не собирался. В следующем зале Элтон вдруг позабыл обо всех других местах, где он хотел бы быть в данный момент. Он едва заметил, как выпустил руку Ланы, впившись взглядом в ближайший выставочный стенд. – Вриллский жемчуг, – выдохнул он, рассматривая прекрасное колье на черном бархате, сверкающее в безупречно выставленном освещении. – Просто невозможно представить, насколько они редкие, – произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. Жемчуг был совершенного кремово-белого цвета с блеском, присущим только настоящим камням: медовое сияние настоящих вриллских жемчужин, нисколько не похожих на кремовый оттенок земного или белоснежный морденского жемчугов. Потерявшись во впечатлениях, Элтон оторвался от трех ниток жемчуга, тут же переключившись на великолепную сапфировую подвеску, затем на коллекцию целских брильянтов и шейное украшение из форнерийских рубинов. Но по-настоящему перехватило у него дыхание от ожерелья «Последняя императрица». – Оно бесценно, – прошептал он, почти не замечая, что говорит. – Последнее сохранившееся украшение из королевских драгоценностей Земной Империи. Ожерелье часто называли «Последняя императрица», потому что его владелица обожала носить украшения короны и, согласно легенде, оно было на ней, когда та погибла в Последней войне. После той войны на Земле стало невозможно вести нормальную жизнь. Бесполезную для чего-либо другого, ее сделали исправительной колонией. Немногочисленные земные артефакты были бесценны, ведь эта планета оказалась единственной из тридцати планет Бескрайнего Союза, признанной непригодной для жилья. Ожерелье было настоящим шедевром ювелирного мастерства. Искусно выполненная работа, сочетание земных изумрудов, сапфиров и брильянтов. Элтон ни с чем бы не спутал холодное сияние и блеск драгоценных камней Земли. Посмеиваясь, Лана стала рядом с ним. – Элли, ты так смотришь на это ожерелье, как другие смотрят на любимого человека. – Только драгоценности надежнее и никогда не предадут, – с горечью в голосе ответил тот, потом вздрогнул, сообразив, что сказал. – Лана, прости. – Все в порядке, – тихо произнесла она, грустно улыбаясь. – Может быть, на Креске это будет иначе, но… пока что все именно так и происходило, да? Элтон крепко обнял сестру. – Проклятье, это же не может быть правдой везде! Обещаю, ты вновь станешь счастлива. – И ты тоже, – сказала Лана, хлюпая носом и вытирая глаза, затем она подняла подбородок и хмуро посмотрела на брата. – Мы оба будем счастливы. – Пока ты счастлива, и я счастлив, – ответил Элтон, потом улыбнулся и продолжил, чтобы она не начала повторять одно и то же. – Хотя если кто-то захочет купить мне тот «ошейник» из черного жемчуга, который выставят на аукцион в конце недели, я бы не жаловался. Лана закатила глаза, но рассмеялась. – Ты все со своими «ошейниками». Ты просто заболел с тех самых пор, как увидел их на шее леди Метлей десять лет назад. Элтон скривил губы. – Ни ей, ни ее дочери совершенно не шли те жемчуга, – он поморщился. – Они бы мне тоже не пошли, но, по крайней мере, мне хватает ума это понять, – он просто хотел их для своей коллекции, пусть и изрядно уменьшившейся. Элтон поспешно прогнал эти мысли – размышления о драгоценностях, которые он был вынужден продать, чтобы хоть как-то исправить ситуацию и начать жизнь заново, погружали его в тоску. Он сосредоточился на сестре и представленных украшениях. Вновь рассмеявшись, Лана взъерошила ему волосы, столь же волнистые и белокурые как ее собственные. Также им обоим достались от матери зеленые глаза, стройные фигуры и небольшой рост. Их отец был высоким, широкоплечим брюнетом. В детстве Элтон всегда сожалел, что от внешности отца в них ничего не было. Для ребенка глупо переживать о подобном, особенно учитывая то, что родители повели себя довольно эксцентрично, решив, что детям достанется внешность без генетических вмешательств. Однако, почти не став похожим на отца внешне, сын оказался вдвое талантливее. Теперь Элтон был рад, что обладает весьма отдаленным сходством с отцом, и его возмущал даже талант, который они делили. Чем меньше у него общего с лживым ублюдком, тем лучше. – Так что ты думаешь? – поинтересовалась Лана, глядя на «Последнюю императрицу». Элтон сам снова посмотрел на ожерелье, очарованный им и увлеченный, и, наконец, сказал: – Просто несчастье, что остальные драгоценности потеряны. Вся коллекция была шедевром ювелирного дела и даже сейчас она превосходит все аналоги, в том числе королевские драгоценности Бескрайнего Союза, да и те состоят лишь из последних камней с Потерянного Зеро. Одна «Последняя императрица» не имеет цены, а если бы сохранились другие части коллекции… – Думаю, самое печальное, что у тебя никогда не будет возможности воссоздать их. Сколько ты мечтал об этом? Всю жизнь? Вот настоящее преступление. Элтон пожал плечами, пытаясь притвориться, что эти воспоминания не причиняют боли, пусть даже о чем ни вспомни, все больно. Он всю жизнь изучал драгоценные камни, но Земные камни были его специализацией, и Элтон сделал бы себе имя, воссоздав утерянные королевские драгоценности Земли. – Они все равно бы не дотягивали до должного уровня. Нужного количества земных камней, которые понадобились бы мне для работы, просто не существует. Я бы сделал хорошее факсимиле, но не более. Он указал на ожерелье. – Только здесь четыреста камней, а во всей коллекции, как говорят, примерно полторы тысячи, может быть, больше. – Не представляю, как можно носить столько на себе, и только богу известно, сколько на ней еще было одеяний. – Разве тогда людей уже не научились совершенствовать генетически? – спросил Элтон. – Наверное, она могла легко носить такие тяжести. – Вот она, – сказала Лана, хотя они оба знали, как выглядела императрица. Но ее музейный портрет впечатлял – один из немногих, на которых она была изображена во всем комплекте драгоценностей: диадема, ожерелье, браслеты, наручи, серьги, кольца и даже цепь вокруг талии, выгодно подчеркивающая зелено-золотую мантию тонкой работы. – Она была красавицей, – произнес Элтон, восхищаясь тем, как хорошо она смотрелась с этими сокровищами. Хотя их сделали, по крайней мере, за столетие до ее рождения, они подходили ей настолько идеально, будто предназначались именно для нее. – Да, – согласилась Лана. – Посмотри на ее платье! Неважно, насколько высокотехнологичны сейчас вышивальные машины, ничто не сравнится с ручной вышивкой, да еще с такой! Я занимаюсь этим уже почти тридцать лет, но все равно так никогда не вышью. Элтон рассмеялся. – Неправда. Со мной согласятся те, кто все время обращают на тебя взгляды. – Замолчи, – сказала Лана, но улыбнулась. – Будто я единственная, на кого смотрят. – Хм, со мной они далеко не уйдут, – Элтон пожал плечами. Он всегда плохо сходился с людьми и в настоящее время предпочитал не пытаться. – Ты меня знаешь, я смотрю только на драгоценности. Лана вновь рассмеялась. – Это заставляет меня задуматься, как ты отреагируешь на Сокровища Бангкока, если нам посчастливится их увидеть. Элтон нахмурился. – Ты о чем? На этой планете нет никаких особых драгоценностей, не считая выставленных в музеях. Нет такой коллекции «Сокровища Бангкока». В ответ Лана лишь согнулась пополам от смеха. Сердито глядя на нее, Элтон ткнул ее в бок, от чего она засмеялась еще сильнее. – Сейчас ты ведешь себя не как хорошая старшая сестра. – Прости, – выдавила Лана, постепенно беря себя в руки. – Просто я все время забываю, как ты почти ни на что не обращаешь внимания. Это так мило! Как ты знаешь, Бангкок – планета, находящаяся в частной собственности. Очень давно ее приобрела семья Дае с Марса. Правящий лорд Бангкока – Треснор Дае. Тем не менее, делами он почти не занимается. Планетой руководят его сыновья, которых прозвали Сокровища Бангкока за красоту и блеск. Элли, честно говоря, я думала, что даже ты о них слышал, с таким-то прозвищем. – Мне интересны только настоящие сокровища в каратах, – ответил Элтон, опять пожимая плечами и отказываясь проявлять любопытство. – Сколько еще мы не видели в этом музее? – На несколько часов хватит. Давай пойдем поужинаем, а вернемся уже завтра утром. Потом отправимся на экскурсию по Башням. – Хорошо, – согласился Элтон и протянул Лане руку. Кинув взгляд на «Последнюю императрицу», он повел сестру к выходу из музея в сторону Башни Голубого Дракона, где они остановились. *** Элтон зевнул. – Почему мы здесь так рано? – Потому что другой возможности обойти весь музей уже не будет – осталось всего пять дней и почти каждая минута расписана. Я очень люблю историю Земли, и, видят боги, Марс не может позволить себе выставлять эти драгоценности. Основатель колонии на Бангкоке был с Марса, ты знал? Вот почему этот музей здесь. – Замечательно, – сказал Элтон, закатывая глаза, пока сестра не видит, и не утруждаясь замечать, что она сообщила это уже раз в пятидесятый. Он ненавидел утро – разве нельзя вернуться обратно в кровать? Может, ему удастся подремать на одном из расставленных по залам диванов. Но когда они опять оказались в зале с драгоценностями, всю сонливость как рукой сняло. Элтон подошел к «Последней императрице» и потрясенно выдохнул – внутри похолодело. – Лана! – Что? – ее легкомысленной настрой тут же испарился, когда она услышала, каким тоном ее позвал брат. – Вчера мы смотрели на другое ожерелье. Это красивое, но подделка. Брильянты с Целы, сапфиры с Зеро, изумруды с Крески. Ни карата с Земли. Лана тихо ругнулась. – Может, это замена, пока чистят настоящее? – Нет. Не зарегистрировано ни единой копии «Последней императрицы». У меня все еще есть единоличное разрешение на воспроизведение ожерелья до конца этого цикла. Если бы кто-то другой делал сертифицированную копию, то сначала необходимо получить разрешение от меня. Это ожерелье прекрасно, почти идеально, и все камни настоящие, но они не земного происхождения. Лана вновь выругалась с умением и цветистостью портового грузчика, но не спросила, уверен ли он. Благослови ее за это господь, сестра всегда знала, когда лучше не тратить время на такие глупые вопросы. – Нужно сказать охране. Пойдем. Резко повернувшись и застучав каблучками, она вернулась в предыдущий зал и подошла к охраннику, ненавязчиво устроившемуся в углу. – Сэр, к большому сожалению, мы должны сообщить о краже. – Что? – переспросил охранник, глядя на них, как на сумасшедших. – Прошу прощения, мадам, но, думаю, мы бы знали, будь что-то украдено. – «Последняя императрица» пропала, – сказала Лана. – Ожерелье под стеклом – подделка. Нахмуренный служитель выглядел больше раздосадованным, чем обеспокоенным, но все же прошел в зал к стенду с ожерельем. – Видят звезды, я уверен, что все в порядке, – пробормотал он и повернулся к ним. – Проникнуть в музей невозможно. Скажите мне, откуда вы знаете, что это подделка? На вид оно настоящее. – Камни не те, – пояснил Элтон. – Они не с Земли, даже не близко. – Он эксперт в ювелирном деле, – спокойно сказал Лана. – Пожалуйста, сэр, в подобных кражах с каждой минутой промедления все труднее найти пропажу. Если мы ошибаемся, арестуйте нас. Выругавшись, охранник бесшумной командой активировал линзу связи, и в его правом глазу замелькали блики, пока он общался со своим начальником, с управлением музея и звездам только известно, с кем еще. Двери, окна и выставочные стенды вокруг них начали закрываться. – Вы двое, – наконец произнес он напряженным голосом, – следуйте за мной. Сдерживая вздох, Элтон взял Лану за руку и покорно пошел за охранником. «Почему, – мрачно подумал он, – в нашей жизни все идет наперекосяк?» Охранник повел их по пустому закрытому музею к задней части здания, где располагались служебные помещения и офисы. В фойе он указал на пару стульев и сказал сесть. Они сели, Элтон не выпускал руку сестры, а второй обнял ее за плечи. – Прости меня, – тихо произнес он. Лана протестующе фыркнула. – Элли, не глупи. Ты должен гордиться собой. Очень возможно, что благодаря тебе поймают вора. Больше никто во всех галактиках не может по мимолетному взгляду распознать камни так, как умеешь это ты. Элтон хмыкнул и сказал то, что говорил всегда. – Неправда. Просто нужно смотреть и обращать внимание на детали. – Иногда мне хочется видеть все то, что видишь ты, – мечтательно протянула сестра. – Ты подмечаешь каждую мелочь. «И это самое настоящее вранье», – горько подумал Элтон. Он не замечал, что отец жил во лжи, не понимал, что власти используют его, чтобы уничтожить отца. Не видел, что как только разразился скандал, все знакомые начали делать вид, что не знают их. Не подозревал, что они сестрой оставят все, что знакомо им с детства, и переедут, чтобы в двух квадрантах начать заново. Сколько же всего он упустил. Однако в ответ Элтон сказал просто: – Твой талант в твоих руках. Лучше иметь руки матери, чем глаза отца. Лана замолчала, но опустила голову ему на плечо и крепко сжала руку. Они долго просидели в тишине, пока громкий звук открывающейся двери не заставил подпрыгнуть на месте обоих. Сестра резко выдохнула, глядя широко распахнутыми глазами на вошедшего. Элтон решил, что винить ее не в чем – мужчина действительно производил впечатление, пусть и обладал устрашающей внешностью. Темная кожа и светло-карие глаза. Голова гладко выбрита, а на правой щеке татуировка в виде пяти переплетенных драконов – герб Бангкока. Он был в черном, и это одеяние немного напомнило Элтону униформу, в которой ходила охрана исправительной колонии. Вместо обычной линзы связи, на нем были специальные очки, и даже сейчас на их поверхности мелькали текст, цифры и картинки. Не надо было смотреть на бейдж, прицепленный к куртке, чтобы распознать в нем главу безопасности. – Это вы заявили, что ожерелье «Последняя императрица» похищено и заменено подделкой? – спросил он. – И как вам это стало известно? – Камни не те, – сказал Элтон. – Как вы это поняли? – ровно поинтересовался он, уперев руки в бока. – Элтон – эксперт по драгоценностям, – поднимаясь и копируя позу главы охраны, произнесла Лана до того, как брат успел ответить, и упрямо задрала подбородок. – Он помог раскрыть тысячи краж и случаев подделок. По одному взгляду он может отличить брильянт с Целы от брильянта с Земли. Проверьте ожерелье своими дурацкими машинами, и они скажут вам то же самое, что мы пытаемся до вас донести… вы уже проверили. Каменное выражение лица мужчины слегка смягчилось – по губам скользнула легкая улыбка, когда он окинул Лану взглядом с головы до ног. – Принцесса, мы над этим работаем. – Меня не так зовут, – холодным тоном заметила она. – Да, вас зовут Лана Уитмер. А вы – Элтон Уитмер, – сказал он, указывая на Элтона. – Комната номер два-семь-семь-один-шесть-пять в Башне Голубого Дракона. Вы приобрели тур отдыха второго класса, из которого осталось пять дней. Файлы в базе данных Бескрайнего Союза закрыты. Почему? – Если у вас нет допуска к нашим личным файлам, – сказала Лана, – то это не ваше чертово дело. – Если мне нужно разрешение, то я его получу. Лана насмешливо улыбнулась. – Наши файлы закрыл Второй канцлер Кавалеров. Он обещал, что без его личного разрешения никто не получит к ним доступ, а мы не сделали ничего такого, чтобы он дал вам разрешение. Начальник охраны немного помолчал, явно больше заинтересовавшись тем, что отображалось на его очках, потом спросил: – Так почему вы приехали на Бангкок? – Что за дурацкий вопрос? – вспыхнула Лана. Элтон прикрыл лицо рукой. Мужчина спокойно посмотрел на нее, но в глазах промелькнула искорка веселья. – Принцесса, это разумный вопрос. Вы пришли в музей ужасно рано, и я должен поверить, что ваш брат может взглядом определить происхождение драгоценностей… Он замолчал, когда на его очках еще быстрее замелькали картинки и текст. – Вашу мать, ожерелье поддельное. Закройте Бангкок. Свяжите меня с Бескрайним Союзом и позовите Их светлостей. Закончив отдавать приказы, мужчина посмотрел на Лану и Элтона. – Принцесса, сэр, пойдемте со мной. – Меня не так зовут, – вновь возмутилась Лана, идя перед начальником охраны и заставляя его приостановиться. – Называйте меня по имени либо обращайтесь более вежливо. – Я и обращаюсь, – ответил тот, широко улыбаясь. – Вы так себя держите, и в вас столько огня, что вы как минимум принцесса. Пойдемте, у меня нет целого дня, чтобы… – в его очках снова заструилась информация. – Вас уже ждут. Лана ничего не ответила. Элтон взял ее под руку и повел дальше. Выйдя из музея, начальник охраны подвел их к транспортеру, стоящему неподалеку. Вновь ожили очки связи – он начал отдавать команды машине. Обычная вспышка бело-голубого цвета, и они покинули территорию музея, через мгновение прибыв в вестибюль, со вкусом отделанный черным мрамором с мазками белого и серебристого. Каждое фойе Башни соответствовало цвету в названии – голубое, желтое, красное, зеленое. А если фойе черное, то они могли оказаться только в самой элитной и закрытой из пяти – Башне Черного Дракона. Элтон посмотрел на сестру, но та была слишком занята, сверля взглядом спину их провожатого, чтобы обратить внимание на брата. Начальник охраны повел их к лифту, затем в зал в таких же оттенках черного и серебристого с небольшими вкраплениями ярких пятен – диванные подушки, отделка и строй бутылок в стеклянной стойке. – Что происходит? – спросила Лана. Но ей не успели ответить, потому что открылась дверь и вошел самый красивый человек, которого только доводилось видеть Элтону. Он… Элтон даже не мог слов подобрать, чтобы его описать. Даже так любимые им драгоценности были не в силах сравниться с этим мужчиной. Высокого роста, но не чрезмерно, с очень бледной кожей, однако болезненной она не выглядела. Густые блестящие волосы настоящего иссиня-черного цвета, как юпитерские чернила, чуть ниже подбородка. Красивый и элегантный, но определенно мужественный. При виде его одежды у Ланы, должно быть, перехватило дыхание – костюм из партонского шелка в тон волосам, белоснежная рубашка и галстук из блестящего аквамаринового шелка, который… Который идеально подходил зеленовато-голубым глазам. Элтон никогда не видел таких глаз – будто ожившие драгоценные камни. – Лорд Бакстер, – обратился к вошедшему начальник охраны, выводя Элтона из оцепенелого состояния. Кто этот лорд Бакстер? Очевидно, кто-то важный, раз обладает властью вызвать их в Башню Черного Дракона. Глава музея? Всех музеев? Может быть, Первый ювелир Бангкока? Стоящая рядом Лана таращила глаза на новоприбывшего, поэтому «лорд Бакстер» о чем-то ей говорило. Наверное, говорило всем, кроме него. Элтон почти никогда не обращал внимания на мир, не касающийся его драгоценностей, и теперь у него было еще меньше желания это менять. – Значит, вы – те двое, которые определили, что ожерелье поддельное? – спросил лорд Бакстер, и от звука его голоса Элтон задрожал, моля звезды, чтобы никто не заметил. – Это Элтон определил, – пояснила Лана. – Он любовался ожерельем вчера, а когда мы вернулись сегодня, увидел, что его подменили на фальшивку. – Как определил? Элтон видел, что еще немного и сестра окончательно выйдет из себя, поэтому сделал шаг вперед и ответил: – По виду камней. Лицо лорда окаменело. – По виду камней, – повторил он. – Это невозможно. Никто не может определить месторождение камней на взгляд. Раздосадованный – хотя уже давно привык, что никто ему не верит – Элтон нахмурился и подошел ближе к лорду Бакстеру. Несмотря на гнев, он на секунду отвлекся, еще больше очарованный мужчиной. Вблизи тот выглядел еще красивее и, о звезды, пах так хорошо. Элтон еще никогда в своей жизни не ощущал присутствие другого человека так остро. Пытаясь игнорировать то, как действовал на него лорд Бакстер, Элтон сосредоточился на драгоценностях лорда, стоящих немаленькое состояние. – Ваши брильянтовые серьги с Целы, из южных шахт, судя по особому оттенку голубого. Аквамарины с Тредада, а оникс и брильянты в булавке для галстука с Зеро, – он заставил себя поднять взгляд и посмотреть в зеленовато-голубые глаза, на мгновение забыв, как дышать. Но все же закончил: – На браслете смесь из брильянтов с Целы и Зеро, а камень в вашем кольце – земной брильянт. Несколько мучительно долгих мгновений лорд Бакстер молча смотрел на него, затем тихо сказал: – Верно по всем пунктам. Либо вам известно пугающе много сведений, либо вы не лжете о своих умениях. Но я никогда не слышал о человеке, который лишь с помощью глаз может определить месторождение камней. Элтон пожал плечами и посмотрел в пол, не в силах выдержать аквамариновый взгляд – он никогда не был таким смелым, самоуверенным и сообразительным, как Лана. – Это семейная черта. Мне она досталась от отца. – Ясно, – мягко ответил лорд Бакстер, и было в его голосе что-то такое, чего Элтон не понял. – Каденс, они вне подозрения. Канцлер Кавалеров пришлет своих экспертов, но, думаю, у нас появился собственный эксперт… – он широко улыбнулся Элтону, потом вновь обратился к Каденсу. – Надеюсь, с помощью наших новых друзей мы поймаем вора на Бангкоке. Проследи, чтобы им были выделены комнаты в Черном Драконе, в случае… – он осекся, когда ожила линза связи в его левом глазу. – Я сейчас вернусь. Почему проблемы наваливаются все сразу? – потом он снова улыбнулся Элтону. – Мы продолжим разговор через мгновение, милый. Благодарю тебя за помощь, – Бакстер взял Элтона за подбородок, слегка потянул на себя и поцеловал в губы, коротко, но крепко. А затем вышел из зала. Элтон уставился на дверь, стараясь не обращать внимания, что горят щеки и что быстрый, но крепкий поцелуй оставил теплый и трепещущий след на губах. Вкус у Бакстера был такой же, как запах – дорогой темный пряный бангкокский ром. – Кто… кто это был? – он повернулся к Каденсу, но тот посмотрел на него, как на сумасшедшего. Тогда Элтон посмотрел на сестру, которая явно сдерживала смех. – О, Элли… – Неважно, – резко оборвал ее Элтон и сел на один из диванов. – Думаю, я буду счастливее, оставаясь в неведении, – он немного сполз по спинке, ссутулив плечи. Ему всего лишь хотелось тихо отдохнуть, зарядиться энергией и научиться вновь радоваться жизни. Вместо этого он попал в очередные неприятности. Почему его дурацкие способности всегда становятся источником проблем? Почему его нельзя было просто оставить в покое, и он бы тихо и мирно определял в своем кабинете происхождение камней и создавал драгоценности для семьи на продажу? – Элли… – Забудь, – глухо сказал он. – Я в порядке. Просто хочу, чтобы все это закончилось. – Вашими новыми комнатами занимаются, – уведомил их Каденс. – Скоро они будут готовы. – Почему нас переселяют? – потребовала ответа Лана. – И кто вы вообще такой? Каденс? Так он вас назвал? – Принцесса, вы можете называть меня Уорден, – отозвался Каденс. – Лорд Бакстер сказал переселить вас, я вас переселяю. Когда Их светлости отдают приказы, я подчиняюсь. Свое мнение по этому поводу Лана выразила несколькими отборными словами, но Элтон не успел разволноваться, не проведут ли они ночь в камере, потому что дверь вновь открылась. Наверное, он сошел с ума. А чем еще объяснить тот факт, что, кажется, у лорда Бакстера был близнец. Людей подобной красоты вообще не может существовать в природе! Как, во имя звезд, их может быть двое? Элтон поклялся бы, что их именно двое. Помилуйте звезды, он был таким же прекрасным и потрясающим, как его брат. – Прошу прощения, что мне пришлось так поспешно уйти, – учтиво сказал вошедший. Он улыбнулся Элтону, но его губы складывались в улыбку иначе, не как у Бакстера. – Итак, милый, я хотел бы узнать больше о твоей семейной черте. «Они надо мной издеваются», – понял Элтон и разозлился по-настоящему. Он знал, что странный, не такой, как другие в его семье. Знал, что его способности сбивают с толку людей и все сначала принимают его за лжеца. Всю свою чертову жизнь он был предметом для уловок, шуток и проверок от людей, которые хотели увидеть, как он хоть раз ошибется. Которые стремились доказать, что он обманщик, которые радовались, когда преступление отца навсегда разрушило репутацию семьи. То, что власти использовали его против собственного отца, и разразившийся скандал, доведший отца до того, что он убил маму и себя, стали последней каплей. Они с сестрой мечтали об одном – вновь стать счастливыми, и Элтон просто пытался помочь, сказав, что ожерелье фальшивое, а они лишь хотели поглумиться. Как же он от этого устал. Поднявшись с дивана, Элтон пересек зал и ткнул «Бакстера» в грудь. – Вы – не тот, кого он назвал лордом Бакстером, – резко сказал он, указывая на Каденса. – Что? – пораженно переспросил мужчина. – Не надо играть со мной в игры! – прорычал Элтон, его руки дрожали от злости. – Почему меня всегда хотят втоптать в грязь? Я пытался помочь, а в ответ меня лишь изводят и проверяют! Вы – не тот, кого ваш бестолковый Уорден назвал лордом Бакстером. Не знаю, кем вы еще можете быть, как не близнецом лорда Бакстера, но вы именно его близнец. Если вы хотите доказать, что я вру о своих способностях, то советую приложить побольше усилий. Элтон окинул самозванца гневным взглядом, стараясь унять дрожь, и только тогда понял, что тот ошеломленно уставился на него, распахнув рот. – Ты… как ты узнал, что я – не Бакстер? Даже Каденс нас не различает. Каденс скривился, давая понять: он не знал, что перед ними не лорд Бакстер. – Вы похожи, – пояснил все еще сердитый Элтон, – но не настолько. Это точно так же, как сказать, что все брильянты выглядят одинаково. – Но, милый, они действительно выглядят одинаково, – мягко сказал тот, не отводя взгляда аквамариновых глаз от его лица, и светилось в этом взгляде что-то такое, чего Элтон не мог понять. – Но, кажется, не для тебя. Меня зовут Люсид, – и с любопытством склонил голову на бок, когда Элтон в ответ лишь вежливо кивнул, не более. – Ты действительно не знаешь, кто мы, да? Бакстер был прав: у тебя все можно по лицу прочесть. Элтон покраснел и отступил назад – остатки гнева тотчас отступили под напором паники. Почему он всегда выходит из себя в самое неподходящее время и в самом неподходящем обществе? Люсид схватил его за руку, притягивая ближе к себе – очень, очень близко. И почему они становились еще красивее с каждым разом, как он смотрел на них? – Милый, успокойся, – сказал Люсид и поцеловал его так же коротко, как ранее Бакстер, но мягче. И там, где Бакстер был горьковато-пряным, Люсид оказался терпким и сладким, как хорошее вриллское вино. – Перестаньте, – выдавил Элтон с горящим лицом, решив, что больше ноги его не будет в музеях. Что еще он хотел сказать? Ах, да. – Меня не милым зовут. – Кажется, здесь с этим проблема, – пробормотала Лана, кидая язвительный взгляд на Каденса. Люсид тихо рассмеялся. – Прости, милый, – покачал головой и засмеялся вновь. – Элтон, прости. Но ты действительно милый, – он улыбнулся такой улыбкой, что Элтон понял: они с братом с ее помощью избежали множества неприятностей. – Если ты не против, я бы хотел, чтобы ты взглянул на кое-что еще. Если так ловко украли «Последнюю императрицу», мы допускаем, что подменено не только ожерелье. Мы закрыли все крупные выставки и показы. Ты доказал, что по одному взгляду можешь определить происхождение камней. Поможешь нам с еще несколькими драгоценностями? У Элтона заныло в груди. Это так походило на старые добрые времена, которые были не такими уж и старыми. Некогда люди постоянно таскали в магазин драгоценности. Расспрашивали о них, Элтон рассказывал, и посетители уходили, оставляя его в покое. Он ненавидел людей, суматоху, но любил каждый камешек, который они приносили. Потом отец все разрушил. Элтон не смог заставить себя говорить, поэтому просто кивнул. – Замечательно, – ответил Люсид и повернулся к Лане. – Миледи, уверен, вы предпочли бы сопровождать Элтона, но я должен просить вас пока оставаться здесь или позволить Каденсу проводить вас в новые апартаменты. Меры безопасности, вы же понимаете. Обещаю, мы вернем вашего брата в целости и сохранности. К удивлению Элтона, Лана рассмеялась. – После того, что минуту назад сделал Элли, я не переживаю, что вы забираете его с собой. Но даже не думайте обидеть его. – Не обидим, обещаю, – отозвался Люсид. – Элли, увидимся позже, – с этими словами Лана подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку. – Желаю хорошо провести время. – Я даже не понимаю, что происходит, – сказал Элтон, но его увели прочь до того, как он услышал ответ сестры – хотя до него донесся смех Ланы. Элтон нерешительно повернулся к Люсиду и заставил себя произнести: – Скорее всего, я пожалею, что спрашиваю, и очевидно, я должен знать ответ, но кто вы? Люсид покачал головой, и на его лице вновь отобразилось удивление. – Ты действительно не знаешь. Мне с трудом в это верится. Элтон нахмурился. – О, не дуйся, – улыбаясь, попросил Люсид. – Милый, я не хочу тебя огорчить. Просто ты внушаешь нам… чувство благоговения. – Сомневаюсь, – прямо ответил Элтон. – Одежды и украшений на каждом из вас на сто тысяч пунктов, даже больше. Вы явно состоятельны и могущественны, не говоря уже о вашей красоте. Во мне нет ничего такого, от чего вы бы благоговели. Люсид лишь улыбнулся и остановился перед дверью, линза связи мигнула и дверь отъехала в сторону. Взяв Элтона за руку, он повел его внутрь. Обычно все внимание Элтона было бы приковано к камням и драгоценностям, лежащим на столе, – он бы не замечал ничего другого. Но сейчас он не мог отвести взгляд от невероятного зрелища Люсида и Бакстера вместе – последний подошел к ним и стал рядом с братом. Все-таки знать, что их двое, это одно, но видеть бок о бок… Он точно поставит себя в неудобное положение – еще худшее, чем ранее – но, видят боги, его не оставляла мысль, что он подсядет на них сильнее, чем на все камни Земли вместе взятые. – И снова здравствуй, милый, – мягко сказал Бакстер. – Мне очень жаль, что у тебя сложилось впечатление, будто мы старались провести тебя. – Вы именно это и пытались сделать, – парировал Элтон. Утихший было гнев возвращался. – Нет, мы хотели проверить, действительно ли тебя невозможно обмануть, – пояснил Люсид. – А? – произнес Элтон, чувствуя себя глупо. – Что это значит? – Никто не может различить нас, – сказал Бакстер. – В буквальном смысле. Но я верю тебе, когда ты говоришь, что можешь. Элтон раздраженно нахмурился. – Как я уже говорил, вы похожи. Очень похожи, но не идентичны, – он подавил дикий, полуистеричный порыв сказать им, что они и на вкус разные. – Зачем я здесь? – Чтобы взглянуть на это, – пояснил Бакстер, и, кажется, странный разговор был забыт, но Элтон подозревал, что ненадолго. Посмотрев туда, куда указывал Бакстер, Элтон подошел к столу, чтобы внимательнее изучить сверкающую массу на бархате, накинутом на столешницу. Ожерелья, тиары, короны, браслеты, кольца, серьги, наручи, цепи на талию, ножные браслеты, броши, запонки – все. Фактически здесь лежало достаточно драгоценностей, чтобы купить большую планету или две маленьких. Он узнал каждую вещицу. Разве могло быть иначе? Знатоки отдали бы душу за каждый предмет, бывший столь же бесценным, как «Последняя императрица», или почти. Именно такие драгоценности он всегда хотел создать. Очень дорогие, во всем Бескрайнем Союзе единицы носили подобное. Элтон долгие годы работал, чтобы получить разрешение на воссоздание королевских драгоценностей. Он подозревал: ему удалось это только потому, что его мама дружила со Вторым канцлером Кавалеровым. – Здесь все в порядке, – хмурясь, сообщил он. – Каждая жемчужина на месте. Это странно, возможно мы застали вора в самом начале работы. – Весьма сомнительно, – раздался новый голос и Элтон вздрогнул – он настолько погрузился в созерцание, что не заметил появления этого мужчины. Тот продолжил: – Вор такого масштаба должен был работать уже приличное время, – он одарил Элтона тонкой снисходительной улыбкой, какими люди всегда улыбались Элтону до того, как ему удавалось показать себя. – Вы – тот самый специалист, о котором я столь наслышан, но признаю, что сомневаюсь в вас. Вы всего один взгляд кинули на тот стол. Как вы можете сказать, что все камни на месте? О, – он осекся и протянул руку. – Прошу прощения, меня зовут Майер Канц. Я – Первый ювелир Бангкока. Элтон едва его слышал – все внимание устремилось к кольцу на протянутой руке. Красивый, великолепно ограненный сапфир, окруженный мелкими брильянтами. Он схватил Майера за ладонь и посмотрел ему в лицо. – Откуда он у вас? Это часть «Звезды империи»! Где вы, мать вашу, его достали? Кто уничтожил… уничтожил… – он не мог закончить предложение, едва в состоянии сформулировать мысль. «Звезда империи» была подарком от Земли Первому канцлеру Бескрайнего Союза в качестве благодарности за разрешение планете присоединиться к БС. Пять циклов назад ожерелье вместе с другими драгоценностями похитили при транспортировке из одного музея в другой. Это стало ударом и для ювелирного мира, и для исторического. – Милый, что случилось? – спросил Люсид. – Это земной сапфир, – ответил Элтон, все еще крепко сжимая руку Майера, совершенно не обращая внимания, что, возможно, причиняет боль. – Существует всего восемь земных сапфиров такого размера, чистоты и огранки, и все они часть ошейника-ожерелья, известного под названием «Звезда империи». Центральным камнем украшения был сапфир в два раза больший этого. В чужие руки камень мог попасть только в одном случае – его вынули после кражи. От самой мысли, что кто-то уничтожил ожерелье, разделив на части, Элтону хотелось плакать. Оно было шедевром ювелирного дела своего времени, да и сейчас эта потеря невосполнима. – Вы ошибаетесь, – холодно произнес Майер. – Нет! – гневно возразил Элтон. – Я был ведущим экспертом по земным камням до того, как… – он осекся. – Я знаю земные камни. Знаю лучше, чем кто-либо другой. Я всю жизнь их изучаю, был Третьим ювелиром Марса, и моя специализация – драгоценные камни Земли! В Бескрайнем Союзе их всего десять тысяч, и только три тысячи – отдельные камни, остальные являются частью таких драгоценностей, как «Звезда империи». Я помню их все, помню, где какой должен быть. Есть только один вариант, как к вам мог попасть этот сапфир. Вы… вы разрушили «Звезду империи», – он грубо отшвырнул руку Майера и сжал кулаки. Майер хладнокровно произнес: – Даже если это окажется правдой, я не виноват в уничтожении того ожерелья. Я – Первый ювелир Бангкока! Я бы никогда такого не сделал! – Но, будучи нашим Первым ювелиром, вы должны были внимательно изучить этот сапфир перед покупкой и узнать его, – сказал Бакстер еще более холодным тоном, чем у Мейера. – Более чем подозрительно, что вы не опознали камень и сейчас все так спокойно отрицаете. – Почему вы верите ему, а не мне?! – с покрасневшим от гнева лицом вопросил Майер. – Я бы узнал земной сапфир, попадись он мне. А этот камень никак не может быть из «Звезды империи». – Вы лжете, – подал голос Люсид. – Почему вы верите ему? – вновь потребовал ответа Майер. – Потому что Элтон правильно распознал все драгоценности, которые мы ему показали, – ответил Бакстер, – даже Сокровища Бангкока. Майер застыл, явно пораженный, но не успел Элтон понять, что происходит, как открылась дверь и вошел Каденс, выглядевший еще более устрашающе, чем ранее в музее. На мгновение показалось, что Майер прибегнет к насилию, но он понурил плечи и позволил себя увести. Элтон печально смотрел на драгоценности, разложенные на столе. Если Майер уничтожил «Звезду империи», что еще он украл и разделил на части? Перечень похищенных и пропавших украшений был очень длинным. Хотелось кричать от мысли, что их разломали, чтобы повторно вставить в оправу камни и продать без проблем, сопутствующих сбыту «горячей» вещи. Он вздрогнул, почувствовав прикосновение руки к своей пояснице, и взглянул в лицо Бакстера, удивившись тревоге, немного исказивший красивые черты. – Милый, с тобой все хорошо? – Прекратите ко мне так обращаться, – сказал Элтон, но настоящего гнева в его словах не было. – Просто смешно, что вы двое меня так называете. Его погладили по щеке, и Элтон повернулся к Люсиду, который произнес: – Но ты действительно милый, более того, ты потрясающий. Мы еще ни у кого не видели таких глаз. – Они оливиновые*, – просто заметил Элтон. – Ничего примечательного. (*Оливин – полудрагоценный камень зеленоватого цвета разных оттенков) Да, они никак не походили на две пары аквамариновых глаз, от которых у него внутри все переворачивалось. – Чего вы от меня хотите? Разве я недостаточно причинил вам сегодня неприятностей? Близнецы рассмеялись. – Милый, это Бангкок. Здесь всегда есть неприятность, если не сотня, – Бакстер провел ладонью по спине вверх-вниз, потом по диагонали, и Элтон приложил все усилия, чтобы не податься навстречу этому прикосновению. – Еще раз прости нашу грубость ранее. Каждый цикл десятки, сотни людей заявляют, что могут отличить нас… – …но они всегда лгут и жульничают в процессе, и, в конце концов, мы подлавливаем их, – закончил Люсид. Элтон поймал себя на мысли, что находит прелестным то, как они договаривают друг за другом. – В процессе чего? – спросил он и постарался не задрожать, когда рука Люсида скользнула по его спине и переплелась с пальцами Бактера на пояснице. Попасться в ловушку между ними оказалось странным. Он почувствовал себя пристально изучаемым брильянтом. – В процессе попыток различить нас, – ответил Люсид. – Но кроме тебя, больше никто этого не смог сделать, – пояснил Бакстер. Элтон пожал плечами. – Все дело в деталях. Отличить цельский брильянт от земного не так сложно, если обращать внимание на детали. Они… блестят по-разному. – Хм-м, – протянул Бакстер, – думаю, ты просто не понимаешь, насколько особенный. Эти слова всколыхнули в Элтоне воспоминания. «Особенный, ну конечно». Он вновь услышал тот телефонный звонок, сообщивший об аресте отца за мошенничество – тот лгал клиентам о приобретаемых драгоценностях. Элтон помнил, как сообразил, что своими консультациями, которые вот уже несколько месяцев давал властям, помог выдвинуть обвинение против отца. Телефонным же звонком его известили, что отец и мама мертвы. И что мать погибла от руки отца. Какой позор, какой унижение. Его репутация была полностью разрушена действиями отца. Они потеряли лавку, бутик. Отдали все, чтобы исправить отцовы ошибки и возместить ущерб от преступлений. А что осталось – продали, навсегда покинув Марс, начиная новую жизнь на расстоянии двух квадрантов. Но до того они приехали на Бангкок отдохнуть и научиться вновь быть счастливыми, оставить старые разрушенные жизни позади. – Я не особенный, – горько сказал он. – Даже не близко. Чего вы от меня хотите? – Чтобы ты с нами поужинал, – тихо пояснил Люсид, нежно проводя рукой по волосам Элтона. – Кто вы? – устало спросил Элтон, и только тогда он с изумлением сообразил, что именно они произнесли всего несколько минут назад. – Сокровища! – воскликнул он. – Вы… вы – владельцы планеты. Лана говорила об этом. Сказала, что все называют вас Сокровищами Бангкока, что вы братья. Но не упомянула, что близнецы… – Элтон умолк, чувствуя себя полным дураком. Лана была права: как же нелепо, что он не замечает ничего вокруг. Однако Бакстер и Люсид улыбнулись, так прелестно и идеально, и… – у Элтона не было слов, как еще это описать, просто они делали его одновременно и счастливым, и несчастным. – Пойдем поужинаем, – вновь сказал Люсид, беря Элтона за руку и крепко удерживая, когда тот попытался вырваться. Потом Люсид притянул его ближе и зарылся пальцами в волосы на затылке. Элтон вздрогнул от удивления, когда Люсид поцеловал его, и сделал попытку отшатнуться, но закончилось все его вскриком – Бакстер провел губами по его шее, как раз рядом с пальцами, скрывшимися в волосах. Когда Люсид вновь завладел его ртом, Элтон смог только подумать, что те несколько раз, когда он отваживался покинуть мастерскую для подобных вещей, ничем не походили на это. В итоге он всегда возвращался униженный и опечаленный своей неспособностью пойти дальше робких улыбок, привлекающих мужчин, от которых одни неприятности. Он всегда наблюдал с благоговением и завистью, как Лана общается с людьми, кокетничает, играет и спорит, будто это проще простого, а потом тихо пробирался к себе, чтобы вновь заняться камнями – единственными, кого он понимал. Элтон застонал и сам удивился, потому что еще никогда не издавал таких звуков. Наконец, Люсид оторвался от его губ, но Элтон едва успел собраться с мыслями, как его развернули, и его ртом завладел Бакстер. И он снова застонал или, кажется, всхлипнул. Его целовали близнецы! Такого быть не могло, чтобы его – застенчивого, тихого, скучного, опозоренного – целовали Сокровища Бангкока. Им принадлежал Бангкок! Одна из самых знаменитых планет в Бескрайнем Союзе! «Все мечты сбываются на Бангкоке», – вдруг вспомнился ему слоган. Только его даже самые дерзкие мечты так далеко не заходили. Элтон и не думал, что это возможно. Две пары рук обвили его талию и бедра, два безошибочно возбужденных члена прижались спереди и сзади, и у Элтона голова кружилась от запаха пряного бангкокского рома, смешанного с терпким вриллским вином. Элтон зашарил руками, намереваясь за что-то ухватиться, и пальцами запутался в дорогом партонском шелке. Он опять всхлипнул, когда близнецы принялись его целовать и ласкать с еще большим жаром, и вновь постарался сообразить, как это произошло, что он съел-выпил, от чего теперь ему снится такое… Внезапный всполох линз связи у обоих близнецов заставил вздрогнуть всех. Бакстер скривился. – Идите ужинайте, – сказал он. – Я разберусь с этой проблемой, а потом прослежу, чтобы до конца вечера нас не беспокоили. Люсид кивнул. – Хорошо, но освободи наше расписание до завтрашнего позднего утра. – Конечно, – пообещал Бакстер, потом наклонился и поцеловал брата совсем не братским поцелуем. Элтон снова всхлипнул, но не успел ничего сказать или сделать, как Бакстер оторвался от Люсида и поцеловал его. Видели звезды, чувствовать вкус Люсида на губах Бакстера… Он судорожно вздохнул, когда Бакстер разорвал поцелуй. – Милый, скоро увидимся. Люс. – Меня не милый зовут, – пробурчал Элтон, хотя чувствовал, что все протесты напрасны. Люсид улыбнулся. – Да, но «милый» – это ласково. Пойдем, милый, ужин ждет. Элтон хотел возразить, но слов не нашел. Поэтому пошел рядом с Люсидом, молчаливый и встревоженный, но все еще полувозбужденный. Он знал: это сумасшествие – одна большая ошибка. Однако близнецы хотели поужинать с ним, и если Элтон не ошибался, по только что произошедшему можно было сделать вывод, что ужином дело не ограничится. Такого с ним не происходило – не того он поля ягода. Но... Это оказалось такой приятной переменой по сравнению с ужасными событиями последних двух с половиной циклов. Элтон не ожидал ничего кроме неприятностей, когда понял, что «Последняя императрица» похищена, и, кажется, именно неприятностями все и закончилось… Вероятно, это просто неприятности другого рода, и самым разумным было бы бежать, пока можно. Ему следовало бежать. И он убежит. Но Элтон хотел посмотреть, как долго будет длиться сон, пока не превратится в кошмар, неважно, что решение это самое глупое. В конце концов, он почти запаниковал и поддался желанию исчезнуть, когда они вошли в роскошный зал ресторана, сверкавший золотом, стеклом и кристаллами. Казалось, взгляды всех устремились на них. Его больно кольнуло временное затишье в разговорах. Такая тишина всегда была оглушающей для него. – Милый, расслабься, – прошептал Люсид ему на ухо, потом взял за подбородок и легко поцеловал. – По крайней мере, до конца вечера они точно будут завистливо перешептываться о тебе. – Я не хочу больше никаких перешептываний, – напряженным голосом сказал Элтон, не подумав. – Мне их хватило до конца жизни. Люсид снова его поцеловал. – Тогда не обращай внимания. Смотри только на меня. Элтон и смотрел – не мог иначе. – Я не понимаю, что происходит. – Милый, это нормально. Мы даже не думали, что ты существуешь. И так же потрясены, как и ты. – Сомневаюсь, – пробормотал Элтон, и Люсид засмеялся и поцеловал его снова. Они подошли к платформе в форме шестиугольника, стоящей в центре такого же шестиугольного зала. Она была настолько большой, что под ней явно что-то располагалось, если судить по двери, отъехавшей в сторону при их приближении. – Во мне нет ничего особенного, – сказал Элтон, когда они вошли внутрь. – Почему я здесь? – Потому что, кроме всего прочего, ты видишь двоих, а не одного, – пояснил Люсид. Значит, в конечном счете, все дело в его таланте. Хотя так было всегда. Элтон постарался прогнать разочарование, потому что пока это оказалось самым лучшим, что ему принесли способности. Его не должно волновать, что это единственное объяснение, почему близнецы его хотят – он должен быть благодарен, что вообще существует причина, по которой такие красивые, богатые и наделенные властью мужчины его пожелали. Им принадлежал Бангкок, они буквально могли заполучить любого по своей прихоти. Поразительным было уже то, что близнецы знали о его существовании, а они еще пригласили его на ужин. Это казалось хорошим началом новой жизни. Элтон должен быть чрезвычайно доволен. «А я доволен», – сказал себе он. Он никогда не мог похвастаться такой привлекательностью, очарованием и живостью, как сестра. И он точно никогда не обладал таким могуществом и сногсшибательностью, как Бакстер и Люсид. Он никогда не был чем-то большим, чем скромный ювелир, распознававший фальшивки и создававший блестящие шедевры, которые позволяли сиять другим. Но, наверное, исключением станет сегодняшний вечер, когда не один, а два живых Сокровища целовали его и утащили на ужин, заставляя чувствовать себя драгоценным камнем, а не забытым кусочком гальки. Люсид повернулся, улыбаясь ему. Элтон попытался улыбнуться в ответ, решив по своей вине не терять времени даром, потому что не представлял, как происходящее может продлиться больше одного вечера, какие бы причины за этим не стояли. – Милый, сюда, – сказал Люсид и повел его за собой, пересекая комнату, стоящую, скорее всего, в четыре раза больше старого дома Элтона. Помещение явно представляло собой приватный кабинет под шестиугольной платформой, стены которого оказались из высококачественного стекла, и одним из его свойств была односторонняя прозрачность: они видели посетителей в общем зале, но не наоборот. Комната выглядела изумительно – будто вырезанная внутри брильянта. Вокруг почти одно стекло, прозрачное и цветное, лишь с некоторыми вкраплениями белого дерева и тканей пастельных тонов в мебели. – Нравится? – спросил Люсид. – Да, здесь очень красиво, – отозвался Элтон. Люсид улыбнулся. – Это одно из наших самых любимых мест, по крайней мере, среди общедоступных ресторанов. Ты раньше был в Башне Черного Дракона? Элтон засмеялся абсурдности идеи. Даже до того как его семья опозорилась, их достаток не позволял посетить Башню Черного Дракона. Если бы ему удалось воссоздать утерянные королевские драгоценности Земли, то это, наверное, вознесло бы их фамилию на самую вершину социальной лестницы Бескрайнего Союза. Но у него бы ушли годы на изготовление всего комплекта. – Конечно, нет, – наконец, ответил он. – Очень жаль, – сказал Люсид, – но отныне ты будешь ее часто лицезреть. Элтон нахмурился, но не спросил, что имел в виду Люсид. Вместо этого он постарался перевести разговор на знакомые ему темы. – Так вы сможете найти «Последнюю императрицу»? – Да. Мы уже обнаружили достаточно подозрительных моментов в деятельности Майера, которых раньше не замечали и, наверное, никогда бы не заметили, если бы не ты, милый. Мы полагаем, что ожерелье еще где-то на Бангкоке. Каденс сообщает нам последние новости, – он обнял рукой Элтона за плечи и притянул к себе. Элтон постоянно вздрагивал от прикосновений. Кроме Ланы и мамы никто по-настоящему его не касался. Прикосновения самих Сокровищ приводили его в немалое замешательство, и он не представлял, как с этим справляться. – Милый, ты думаешь, он бы расчленил ожерелье? – Да, – ответил Элтон, холодея от одной мысли. – Целиком «Последняя императрица» бесценна, ее невозможно продать даже на черном рынке. Некоторые драгоценности просто слишком известны, слишком «горячие», чтобы рисковать. Однако если разделить на части, то отдельные камни можно продать за меньшие суммы частным дилерам и ювелирам с сомнительной репутацией, готовым играть с огнем. Никто не заметит, что камней в продаже стало больше, если соблюдать осторожность и не разглашать, что они земные. Чистая удача, что я заметил его кольцо. Иначе бы… – он пожал плечами и скривился. – Скорее всего, «Звезда империи» навсегда утеряна, камни теперь разбросаны по всему Бескрайнему Союзу. Целая вечность уйдет на их поиск, даже если допустить, что есть деньги на выкуп. Люсид усадил его, сел рядом и налил три бокала пурпурного вина. «Тредадское ледяное», – сообразил Элтон. Ожидаемо дорогое. Люсид передал ему один из хрустальных фужеров и отпил из своего, потом с любопытством спросил: – Но, предположим, мы отыщем и выкупим все камни. Ты сможешь восстановить «Звезду империи»? Элтон колебался с ответом. – Не скромничай, – сказал Люсид. – Я подозреваю, что ты мог бы ее восстановить. Ты говорил, что был Третьим ювелиром Марса. С посредственными способностями никто так высоко не поднимается. Помню, когда мы приобрели «Последнюю императрицу», кто-то сказал нам, что марсианский ювелир получил разрешение на создание официальных копий. Мы обсуждали возможность их выкупить, когда будет закончен весь комплект, но больше ничего об этом не слышали. Это был ты? – Я, – ровно ответил Элтон. – Но уже скоро не буду – срок действия разрешения заканчивается в конце этого цикла. – Какая жалость, прости, милый. – Перестань меня так называть. Люсид улыбнулся поверх кромки бокала. – Тебе больше нравится «дорогой»? Элтон сердито посмотрел на него – на что Люсид рассмеялся – но не успел ничего сказать, потому что открылась дверь и вошел Бакстер. – Люс. Милый, – он пересек комнату и присоединился к ним, усевшись с другой стороны Элтона, оказавшегося между близнецами. Бакстер тихо поблагодарил Люсида, беря у него протянутый бокал вина. Он поцеловал Элтона в щеку и спросил: – Я что-то пропустил? – Мы просто обсуждали возможность восстановления «Звезды империи». Наверное, есть и другие драгоценности, которые потребуют его умений, а? – Я… есть ювелиры лучше меня, – сказал Элтон. – В любом случае, я уже не ювелир. Такова была договоренность, – неважно, насколько больно расстаться с этим, шанс начать все заново гораздо дороже. – Милый, это Бангкок, – произнес Бакстер. – Мы сами устанавливаем правила. – Даже Бангкок доложен подчиняться решениям Бескрайнего Союза, – ответил Элтон. – Я был Третьим ювелиром, был профессиональным ювелиром. Я владел ювелирной лавкой. Теперь это все в прошлом, у меня ничего нет, кроме небольшого дома на Креске. – Ладно, – тихо сказал Люсид. – Так чем ты занимаешься сейчас, когда отошел от ювелирного дела? – Сейчас я просто пытаюсь насладиться отдыхом перед устройством в новом доме. Вот и все. Люсид отпил вина, поставил бокал и снял крышку с одного из многочисленных блюд на столе. Выбрав фаршированный гриб, прожевал его и сказал: – Тогда мы должны проследить, чтобы ты получил хороший подарок на новоселье, – он обменялся взглядами и улыбками с братом. Элтон промолчал, лишь сделал глоток вина. Близнецы рассмеялись. – Милый, что еще тебе нравится? – поинтересовался Бакстер. – Что-то помимо драгоценных камней. – Эм-м-м, это все, что я знаю. Люсид недоверчиво хмыкнул. – Что ты любишь пить? Вино? Шампанское? Что-то покрепче? Элтон покраснел – кроме бангкокского рома и вриллского вина, ничего на ум не приходило. – Я много не пью. В конце цикла могу побаловать себя бокалом вина, иногда бангкокским ромом. Бакстер довольно улыбнулся. – Я люблю ром, а Люсид предпочитает вино. – Вриллское? – вырвалось у Элтона, пока он успел себя остановить. – Вообще-то, да, – ответил Люсид с удивленным видом. – Как ты узнал? – Эм… – Элтон покачал головой, чувствуя, как горят щеки от смущения и алкоголя. Он опять отпил из бокала, не зная, что еще сделать, и надеясь, что близнецы сменят тему разговора, но те продолжали смотреть на него и терпеливо ждать, пока он наконец не пробормотал: – Я почувствовал вкус. Улыбка Люсида была точь-в-точь как улыбка Бакстера несколько секунд назад, и у Элтона вдруг закружилась голова от поцелуев с двух сторон, одного за другим, в сочетании со смелыми руками, касающимися его там, где еще никто не дотрагивался, и очень скоро стало невозможно определить, где чьи руки. Этого никак не могло с ним происходить. – Милый, я считаю, что ты – самое настоящее сокровище, – сказал Люсид, облизывая губы. От этого движения Элтона бросило в дрожь и перехватило дыхание. Но его слова задели что-то в нем, он вновь заговорил, не подумав: – Потому что я вас различаю? – Элтон захлопнул рот и решил, что больше не пьет вино, но вместо того, чтобы поставить бокал на стол, сделал еще глоток. Бакстер забрал у него фужер и взял за руку, поцеловал тыльную сторону ладони и легко прихватил зубами пальцы. – Милый, заверяю тебя, что как только мы поняли, что ты не связан с кражей, то начали строить планы по твоему завоеванию. Что бы ты ни думал, ты красив и более чем немного желанен. Мы не ожидали, что ты сможешь нас различить. Это просто… – …превзошло все наши надежды, – закончил Люсид. – Не знаю, как описать словами, что значит видеть узнавание на лице собеседника, знать, что кто-то различает меня, различает Бакстера, понимает, что мы два разных человека. – Вместо сменяющихся копий с двумя именами. Знаешь, нам как-то предложили выбрать одно имя. – А кто-то другой сказал, что мы должны прекратить привередничать и признать, что между нами нет разницы. – Но… но… – Элтон в ужасе смотрел то на одного, то на другого. – Кто может такое говорить? Ничего более глупого и жестокого я еще не слышал. Вы разные. Не может быть, что людям так трудно вас отличать. И внезапно он осознал, почему они так обрадовались, когда обнаружили, что Элтон их различает. Все равно было грустно, что это единственная причина, по которой они его хотели, но теперь он понимал это лучше. – Вы не так уж похожи. Не знаю, почему вас путают. У вас разные походки. Разные улыбки. Вы по-разному держите голову. Вы разные на вку… – он залился жгучим румянцем. – Эм-м-м… Вы разные. Вы… по-разному блестите, – закончил он, чувствуя себя глупо за такое объяснение, но для него это был лучший способ растолковать. – О, милый, – выдохнул Люсид ему в ухо. – Ты действительно ценнее любого из брильянтов, которых ты так обожаешь. Элтон покачал головой. – Вряд ли. Бакстер прихватил его зубами за шею. – Такой неподдельно скромный, даже осмелюсь сказать, очаровательно рассеянный. Ты – самое прекрасное, что появлялось на Бангкоке. Знай мы, что для того, чтобы получить тебя, нас должны ограбить, давно бы сами наняли воров. Элтон нервно рассмеялся. – Глупости! Умение вас различать ничего не значит. Я мог бы оказаться ужасным человеком или эм… занудливым. – Милый, это детали, – сказал Люсид, снова лизнув его в губы. Элтон очень надеялся, что всхлип, прозвучавший в голове, наружу не вырвался. Но улыбка Люсида говорила о том, что это, скорее всего, надежда пустая. – Лишь детали. Если я выдерживаю своего брата-идиота, то с тобой трудно не будет. Бакстер рассмеялся и больно ущипнул Люсида. – Ай! – тот дернулся и перевернул бокал с вином, которое потекло по столу, ему на колени и немного запачкало брюки Элтона. Люсид перегнулся через Элтона и с силой ткнул Бакстера в грудь. – Смутьян. – Сам начал, – возразил Бакстер, потирая место, куда ударил брат, и посмеиваясь. – Неправда, – притворно надменным тоном сказал Люсид. – Иди сюда и почисть меня. Бакстер закатил глаза, но допил свое вино и покорно поднялся. Пройдя позади Элтона, он склонился над Люсидом, уперевшись в подлокотники его кресла, и поцеловал. Элтон смотрел на них широко распахнутыми глазами, не в силах отвести взгляд, гадая, как, во имя звезд, ему вообще удалось увидеть подобное. К инцесту в Бескрайнем Союзе относились неоднозначно: у некоторых культур он был обычаем, например, у партонцев. У некоторых под табу, например, как на Марсе. Другие, как форнарианцы, вообще не имели такого понятия. Здесь, на Бангкоке, Бескрайний Союз не мог это запретить, но споры не утихали. Элтон никогда не подозревал, что станет его сторонником. Когда близнецы, наконец, оторвались друг от друга, Люсид произнес: – Вино не сюда пролилось. – Чертенок, сейчас я туда доберусь, – пробормотал Бакстер. – Но правило гласит, что сначала гости. Люсид улыбнулся и посмотрел на Элтона, в аквамариновых глазах горел огонь. – Да, верно, позаботься о нашем госте. – Что… – Элтон забыл, что хотел сказать, когда его поцеловал Бакстер, вытаскивая из кресла и обхватывая ладонями ягодицы. Элтон застонал и тоже обнял его, крепко вцепившись в шелковый пиджак. Ему захотелось набраться безрассудной смелости касаться в ответ. Он удивленно вскрикнул, когда объятия разомкнулись и его потащили за руку к белому дивану с разноцветными нитями, вплетенными в ткань. Бакстер толкнул его на мягкие подушки, сел рядом и глубоко поцеловал, заставляя стонать и всхлипывать. Потом он немного отстранился, обжигающе улыбаясь, и от этой улыбки Элтон задрожал. – На всем Бангкоке нет никого, подобного тебе, милый, – пробормотал он, расстегивая рубашку Элтона и задирая нижнюю сорочку. Элтон еще больше задрожал. Он хотел что-то произнести, хоть что-нибудь, полностью сбитый с толку происходящим. Бакстер тихо рассмеялся, хотя Элтон не понял, что его развеселило. После некоторого замешательства обе рубашки сняли и небрежно отбросили в сторону. Когда Элтон немного пришел в себя, Бакстер стоял перед ним на коленях. Элтон резко дернулся, когда Бакстер, еще более горячо улыбаясь, хотя немного самодовольно и очень вызывающе, обхватил его плоть через брюки, потом расстегнул ремень и ширинку, стягивая мешавшую ткань, пока не добрался до члена Элтона. Элтон почти кончил на месте, едва сумев сдержаться, и закусил губу, не позволяя вырваться хриплому крику. Но все-таки заорал, да так громко, что пришлось заткнуть себя ладонью – потому что Бакстер убрал руку, заменяя ее ртом. Элтон всхлипнул и в поиске опоры заскреб по гладкой ткани дивана, неосознанно толкаясь бедрами вверх – тело жаждало еще больше влажного, горячего рта. – Хватай его за волосы, – внезапно раздался голос Люсида, и Элтон еще никогда так не краснел, как в тот момент, осознав, что они не одни. Он оторвал взгляд от губ Бакстера, обхвативших его член, и посмотрел на Люсида, который наблюдал за ними, устроившись в кресле напротив дивана, раздвинув ноги и неспешно лаская себя. Элтона накрыл оргазм с такой скоростью и силой, что на мгновение дыханье перехватило. Бакстер медленно выпустил его плоть изо рта, потом вдруг потянулся вверх, чтобы поцеловать его, жестко и основательно, и у Элтона не было слов, чтобы описать свои чувства, когда он ощутил свой вкус в пряном рту Бакстера. Потом Бакстер оторвался от него, пробормотав что-то о «милом» и «сладком», и подошел к покорно раскинувшемуся Люсиду, чтобы подвергнуть его той же изысканной пытке. Элтон громко застонал, сжав кулаки, и его только что излившийся член дернулся. Виной стало зрелище того, как один близнец отсасывает другому: Люсид зарылся пальцами в волосы Бакстера, с его губ срывались ругательства вперемешку с похвалами, пока он не задрожал, кончая и выкрикивая имя брата. – Ты прекрасен, как всегда, – тихо сказал Люсид, расчесывая пальцами пряди, за которые только что держался. – Думаю, наш милый согласен. И она оба посмотрели на Элтона. Тот сглотнул и выдавил: – Эмм… Вы оба прекрасны. Просто великолепны. Слишком хороши для меня. Близнецы протестующе фыркнули и поднялись, двинувшись в сторону дивана. Элтон всхлипнул при виде того, как противоречиво они выглядели – тела укрыты модными костюмами, но из ширинок вытащены члены, у Бакстера все еще стоящий и сочащийся. Он легко подался навстречу, когда его увлек в поцелуй Люсид, и громко застонал, когда Бакстер притиснулся сзади, почти устроившись сверху и зажимая Элтона между ними. Видят звезды, он не должен был так возбуждаться от этого, но возбудился. – Я… – но он не мог подобрать слов. «Как, – Бакстер вновь взял в рот его член и у Элтона плыло перед глазами, – как могло произойти, что тот самый я, который прятался в своем кабинете, слишком боящийся даже пытаться с кем-то флиртовать, теперь оказался между двух самых красивых, идеально сочетающихся драгоценных камней, которые только могут быть во вселенной?». Его бросило в дрожь, когда с него стянули брюки и он оказался обнаженным рядом со все еще одетыми близнецами. Элтон охнул – Бакстер начал тереться об него, он схватил Люсида за плечи для точки опоры, и они сплелись в один движущийся ком. Жарко, как же ему было жарко, и дышать трудно, еще труднее думать. До конца его жизни ничто не сможет сравниться с этим странным вечером. Бакстер, вскрикнув, кончил позади него, еще сильнее прижимая Элтона к Люсиду и увлекая за собой в оргазм, пока они не рухнули на диван, потные и липкие. – Может, пойдем в наши комнаты? – наконец, спросил Люсид со смехом в голосе. Взъерошенный и удовлетворенный, он выглядел еще красивее, чем в первый раз, когда Элтон его увидел. Они оба были еще красивее. – М-м-м, – согласно протянул Бакстер. – Там продолжать будет намного легче, я так хорошо оттрахаю нашего милого, что он уйти не сможет. Элтон сглотнул, не в силах посмотреть ни на одного из них, но не стал уклоняться, когда близнецы потянулись к нему с поцелуями. Он действительно был глупцом. – Милый, ты идешь с нами? – спросил Люсид. – Или с тебя уже достаточно? Элтон рассмеялся абсурдности вопроса. – Как такого может оказаться достаточно? – ответил он, не думая, а потом покраснел от собственных слов и попытался спрятать лицо. Но Бакстер и Люсид лишь улыбнулись и вновь поцеловали его, а потом друг друга. *** После трех дней ему следовало бы уже немного привыкнуть, но Элтон все еще чувствовал себя обескураженным и лишним каждый раз, когда просыпался в кровати близнецов. Такие роскошь и богатство были намного выше того уровня, который когда-то имелся у его семьи. Он подозревал, что даже канцлеры и в половину не жили так хорошо, как правители Бангкока. Элтон перевернулся на спину и поморщился от болезненных ощущений. Покраснев, он подумал, что теперь следует привыкать просыпаться с дискомфортом в интересных местах. Выбравшись из огромной кровати, он медленно побрел в ванную комнату. Как и прошлые два утра, там уже приготовили для него новую одежду – своих вещей он не видел с тех пор, как Бакстер и Люсид раздели его в тот первый вечер. А еще его ждала записка, и Элтон улыбнулся от изложения близнецами своих расписаний. Они указали, где хотели бы его увидеть и что они вместе будут делать. Внутри потеплело больше, чем Элтону следовало бы допускать. Пока что все шло как на отдыхе его мечты. Он поверить не мог, что уже три ночи они провели вместе. Элтон покраснел и постарался не обращать внимания на реакцию тела, когда он вспомнил, как именно они эти ночи провели. Ему действительно необходимо прекратить думать об этом, через два дня отпуск заканчивается, и Элтону придется считаться с действительностью и оставить позади этот мир несбыточных мечтаний. Убрав в карман записку с расписаниями, он закончил одеваться в прекрасные наряды, которые не должен был носить, и вышел из ванной. В спальне Элтон постарался запастись спокойствием. Все больше и больше людей замечали его, докучали ему, и некоторые действовали более ловко, чем другие. Хотя он пытался избегать этого, но мало что мог поделать – нравилось ему или нет, окружающие всегда замечали, когда у Сокровищ Бангкока появлялся любовник, пусть и на короткий срок. Но все равно нездоровое любопытство было лучше потоков брани от людей, обманутых его отцом, тех, кто винил во всем Элтона после того, как пошли слухи, что именно он помогал властям. А то, что власти ни о чем его не предупреждали, не имело никакого значения. Отогнав воспоминания, он наконец заставил себя выйти из спальни, потом покинуть квартиру и, набравшись отваги, спуститься на общедоступные этажи Башни Черного Дракона. Меньший из трех обеденных залов у Элтона быстро стал наиболее излюбленным, хотя, как и все остальное, его не переставало нервировать, что его тотчас провели к отдельному столику на помосте, забронированному для семьи Дае и короткого перечня одобренных гостей. Когда Элтон подошел, Лана уже сидела там и встретила его хихиканьем. – Братик, я тебе уже говорила, насколько иначе ты выглядишь, когда тебя ублажают каждую ночь? Да еще близнецы! – Лана! – прошипел Элтон, сердито глядя на нее, и, действительно, ему уже следовало бы перестать заливаться краской. Учитывая, что именно он делал последние ночи, Элтон полагал, что стыдливые румянцы, наконец, останутся в прошлом. – Замолчи, – продолжил он, а потом усмехнулся. – Принцессам не пристало говорить такие грубости. – Сам замолчи, – отозвалась сестра, нахмурившись, и тыкнула вилкой в кусочек фрукта. – Кстати, где твой Уорден? – поинтересовался Элтон. – С твоими близнецами, – сказала Лана. – Сюда заходил один из них, но его вызвали. Внезапно выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась брату. – Элли, они действительно тебя обожают. – Я… – Элтон хмуро посмотрел в чашку, наполненную его любимым чаем – сорт «Черная роза Сатурна». – Это продолжаться не может. Лана долго молчала, затем неуверенно произнесла: – Элли, мы всего лишь хотели новую жизнь. А эта кажется неплохой, правда? Я говорю тебе, что они тебя обожают. Мы могли бы начать все заново здесь, ведь так? – И принять деньги, одежду и все остальное, нами не заработанное? Вести жизнь, которая для нас не предназначена? Нет, неправда, я бы хотел, чтобы подобное стало результатом наших трудов, – он вздохнул, понимая, что глупо ведет себя, но… – Они предложили мне место, – тихо сказал Лана, – главы здешнего дома моды. О такой работе Лана мечтала всю жизнь – это было намного большим, чем просто иметь свой магазинчик одежды. – Я рад за тебя, – сказал Элтон, чувствуя себя несчастным, и причин тому оказалось больше, чем он мог перечислить. – Хорошо, что ты не подписала бумаги, по которым не имеешь права заниматься любимым делом. Выражение робкой надежды тотчас пропало с лица Ланы. – Элли… Прости меня. С тобой поступили нечестно: сначала обманули, а потом всего лишили, потому что ты специалист намного лучший, чем был отец. Как бы я хотела, чтобы ты тогда нанял адвоката, или сказал Второму канцлеру… – И пять лет ада превратились бы в десять? Двадцать? Наша репутация пострадала бы еще больше, и притеснения еще не закончились бы. Забудь об этом. Я покончил с миром драгоценностей, мне теперь никто не поверит, ни после содеянного отцом, ни после того, как я помог его арестовать. – Мы можем остаться здесь, – робко отозвалась сестра. Элтон покачал головой. Как? С драгоценностями он отныне работать не мог, а для всего остального не подходил. Ювелирное дело заполняло всю его жизнь, и Элтон не знал ничего другого. Кроме того, рано или поздно, близнецам он надоест. Бакстер и Люсид слишком хороши, чтобы вечно держать его подле себя. В конце концов, ощущение новизны пройдет, и где он тогда окажется? Еще в худшем положении, чем сейчас. – Элли… – Мы сидим за этим столом, в этих одеждах, едим эту пищу из-за моего дурацкого таланта, – сказал Элтон. – Не заметь я подлога ожерелья, здесь бы никому не было до нас дела. Если б не я, отец… Он не мог этого произнести, не мог об этом думать, не мог больше этого выносить. Поднявшись, Элтон выбежал вон, не обращая внимания на оклики сестры, не обращая внимания на всех и вся. Снаружи было легко затеряться в толпе людей – молодые, старые, богатые, бедные, посетители, работники, тихие, бросающиеся в глаза. Всех привлекал Бангкок – даже Зеро, колыбель Бескрайнего Союза, не мог с ним сравниться. Элтон сунул руки в карманы брюк, опустил голову и куда-то побрел. Хоть он и пытался не думать о плохом, но в голове больно стучали одни и те же мысли: об отце, о бедной маме, о его собственном нечаянном предательстве и дурацком таланте. Лана, лишь искавшая счастья, была права: им дали этот шанс, и она заслужила предложенную ей возможность, а Элтон должен прекратить волноваться и ныть, и начать наслаждаться выпавшим счастливым случаем, пока есть время. Вот только он не сильно верил в счастливые случаи, и вся ситуация с близнецами была целиком и полностью нелогична. Элтон не желал быть новой зверушкой правителей Бангкока на содержании, пусть даже от привилегий этого положения у него голова шла кругом. Раньше он просто хотел начать новую тихую жизнь на Креске, но после трех дней с Сокровищами такое времяпрепровождение казалось унылым и пустым, и, наверное, именно это больше всего его донимало. Всю жизнь он был слишком робким и неуклюжим, чтобы пытаться добиваться кого-то или чего-то. А теперь Элтон узнал пару драгоценных камней, которую больше нигде не найдет. Ничто не сравнится с последними тремя днями. Никто не может соперничать с Бакстером и Люсидом по блеску, сиянию, бьющей ключом энергии. Его сердце не перенесет еще одного удара, но именно на это Элтон настраивался, и винить здесь, кроме себя, было некого. «Разве не достаточно того, – печально подумал он, – что я потерял уже столько? А впереди неминуемая потеря — либо Сокровищ, либо самоуважения». Качая головой и чувствуя, как внутри клокочут раздражение, гнев, страх и замешательство, он все шел и шел. Наконец Элтон остановился, но только потому, что слишком устал. Он сел на скамью в парке, облокотился на спинку и принялся наблюдать за звездами, наслаждаясь захватывающим видом: сияющие далекие светила, случайные всполохи и габаритные огни прибывающих и улетающих кораблей. Какой же он глупец. Осталось всего два дня, а сегодняшний день он безрассудно потратил, предаваясь дурному настроению и жалея самого себя. Лана, наверное, ужасно себя чувствует. Элтон намеренно не хотел думать, хватились ли его Бакстер и Люсид. Он сел удобнее, и в кармане зашелестела бумажка. Вытащив расписание, он слабо улыбнулся. Кажется, Бакстер почти весь день провел на слушаньях. Именно он углубленно изучал право наряду со всеми бизнес курсами, которые посещали близнецы. От кого-то Элтон слышал, что их отец тоже был талантливым юристом. Из них двоих Бакстер лучше разбирался в вопросах права, власти. По большей части именно он занимался соглашениями, переговорами и другими нюансами межпланетной политики. Когда требовалось уделить особое внимание определенным гостям, как раз Бакстер принимал послов и других правительственных чиновников. Люсид же сосредоточился на развлечениях и искусстве. Он занимался музеями, выставками, представлениями и – Элтон видел тому доказательства – время от времени проявлял интерес к зодчеству в качестве увлечения. И когда речь заходила о высоких гостях, то он встречал актеров, избалованных особ королевских кровей, знать и другие важные фигуры. Бакстеру лучше давались цифры, Люсиду – языки. Бакстер чаще всего выбирал им одежду, а Люсид – аксессуары. Бакстеру больше нравилась пряная пища, а Люсиду сладкое. Они оба замечательно пели и еще лучше танцевали. Когда у них выпадало время отдохнуть, Бакстер любил читать, а Люсид – просто сидеть и слушать музыку. Если, конечно, они не расслаблялись втроем в кровати, чем очень часто занимались. Бакстер любил сосать и делал почти все, что ему говорил Люсид, еще ему нравилось, когда Люсид смотрел. Тот обожал наблюдать за братом и был согласен на все. Именно Люсид первым поцеловал Бакстера, переступив черту братских отношений. Спустя три дня после знакомства с ними Элтон все так же не понимал, почему никто не мог их различить. «С другой стороны, – с неожиданным весельем и нежностью подумал он, – я уже раз пять видел, как они обманывают людей». Хотя между ними и существовали отличия, близнецы явно умели хорошо имитировать друг друга, чтобы провести окружающих. Однако стало ясно, что они могли провести всех, кроме Элтона. Он вздохнул, ненавидя себя за испытываемое замешательство, но, по большей части за то, что он оказался так слаб и уже настолько пристрастился к ним. Как же все было просто, когда небезразличны ему были лишь семья и драгоценности. Но в то же время именно любовь к семье почти все погубила. От его размышлений отвлек звук чьих-то шагов. Элтон посмотрел в ту сторону и увидел Каденса. – Да? – Их светлости настоятельно просят вашего присутствия на встрече, которая без вас начаться не может. Встреча? В расписании ничего подобного не было. Внутри все сжалось. Значит, вот оно? Настало, наконец, время ему проснуться? Но Элтон лишь поднялся и сказал: – Хорошо, – он поморщился от боли в ногах, воспротивившихся новому движению после чрезмерной нагрузки. Немного нахмурившись, Каденс взглянул на него, но промолчал. Вместо этого повернулся и направился к ближайшему транспортеру, затем ввел код, чтобы их перенесло прямо на приватный этаж Башни Черного Дракона. По прибытии Каденс провел его к двери, ведущей, как знал Элтон, в конференц-зал, затем, с полупоклоном, удалился. От беспокойства Элтона замутило, он шагнул ближе к двери, которая тотчас отъехала в сторону. Зайдя внутрь, он не знал, куда глаза девать, поэтому просто испугано застыл на пороге. На одном из двух стульев, стоящих у окон во всю стену, сидел мужчина, который не мог быть никем иным, кроме как отцом Бакстера и Люсида. Если бы не очевидная разница в возрасте, он бы с легкостью сошел за третьего близнеца. С годами Сокровища явно станут еще более впечатляющими, если судить по их поразительно привлекательному родителю. Рядом с ним расположился широкоплечий голубоглазый – таких ярких глаз Элтон больше ни у кого не видел – мужчина с бледной кожей, светлыми волосами, облаченный в насыщенно синюю форму служащего правительства Бескрайнего Союза. У него была добрая улыбка, которую Элтон помнил еще лучше, чем глаза. – Второй канцлер Кавалеров, здравствуйте, – наконец поприветствовал он его. – Не думал, что вновь встречусь с вами. Тот рассмеялся. – Многие надеются никогда второй раз со мной не встречаться, если уж не избежали первого знакомства. Кажется, здесь тебе намного лучше, чем на Креске, – Кавалеров подмигнул ему. Элтон покраснел, перевел взгляд на близнецов и вздрогнул, увидев, сколько беспокойства в их улыбках и застывших фигурах. На них не похоже. К тому же они с ним не поздоровались и даже не сделали движения ему навстречу. О, звезды. Значит, действительно все кончено. Скорее всего, они получили доступ к закрытым файлам с его делом и больше не хотят иметь с ним ничего общего. Это причиняло более сильную боль, чем он думал. Отвернувшись от Бакстера с Люсидом, он проигнорировал замечание Кавалерова и просто спросил: – Что случилось? Кавалеров и отец близнецов удивленно переглянулись. – Все в порядке, – ответил канцлер. – Мы с Треснором прорабатывали последние детали, чтобы убедиться, что ничего не упустили. Треснор улыбнулся, и по одной этой улыбке стало понятно, от кого близнецам досталось их озорство и обаяние. – Вижу, что мои сыновья не посвятили тебя в происходящее. Все бумаги готовы, не хватает только твоей подписи. Мы оставим вас троих обсудить все тет-а-тет. Петр, пойдем поужинаем. Элтон, было приятно с тобой встретиться, хоть и ненадолго. Запланируем новую встречу на более поздний срок. Потом они ушли, оставив Элтона наедине с Бакстером и Люсидом. Повисла неловкая и ужасная тишина. Элтон ненавидел такую тишину. – Милый, ты действительно так несчастлив… – Значит, все, наконец, закончилось. Они умолкли, вновь погрузившись в тишину. Бакстер пересек зал и прижал Элтона к себе, смяв его рот поцелуем. – Милый, – выдохнул он ему в губы, – не оставляй нас. – Я… – но Элтон не успел больше ничего сказать, потому что теперь целовал его Люсид, и только несколько минут спустя он смог заговорить. – Вы не избавляетесь от меня? – Нет, милый, – ответил Бакстер, проводя дрожащей рукой по его волосам. – Почему я с легкостью могу выиграть спор по трелламоранскому праву или убедить кресканца вступить в армию, но не могу донести до твоего разума, что мы хотим, чтобы ты навсегда остался с нами? Элтон раскрыл рот, потом закрыл. Наконец, сказал: – Такие, как вы, никогда не остаются с такими, как я. – Милый… – нежно произнес Люсид и обнял его. – Ты не прав от начала и до конца. Ты – греза, ставшая явью. Некоторые знают нас всю нашу жизнь, но им неизвестны все те вещи, которые ты узнал за три дня. Никто, с кем мы хотели сблизиться, не принял нас с такой легкостью и готовностью. Но, кажется, как бы мы ни старалась, мы не можем убедить тебя остаться. – Мы, наконец, завершили наш грандиозный план, – сказал Бакстер. Он явно нервничал, что никак не укладывалось в голове у Элтона. Бакстер протянул ему простой черный планшет с выключенным экраном. Коснувшись экрана, чтобы активировать устройство, Элтон с все возрастающим изумлением начал читать текст, выведенный на поверхность. – Это… это… – к глазам подступили слезы. – Это распоряжение об аннулировании бумаг, которые я подписал, добровольно отказываясь заниматься камнями и ювелирным делом. Это восстановление моего профессионального положения. Но… мне сказали… я не должен этого делать… моя репутация уже погублена. Я больше не могу быть ювелиром. Бакстер тихо фыркнул. – Милый, это было очень небрежно проведенное расследование, и Петр поручил своим доверенным людям расследовать дальше. Коррупция глубоко укоренилась, а когда ты перестал стоять поперек дороги, дела начали твориться с размахом. У Петра сложилось впечатление, что ты сам решил оставить профессию ювелира. Ему не сообщили, что ты подписал бумаги об отказе, именно мы поставили его в известность. – По его словам, – продолжил Люсид, – ты прекрасный специалист и имеешь полное право работать в этой сфере. Никто не должен наказывать тебя за преступления отца. Если желаешь, он дает согласие Бескрайнего Союза на твое назначение Первым ювелиром Бангкока. – Что… это… – Элтон не заметил, как выронил планшет, который Бакстер успел подхватить, а потом положил на стол. – Я… – он не мог говорить. Это было слишком. Близнецы тревожно смотрели на него. – Милый, ты хочешь занять эту должность? – Нет, то есть, конечно хочу. Но в действительности мне нужны только вы, хотя у меня до сих пор такое чувство, что я не имею на это права. Первый ювелир – влиятельный пост, особенно Первый ювелир Бангкока. Я был лишь Третьим ювелиром Марса… Бакстер перебил его, фыркнув. – Только потому, что твой отец был Первым. Иначе ты бы с легкостью стал Вторым. – Милый, соглашайся, – тихо и умоляюще произнес Люсид. – Соглашайся и дай нам шанс. Даже если ты не хочешь остаться с нами, хотя бы стань нашим Первым ювелиром. Никого лучше тебя нет, а будучи Первым, ты можешь работать над чем угодно, даже начать восстанавливать украденные и пострадавшие от вандалов украшения, когда мы соберем утерянные камни. Элтон покачал головой, не в силах поверить в услышанное, но и не в состоянии отказать этим двоим. Возможно, все же он оказался в правильном месте, чтобы научиться вновь быть счастливым. – Идиоты, – наконец сказал он. – Во всей Вселенной я хочу лишь две драгоценности, и они здесь, на Бангкоке. Бакстер и Люсид улыбнулись, одинаково счастливо и довольно, и эти улыбки точно вторили чувствам Элтона. – Милый, Сокровища Бангкока принадлежали тебе в тот самый момент, когда ты их различил. Теперь осталось просто их принять. – Тогда я принимаю, – ответил Элтон, тотчас оказываясь в объятиях близнецов. Конец