praecipitem

Я помню все. С самого первого дня. Как накричал на тебя за то, что ты наступил мне на ногу. Как ждал около дверей, когда ты выйдешь из магазина, чтобы извиниться за это. Как увидел то, что ты несешь кучу тяжелых пакетов в одиночку и решил помочь. Как ты пригласил меня выпить с тобой кофе в 11 ночи на балконе зимой. Как вкусно пах тот кофе, печенье, что ты принес и как вкусно пах ты. — Прости, что накричал, Джерард. — Ничего, я сам виноват. Надо смотреть, куда иду. — Да ладно, такие мелочи. — Не хочешь зайти на чай? У меня есть вкусные печеньки. — О, спасибо. Тем более на улице так холодно, и дождь, и вообще… — Заходи. — Джерард мягко улыбнулся и жестом пригласил войти в квартиру. Я помню все. Как первый раз мы пошли гулять вдвоём на природу. Как я обжегся о нагревшийся от солнца камень и ты долго смеялся с того, что я прыгал на одной ноге и дул себе на ладонь. Как я дулся, как ребенок. Как ты сорвал мне ромашку и извинялся, стоя на одном колене, будто делая предложение. Как я не понимал всех твоих намёков. — Как горячо! Ай-яй-яй! Я идиот, дурак, идио-от! — Хахаха, дурачо-ок! — Эй! — Ладно, ладно, — Джерард сорвал ромашку и встал на одно колено, — согласен ли ты, Фрэнки, простить Джерарда? — Господи, да. Ты еще больший идиот, чем я, Уэй. — Фрэнк отвернулся от парня, заливаясь румянцем. — Ну тебя. Я помню все. Как ты впервые поцеловал меня. Как я боялся смотреть тебе в глаза после этого. Как я долго не мог принять себя, тебя и нас. Как это было глупо. Как ты влюбил меня в тебя. Как я любил тебя. — Ты что сделал, а? — Фрэнк, будучи жутко напуганным и покрасневшим, запинаясь спросил Уэя. — Поцеловал тебя, дурак! — Джерард хохотал с такого милого и, казалось, еще совсем ребенка, Фрэнка. — Ну тебя. Сам дурак! Я не такой, я не гей, вообще-то! — Правда, Фрэнки? Я помню все. Все наши с тобой прогулки, взгляды, объятия и поцелуи, песни и танцы дома под Кэти Перри.

***

Я помню все. Как мы гуляли с тобой. Как наш ты решил, что нашему псу стоит побегать. Как издалека послышалось приближение машины. Как я услышал тормоза. Как водитель не успел. Как ты лежал на дороге. Как куча людей столпилась вокруг, не пуская меня ближе. Как слезы застилали мои глаза. Как я понял, что это мог бы быть конец. Как я был рад, что это не он. — Стой, СТОЙ, СТОЙ! МЕСЯЦ, СТОЯТЬ! КО МНЕ! ГОСПОДИ, НЕТ! — Уэй сорвался с места, словно пуля. — ДЖЕРАРД! — Фрэнк бежал за ним, боясь не догнать и не остановить. Он любил собаку, но потерять Джерарда было куда страшнее. — Господи, нет! НЕТ! Только не это! Ноги плохо держали Айеро и он на ногах-макаронинах пытался дойти до огромной толпы людей вокруг машины. Я помню, как твои огненно-красные волосы лежали на белой подушке в больнице. Я помню, как часами сидел около тебя и плакал, будучи не в силах сказать хоть что-либо. Я помню, как я не мог говорить еще несколько недель. — Что же я наделал? Господи, Джерард, Джи, мой маленький хороший Джерард. Что же я наделал? И я помню твои слова. Твои слова, которые ты сказал сразу после того, как открыл глаза. Я помню. — А ты кто?