Back for You

      Люди, одетые во все черное, уходят стройными линиями с территории городского кладбища. Пасмурная погода и темнеющее из-за густых туч небо поддерживают мрачную атмосферу, которая угнетает каждого, кто здесь находился — ушел один из лучших людей.       Говорить об умерших принято только хорошее, но дело в том, что и о живом Гарри никто никогда не говорил чего-то плохого, что действительно являлось бы правдой.       Стайлс всегда был таким счастливым, принимая любые проблемы на своем пути как испытания, которые нужно преодолеть. Как будто все было так просто. Как будто это было так легко.       Женщина, на вид лет пятидесяти, ласково гладит плечо мужчины, стоящего близко к могиле и, не прекращая плакать, отходит, присоединяясь к последним уходящим.       Луи опускается на колени, садясь напротив выгравированного портрета, на котором изображен тот, кто в последние годы успел стать смыслом его жизни.       Небольшая невнимательность на дороге может стать причиной исчезновения смысла жизни нескольких людей и причиной исчезновения одной настоящей, еще короткой, жизни.       Луи не плачет, но это сложно.       Изнутри ломит так сильно, будто кто-то давит на ребра. От боли моральной уже становится плохо физически.       Неужели он должен просто оставить его здесь и уйти, продолжая жить ? Без него?       Он будет все так же ходить на работу и обратно, пока он будет лежать под сырой землей? И кто-то действительно думает, что Луи способен идти дальше? Потому что он сам — нет.       Томлинсон не имеет понятия, что делать. Все так чертовски сложно.       Он закрывает глаза, проводя ладонью по гладкому камню надгробия.       — Всегда. Слышишь? Всегда. Я никогда не смогу тебя забыть. Я всегда буду любить тебя. Я тебе обещаю.       Шепот очень тихий, но он знает, что его расслышал тот, кому он и предназначался.       Он заставляет себя уйти и садится в машину.       Холодно. На пассажирском сидении лежит камера.       Шатен слегка наклоняется, беря ее в руки — она принадлежала Гарри.       — Кажется, это главное, что ты оставил, — говорит он, но хочет добавить, что нет, он оставил после себя так много всего, что выделять главное не имеет смысла — если это связано с ним — это автоматически важно.       Луи хочет закурить, но желание снова прикоснуться к его частичке больше в тысячи раз.       Он нажимает на кнопочку сбоку, и очень резко и неожиданно аппарат включается, а салон машины наполняется любимым голосом — перед взором встает картина, где Гарри сидит в их общей спальне, направив камеру на себя и счастливо улыбаясь.       — Привет, это первое, что я снимаю на эту камеру, и просто хочу отметить, что на нее я буду снимать только то, что люблю.       Улыбка на лице кудрявого способна освещать весь мир, как бы избито это не звучало — такой счастливый, такой родной.       Луи почти задыхается. Он никогда не видел то, что именно снимал Гарри — он не разрешал смотреть, всегда отпихивая и хихикая.       Видео останавливается, и Луи нажимает на одну из кнопок. Фото.       Он сидит за столом на кухне, читая газету.       Луи помнит то утро. В газете напечатали одну из классических несмешных шуток, и он прочитал ее Гарри, чтобы посмеяться вместе с ним над ее тупостью, но тот так сильно засмеялся, что Луи ничего не стал говорить, снисходительно улыбнувшись.       Именно тогда камера и щелкнула.       Луи понимает, что он больше никогда не будет завтракать с Гарри — первая слеза одиноко катится по щеке.       Понимает, что не услышит его смех — вторая и третья.       Не будет поцелуев, нежных и крепких объятий — поток слез уже неконтролируем.       Он дрожащими пальцами нажимает на другую кнопку, и открывается окно в виде табличек всех фотографий, и Луи всхлипывает на всю машину — камера заполнена одними его фотографиями. Гарри снимал только то, что любит.       Это так чертовски больно. Так больно, что он сейчас не может поцеловать его, а потом обнять, сказав, что любит его намного сильнее. Так сильно, что тот даже не представляет.       Луи знает, что Гарри начал бы спорить. Он мог бы даже по-детски обидеться, надувая щеки.       Единственное, что он может сделать теперь — помнить его каждый день и любить.       Пожалуй, Гарри хотел бы, чтобы он двигался дальше, начал новую жизнь, но он всегда любил нести какие-то глупости.       Луи всегда будет любить Гарри. Гарри и только Гарри.       В один день, Гарри вернется за ним, он улыбнется ему и все станет правильно.       Только немного пугает то, что теперь он будет мечтать, чтобы этот день наступил раньше. Должен ли он сам сделать первые шаги?