***
Уже на вторую неделю совместного проживания Ванитас понимает — Доминик он будет видеть каждый день и всё время. Как по расписанию, эта девушка приходит утром и вечером, чтобы тщательно осмотреть Ноя и принести еды. Иногда и денег. Очень иногда еще и вина. Не то чтобы Ванитас был против, хоть просыпаться почти в шесть утра каждый день ему не очень нравится, но зачем приходить постоянно. Даже Ной, обладающий просто ангельским терпением, заметил, что девушка появляется в их доме слишком уж часто. — Ты и сам прекрасно знаешь, зачем я это делаю, — говорит Доминик во время очередного осмотра. Она недовольно фыркает, когда находит свежую царапину и тут же принимается её обрабатывать. — Такого уже не происходит, — отвечает ей Ной, немного ёжась, когда подруга дотрагивается до синяков. — И не произойдет. — Такого? — Ванитас даже делает ударение на этом слове. — Такого, — вторит Ной. — Такого как в детстве. Большего Ванитас не добивается как бы не пытался. Он ходит по пятам, он спрашивает и даже пишет Доминик, но та не отвечает. Ванитас успокаивается и решает, что это абсолютно не его дело. Мало ли что может происходить в детстве. Уж он-то знает.***
На второй месяц Ванитас замечает в Ное то, чего упорно не видел до этого. Он наконец-то видит, что Ной состоит не только из улыбок и хороших манер. Ной — это вечная усталость и дрожащие руки. Ной — это не сходящие синяки и недосып. И Ной честно пытается это скрывать. Он не пускает в дом Доминик, пока не станет выглядеть более-менее целым и не побитым. Он просит Ванитаса покупать больше лекарств и заживляющих мазей, даже отдает на это почти все свои деньги. Ной абсолютно не понимает, почему на нем так много разных порезов, ссадин и ушибов, и беспокоится о том втором человеке, с которым связан. — Ему опять плохо, — Ной не встает с кровати и уже второй день бездумно смотрит в потолок. Ванитас, да и все остальные, уже привыкли не обращать на эти причитания никакого внимания. Почти каждый раз, когда Ванитас и Ной возвращались с какого-нибудь небольшого поручения, последний без сил падал на кровать и смотрел так, словно сейчас вершится судьба всего мира, а он может только наблюдать. Обычно в такие моменты на Ноя страшно смотреть: его явно бьют за двоих. — Ты же защищаешь меня, не забыл? — Ванитас даже пытается успокаивать вампира, ведь не обязательно все ранения должны быть связаны с соулмейтом. — Просто тебя бьют больше обычного. — Но тогда, — Ной даже не смотрит в сторону собеседника, — тогда мои раны должны быть на нём, а не на мне. Ванитас хочет ответить, даже открывает рот, но замолкает, так и не начав. Повисает неловкая пауза и Ванитас долго и мучительно пытается устроить эту, несомненно, не новую мысль у себя в голове. Он хмурится и складывает губы в тонкую линию. Он не поднимает взгляд, и не хочет смотреть вампиру в глаза, потому что осознал. Он понял, что казалось чертовки неправильным еще с момента первой встречи. Ванитас наконец поймал ту мысль, что появилась еще тогда, на полу старого собора. Всё оказалось так же просто, как сложить два и два, ведь стоило только чуть приглядеться, стать немногим внимательнее, и догадка не заставила бы себя ждать. На Ное были его раны. Вот почему вампир всё время ходит как побитый. Вот почему Ванитас отделывается легкими ушибами, куда бы они вдвоем не пошли. Ванитас сидит, ошарашенный этой мыслью и понимаем того, насколько же всё просто. — Тогда, — парень выдавливает из себя улыбку, — позволь мне пока позаботиться о тебе. Ванитас любовно, насколько может себе позволить, перевязывает Ноя, обрабатывает раны и переодевает в чистую одежду. Он встает пораньше, чтобы сходить на рынок за свежим мясом, ведь для полного выздоровления необходимо хорошо питаться. Ванитас готовит бульон, хотя, видит бог, он никогда в жизни не делал его до этого. Он режет овощи кубиками, но на всякий случай забегает к Амелии, чтобы спросить, как же всё-таки правильно. Она говорит, что нет разницы, и форма овощей никак не влияет на вкус. Ванитас всё равно сомневается, но делает как умеет. Получается вполне сносно, а в благодарность Ной дарит свою самую нежную из улыбок.***
— Я ведь даже не священник, — Роланд говорит это уже третий раз подряд, но Ванитас не слушает. Он сам позвал этого святошу, он сам хотел всё ему рассказать, он сам, выбрал это место. Ванитас сожалеет, но не то чтобы очень. Ему просто нужно кому-то выговориться, рассказать обо всём и может даже получить совет. Конечно, можно было пойти к Доминик, но у них были достаточно натянутые отношения, и любое упоминание слов «Ной», «раны» и «из-за меня», закончилось бы для Ванитаса смертью. И это в лучшем случае. Так что идти к этой вампирше он совсем не горел желанием, и из всех знакомых остался только Роланд. Ванитас выбрал местом встречи небольшую церковь почти у самой окраины. Он не хотел опять оставаться наедине с огромными стенами центральных соборов, где бесконечное количество святых смотрит с ненавистью и укором, ведь каждый из них, каждый, знает, в чем он виноват. Где бог не взирает с креста, а его ангельская рать не прячется в витражах. Где Мария не плачет, обнимая своего прекрасного и безнадежного сына, имя которому Ванитас. Он не хочет возвращаться в место, где любят и ждут, только если ты уже хорош, и где живет Моро. — Я не священник, Ванитас, — Роланд сидит на дубовой скамье и смотрит на алтарь, украшенный цветами. В помещении никого нет, до первых прихожан еще минимум час, а служителям не обязательно находиться здесь всё время. Роланд не знает, но понимает, что Ванитасу просто нужно выговориться, что для этого его и позвали. Потому он не докучает с распросами, а просто ждет, пока парень расскажет ему всё сам. — Я просто…просто… — Ванитас силится подобрать нужные слова, но не находит их. Ему хочется сказать что-то глубокое и звучное, что-то вроде «я монстр, я чудовище», но выходит только обнять себя руками и жалко выдавить: — Я просто стал собой. Ванитас, задыхаясь от слез и постоянно прерываясь, медленно и очень лично рассказывает обо всём. О детстве в редких ушибах. Он рассказывает про Ноя, который с ног до головы покрыт шрамами, он рассказывает о каждой новой работе, которую находит для них Данте и о всех последствиях. Он говорит, что сам во всем виноват, что не нужно было ему ничего из этого. Он долго и протяжно жалеет Ноя, который связан с ним. — Во многом из этого ты даже не виноват, — Роланд пытается утешить как умеет, но получается слабо. Ванитас только отрицательно кивает головой и прекращает говорить. Скоро начнется служба и он бы не хотел здесь больше оставаться.***
Ванитас блуждает по улицам Парижа, другого Парижа, и он явно предпочел бы этого не делать. Кто же знал, что очередная поимка вампира под действием проклятья, обернется этим. Ванитас уже час, а то и больше, работает добровольной мишенью для отвлечения внимания, пока Ной соберется с силами. Потому парень бегает по улицам и очень боится тупика, или что упадет. Всё же обезумевший вампир, да еще и с ножом — это очень серьёзно. Ванитас уже достаточно оторвался от преследователя, чтобы сбавить темп и позволить себе отдохнуть. Он переходит на быстрый шаг, поминутно оглядываясь назад, чтобы заметить приближение вампира. Он рассчитывает, что в случае чего Ной опять спасет его, как делал сотни раз до этого. Ванитас только не рассчитывает, что он никогда не жил вместе с вампирами и потому почти не ориентируется в городе. Потому, когда перед ним резко появляется преследовавший вампир, Ванитас даже не успевает никак отреагировать. Он только нелепо выставляет руки, чтобы защитить себя, но получает удар ножом. Он чувствует, как в кожу входит острый металл и сразу же появляется боль, которая почти так же быстро проходит. У Ванитаса непроизвольно вырывается победное «ха!» и он улыбается, как может улыбаться только победитель. — Можешь бить сколько угодно и все равно не сможешь навредить мне! Улыбка медленно сходит с лица, когда до Ванитаса доходит, что он сказал. До него доходит, что он связан с Ноем. До него доходит. Ной. Ванитас резко разворачивается и бежит в другую сторону. Вампир, кажется, теряет к нему интерес и не преследует. Парень не может дышать, а ног уже просто не чувствует, но он хочет вернуться как можно скорее. Ванитас находит Ноя на полпути до него и тут же сожалеет об этом. У Ноя рваная рана и кровь по всему телу. И Ванитас отчетливо понимает, что не так он хотел узнать, как выглядят кишки человека. Он вообще хотел этого не знать. Ной вампир, на нем быстро заживает, но почему-то не сейчас. Ной даже не успевает ничего сказать, он только осматривает себя и падает без сознания. Ванитас не знает, что ему делать и как поступить. Он бы так и простоял, смотря на Ноя, не в силах двинуться, если бы не вовремя подоспевшая Доминик. Она кричит, она приказным тоном говорит спасать Ноя, она залепляет пощечину Ванитасу и отправляет за помощью. Ванитасу плевать, что это не тот Париж, в котором он привык жить. Ему плевать, что человека тут просто сожрут. Ему на всё плевать. Ванитас обивает пороги всех знатных домов, о которых только слышал. Он прошел все улицы, как нищий, выпрашивая помощи у каждого встречного. Он собрал все свои деньги и нанял самого лучшего врача того, своего Парижа, которого только смог. Ванитас, поверженный, умолял Рутвена помочь. Ванитас писал письма и не получал ответов. Ванитас дневал и ночевал у кровати Ноя, который почти неделю не приходил в сознание. Он кричал на каждого, кто пытался ему помочь или отправить спать. Он упирался и перенес свою постель как можно ближе к вампиру. И когда Ной наконец открывает глаза, он видит Ванитаса не просто ставшего собственной тенью, а переставшим быть собой. Он сидит у кровати в полудреме, сжимая руку вампира. У него почти черные синяки под глазами и очень уставший вид. — Эй… — Ной слегка тормошит парня, хотя каждое движение отзывается болью. — Ты… — Ванитас пару секунд бессмысленно смотрит на Ноя, а потом вскрикивает: — очнулся! — Ха-х, да, — Ной кашляет и замечает, что у него очень сильно пересохло в горле. — Слава Богу, — Ванитас вздыхает так, словно у него на утро назначена казнь, но её отменили. Ванитас утыкается лицом в ладони и на грани слышимости повторяет: — слава Богу. Ванитас выглядит еще более уставшим, но настолько счастливым, что Ной улыбается, смотря на него. — Кажется, я влюблён в тебя, — говорит вампир, несильно сжимая руку Ванитаса. — Я три дня не спал, сидя у твоей кровати. Не знаю, что тебе еще нужно для ответа, — Ною кажется, что Ванитас краснеет. Ванитас убирает руку и тихо сползает на пол. Он и так уже долго держится без сна. Еще буквально пару часов и он просто перестанет воспринимать реальность. Он устал и морально и физически. Он не хочет ни о чем думать, так что со всеми проблемами и признаниями парень будет разбираться завтра. А сегодня только сон. Ной жив, а большего ему знать и не надо.