Летальный исход

Обыкновенная рабочая рутина начиналась с набивших оскомину осмотров. Фонарик в руках медсестры нещадно слепил глаз, холодные влажные до неприятного перчатки скользили по щекам, низенькой девушке приходилось задирать голову и вставать на цыпочки, чтобы хорошенько разглядеть Брагинского. — Мне стоит присесть? — Да, если нетрудно. Горло у Вас красное, простудились? — с некоторым напряжением спросила медсестра. — Время сейчас холодное, ходил без шапки, вот и горло болит, — поспешил оправдаться Россия. Он прошел в командный пункт радиолокационной станции, нервно кутаясь в свой шарф, благо, хватило выдержки не закашляться прямо на входе. Тогда бы доброе параноидальное государство отправило бы его в очередную клинику, где уйма времени ушла бы на все существующие в мире анализы. Только-только ускользнувший из цепких лап здравоохранения Советский Союз не хотел больше пропускать мимо себя мировые события. — Соединенные Штаты активизировались… В последнее время одни лишь испытания, военные действия в Северной и Южной Америке, как утверждают, закончились исключительно благополучно… — Иван слушал все эти новости в половину уха, просматривая многочисленные отчеты и кадры. Стоило поднять глаза, как на экранах в реальном времени то вспыхивали, то исчезали красные точки. — Погодите, а эти территории, — Россия очертил прямоугольник на карте Европы, — с них уже не должен был снят контроль? До зон заражения еще много километров. — Мистер Джонс в последний момент изменил свое решение, — прозвучал тихий голос откуда-то сзади. — А вы благополучно мне об этом умолчали, — начал раздражаться Иван. Не то чтобы постоянное знание обстановки в летящем в тартарары мире могло помочь. — Вы были в госпитале, никто не хотел вас беспокоить, — с бесконечной усталостью ответствовал Литва. В его обязанности теперь входило сопровождать Россию и следить за его самочувствием: физическое и так оставляло желать лучшего, а вот с ментальным были серьезные проблемы, — Вы ведь понимаете, здоровье сейчас важнее всего. — Пока эта сволочь жиреет и наживается на несчастьях простых людей, и уже не просто сует свой нос в чужие дела, а самодовольно выбивает двери и расхаживает по домам других, ожидая немедленного почитания и бесконечной благодарности за свою якобы бескорыстную заботу… — Брагинский не смог закончить свою речь и мучительно закашлялся. На заботливо поданном военнослужащими платке остались кровавые разводы. — Может воды? — Нет, со мной все хорошо, — прохрипел русский в ответ, — я не могу просто сидеть и смотреть за метаниями этого идиота. — Вы бы за своим населением так следили, как за Америкой, — уже не скрывая своего собственного раздражения произнес Лауринайтис. Стоило Толису это произнести, как Россия, несмотря на сильную слабость, вздернул его за грудки. — Со мной, как и со страной все отлично. Он повторял это как мантру уже долгие годы, в годы голода, в годы войны, в наступившие годы заражения. Как опухоли на карте Союза начинали расти территории немертвых. Армия реагировала быстро, начиная истребление своих бывших сограждан, оставляя все больше выжженной и пустой земли. Население убывало, а надвигающееся безумие все чаще стало вызывать у Ивана мучительные мигрени. Люди теряли веру, люди отворачивались от государства. Даже во взгляде Толиса стало читаться злорадство: «Ты сам себя загоняешь в могилу». Страна бункеров, километровых очередей и ржавеющей военной техники, кичащаяся богатырской силой и не вылезающая из холодных палат госпиталей, глядела радиолокаторами за далекий горизонт с неясной ненавистью и считала дни до мировой конференции.

***

— К сожалению, летальный исход от всемирного недуга до сих пор составляет сто процентов. Мои ученые не оставляют попыток изобрести лекарство, и единственное, что всем нам остается сделать, так это установить жесточайший контроль над населением, — воодушевленно вещал Америка со своей трибуны, найдя взором фигуру Союза, он продолжил, — и держаться подальше от эпицентра заразы. Иван, лавируя между другими нациями, их боссами и сопровождающими, этой шпильки в свою сторону не услышал. Он действительно был рад видеть всех, пускай от некоторых европейских держав остались лишь бледные измученные тени. Уже никто не старался быть приветливым, соблюдать дурацкие приличия, большая часть их даже побрезговали пожимать русскому руку. Брагинский лишь порадовался такой искренности. — … пока нет достоверной информации о том, как возбудитель реагирует на радиацию, но его носители точно не обладают иммунитетом к ядерному оружию. Соединенное Королевство даже на конференции стоял особняком. С недавних пор он не имел ничего общего с Европой. Артур следил за активной жестикуляцией своего бывшего воспитанника с усталым раздражением. И изумлением, конечно, в глубине души. Всегда было ясно, что Альфред — мальчик исключительный, но масштабы причиненных разрушений впечатляли. — Здравствуй, Артур, — Россия потянулся к руке Англии, сконфуженно обнаружил то, что она висела безжизненной плетью, и пожал левую. — А ты неплохо держишься, — равнодушно заметил Керкленд. Еще не оправившийся от Второй Мировой и зависимый от Соединенных Штатов, Англия являл собой навевающее тоску зрелище. Закрытые границы задержали распространение заразы, но по отказавшей конечности становилось ясно, что если уж не эпидемия выкосит все королевство, то экономика, лежащая в руинах. — Это все он приволок? — изумился Иван при виде закусок и сладостей на столах. — Пир во время чумы… — Если ты не будешь, то мне больше достанется, — начал собирать сладости русский, с удовольствием замечая, как Америка запнулся и слегка покраснел от злости при виде него, — знаешь, я почти уверен в том, что сладкое помогает. Не смогу начать исследование о влиянии сахара, конечно, но от антибиотиков точно пользы не больше. — Тебе уже ничего не поможет, комми, — вмешался в разговор подошедший Альфред. Окружающие, сами не замечая того, отшатнулись от них. Они были источниками всех бед, сколько бы оба ни пытались скрыть количество истребленных и площадь непригодных к жизни земель. — С твоей стороны я бы не был настолько уверен. В конце концов, не я разъезжаю по доброй половине земного шара, цепляя на себя все существующие грибы. Америка терпеть не мог, когда кто-то позволял себе насмехаться над его «миротворческой» миссией. — Тебе и искать их не надо. Все они в тебе, ты уже гниешь заживо, — маниакально улыбнувшись, произнес Альфред. Возмущенный Россия уже набрал воздух в легкие, чтобы ответить чем-нибудь язвительным, и тут же согнулся в мучительном приступе кашля. Ужасно не вовремя! — Пошел… ты. Убийца!.. — подняв слезящиеся глаза на Штаты, с трудом прохрипел Иван. — Это все ты, совок, не только себя угробил, но и всю свою дорогую семью и «друзей», как ты любишь их называть… Пока ты еще выглядишь здоровым, но совсем скоро я похороню все твои земли в огне, и мир избавится от красной заразы. — Остыньте! — вмешался Артур, грубо отталкивая взведенного Джонса от зашедшегося в приступе русского. — Оба просрали биооружие. Со всех сторон послышались уже не просто взволнованные шепотки, а возмущенные возгласы. Встреча, посвященная решению глобальной проблемы, грозилась перерасти в настоящий скандал. Был объявлен перерыв.

***

С балкона открывался чудный вид на закат. Прозрачное небо пронизывали золотые лучи, темнеющие деревья шумели и перешептывались, пели птицы. Стоило опустить глаза, как взору уже представали десятки бронированных машин и военные в противогазах. Прекрасный мир, в котором больше не было места людям. — Вот так машина судного дня оказалась и не машиной вовсе, — тихо произнес Америка, подставляя лицо ветерку. Россия, вышедший на балкон, чтобы восстановить дыхание, размотал шарф и расстегнул пуговицы рубашки, так и не удостоив Альфреда каким-либо ответом. — Я представлял, — продолжил он, — как кто-то из нас нажимает большую красную кнопку и под льющийся из граммофона джаз смотрит на атомную зарю… Знаешь, мы ведь встретимся снова, не знаю где… — Не знаю когда, — продолжил Иван, к удивлению Америки. — Если вдруг, — Альфред повернулся и осекся, встретившись с беспокойным взглядом русского, — если вдруг ты правда уже погибаешь от кордицепса, я бы застрелил тебя. А ты бы?.. — Что бы сделал я, если бы узнал, что ты неизлечимо, смертельно болен? — Иван приблизился к лицу Альфреда, пристально вглядываясь в небесно-голубые, полные затаенного страха глаза, и коснулся своими губами лба юноши в легком поцелуе. — Я бы нашел лекарство.