Последствия решений

— Мне страшно, Спок. Помоги мне побороть страх. Через толстую стеклянную дверь, защищающую корабль от радиации варп-ядра, на Спока смотрит капитан. Его всегда яркие и искрящиеся весельем глаза потухли, не оставив почти ничего от насыщенного голубого цвета. Кожа вокруг глаз покраснела и опухла — уровень радиации в отсеке был слишком высок для живых существ. Капитан умирал. Он спас корабль. Спас экипаж. Но не сумел спастись сам. Кирк дышал через силу. Каждый вдох стоил ему неимоверных усилий. Он прислонился к прохладной глади двери в безуспешной попытке охладить словно пылающее тело. Спок смотрел на него с ужасом, не в силах поверить в то, что все происходит на самом деле. Жизнь капитана не раз оказывалась в непосредственной опасности, но тем не менее он никогда не терял присущего ему оптимизма и нахальства. Но сейчас вулканец понимал — шансов нет. Понимал это и Кирк, который не мог позволить радиации вырваться из герметичного отсека. И он сдался. Спок видел это по его глазам, в которых вместо спокойной уверенности плескался страх. Дикий страх смерти. А он сидел по другую сторону и ничем не мог помочь своему капитану. Своему другу. Кирк пошевелился и приложил к стеклу руку в привычном для вулканцев жесте. Он словно пытался в последний раз почувствовать тепло прикосновения. Спок приложил руку в ответ. Джим еле заметно улыбнулся, а затем его рука безвольно опустилась. Спок, борясь с непрошенными слезами, отчаянно всмотрелся в такое знакомое лицо, отказываясь верить. Верить в то, что веселого и жизнерадостного капитана, готового пожертвовать всем ради своих друзей, не стало. Но небесного цвета глаза остекленели, застыла на безжизненном лице последняя улыбка. Капитан умер. *** Спок проснулся от собственного крика, в очередной раз скупо порадовавшись тому, что в число улучшений Энтерпрайза к пятилетней миссии включили отменную звукоизоляцию. С момента знаменательных событий с участием Хана прошло несколько месяцев. Экипаж отдохнул, набрался сил и снова был готов отправиться в космос, на подлатанном лучшими инженерами корабле. Все было как раньше: Сулу уверенно вел корабль в бесконечные глубины, Чехов правил курс, изредка улыбаясь чему-то своему, Ухура, сосредоточенная и внимательная к деталям, занималась коммуникациями, Скотти колдовал в машинном отделении, вечно недовольный Боунс работал в медотсеке, изредка появляясь на мостике, чтобы вправить мозги капитану. А капитан был так же весел, обходителен и уверен в правильности своих действий как и всегда, задорно глядя на экипаж своими невыносимо голубыми глазами. Для него будто и не было тех часов на другом свете и последующей двухнедельной комы. Для него это было не больше, чем очередная опасность, с которой он и его друзья вполне достойно справились. А для Спока случившееся с капитаном возымело крайне неприятные последствия. Он перестал нормально спать. Его вулканская часть, бодрствующая днем утверждала, что беспокоиться больше не о чем. Он спас его, и сейчас Кирк жив, здоров и вполне доволен. Но человеческая сущность, в основном получающая бразды правления ночью, не могла забыть тот ужас, который испытал обычно безэмоциональный коммандер, глядя на умершего капитана. В свою очередь эти воспоминания и эмоции преобразовались в один единственный кошмар, который мучал его уже на протяжении месяца. Каждый раз он видел умирающего Джима за стеклянной дверью. И ничем не мог ему помочь. — Коммандер Спок. Голос капитана достиг ушей вулканца и он очнулся от размышлений. Судя по недоуменному выражению лица Кирка, звал он его не первый раз. Вулканец подавил в себе странное желание потереть виски, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, начинающих распространять свое влияние и на день. Вместо этого он невозмутимо повернулся на своем кресле. — Слушаю, капитан. Кирк вопросительно поднял бровь, молчаливо спрашивая все ли в порядке. Но Спок этот жест проигнорировал, сделав вид, что не понял его значения. На лице капитана мелькнуло нечитаемое выражение, но оно исчезло настолько быстро, что вулканец списал это на свое не вовремя разыгравшееся воображение. — Мы подлетаем к планете класса М. По сведениям лейтенанта Ухуры, на ней обитают разумные формы жизни, схожие по строению с человеком. В число наших обязанностей входит налаживание контактов с расами ещё не изученных планет, так что я планирую спуститься вниз и насладиться всеми прелестями новых знакомств, — Джим ухмыльнулся, но поймав угрожающий взгляд Боунса, по счастливой случайности оказавшегося на мостике именно в этот момент, быстро перевёл тему. — Ты, Спок, пойдёшь со мной. Завтра утром спускаемся. Мистер Сулу, вы возьмёте на себя управление кораблем. Пилот кивнул и снова вернулся к рычагам управления и компьютерам, фиксирующим любые изменения в космосе. Кирк поднялся из капитанского кресла и направился к турболифту. Одновременно с ним зашёл и Спок. Как только двери закрылись, отрезая их от мостика, и кабина начала своё плавное движение вниз, Кирк повернулся к своему первому помощнику и спросил: — Что случилось на мостике, Спок? Я звал тебя раза три, прежде чем ты откликнулся. И это уже не первый случай. Другие может и не замечают, но я вижу, как ты иногда замираешь посреди какого-нибудь действия, будто проваливаясь в собственное сознание, — капитан внимательно изучал лицо коммандера, — да у тебя даже синяки под глазами появились! Ты мой друг, и я переживаю за тебя. Что происходит, Спок? — Капитан, вам не о чем волноваться. Я в полном порядке, — ответил вулканец, не испытывая ни малейшего желания посвящать Кирка в проблему, источником которой он и являлся. Ведь это было бы слишком нелогично. Капитан промолчал, хотя раньше наверняка состроив беззаботное выражение лица сказал бы: «Да брось, Спок, неужели это такой секрет?». Как только двери кабины открылись, Кирк, не сказав ни слова, вышел и направился в свою каюту. Вулканец почувствовал укол совести, наблюдая за тем, как капитан чеканит шаг. Его походка всегда менялась в зависимости от настроения. И сейчас Джим злился и вместе с тем был расстроен. Спок вздохнул. С одной, вулканской стороны, он поступает рационально и логично, отдаляясь от Кирка, чтобы в будущем не испытать того ужаса и той боли, что он уже пережил, когда думал, что потерял его. Но с другой, человеческой стороны, ему совершенно не хотелось этого делать, потому что он видел, как сильно задевают капитана его безразличие и безэмоциональность. И вопреки здравым рассуждениям, он постоянно испытывал тянущее чувство в груди, когда после очередной по делу сказанной, но чересчур сухой фразы, задорные огоньки в таких привычных голубых глазах потухали. Джим словно отгораживался от него на несколько мгновений, а потом все возвращалось на свои места. Только вот после каждого раза обиды и непонимания становилось все больше. С каждым разом Джиму требовалось все больше времени, чтобы вернуть себе привычное веселое расположение духа. А Спок ждал и боялся того момента, когда капитан осознает, что его попытки дружить с вулканцем бесплодны, когда ему станет все равно. Он покачал головой и направился в свою каюту, пытаясь морально подготовиться к очередному натиску сознания. *** Кирк с удовольствием бы хлопнул дверью каюты, если бы таковая имелась, однако автоматические створки мягко закрылись без его на то помощи. И все что ему оставалось делать — это быстро стянуть с себя капитанскую форму и швырнуть её на кровать. Он злился и был растерян. Все его слова и поступки были направлены на то, чтобы показать Споку как он дорожит их хрупкой дружбой, однако, по всей вероятности, вулканцу не нужны были такого рода отношения. И сейчас Джим впервые за долгое время не знал, как ему следует действовать дальше. Продолжать попытки достучаться до человеческой части сознания коммандера, или же перестать себя мучать и придерживаться строго официальных отношений. Джим подошел к иллюминатору и взъерошил волосы. Корабль мирно дрейфовал в бескрайнем космосе над планетой, на которую планировалась высадка.Самые невероятные цвета сплетались в одно гармоничное пространство. Джим прижался к прохладному стеклу лбом и всмотрелся в неизведанную даль, надеясь найти в ней ответ на вопрос, который его мучал. Каждый раз безразличие Спока больно било по капитану, и он все чаще задумывался о том, что его старания бесполезны. Джим не мог вечно переступать через свою гордость, делая первый шаг. Спок был ему дорог, и это не вызывало никаких сомнений. Но Кирк не собирался всю оставшуюся жизнь добиваться дружеского к себе отношения со стороны вулканца. Ответ на вопрос вдруг оказался очень простым. Он оставит свои попытки. А с кошмаром, преследующим его последнее время, он разберется позже. *** Утро явно не задалось — Кирк чувствовал себя просто отвратительно. Он не выспался, у него болела голова, и тонкий мерзкий голосок повторял, что по отношению к Споку его решение — предательство. Задобрив сонный организм кружкой кофе из репликатора и мысленно задушив надоедливый фон, капитан оделся в удобную форму, предназначенную специально для миссий вне корабля, и вышел из каюты. В то же самое время Спок, в очередной раз видевший умирающего за стеклом капитана, пришёл к мысли, что вечно отталкивать Кирка у него не получится. Кошмар со временем потеряет свою силу, а вот терять то доверие и хрупкую теплоту, которые к нему испытывал Джим, ему не хотелось. Поэтому он твёрдо решил изменить свою манеру общения с капитаном с официальной на дружескую. После этого он почувствовал спокойную удовлетворенность, сравнимую с той, что он испытывал, когда наконец находил верное решение для сложной задачи. Их пути вновь пересеклись в турболифте, который плавно начал опускать их вниз. Они, не глядя друг на друга, одновременно произнесли: — Доброе утро, Джим. — Доброе утро, коммандер. Официальное обращение от Кирка, который всегда старался членов экипажа называть по именам, небезосновательно полагая, что это сближает его с командой, резануло слух вулканца. Сам капитан, если и удивился своему имени из уст старпома, вида не подал. Дальнейшее путешествие прошло в абсолютном молчании, без привычных вопросов и ухмылок Кирка. Спок бросил взгляд на Джима. Он понял причину такого поведения, но ещё хранил нелогичную надежду на ошибку. Створки лифта разъехались, открывая им путь в глубину инженерного отсека. До нужного помещения они добрались за пару минут в той же давящей тишине, которая, судя по всему, являлась таковой только для Спока. Капитан же не испытывал никаких неудобств и душевных метаний. Вулканцу надо было каким-то образом проверить свою догадку. И он не сумел придумать ничего лучше, кроме как запнуться о вымышленную неровность в решетчатом полу. Быстрота реакции у Джима всегда была на высоте, и он, моментально развернувшись, подхватил Спока под руку. Как только вулканец обрёл равновесие, Кирк тут же отпустил его. — Все в порядке, коммандер? Спок только кивнул, находясь под впечатлением от того, что он почувствовал, коснувшись капитана. Полная отстранённость и холод. Вот что теперь Джим испытывает по отношению к нему. В вопросе, заданном секундой ранее, больше не звучало той тёплой обеспокоенности и настоящего волнения за состояние старпома. Этот вопрос был задан, только потому, что того требовали приличия, не более. Спок так долго ждал и боялся этого момента. Он надеялся на то, что успеет исправить свою неверно выбранную линию поведения по отношению к капитану, до того как все, что между ними было разрушится. Но он не успел. И теперь в глазах Джима лёд. *** Начальник инженерного отсека велел им встать на платформу и выдал каждому по маленькому прибору. — Что это, Скотти? — Это моя последняя разработка. Карманный переводчик с функцией расшифровки неизвестных языков. Теперь вам не придётся тащить жителей сюда, чтобы понять, о чем они толкуют. Спок с неудовольствием отметил, что общаясь с техником, капитан улыбался. Сам же вулканец теперь лишён привилегии видеть искреннюю улыбку Джима, обращённую к нему. Он прекрасно понимал, что сам виноват в том, что капитан не хочет больше иметь с ним никаких иных отношений кроме официальных, но как исправить сложившуюся ситуацию он не представлял. В его мысли ворвался голос Скотти. — Траспортация через 3…2...1… Удачной высадки! Знакомое свечение охватило капитана и его старшего помощника, перенося их на неизведанную планету, с жителями которой им предстояло познакомиться.