***
Ей двенадцать. Она непохожа на Харли. Ее лицо не сердцеобразной формы, губы не пухлые, носик не вздернут. Она не такая сладенькая, как Харли Квинн. Ее лицо вытянуто, нос прямой, а губы тонкие. Но у нее светлые в холодный оттенок волосы, светлые в холодный оттенок глаза. Ему десять и он похож на отца. Дэмиен сидит в какой-то Джокерской ловушке. Он хмурится, ему не страшно — он злится. Часто так делает, когда что-то не получается. Размышляет, думает, как выбраться. Не боится — злится. Это важно. Как там отец, все хорошо? Конечно, хорошо, он за него не беспокоится, Дэмиен злится. — Ты злишься? Девчачий голос словно весенняя капель: раздается звонко, разносится эхом громко. Она в голубых бриджах и оранжево-черной полосатой водолазке. На голове грязные заячьи уши, повстречавшиеся с молью. Девчонка обхватывает прутья решетки руками, смотрит на мальчика с любопытством. — Пошла нахрен, — так же звонко — пока еще звонко, — отвечает Дэмиен. Он знает кто она такая. — Сам пошел нахрен, — раздраженно раздается в ответ. — Че ты обзываешься, придурок? Я же хотела с тобой чупа-чупсом поделиться. Теперь не буду, придурок. — Нафиг мне твой чупа-чупс? Вытащи меня отсюда! — Дэмиен подходит вплотную — их отделяет лишь толстые прутья решетки. — Ага, чтобы папа мне потом по роже дал? Уэйн смотрит на ее лицо: все грязное, губа разбита, на скуле синяк, кровоподтек у глазного яблока. — Расскажи Харли. — Мамы нет, она куда-то пропала. Сложные времена. Он такой козел, все время меня пинает и почти не дает сладкого, а если дает, то это оказывается фантик, завернутый в другой фантик. Тупорылые шутки! — жалуется девочка. — Выпусти меня, — вновь просит Дэмиен, обхватывая руками прутья клетки. — Я заберу тебя с собой, мы с отцом и братьями будем тебя защищать. — Ага, конечно. Я не хочу к вам, вы запрете меня в комнате и будете заставлять есть таблетки. Я лучше подожду маму, — говорит она улыбаясь, и уходит. — Ты просто тупорылая дура! — рычит Дэмиен ей вслед. Мерзкое отродье, гадкое, проклятое дитя двух убийц, фриков, психопатов. Этот ребенок — нонсенс. Ее по умолчанию ненавидят все. Все, кто знает о ее существовании. Можно глупо предположить, что, вот он, рычажок давления, но нет. Если бы не Бэтмен, она давно была бы мертва. Ее бы разорвали в клочья скорбящие, те, у кого Джокер и Харли отняли близких. Она умерла бы в муках от рук других уродов, думающих шантажировать ее родителей. Она бы умерла. Ей бы стоило умереть. Что случится с человеком, который с рождения впитывает в себя ненависть и злобу? Правильно — ничего хорошего. Дэмиен знает это и ему жаль. Жаль Индию. «Какое же у нее дурацкое имя», — думает он про себя каждый раз и говорит ей вслух при встрече. Индия сказала, что это имя ее мать проиграла отцу в карты. Но зовут ее так родители очень редко. По имени Инди зовет Бэтмен, его Робины и полиция. А папины и мамины дружки называют по-разному, от «мелкой ублюдины», до «куколки и крошки».***
Этот город никогда не изменится. Нет, никогда. Этот город магнит для юродивых, этот город пристанище фриков. Нечего здесь делать детям, ничего путного из них не получится.***
Ей пятнадцать, ему тринадцать. У него уже не такой тоненький голос, у нее уже не такое разбитое лицо. Харли стреляет из базуки, пошатывается. Джокер быстро сметает деньги и какие-то непременно важные бирюзовые ампулы в одну большую кошелку, напевая незнакомую лабуду из восьмидесятых. Индия топчется на месте, облаченная в паленый спортивный темно-синий костюм, ожидая указаний. — Кукурузинка, — хрипловато подзывает отец. — Да? — девочка на полусогнутых подбегает к нему. Джокер пихает ей в руки сумку, показывает в сторону. В машину, ясно. Она бежит. — Котенок! — звонко зовет мать. — А? — Инди на полусогнутых с кошелкой в руках подбегает к ней. Харли пихает в сумку взрывчатку и указывает в сторону. В машину. Ясно, ясно. Девочка маневрирует, прячется от пуль, но все равно хватает одну в плечо. — Индия! — кричат ее имя и она оборачивается, устало и обеспокоенно смотря на Дэмиена. — Черт…маслину поймала, — шипит девочка вперемешку с нервными смешками. — Давай сюда сумку, — вкрадчиво говорит юноша. — А то лицо тебе разобью. Индия супится. Они примерно одного роста, телосложения. Он неплохо кувыркается, хренов акробат. Индии совершенно не хочется разбивать лицо, даже чуть-чуть — оно только недавно зажило. Она то знает, что этот мерзкий маленький Робин слов на ветер не бросает. Потому девочка, ехидно усмехаясь, поднимает сумку вверх и кидает ее в Дэмиена, тут же убегая. Он понимает что к чему в долю секунды и тоже несется прочь. Он не успел бы, если б не Бэтмен, так заботливо ухвативший за шкирку. Она не успела бы, если б не Джокер, который так заботливо пнул за бетонный столб. — Тебя когда-нибудь пристрелят, — говорит Дэмиен, сидя на крыше. — Скинут в канаву или обдолбают и продадут в бордель. — Тебя тоже, — пожимает плечами Индия, сидя напротив — на другой крыше, игнорируя доброю половину всех лестных слов. — Им на тебя насрать. — Им и на тебя насрать. — …О ком ты, чертова дура? Я говорю, что твоим чокнутым родителям будет плевать, если ты сдохнешь. — Заткнись, педик, твой батя ходит в бдсм-костюме мыши, как и вся ваша пидр-семейка. Он просто чокнутый! Не представляю, какого тебе. Дэмиен усмехается. — Ты вновь уходишь от темы. Не хочешь говорить о них? О твоих чокнутых предках? Индия молчит, смотрит на небо. Его опять заволокло тучами, а она так любит смотреть на звезды. Чертов Готэм. — Они не психи. Они просто творческие личности. Тонкие натуры. А творческие люди они…эгоцентричны порой. Дэмиен молчит, смотрит на город. Он весь в огнях, такой красивый. Чертов Готэм. — Ты меня бесишь. — Неправда, я нравлюсь тебе. А вот ты меня бесишь. Уэйн хмыкает и спрыгивает с крыши. Нда, самоуверенности ей не занимать.***
Готэм — гниль, завернутая в привлекательную, яркую оболочку. Этот город цепляет тебя своими щупальцами и тянет на дно, сжимая до хруста костей. Китайским порно-мультикам такой концепт и не снился.***
Ему пятнадцать, ей семнадцать. Его голос совсем не тонкий, а ее лицо вновь разбито. Индия убила каких-то мужчин, нанятых Харви Дентом. Видимо, он с отцом поссорился. Мать сейчас тусуется с Айви, потому что с Джокером во время приступов наедине лучше не оставаться. Вот Индия и не остается, но вдали от него ничуть не безопаснее. Она выбирается из канализации у границ города, в каком-то глухом полузаброшенном районе. Вся грязная: короткие светлые волосы спутаны, красные леггинсы порваны, коричневый свитер крупной вязки провонял помоями насквозь. Индия не знает, как Дэмиен ее находит, но она и не против, ведь он никогда не говорит об этом своему отцу. Об их встречах. Сейчас он взял да увел пару тройку головорезов — подсобил, так сказать. — Что с тобой? — девушка подходит к тяжело дышащему, сидящему на прогнившей скамье парню. — Я…ха…маслину поймал, — усмехаясь, отвечает Дэмиен и поднимает на Индию глаза. — Иди домой. — Нет. Не хочу, чтобы они видели меня таким. — А, тоже от предков убежал. Да, меня они тоже задрали, пускай теперь гадают и волнуются, где я да что со мной. — Твоим…родителям плевать на тебя, Индия, — шипя, произносит парень. — Лучше заткнись и помоги мне. Индия хмыкает, но помогает. Она тащит его в какую-то задрипанную трущобную однушку. Пару днями ранее она, особо не церемонясь, зашла в первую попавшуюся квартиру на первом этаже и «выселила» из нее прежних жильцов. Девушка осмотрела Дэмиена. Пуля на вылет. Надо бы в больницу, но Уэйн очень высокого о себе мнения, очень упрямый, потому Инди быстренько обработала его раны и перевязала бинтами, после дала пару таблеток обезболивающего. Они уселись на вонючий диван, перед постоянно барахлящим телеком с пивом в руках. — Почему ты не хочешь, чтобы они видели тебя таким? — через достаточно большой промежуток времени спрашивает Индия. — Не хочу, чтобы они считали меня слабым, — хрипло отвечает Дэмиен. Он бледен, на лбу испарина. Его бы в больницу. — Но они все равно будут тебя таким считать. Ты же самый младший. — …Заткнись нахрен, — хрипит парень. Индия закатывает глаза. — Хватит постоянно превозмогать. Ты не твой папаша — ты не больной пиздострадалец. Поехали в больницу? Дэмиен молчит пару минут. — Ты ведь…ты ведь тоже не такая, как они. Индия смотрит на него сквозь подозрительный прищур. Он определенно к чему-то ведет. К чему-то до боли знакомому. — Пойдем со мной, ты… — Я никуда и никогда с тобой не пойду, — быстро отвечает девушка и делает глоток. — А вот ты можешь идти нахуй к своему папаше и своим братьям-педикам. Я знаю, мама всегда говорила, что вы все просто вонючие извращенцы. Хреновы безбожники. Мужеложество карается, вообще-то, что б ты знал, — уверенно говорит Индия. Уэйн скалится. Порой она бывает невыносимой, настолько, что сдержаться просто невозможно. Дэмиен, в порыве злобы, взмахивает кулаком и бьет девушку в лицо. Смачно так. Она падает, опрокидывая диван и парня заодно. — Ах ты…козел…поганый козел, — сипит девушка, зажимая обильно кровоточащий нос рукой. — Ты что, мне нос сломал?! Индия бьет Демиена в живот. Он сгибается пополам, кашляет кровью. Потом в лицо прилетает грязный кроссовок. — Ах ты козел, как же так, — сетует та и бежит в ванную осматривать ущерб. Глаза парня закатываются и последнее, что он слышит, это облегченный вздох Индии и самому почему-то вдруг становится легче. Нет, нос все-таки цел. Просыпается Дэмиен в особняке Уэйнов. Он знает, что его ждет длинный и нудный разговор о том, что Индия — опасна, что с ней нельзя наводить мосты, даже для того, чтобы поймать Джокера. Но Дэмиен не для этого с ней эти гребаные «мосты» наводит. — А для чего? — спрашивает Брюс, сведя на переносице темные брови. И вправду, для чего? Дэмиен фыркает, на вопрос не отвечает. Бедное, несчастное дитя, ненавидимое всеми. Наверно, в Дэмиене просто играет жалость. Через день побитая, взгляд зашуганный, всегда ждет тычка. Но снова и снова, несмотря на то, какой Дэмиен порой бывает мудак, помогает и вроде как…дружит. Такая странная. Хабалистая, жуткая матершинница, гомофобка, несмотря на свою би-мамашу. Нелогичная. И ухом на оскорбления и издевки не поведет, но как-то умудряется ссорится со своими родителями через день, несмотря на то, что с виду непробиваемая дубина. Индия ведь не похожа на Харли, тогда, выходит, что она похожа на Джокера. И как так получилось, что при том, что она похожа на Джокера — а он тот еще урод, — она, блять, такая красивая. По крайней мере так кажется Дэмиену. Примерно в эти мгновения он поймал себя на мысли, что считает Индию красивой. Наверно, он единственный. — Как думаешь, почему ты не такая паскуда, как твои предки? — спрашивает Дэмиен, стоя в обплеванном переулке, около дешевого паба. — Хм…какой вопрос, — Индия вальяжно развалилась на крышке мусорного бака, одетая в до жути странное полу-готическое пышное платье викторианской эпохи. — Думаю, природа отдыхает на детях. Вот я и родилась не такой творческой, как они, — задумчиво произносит она и с улыбкой смотрит на небо, которое — о боже, — в кои-то веки не занесено тучами. Дэмиен тяжело вздыхает.***
Ему семнадцать, а ей девятнадцать. Ее волосы отросли, теперь по лопатки. Светлые в холодный оттенок. Его волосы всегда идеально стрижены, блестят на солнце и в огнях ночного Готэма. Дэмиен опять ловит себя на этих ужасных мыслях. На мыслях, в которых проводит пальцами по ее непременно жестким, светлым в холодный оттенок волосам. Дотрагивается до вновь разбитой губы, до рассеченной брови. Индия не похожа на мать. Она высокая, выше нее. Стройная, но не такая фигуристая. Сильная, но не такая ловкая. Индия похожа на Джокера и тот знает это, а потому с каждым годом реагирует на нее все острее. — Это он сделал? — спрашивает Дэмиен, неотрывно смотря в лицо девушки. Он выше, правда ненамного. Широк в плечах. Тоже ненамного. А вот голос у него низкий и почему-то сейчас с легкой хрипотцой. — Кто, он? Их много, говори конкретнее, — Индия облокачивается копчиком о перила и закидывает в рот ммдэмсину, вместо такой подходящей сейчас сигареты. Они стоят на вершине водонапорной башни. Погода пасмурная, но ветра почти нет. В воздухе чувствуется смесь гари от шинного завода, что стоит неподалеку и затхлого запаха местного озерка. — Джокер. Твой отец. — Нет, — хмыкает девушка. — А кто? — Не помню. Какой-то пацан. Может даже ты. — Вряд ли это я, — Дэмиен подходит ближе, стягивает с руки кевлар. — Все так сначала говорят, — Индия поднимает глаза, сталкиваясь с маской Дэмиена. — Не трогай меня, — произносит она тоном, не терпящим возражений. А ему так хочется. До дрожи просто. Но он не трогает. Стоит напротив, очень близко. Так близко, что, кажется, ощущает ее дыхание на своей открытой щеке. Дэмиену кажется, что если он дотронется до нее, то эти эмоции, эти гипертрофированные чувства что он испытывает при виде ее, при ее упоминании — исчезнут. Но нет, на самом деле все станет только хуже. Взрыв. Он оглушает, почву из-под ног выбивает и с силой отбрасывает в сторону. Джокер хохочет вдалеке. Все дальше и дальше. Бэтмен рычит где-то там, в унисон смеху клоуна. Индия поднимает мать на руки. У Харли пулевое ранение в бок, сломана нога и пару ребер, наверно, тоже. Девушка сипло вбирает в легкие горячий, полный гари воздух и идет вперед, слегка шатаясь. На пути к старенькому баклажановому минивэну она замечает Дэмиена. Он тоже ранен. Опять. Индия закатывает глаза и, аккуратно уложив мать в кузове, возвращается за его задницей. Уэйн тяжелый, на руки взять не получается — на спину закинуть, а потом, от усталости, волочь по земле. Индия сажает его на переднее сиденье, сама садится за руль. — Спасибо… — хрипло выдает парень после того, как очнулся. Они все еще ехали. — Угу, — не отрываясь от дороги, сухо отзывается девушка. — Эко наши бати разыгрались, да? Недаром тетя Айви говорит, что они в тайне ото всех потрахиваются. А? Не замечал за своим странности, после встречи с Джеем? — обыденным тоном произносит она фразу быстро, чуть ли не тараторя. — Вонючие содомиты. Уэйн молчит, лишь хрипло дышит. Похоже у него легкое сотрясение. Они останавливаются посреди какого-то леса ближе к утру. Индия поворачивается к парню, облокачивается локтем на изголовье сиденья. — Я впервые за приделы Готэма выехала, — с легкой полуулыбкой говорит она. — Да…волнительно. — Почему?.. — Отец сказал смотаться из города на время. Он какую-то херню готовит. Наверно, взорвать что-то хочет, — пожимает плечами. — Надеюсь что-нибудь пойдет не так и он на своей же хуйне подорвется. Вообще, в свой вопрос Дэмиен иной смысл вкладывал. Почему она ни разу не покидала пределы Готэма? Она ведь могла, спокойно могла. Она при желании вообще все может. Уэйн хрипло вздыхает и болезненно жмурится. Индия ждет немного, а потом тянется к его лицу, снимает маску. По телу Демиена бегут мурашки от ее прикосновений, а сердце пропускает глухие удары. Девушка зарывается ему в волосы, пытается нащупать — есть ли рана, и Дэмиен рвано, достаточно громко выдыхает. Индия не слышит, или делает вид, что не слышит. Ее длинные пальцы с разной длинной ногтей кажутся мягкими, ласковыми. — Ох, твою мать… — шепотом произносит Индия. Дэмиен хмурится, обеспокоенно ерзая, пытаясь выровнять дыхание. — Что?.. — Ты…блять, ты чертовски похож на Брюса Уэйна, — задумчиво произносит она и парень не удерживается от улыбки. А потом он хрипло хохочет, чувствуя, как все перед глазами кружится, слушая писк в ушах и зыбкие раскаты собственного смеха. Индия приподнимает одну бровь, выжидает, когда парень перестанет смеяться. — Ну и какого хрена ты хихикал? — грубо спрашивает девушка. Дэмиен думает, что она, должно быть, слишком толстолоба, чтобы что-либо понять. Либо она слишком проницательна и все давно уже поняла, только молчит. И тот и тот вариант возможен. С ней вообще все возможно. Сзади начинает кряхтеть Харли и Индия трогается с места.***
Ей двадцать. У нее выбито два зуба справа — боковой резец и клык, с той же стороны здоровенный лилово-фиолетовый синяк на скуле, но без опухоли. Подбит глаз — вновь заливается красным белок. Нет безымянного пальца и грязная марлевая повязка обмотана вокруг головы. Ему восемнадцать и у него волосы все так же блестят на свету. Они в канализации, в какой-то стремной болотно-серой каморке с кучей жирных телеков и компьютеров. Если пройти чуть вглубь, то можно наткнуться на столик, а на нем конфорка, на которой Индия варит кофе. Теперь здесь воняет не только сыростью и мочой. Дэмиен сидит на старом плесневелом диванчике. Он без маски. Когда никто их не видит, он всегда снимает ее. Парень поворачивает голову, смотрит на прямую спину Индии, на ее грязные светлые в холодный оттенок волосы. На ней черная майка и темно-синие рваные треники. Крепкие руки в синяках и гематомах. На бедре бинтовая повязка, насквозь пропитанная кровью. У Дэмиена колет где-то над желудком. Левее. — Почему ты еще здесь? — спрашивает он, продолжая изучать ее спину. — Почему ты еще здесь? — вопросом на вопрос отвечает она, не оборачиваясь. — Здесь в смысле с тобой или в городе? — хмыкает он, и, не дожидаясь ответа, продолжает. — Ты знаешь. Отец…у нас сейчас все сложно. — Деретесь с братками за наследство папочки? — в голосе Индии чувствуется улыбка; она снимает на удивление чистую турку с конфорки и льет кофе в пластиковые стаканчики. — Ты прямой наследник, так что нечего тебе ссать. — Я самый младший. И я не ссу, — Дэмиен встает, подходит к девушке. — Теперь ты. Так почему не уедешь из Готэма? — А куда мне ехать? — она поворачивается, протягивает парню кофе. — В канзас? Бля…или луизиану? Слышала, там уныло. — Куда захочешь, — тихо говорит Дэмиен, не прерывая зрительного контакта. Она смотрит на него с минуту. Дэмиен изучает ее побитое, такое, черт его дери, красивое лицо. Индия усмехается и отпивает. Морщится из-за терпкого вкуса и отходит к дивану. — Я никуда не хочу, — садится. — Мне и здесь нормально. Я…хм, здесь выросла. Если я и уеду куда-нибудь, то мне потом будет пиздец как плохо. Такие…фрики как я нигде больше ненужны. Да, останусь в Готэме на веки вечные. — Чушь собачья, — Дэмиен злится. — Хе…и че ты злишься? Парень крепко сжимает челюсть. Он и сам не знает. Может, злится на себя, за то, что не может ничего сделать, не может просто взять Индию в охапку и увезти из этого проклятого города. На нее тоже злится — за смирение. Ведь она только поэтому не хочет рвать из Готэма, верно?.. — …Ты любишь кого-то? — Э…ну и к чему этот всратый вопрос?.. Пф, я никого не люблю. — А Харли? Индия задумчиво закусила внутреннюю сторону щеки. — Это не любовь это…привычка, наверное. Она не такая плохая мать, как может показаться со стороны. Это…привязанность. — А Джокер? — Кха, ты чего, нет конечно. Пусть нахуй к твоему папаше идет этот чертов уебан. Мерзкий педик. Он должен был меня подстраховать, скотина, и кинул. Вот гандон. Чертов ублюдок... — девушка хрипло хохотнула, нервно стукая пальцами свободной руки по подлокотнику. — Вот только мать опять начнет ныть…- добавила тихо. — Может, какой-нибудь парень… — Дэмми, харе, серьезно, хватит уже этих тупорылых вопросов. К чему они вообще? — …Если бы…если бы я сказал, что люблю тебя, — Дэмиен смотрел в сторону, говорил сухо. — То что? Индия смерила его подозрительным взглядом исподлобья. — Ну…я бы не удивилась, — хмыкает она и подносит пластиковый стакан ко рту. — Так ты к этому вел?.. Дэмиен молча отпил кофе. Горький.***
Ей двадцать один. Ему девятнадцать. — Тут красиво, — тихо говорит Дэмиен, смотря на звездное небо. Они сидел на крыше заброшенного завода в стареньких шезлонгах. — Угу, — Индия отпивает пива из горла. Дэмиен поворачивает в ее сторону голову. На ней грязная норковая шуба, длинной чуть выше колена. Она полностью запахнута и кажется, будто под ней ничего нет. На ногах черные берцы. Дэмиен отворачивается, поднимает к небу глаза. Индия больше не смотрит на звезды. — Я собираюсь убить Джокера, — хмуро говорит она, с тоской смотря на почти пустую бутылку пива. — А ты? Дэмиен вскидывает брови и удивленно усмехается. — Кхм, что я? — Убьешь Бэтмена? — …Что?.. Нет, с чего мне его убивать? Если твоего папашу давно стоило бы пришить, то мой на его фоне просто святоша. Индия устало вздыхает и поворачивается. — Твой батя больной. Он не убивает моего не только из-за того, что они потрахиваются, — Дэмиен закатил глаза. — Он…он помешанный, Дэмми. Ты понимаешь? Он…эм, не убивает Джокера потому, что ему нравится играть с ним в герой-антагонист. Из-за этого всем кажется, что…что можно все. Но стоит показать; один раз преподать урок, чтобы всем остальным неповадно было, как бах! — Индия оскалилась, изображая руками взрыв. — Как…как все. — Аркхем страшнее смерти, — хмуро парирует парень, смотря на два серебряных клыка в ее хищной улыбке. — Хуйня. Отцу и матери там нравится. Это для них как…как незапланированный отпуск. К тому же оттуда сбежать как два пальца обосс… — А Харли? — перебивает он. Неоспоримый аргумент во всех спорах. — …Ей будет плохо без Джокера. Но и с ним ей плохо. Потому без разницы. Будет мешать — умрет. Нет…все равно умрет, рано или поздно. Без разницы. Я все решила, — пробубнила девушка. Дэмиен поднимается. Не хочет слушать ее бредни, хоть ему и нравится ее голос, но сейчас — она пьяна и, должно быть, опять поссорилась (мягко сказано) с отцом. — Они же творческие личности. Тонкие натуры. Как ты говорила?.. Эгоцентричны. — Я такого не говорила, — фыркает Индия. — Это бред. Пиздеш, Дэмми, — она подднимается следом. — Ну и сиди, ничего не далать-то легче. Быть на поводке, под крылом. Не принимать никаких…должно быть очень дерзких, но революционных решений. — Убить родителей — пиздец какое революционное решение. — Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Дэмиен смотрит на Индию: на ее бледное лицо в свете луны, на тонкие пальцы, выглядывающие из-под пушистых рукавов, на длинные ноги с подбитыми коленками. Уэйн делает шаг навстречу, тянется вперед. В животе уже давно вяжется узел и их, должно быть, очень важный разговор отставлен Дэмиеном на второй план, не принят всерьез. Индия приподнимает бровь и отстраняется. Она усмехается, качает головой. «Платонические отношения, Дэмми. Пойди подрочи своим „братьям“».***
Гребаный Готэм, это ты во всем виноват. Это ты рассадник инфекции. Ты зачаток всех бед. Как же тяжело жить, вырасти и стать нормальным, благопорядочным гражданином в этой безнадежной обители.***
Ей двадцать два, ему двадцать. Они больше полугода не пересекались. Такого раньше никогда не было. Дэмиен пытался отследить ее, найти, но все тщетно. Даже допрос Джокера и Харли с пристрастием не помог. Хотя, последняя призналась, что тоже не видела дочь около полугода. "Моя малышка Инди…", — хрипела Харли. У Дэмиена засосало под ложечкой. Нет…она не мертва, конечно нет. Такие как она — подобны крысам, тараканам, выживают везде и всегда. Все с ней впорядке. Ночью на радаре раздается писк, и маленьким пульсирующим зеленым светом отображается точка. Это маяк — Дэмиен дал его Индии на случай, если та окажется в заднице. Дэвушка закатила глаза, сказала, что выкинет его в ближайшую мусорку. Но, видимо, не выкинула. Уэйн тут же сорвался с места, взял отцовский планер. Точка находилась в трехстах шестидесяти километрах от Готэма. Дэмиен долетел за двенадцать минут. Какая-то глушь. Поле и старый сарай; недалеко приятным шумом отдавалась река. Индия стояла у самых ворот сарайки. На голове были старые заячьи уши. Грязные и кривые. Одно ухо сломано болталось сбоку. Темная юбка в пол и черная майка. В руках пустая бутылка скорей всего какого-то спиртного. Она стояла слегка покачиваясь, пьяно улыбаясь и смотря под ноги. Дэмиен нахмурился и сразу же принялся сканировать местность. Чисто. Но он все равно продолжал быть начеку. — Индия, что стряслось? — начал он, медленно подходя к девушке. — Ты активировала маяк. — Да… — она подняла красные, воспаленные глаза. — Да…да, точно. У меня к тебе есть, эм…дело, — девушка прошлась языком по обветрившимся губам. — Знаешь… Готэм очень…странный город. Т-ты только не смейся надо мной сейчас, — Индия выставила одну руку вперед, вяло улыбаясь. — Он…как живой. Как будто…он функционирует сам по себе и постоянно разрастается, разрастается, разрастается, — девушка тяжело выдохнула, покачнулась. — И так до бесконечности, пока всю землю не поглотит… Он…он порождает монстров, Дэмми… — Монстры сами себя порождают, — твердо отвечает Дэмиен, продолжая делать небольшие аккуратные шажки к ней навстречу. — Это выбор каждого человека: озлобится, как твой отец или стать сильнее, как мой. — Хах, да, но…этот город…он давит, — Индия прерывисто вздохнула, делая шаг назад. — Ты…ты не жил в канализациях, не видел того, что видела я. Эти трубы…его вены. Они качают… — Индия, ты…послушай, пойдем, я отведу тебя в безопасное место, там и поговорим. Клянусь, никто об этом не узнает. Дэвушка тянет уголки рта. Глаза влажные, воспаленные, смотрят на Дэмиена с грустью и бесконечной усталостью. — Знаешь…ох, ладно, извини. Наверно, я и вправду погорячилась, — Индия хохотнула и поднесла пустую бутылку к лицу. — …Скажи, многое ли изменилось с тех пор, как твой отец решил…стать темным рыцарем? М? Ха…ничего, — прошипела она. — Ничего, Дэмми. Ох, нет-нет, погоди…все стало только хуже! — выкрикнула девушка и отбросила бутылку в сторону. — Конечно, никто из вас не сможет взять на себя такое, вы ведь ебаные трусы, педики, мерзкие грязные содомиты…Вам легче играться, изображать из себя блядских героев...на жертвы вы идти не способны... — Что ты, блять, несешь?..- Дэмиен нахмурился, строгим взглядом прожигая Индию и сжимая облоченные в кевлар кулаки. — Все люди там…они заражены, понимаешь? Этот город никого не отпустит, и меня, меня в первую очередь, Дэмми… Их нужно освободить. В первую очередь…от самих себя. Уэйн замер, округляя глаза. Укол осознания, дрожь по всему телу — мгновенный мандраж. — Что ты сделала?.. — спрашивает он, не узнавая своего голоса. Индия широко улыбается, вскидывает руку и смотрит на запястье, с нарисованными на нем швейцарскими часами. — Осталось…— она сощурилась, вскидывая бровь. — Хм…восемь минут, — переводит взгляд на Дэмиена. — Какие, нахрен, восемь минут? — шипит парень и в несколько шагов преодолевает расстояние, что было между ними, хватая девушку за шею. — Кха…до взрыва… — Инди расплывается в улыбке. Дэмиен пораженно выдыхает. Время будто останавливается. Ветер перестает свистеть в ушах, все звуки окружающего их небольшого леса затихают. Сегодня…почему сегодня? Его отец, братья, все в городе… Парень скалится и отбрасывает девушку в сторону, быстро нажимает на встроенную в ухо мини-гарнитуру. — Дэмиен? — раздается заспанный голос Брюса. — Послушай! У нас осталось мало времени, ты должен… Связь прервалась, а в следующее мгновение парня отбросило волной сильного ветра; в воздухе раздался оглушительный, низкий, словно гром хлопок. Дэмиен зашелся кашлем. Он с трудом перевернулся на живот, смаргивая влагу с глаз и приподнимаясь. На лице болезненный оскал, но осознание случившегося до разума еще не дошло. Уэйн пошатывается, упирается руками в колени и вновь кашляет. Сарай цел и невредим, только с крыши слетело пару пластин дырявого софита. Индия стоит, не шатается, как будто ее и не отбрасывало в сторону ударной волной. Она подняла голову вверх, прикрыла глаза, с блаженной улыбкой продолжая слушать эхо взрыва и сквозь ресницы смотреть в небо, на светящийся ядерный гриб. У Дэмиена сводят скулы. На глазах пелена злобы, а внутри столько боли, что им на двоих хватило бы сполна. Из груди вырывается сдавленное рычание, и парень падает на колени. — Нет…нет, черт, — повторяет он себе, сжимая сухую траву пальцами. Сердце ухает в бездну. Индия поворачивается на звук. Она смотрит на него сверху вниз без сожаления, сочувствия — без единой эмоции. — Ты…сейчас злишься?.. Дэмиен поднимает голову. Смотрит прямо в глаза враждебно, со злобой, обидой и ненавистью. — Пошла ты нахрен, сука… Уголки губ Индии расходятся. Она усмехается и чешет затылок, потом подносит окровавленную руку к лицу и удивленно вскидывает брови. — Сам пошел нахрен, сраный пидр, — через пару минут раздраженно раздается в ответ.