Nothing can save me from you

Сижу дома и пересматриваю уже в который раз сюжет Занина о Свете, который изначально должен был делать я, но отказался. Просто не смог бы. Невольно возвращаюсь мыслями к тому дню. Он просто не выходит у меня из головы, как бы я не пытался его забыть. 3 промаха на первой стойке, 2 на второй, волнение болельщиков и тренеров. Золотой финиш с флагом, мои радостные крики, поздравления. Награждение, гимн, её заявление об уходе из спорта, слезы. А потом это признание по просьбе Губерниева. «Я скоро стану мамой» — эта фраза ни на секунду не покидает моей головы. Мне уже снится, как она это говорит. Помню восторженные возгласы болельщиков и аплодисменты, улыбку Светы. Но я не помню себя… Помню только, что почувствовал, будто в один миг потерял всё. Потерял лучшую подругу, потерял любимую девушку, потерял её. Внутри меня что-то треснуло, и эта трещина пошла слишком глубоко, прямо в сердце. Я сломался, меня сломали… Но почему? Почему она не сказала об этом мне? Я до сих пор не могу найти ответ на этот вопрос. Раньше я был первым человеком, который узнавал от неё какую-либо новость. Но, видимо, что-то изменилось. В памяти всплывает её недавнее интервью. « — С Ильей Трифановым вы часто троллите фанатов на тему, что вы вместе. Откуда это пошло? — Мы слишком много выкладывали совместных фотографий, а Илья где-то шутил, называл „моя любимая подруга“, писал какие-то ласковые слова. Но это ничего не значит. Мы более 15 лет дружим и бегали вместе еще на детских соревнованиях. Нас связывают дружеские отношения. — Что он сказал, услышав вашу новость об уходе? — Сначала не поверил. Говорил, что это эмоции и так далее. Я ему ответила, что это не так. Он сказал, что рад за меня. » «Но это ничего не значит»… Ничего не значит для неё. Для меня это значило слишком много, но сейчас мне наплевать. Больно ударяю кулаком в стену, а потом ещё и ещё. На костяшках проступает кровь. Кого я обманываю? Своих подписчиков, удаляя при этом фотографии со Светой и не выставляя новых (хотя раньше для фотографий с ней не надо было подавать и повода)? Своих друзей, говоря что слишком занят в ближайшие дни, поэтому не смогу с ними встретиться? Занина, который делает в одиночку ещё один репортаж? Да я могу обманывать, кого угодно. Но я не смогу обмануть самого себя… Не смогу опровергнуть того, что я уже несколько дней подряд не выходил из дома, запивая своё горе и не отвечая на звонки близких мне людей и знакомых; не смогу опровергнуть того, что я скучаю. Да, я скучаю по ней. Я словно потерял смысл жить дальше. Она была тем, чем я дышал — моим кислородом. А теперь его не стало. Не стало её, а вместе с ней и меня. Вспоминаю, как её подбрасывали на руках ребята, в числе Волкова и Бабикова. А мне оставалось лишь стоять в стороне, размахивая руками. Тем самым побуждая болельщиков ещё громче кричать и аплодировать. Потом она начала со всеми обниматься. Было слишком много народу вокруг неё, чтобы я мог хоть что-то различить. Но в какой-то момент я увидел, что она словно ищет кого-то. Тогда мы встретились взглядами, и Вселенная вновь замерла. Я видел, как её лицо в миг наполнилось болью, а по щеке скатилась одинокая слеза. Люди лишь орали, как безумные, не замечая ничего вокруг. Толпа понесла Свету прочь, загораживая мне её лицо. Но в какой-то момент я увидел его снова и словно услышал слово, которое она произносила беззвучно, одними губами: «Прости». Это было последнее, что она мне сказала. Это был последний раз, когда я её видел. Открываю галерею и пересматриваю фотографии. Вот она сидит у меня на коленях и улыбается, вот я держу её за руку, а здесь беру интервью, тут мы играем в снежки, вот мы сидим в кафешке и мило болтаем, здесь валяемся на кровати, тут она плачет, уткнувшись мне в шею, а я её успокаиваю, а на этой фотографии мы дурачимся, и я крепко держу её, перекинув через плечо. Смотрю на экран смартфона в нерешительности, но всё-таки нажимаю «выделить всё», а следом и «удалить». В следующую секунду на экране высвечивается любимое имя и выученный наизусть номер, который звонит мне каждый день по нескольку раз. Долго держу телефон в руке, а затем говорю лишь одну фразу в звенящую тишину комнаты: «Света, я тебя простил», сбрасывая вызов. Трясущимися руками выключаю телефон, достаю из него симку и ломаю её пополам. «Так ты меня не достанешь, девочка. Не мучайся. Не мучай ни себя, ни меня. Забудь, не звони мне больше. А я уж как-нибудь переживу».