До того, как кончится война

– Кхм-м… – Гм. Еще полторы минуты тишины. – Шепард, а может?.. – Гаррус, как насчет?.. Осечка. Переглядывание. Почти одновременная улыбка – она чуть раньше поднимает уголки губ, он чуть позже разводит в стороны мандибулы и щурит глаза. После чего – вздох. Абсолютно синхронный. – Надо, – разочарованно шипит с кровати. – Угу, – вторит ему сокрушенный стон от туалетного столика, после чего, покрепче сжав кисточку, коммандер Шепард стискивает зубы и мужественно бросается в атаку на свой левый глаз. Клятая тушь никак не желает ложиться ровно, и горка использованных салфеток для снятия макияжа растет с угрожающей скоростью, но… попросить о помощи специалиста Трейнор? Позвать Лиару? Оторвать собственный зад от стула и дотащиться до ближайшего салона красоты? Нет. Нет. НЕТ. Она лучше застрелится. Выйдет в окно. Утопится в аквариуме с рыбками. Черт побери, ни одна живая душа не имеет право знать, что в тридцать с лишним лет она не умеет накладывать!.. …Вашу мать. – Господи, Гаррус, что за хренью мы сейчас страдаем? – Понятия не имею, – в левом нижнем углу зеркала как раз передают экстренный выпуск «Гаррус Вакариан осваивает йогу, пытаясь натянуть модные турианские штаны», так что его голос ожидаемо звучит сдавленно, – Но выложить двадцать пять тысяч кредитов за вечерний наряд – и в самом деле несусветная хрень. Шепард, серьезно? – Это были деньги Лиары. Она сказала, что твоя нежная любовь к тяжелой броне начинает ее слегка беспокоить… и, знаешь, я склонна с ней согласиться, – от сдавленного смешка непроизвольно дергается рука, но, к счастью, урон не смертельный – вполне можно поправить уголком очередной салфетки, – Серьезно, Вакариан. Если бы своими глазами не видела, как ты сопишь носом и дрыгаешь пяткой во сне – до сих пор считала бы, что ты и ночью не вылезаешь из своей скорлупы! – Я не соплю. – Сопишь-сопишь. И о-очень громко. – Неправда! – Мне попросить СУЗИ включить ненадолго видеокамеры в нашей каюте? – Ха! Рискуешь, Шепард, ведь тогда Джокер точно получит к ним доступ. Уже готова признаться всей «Нормандии», что по ночам умоляешь маму не накладывать тебе в тарелку?.. – Гаррус! – она все-таки смеется, предусмотрительно убрав руку с кисточкой подальше от лица, – Это конфиденциальная информация! И, вдобавок, это единственное блюдо, которое моя мать в принципе умеет готовить. – Вот как? Тогда возблагодарю судьбу за то, что родился турианцем – мне уж точно не придется это пробовать, – он наконец-то справляется со всеми сложными застежками и поднимается на ноги, протягивая руку за… жакетом? Пиджаком? Сюртуком? В общем, чем-бы-то-ни-было, надевающимся сверху, – Готова, Шепард? – Почти, – это определенно не похоже на правду, но в человеческом макияже Гаррус разбирается не больше, чем она – в турианских клановых метках, поэтому остается надежда, что он заскучает и выйдет за дверь, после чего Шепард сможет с легкой душой… стереть все это безобразие ко всем чертям и начать заново! Или пойти так. И с каждой салфеткой крамольная мысль становится все привлекательнее. В конце концов, это благотворительный вечер. В ее личной системе ценностей общение с «сочувствующими» политиками и охочими до сенсаций журналистами стоит где-то между дерьмом варрена и абсолютным нулем, так что, по-хорошему, у местной богемы не будет ни малейшего права вякнуть в ее сторону, даже если она заявится на их шабаш в чем мать!.. – Шепард. …хрусть. И несчастная кисточка, угодившая в засветившийся синим кулак, разваливается на две неравные половинки. – Ты злишься, – и пока она молча разглядывает обломки в своей руке, попутно соображая, что лучше ответить – «Я НЕ ЗЛЮСЬ!» или «Да пошло оно все!..» – Гаррус присаживается рядом (его штаны опасно трещат) и не то фыркает, не то вздыхает, – Я тоже. – Правда? – Шепард, да как ты вообще могла такое подумать? – а вот это уже произносится с наигранным возмущением, после чего, продемонстрировав ей свою ладонь, он начинает загибать пальцы, – Отстреливать хасков. Калибровать большие пушки. Проводить время в одной постели с самой сногсшибательной женщиной в Галактике, – и, сделав многозначительную паузу, медленно опускает крепко сжатый кулак на колени, – Распивать коктейли, когда щупальца Жнецов уже маячат у самых наших задниц, определенно не входит в список моих любимых занятий. – Ну… мог бы и отказаться. – И позволить Рексу хвастать перед своими кроганами, что увел девушку прямо у меня из-под носа? – турианский смех звучит опасно похоже на сердитое кошачье фырканье, после чего, выпрямившись, Гаррус демонстративно поправляет тяжелый воротник, – Нет уж, Шепард. Одну я тебя в это гнездо молотильщиков не отпущу. Вдобавок, – он все еще выглядит серьезно, но прищуренные глаза и чуть подрагивающие мандибулы выдают его с головой, – если только наша статистика внезапно не изменится, этим вечером точно будут в кого-то стрелять. И с высокой долей вероятности этим «кто-то» окажешься ты. – Тогда, может, мне действительно взять с собой Рекса? – она показательно хмурит брови, задумчиво постукивая по полу носком туфельки, – Вряд ли длинный турианский язык сможет защитить меня лучше, чем дублированные системы органов и естественная броня… – …а вот турианский экзоскелет – сможет. Особенно если прикрыть его супердорогим костюмом, который правильнее назвать облегченной броней, – и, уже не скрывая самодовольной ухмылки, Гаррус тыкает когтем себя в грудь, добиваясь характерного звука, – Двадцать пять тысяч, Шепард. Микроволоконная защита. Встроенные генераторы щита. Явно не кроганский размер. Ты что, в самом деле думала, что я куплюсь на твой блеф? – Но ты все-таки занервничал, – больше не скрывая улыбки, Шепард даже не особенно возражает, когда, деликатно смахнув бренные останки кисточки на пол, Гаррус поднимает ее на руки. Может, он и не великий эксперт в человеческих канонах красоты, но, как ему кажется, сейчас Шепард выглядит не хуже, чем обычно, и этого вполне достаточно для какого-то там благотворительного вечера… тогда как оставшиеся им до выезда полчаса свободного времени можно потратить куда более интересным образом, – На мгновение. – Ну разве что только на мгновение, – в его ворчащем голосе уже вовсю звучит та самая рокочущая бархатистость, которую Шепард просто обожает, так что, когда Гаррус решает еще раз показать ей, на что именно годятся турианские языки, и к чертям собачьим посылает плоды ее двухчасовых трудов… а, ну и пусть. Одной салфеткой больше. В конце концов, имеет она право немного отдохнуть в свой собственный отпуск?