До того, как кончится война

Чаще всего первой подходит она, но иногда – он. На этой дерьмовой войне нервы шалят у обоих, так что порой… нужно выпустить пар. Арена «Армакс Арсенал» – вполне годная альтернатива, но в плохие дни Шепард трясет от одного только воспоминания об ослепительных фейерверках и галдящей публике над головой, так что приходится искать способ потише. Без протокола. Без чертовых видеокамер. Без посторонних взглядов и с непреложным убеждением, что тебя не станут жалеть. Проклятье. Вот жалости ей в такие моменты уж точно не надо. Поэтому и Гаррус. Не Вега – тот постоянно сдерживается, очевидно, держа в памяти, что перед ним гребаная коммандер Шепард. В их приснопамятном «танце» она могла бы если не убить, то серьезно его покалечить даже без применения биотики – но ведь тот раз был нужен как раз ему, а не ей. Сбросить напряжение. Помочь выговориться. На удивление хороший способ. Очень удобно. Позволяет не бить посуду, не ломать мебель и не портить дорогущее корабельное оборудование. Дает шанс окончательно не поехать крышей, когда по ту сторону воздушного шлюза уже успел разверзнуться настоящий Ад. …Чаще всего первой подходит она, но иногда – он. Обмен едва заметными кивками, после чего – пустующий отсек жизнеобеспечения на третьей, «подвал» Джек на четвертой или, на худой конец, док челноков на пятой палубе, особенно если по корабельному времени уже глубокая ночь, а значит, все порядочные члены экипажа давным-давно отправились спать. В такой час бодрствует разве что Джокер, привыкший ухватывать положенный себе отдых в кресле пилота, но он как-то не спешит строчить рапорты об их регулярных мордобоях, да и СУЗИ, непонятно от кого заразившись чувством такта, пока что предпочитает молчать, так что, мысленно возблагодарив несносную парочку за столь вовремя проснувшуюся деликатность, Гаррус и Шепард, скинув мешающуюся одежду, приступают к разрядке. Удар!.. Они не сдерживаются. И плевать на все законы биологии разом. Он – турианец в природном экзоскелете, с настолько хитро загнутой эволюцией грудной броней, что даже прицельный выстрел из пистолета не всегда может ее пробить; она – человек, защищенный биотическим барьером и вкладывающий в каждый хук порцию темной энергии, так что на этом ринге они абсолютно равны и не торопятся извиняться. Еще удар!.. Даже если он случайно заденет ее когтями, даже если она ненамеренно ударит его в чувствительный живот – уж лучше так, до боли, до ссадин, чем снова терпеть лживые улыбки на беззаботной Цитадели, чем еще раз перечитывать доклад о сбитых эвакуационных кораблях на орбите Палавена, выживших нет. Удар, еще удар, еще, еще, еще!.. Тут не до финтов, не до уклонений – терпения у обоих хватает ненадолго, и надо успеть вымотаться до полусмерти раньше, чем так и не восстановившаяся после прошлой миссии биотика прикажет долго жить, после чего Гаррусу придется сдерживаться… и, ожидаемо, Шепард этот разозлит настолько, что она позабудет об осторожности и попрется в атаку, точно раненый кроган. После этого останется только вовремя подсечь ее под ноги или дернуть за руку в нужную сторону, и вот уже они с грохотом валятся на пол, при этом «гребаное турианское джентельменство» неизменно заставляет коммандера оказаться сверху. Какое-то время лежат, не шевелясь. Она громко пыхтит куда-то ему в шею, он напряженно посвистывает носом, продолжая прижимать ее к себе. У турианцев выше температура тела, да и пластинчатый панцирь едва ли можно назвать удобным для лежания, но Шепард не пытается вырваться из его объятий еще, по крайней мере, несколько минут. Потом он отпускает ее сам. Они встают. Одеваются. Молча. Слова тут не особенно помогут – каждого едят его собственные демоны – но, поправляя воротник форменного кителя, она двигается чуть свободнее, будто наконец-то ослабла туго скрученная пружина, а он привычным движением разминает шею, чувствуя, что отступает едва не запустившая в него когти головная боль. Она не благодарит, он не говорит «спасибо» – уже давно пережита та стадия отношений, на которой всенепременно нужно озвучивать эмоции, однако в лифте его ладонь в прохладной бронеперчатке слегка касается ее, а перед самым выходом она цепляет его свободной рукой за воротник и запечатлевает на когда-то пострадавшей мандибуле нежный поцелуй. И это означает, что на какое-то время они оба снова в порядке.