Раздели Меня Напополам

      Крета. Город Рона.       Вечерело. Людные улицы понемногу опустели. Эдвард и Анна гуляли по аллее. Девушка лет двадцати отличалась яркой привлекательной внешностью. Ростом она чуть ниже юноши, одета в прямые черные джинсы и красную кофту с длинными рукавами, горловина которой оголяла острые ключицы. Обтягивающая ткань выделяла стройное жилистое телосложение, худощавые ребра и плечи подчеркивали пышную грудь. Угольно-черные волосы струились к плечам, обрамляя вытянутое худое лицо. Мрачный макияж бросался в глаза, неестественно контрастируя на светлой коже девушки. Одна из бровей, подведенных темным пигментом, рассечена в сантиметре от переносицы, светлые глаза подчеркнуты стрелками, длинные ресницы густо выкрашены тушью, а на припухлых губах — бордовая помада. Ее лицо то и дело озаряла широкая улыбка. Анна и Эд разговаривали о насущных делах, шутили и смеялись. Они прошли небольшой круг по всему городу, уже возвращаясь в общежитие, в котором снимали соседние комнаты. Юноша был увлечен рассказом о своих путешествиях по городам Аместриса. А последние солнечные лучи тем временем перестали озарять горизонт. Девушка присела на скамейку, вытянув гудящие от напряжения, ноги. Эдвард сел рядом с ней.        — Здорово, что тебе довелось так много путешествовать. Раньше я тоже много переезжала. Никак не могла найти своё место, — произнесла Анна, вдумчиво оглядывая окрестности. — Кстати, когда я только приехала в Рону, мне рассказали городскую легенду. Давным-давно этот город сгорел до тла. По рассказам, на той горе стоял особняк, — девушка указала рукой на, виднеющийся вдали, холм. — В нём жил барон со своей семьей. Сын барона был влюблен в девушку. Но она внезапно умерла, будучи еще юной. Парень был опьянен своей утратой. Он хотел вернуть её, искал запретные знания и, в отчаянии, отравил свою душу магией. Его возлюбленная ожила, а он был навеки проклят. Когда горожане узнали о его грехе, они решили очистить их души огнем. Их повели на кострище, привязали к столбу. Но едва пламя, у их ног, разгорелось, оно обошло влюбленных и огонь перекинулся на дома. Страшный пожар уничтожал всё, на своем пути. Чёрный коптящий дым перекрыл солнце, и пепел летел с неба, как снег.       Позже люди нашли сына барона мёртвым. Его лицо застыло маской бесконечного ужаса, а девушка исчезла без следа. По легенде, душа юноши до сих пор блуждает по улицам города, в поиске своей любимой...        Элрик замер, с тревогой глядя на Анну:        — Это правдивая история?        — Не думаю. Она довольно странная. И очень жуткая. Хотя придумать можно невесть что. Куда более пугающе было бы закончить легенду чем-то вроде: дух того юноши, все еще ищет свою любимую по улицам города, поэтому молодые девушки часто пропадают в этих местах. Но это неправда. Люди здесь пропадают не чаще, чем везде. По объяснимым причинам.        Эдвард всё думал об этой истории. Запретное знание. Воскрешение. Проклятье. Всё это напоминало человеческую трансмутацию. Могла ли эта легенда быть о древней алхимии Креты?        — Ты это слышал? — вдруг насторожилась Анна.        Юноша склонол голову и задумался, не заметив как девушка пропала из поля зрения. Он хотел узнать больше об этой легенде.        — Кто рассказал тебе эту историю? Анна?       Эд огляделся. Но вокруг не было ни души. Смеркалось. Она не могла далеко уйти на открытом пространстве, чтобы он не смог её увидеть спустя несколько минут. Юноша решил пройти через декоративные кустарники, которые росли стеной вдоль аллеи. Свет уличных фонарей остался позади и Эдвард попал в темный двор заброшенного здания.       Девушка шла на звук мяуканья, разыскивая его источник. Черный кот сверкнул глазами в полумраке крыльца.       — Привет, малыш! — обрадовалась она, подбегая к грациозному зверю. — Ну и жуткая постройка... Неужели ты тут живёшь, пушистик? Иди же ко мне.       Кот подпустил навязчивую гостью к себе, но в следующий миг гордо направился внутрь здания. Анна с особым трепетом относилась к животным, поэтому без доли сомнения последовала за ним. Ее больше пугало, что столь прекрасное создание живёт в плохих условиях, чем старая больница темным вечером.       Не найдя девушку во дворе Эд неохотно подошёл к крыльцу, вглядываясь в темноту и бормоча себе под нос: — И что я должен был услышать? Чёртовы жуткие легенды. Если всё это глупый розыгрыш...       Он медленно прошел по длинному коридору, оглядывая заброшенные палаты и вслушиваясь в тишину. А затем поднялся по лестнице на несколько ступеней все ворча о надобности заходить в это жуткое место. Как вдруг на верхнем этаже мелькнул свет и раздался крик.       — Боже, это наверняка сверкнула молния и она испугалась тени, — успокаивал себя Эд, несясь на третий этаж.       Поднявшись он огляделся по сторонам и за поворотом, наконец, увидел Анну.       — Что произошло? Зачем ты пришла сюда? — нервно спрашивал юноша.       Анна молчала, испуганно глядя в темноту. Эд насторожился и подошёл к ней, изо всех сил всматриваясь в темную фигуру. Очертания человека еле можно было разглядеть. Тревожную тишину прервал раздавшийся голос.       — Чёрт, ты что по всему миру будешь за мной бегать? — раздраженно произнес незнакомец.       Силуэт двигался навстречу. Несколько шагов отделяло его от струящегося в палату лунного света.       — Неужели ты забыл меня?       Эд все вспоминал знакомых ему людей с похожим ростом и комплекцией. И когда припомнил подходящего, его невольно бросило в дрожь. Парень встал впереди Анны, молясь не увидеть лица, которое долгие секунды возникало в его голове: ледяная пустота глаз, сверкающих ядовитым светом, среди тяжелых ударов, и грохочущий дьявольским смехом оскал.       — Такое не забывается… — пробормотал Эд, растерянно глядя в темноту.       Тихий шаг босой ноги. Темный силуэт растворился на свету, воплощаясь в том нежеланном и болезненном для Элрика обличье. Темные волосы были собраны в узел на затылке. Короткая облегающая майка выделяла сильный торс. Непривычно смотрелись на нем чёрные джинсы с высокой талией, которые немного очеловечивали его образ, скрывая знак уробороса. Но он оставался босым, с повязками на руках и ногах от предыдущего костюма. А разъяренные аметистовые глаза все так же выдавали жуткое намерение садиста. Не собираясь упускать свой шанс отомстить Энви ринулся вперёд. Эдвард рефлекторно сложил руки для преобразования, хотя в ту же секунду осознал свое скудное положение.        — Это даже уже не весело! — злостно закричал гомункул.       Эду удалось увернуться от удара, но Энви тут же схватил его за горло другой рукой и прижал к стене. Ему уже не хватало прежнего роста чтобы смотреть на повзрослевшего Эда сверху вниз, но гомункул все ещё в разы сильнее.        — Ты за все ответишь, фасолина! — злостно прорычал он.        — Что ты делаешь! — послышался возглас Анны.        — Оставайся на месте, — раздраженно произнес Энви. — Я займусь тобой, как только измученное тело Элрика замертво упадет на пол.        — Беги, Анна. Скорей! — прохрипел взволнованный Эдвард, пытаясь вырваться из мертвой хватки.       Девушка решительно подбежала к гомункулу и вцепилась в его руку, попытавшись освободить Эда. В моменте Энви недоумевающе следил за её действиями, но в следующую же секунду оттолкнул девушку в центр палаты.        — Мразь! Не смей трогать ее! — кричал Эд, рассвирепев от гнева.        — Может мне сломать тебе оставшуюся ногу? Чтобы ты не ушел, пока я разбираюсь с девчонкой. А?       Лицо психопата расплылось в ехидной улыбке. Схватив беспомощного Элрика крепче он с силой ударил его о стену. Эда оглушило и он бессильно скатился на бетонный пол. Внимание Энви тут же переключилось на девушку.        Анна быстро поднялась, придерживая плечо, на которое неудачно упала. Гомункул ходил вокруг нее, пристально разглядывая со всех сторон.        — Ну и кто у нас здесь? Новая подружка? Красотку отхватил, ничего не скажешь! — оценивающе разглядывал еë гомункул. — Что же не так? Ты настолько равнодушна ко мне?        Анна внимательно следила за ним, поворачивая голову соответственно траектории его шага. Гомункул выдавил из себя добродушную улыбку:       — Ну, что с твоим лицом? Отчего такой печальный взгляд? Неужели Эдвард тебя не утешает? Так я буду!       Расхохотавшись Энви чуть отошел от неё, продолжая разглядывать девушку с ног до головы. И вдруг его игривая ухмылка исчезла. Это застывшее в смирении лицо гомункул точно видел прежде. Черты её внешности показались ему до дрожи знакомыми. Нежная кожа такого привычного оттенка, её тонкие запястья и острые плечи пробуждали внутри него непонятное предчувствие.        — Где же я мог тебя видеть? — с интересом спрашивал он. — Мы раньше не встречались?        — Я вижу тебя впервые... — насторожилась она.       Поддавшись своему внезапному влечению Энви неторопливо подошел. Он долго смотрел на неё, не в силах оторвать взгляда. Знакомое ощущение рвалось из глубины подсознания. Её безутешные глаза манили его не обманчивым цветом бледно-зеленой радужки. Напротив этот цвет словно не подходил ее лицу. Его влекло визуально выученное строение века, каркас орбитальных костей, который он узнавал интуитивно. Гомункул пытался сопротивляться этой минутной слабости. Но тревога внутри него неумолимо нарастала.        — Кто ты такая? — нетерпеливо спрашивал он. Энви приблизился к девушке. Она попятилась и вжалась в стену, но гомункул всё приближался. Анна протянула руку и уперлась в его грудь, пытаясь отдалить его от себя. Он остановился. Это касание вдруг показалось ему обжигающим. Рёбра раскатились огнём под её ладонью. С сомнением он поддавался знакомому нахлынувшему ощущению. Подушечки пальцев скользнули по коже и обхватили тонкое запястье. Осязание миниатюрной руки в его собственной влекли гомункула в тайны сознания. С трепетом сердца переплелись пальцы, напоминая что-то навеки забытое. Голова налилась свинцом. «— Откуда взялось это чувство!?» — беспокойно размышлял гомункул. «— Почему грудь становится все тяжелее? Что это? Внутри. Болит?». Мутные образы врывались в его спутанные мысли. Как наяву он видел перед собой другую девушку: мокрое платье просвечивало её серую кожу, зловонная жидкость стекала с окоченевших губ. Глаза разомкнулись, светясь золотом в полумраке каменных стен.       Гомункул был изрядно напуган этими видениями, но вместе с тем в нём оживало чужое восприятие действительности. Он крепко вцепился в её ладонь и грубым движением оголил запястье. И вдруг обомлел:       — Откуда у тебя этот шрам?       Девушка растерялась и взволнованно взглянула на свою руку:       — Чт-то? Я н-не помню.       — Как это не помнишь? Может хоть что-то?       Его лицо, поначалу ошарашенное, стало выражать самое искреннее раскаяние. С каждым мгновением в памяти оживали моменты, всё точнее формируясь в нечто ясное. Урывки событий строили хаотичную цепочку давно минувших дней. Его охватили чувства человека, которого он вовсе не знал. Того, чьей копией он был создан. Внутри все трепетало. Энви никогда такого не чувствовал. Только старенькое тело, сотни раз изжившее себя, не забыло то, что исчезло в веках.       — Что ты хочешь услышать от меня? — жалобно спросила Анна. — Я этого не помню.       Энви снял чёрную повязку с руки и показал свой шрам. Грубый рубец звездообразной формы на его бледном запястье был таким же, как и у Анны.       — А я помню это. И то, что всё твоё бедро изрезано символами. Кто сделал это с тобой?        Анна была не на шутку напугана, не понимая откуда он знает о её шрамах. На её ноге и правда есть вырезанные знаки, но это было настолько давно, что она не помнила, как они появились.       — Да кто ты такой? — боязливо спросила девушка.       — Сама мне это скажи, — недовольно фыркнул он.        В раздумьях Энви развернулся и отошёл. Кромешная тьма и пустота внутри него, от отсутствия воспоминаний и неполноты чувств, вдруг начала наполнятся. В броне его крепкого тела понемногу оживал такой чуждый ему оголенный дух. Сломленный и забытый.       — Кто я такой? — усмехнулся гомункул. — Мне не вспомнить всего, но это ощущение... такое сильное. Если бы я только знал, как объясниться.        Сердце девушки в страхе стучало все чаще. Она окончательно перестала понимать, что происходит и о чем говорит этот мальчик. Анна никогда не видела его прежде. И он не был даже отдаленно похожим на кого-то знакомого ей. Она не знала стоит ли подыграть ему, чтобы уйти с Эдом живыми, или же это только усугубит ситуацию.       Постояв с полминуты в тишине Энви всё пытался вспомнить больше. Он так отчаянно хотел, чтобы она узнала его. И, наконец, нашел подсказку. Гомункул поднял свою короткую майку, обнажив грудь. Девушка отвела взгляд, губы её с отвращением исказились. Она не хотела это видеть.       — Взгляни на меня! — злостно прорычал он.        Анна нехотя подчинилась. В центре его груди располагалась татуировка. В моменте девушка не придала этому значения, но знакомый символ с каждой секундой пробуждал в ней прошедшую память. Предвкушение чего-то важного. Тёплого. Манящего. Так далеко. Давным-давно. На мертвенно бледной коже черными линиями вышит тот самый знак.       Анна обхватила рот руками. В ней пробуждались давно пережитые чувства, напоминая обо всем, чего она лишилась. Только один человек мог знать о ней всё. Лишь тот, кто носит этот символ на своей груди. Девушку сковал ужас. Тело пронизывала сильная дрожь. Её милое лицо искривилось от плача:       — Н-невозможно! Ты призрак... Этого н-не м-может быть... — тревожно лепетала она.        Ноги её подкосились. Потеряв силы она рухнула на пол. Девушку сковала паника.       — Анна...       Энви обеспокоенно ринулся к ней. Он впервые ощущал человеческую слабость. Слабость перед её болью. Сожаление. Но вместе с тем его нутро переполняла радость. Ведь он нашёл то, чего не искал. О чем навеки забыл.       Вдруг послышался треск. Затем грохот. Энви огляделся по сторонам. За доли секунды потолок проломился и бетонные глыбы устремились вниз. Гомункул повалил девушку на пол и накрыл своим телом. Бетон разбивался о его спину и голову, а затем скатывался на пол. Энви молниеносно залечивал травмы, пока падающие глыбы вновь дробили его кости.       Вскоре грохот стих. Пыль, поднятая в воздух, понемногу рассеивалась. Девушка робко открыла зажмурившиеся глаза. Два ледяных аметиста смотрели на неё. Его глаза суетливо оглядывали её тело. Арматура застряла в плече Анны, пробив насквозь грудь гомункула. В мгновение Энви проанализировал травму: подключичная и подмышечная артерии девушки остались целы, лёгкое не задето. Его беспокойство отступило. Как вдруг арматура начала отклоняться в сторону, под тяжестью застрявшего на её конце бетона. Метал медленно пробороздил грудную мышцу, всё больше разрывая рану. Анна застыла от шока, не в силах даже кричать, и в следующее мгновение её голова замертво опустилась на пол. Гомункул быстро среагировал, схватив часть прута, застрявшего между ними, он трансформировал свободную руку в лезвие и рассёк арматуру. После чего отодвинулся от девушки и мощным ударом выбил прут из своей груди. В глазах потемнело. Вокруг вспыхивали красные искры. Стекающая по губам и шее кровь начала испаряться. Анна недвижимо лежала на полу. Энви приложил голову к её груди и убедился, что она дышит, затем торопливо подхватил девушку на руки.       Тем временем Эдвард очнулся. Удар был сильным. В глазах двоилось. Он почувствовал, что лежит на холодном полу и тут же вспомнил, что произошло. Но ни Анны, ни Энви уже не было. А часть потолка была разрушена. С трудом устояв на ногах Эд поспешил найти девушку. Он вышел из рекреации и спускался вниз. Ступени улетали из под ног. Обхватив перила обеими руками он пытался идти, как можно быстрее. Шум в голове сбивал с толка. Но ничто не позволило бы ему сдаться. Концентрируясь на каждом шаге Эд продолжал идти.        Юноша спустился на первый этаж и увидел, как чертов ублюдок вцепился в его подругу.        — Ты что это делаешь, скотина… — вне себя от злости подлетел к нему Эд.        — Не до тебя сейчас, придурок. Не путайся под ногами.        — Отпусти её, маньячина! Разбирайся со мной!        — Уйди с дороги, — хладнокровно сказал Энви.        — Оставь её!        Гомункул прошёл мимо, игнорируя слова Элрика. И тогда Эд ринулся к нему. Но в то же мгновенье тот обернулся и ударил его ногой в грудь. Элрик пошатнулся, но удержал равновесие.        — Зачем ты лезешь драться!?        — Ты не заберешь её, — произнес Эд, протягивая руки Анне.        — Я не собираюсь с тобой возиться, пока ей нужна помощь... — злостно крикнул гомункул и поспешил уйти.        — А ты решил позаботиться о ней?! — с наигранным удивлением произнес Элрик, пошатываясь следуя за ним.       Энви пробежал по длинному коридору и зашел в палату. Он осторожно уложил Анну на кровать, а затем зажег свечу и принялся осматривать шкафы. Эд зашел в палату и подошёл к девушке. Он увидел обломок арматуры, застрявший в ее плече. Юношу окутала ярость, ему хотелось разорвать гомункула на части. Элрик попытался привести Анну в чувства, похлопывая по щекам и зовя по имени. Энви достал из стеклянного шкафа канистру, марлю и ножницы и подошел к девушке, поставив свечу на стоявшую рядом тумбу.       — Может ты подорожник поищешь в округе? — усмехнулся он, увидев, что делает Эд.       Гомункул крепко обхватил остаток прута и резко вырвал его, тут же крепко зажав рану куском марли. Второй рукой он разрезал кофту от горловины до подмышечного шва, и оголил плечо. Эд вдруг заметил на чуть обнажившейся груди маленький рисунок, который был похож на обобщенную форму крыла. В голове юноши тот час пронеслись мрачные воспоминания о поиске пятой исследовательской лаборатории, когда они с братом только узнали о существовании гомункулов. Этот рисунок был похож на часть татуировки уробороса. Эдвард тут же отбросил эти ужасные мысли. Анна совсем не была похожа на остальных гомункулов. Они прожили под одной крышей несколько месяцев и хорошо общались. Анна искренняя и добрая и он не заметил в ней никаких негативных черт. Но сомнения закрадывались сами собой. Элрик уже привык не доверять никому.        Энви вылил небольшое количество воды из канистры, протер и осмотрел рану. Кровь вытекала медленно. Он приложил новую марлю, чтобы она впитала остатки и принялся рыться в шкафу. Достав оттуда маленький пакетик он подошёл к кровати, сел на корточки и распечатал его. Внутри оказалась хирургическая игла. Подцепив кожу он начал накладывать шов. Эдвард присел на кровать, стоявшую рядом, пристально наблюдая за всеми его действиями. Энви был хладнокровен и полностью погружен в процесс. Аметистовые глаза напряженно следили за техникой. А пальцы точными движениями накладывали шов.       — Почему ты помогаешь нам? — недоверчиво спросил Эд.       — Это не твое дело.       — Не моё дело?! Ты втянул её в наши разборки! Ранил, а теперь зашиваешь, как чинят сломанную куклу.       — Да пошел ты! Я не собираюсь перед тобой оправдываться.       После всех манипуляций гомункул положил кусок марли на шов и зафиксировал, перевязав плечо девушки бинтом. Теперь оставалось только ждать. Энви присел на кровать и опустошенно выдохнул. Он долго сидел в тишине, но затем всё же решил сказать:       — Сломанная кукла? Может и так. Но столь же прекрасна. И всё же цела, — его лицо застыло в ужасе, не двигая ни одним мускулом.        Эд был удивлён его внезапному словесному потоку и решил, что тот окончательно спятил.       Гомункул поставил локти на колени и сложил пальцы у рта:        — Она — всё, что у меня осталось...       Его выражение лица было очень не типичным. И даже безумные глаза казались другими. Эд вдруг подумал, что Энви сейчас впервые выглядит как ребенок, а не беспощадный убийца. Одинокий ребенок. Невинный мальчик. В глазах которого искренние слезы. И боль на сердце. Элрик и представить не мог, как выглядит его лицо без кривой маски садиста.       — Ей нужно отдохнуть, — наконец сказал Эд после долгого молчания. — Я отнесу Анну домой.       — Она останется.       — Ты только навредишь ей, оставив здесь.       — Без тебя разберусь, Элрик.       Эд сверлил Энви озлобленным взглядом. А тот накинул на плечи девушки медицинский халат и сел на корточки перед кроватью, не сводя глаз.       Эд вдруг обомлел. Ему показалось, что он понимает это чувство. Эту ответственность и скорбь о своей ошибке в его полуопущенном взгляде… Такие человечные чувства.       — Я позабочусь о ней, — твердо произнес гомункул.       — Но я никуда не уйду, пока ты здесь.

***

      Светлая ночь. Эд вошел в комнату общежития, следом прошел Энви. Он положил девушку на её кровать и укрыл пледом. Анна обессиленно протянула к нему руку.        — Я с тобой. Всё хорошо, — успокаивал её Энви.       Эд собирался выйти из комнаты, пристально взглянув напоследок:       — Я буду за дверью. Если ты еще раз её тронешь... — шепотом говорил юноша.        — Ты ничего мне не сделаешь, Эд.       Элрик устроился на диване в гостиной, чтобы быть поближе к ее комнате. Он смотрел в потолок и все вспоминал безумца, загубившего столько человеческих жизней, не испытывая ничего, кроме удовольствия. Ублюдка, который лишь играет с людьми, мерзкое создание. И самое страшное, что Энви был прав. Без алхимии, да и стального протеза, сейчас Эд беспомощен, как никогда. Юноша не знал, что ему делать. Не знал, по какой причине Энви проявляет такой интерес. Эд вспоминал жуткие аметистовые глаза, полные боли. Эти чувства, казалось, шли из глубины. «— Разве может чудовище сыграть такое? Черт, конечно. Все он может. Усомнись на секунду и тут же чего-то лишишься.» Эд знал одно. Энви вовсе не тот, кого можно оправдывать.       Среди ночи гомункул вылез в окно и направился в город. Пройдя несколько улиц он зашёл в паб. Старая привычка напомнила о себе и вновь заставила потянуться к табаку. Энви вышел на улицу с прикупленной пачкой. Он вынул из нее желанную сигарету. Пламя опалило бумагу. Гомункул с предвкушением втянул дым тлеющего табака, наполняя самые отдалённые участки своих лёгких. И опустошенно выдохнул, раздумывая обо всем. Он ощущал тяжесть своего тела с новой силой, словно ожил опять. Воспоминания о прошлой жизни так и остались ему неведомы, но он чувствовал себя непривычно другим. Словно ему невыносимо оставаться прежним, а пугающая метаморфоза будет усиливаться. Но встреча с Анной вызывала в нем бесконечный интерес. Он жаждал узнать о ней больше, чем в его нескольких смутных видениях. По мере того, как с тяжелым вдохом его грудь наполнялась дымом, гнетущие события на мгновение отпускали его.       Он был уже в комнате, когда девушка вдруг проснулась. Анна недвижимо лежала на спине, наполовину укрытая пледом. На перебинтованном плече появилась чуть просочившаяся кровь. Ее руки держались одна за другую, нервно сдавливая пальцы. Застывшие в печали глаза рассматривали гомункула.       — Значит, это был не сон? — ослаблено пробормотала она. — Это правда ты?        — Правда.       — Что же с тобой случилось? Ты выглядишь совсем иначе.       — Всё это ненастоящее, — сказал Энви, оглядев себя. Он сунул в рот сигарету и подкурил. — Я могу изменить облик по своему усмотрению. Я стал бы прежним, чтобы ты могла воспринимать меня. Вот только не знаю, каким был.       — Как же, не знаешь?       — Мне привидились какие-то мысли, что-то вроде мутных пятен и отрывков ощущений. Эти клочки памяти о прошлом ничтожно малы. Но пусть так, я всё ещё чувствую то тепло. Твоё тепло. Эти воспоминания лишь о тебе. Но я не знаю ни кем я был, ни как выглядел.        — Раз так, скажи, хочешь ли ты это узнать? — напряжённо спросила она.       Энви на минуту задумался. Его пугала, но и так сладостно манила та неизвестность. Мысли его метались выбором, не понимая, стоит ли что-то менять. Те отголоски прошлого звали его в свои тайны. В его собственные тайны. Он поддался, лишь поняв, что без этого знания не сможет прожить больше ни секунды в покое. Куда бы ни привела эта дорога, он покорно уступил поводья в руки судьбе.       — Мне бы хотелось, — прошептал он.       — Тогда, я покажу тебе...       Анна нехотя приподнялась. Трясущимися руками она вытащила заколки по бокам головы и аккуратно сняла парик. Чуждые её внешности чёрные волосы исправно служили ей бронёй. Нерушимым щитом, которым она скрывала настоящую себя от мира. На её спину упала длинная коса. Яркие глаза отражали лунный свет золотыми бликами, с надеждой глядя на гомункула. С надеждой, что она не ошиблась. Что он не бесплотный призрак из её прошлого. Анна предстала перед гомункулом, ощущая себя обнаженной, в облике, от которого отчаянно пыталась сбежать.        Энви завороженно смотрел на девушку. Она была такой, какой он её запомнил. Те смутные видения, что родились в его сознании ожили в новых оттенках. Та девушка, что явилась в чужих воспоминаниях, не была помутнением разума. Она и правда прожила с ним ту жизнь. Она была. И шла с ним рука об руку. Тот неведомый путь. Гомункул ненасытно втягивал дым, никак не решаясь облечься в истинный вид. Он опустошенно выдохнул и, наконец, перевоплотился.       Анна обхватила рот руками, пытаясь сдержать нахлынувший плач. Она вновь увидела тот желанный облик. Родного человека, память о котором невыносимо мучила её. Юноша открыл зажмурившиеся глаза и изумлённо оглядел свои руки. «— Это я...?» Он обречённо провёл пальцами по шраму на своём запястье, затем ведя вдоль руки прикоснулся к внутренней части локтя. Он робко начинал припоминать события последних дней той жизни. Пальцы скользнули по груди и потянулись к шее. Протертая кожа вызывала неприятные ощущения. Смятенный болезненными воспоминаниями юноша жадно затянулся до самого фильтра и положил окурок на подоконник. Он нерешительно подошёл к девушке и осторожно присел рядом с ней на кровать. Пропахшие табаком пальцы потянулись к юному лицу. Он мягко погладил Анну по щеке, уставившись на неё потерянным взглядом. Не веря тому, что вновь может её коснуться. Они только смотрели в глаза друг друга, разделяя одно неведомое чувство. Ощущая бесконечную глубину между ними. Нечто необъятное. Первозданное и бездонное. Забытую связь. Единую первооснову.       Девушка ринулась к нему, заключая юношу в объятия. Она запрокинула голову, стискивая зубы в попытке подавить бурю смешанных чувств в своей душе. Её слезы стекали по щекам и шее. Юноша по-детски вжался в её плечо, зарываясь пальцами в шёлковую косу. Это родное тепло. Привычный аромат волос. Выученная наизусть комплекция тела. Переменили в нём всё. Эта забытая близость оказалась самой желанной. Та болезненная близость, что оказалась для них смертельной.