Пустота

Холодные простыни. Пустая кровать. Пустая комната. Он пересматривает старые видеозаписи, присланные ему по почте, кажется, целую вечность назад. - Знаете, кто-то однажды сказал, что со временем в жизни появится новое имя, которое сотрет предыдущие в пыль. И… это действительно так. Но кто бы знал, что это новое имя сотрет заодно и меня. И что оно окажется таким знакомым. Грейнджер редко смотрела в объектив. Она часто опускала взгляд и поджимала губы. Наверное, ей было неловко. Она никогда не говорила прямо о своих чувствах, никогда не… Не. Нет. Больше нет. В горле клокочет дрожь, но Малфой старается держаться. Сжимает руки в кулаки. Перематывает запись к началу. - Назовите свое имя. Грейнджер хмурится, и между ее бровями залегает морщинка. - Гермиона… - она прочищает горло, чтобы голос звучал тверже. – Гермиона Грейнджер. - Зачем вы решили сделать эти записи, Гермиона? Грейнджер поднимает взгляд и смотрит в камеру. Ее глаза кажутся мертвыми. Ломким движением она заправляет непослушную прядь волос за ухо. Нервно облизывает губы. - Я хочу рассказать несколько историй. О себе… о своей жизни. Много… много чего произошло. Она вновь опускает взгляд. Нет, Гермиона не кажется скованной или неуверенной. Просто это так непривычно для нее – говорить, глядя в объектив. Она не знает, куда себя деть, и Малфой видит это. Он пытается вздохнуть, но не может. Кислород застывает в глотке и не желает продвигаться дальше – к легким. Он задыхается. Снова перематывает запись. В этот раз – вперед. - О ком бы вы хотели поговорить сегодня, Гермиона? Ну же. Взгляни на него. Взгляни… Это все, о чем он просит из раза в раз. Но она не слышит. Продолжает смотреть вниз. А ведь ему так нужны ее глаза – в этот самый момент. Потом… она спрячется. Скроется за привычной маской – она хорошо обучилась искусству выражения безразличия на своем лице. Но ее голос выдавал ее. Всегда. - Я не могу произнести это имя. - Почему не можете? Гермиона рассеянно теребит что-то в руках. Бумажный платок, кажется. - Я… я не… Она молчит, не в силах объяснить. Ее лицо становится бледнее обычного. Но Малфой знает, что будет дальше. Он выучил наизусть каждое ее слово. Запомнил до мельчайших деталей движение ее губ и… - Но вы должны. Поверьте, это поможет вам. Если бы помогло. Грейнджер прерывисто вздыхает. Робкий, быстрый взгляд в сторону ее собеседника, затем на камеру. Ее губы приоткрываются, а затем она слегка отворачивает голову. - Вам нечего бояться. Вы рассказчик. Просто… расскажите свою историю. Поведайте ее мне. Ее плечи тяжело вздымаются и опадают. Она кивает. - Попробуем еще раз, ладно? Очередной кивок и быстрый взгляд в объектив. - Так как зовут того, о ком бы вы хотели рассказать сегодня? Гермиона молчит. Тишина длится слишком долго, и кажется, будто она и вовсе не скажет ни словечка. Но Драко знает, что будет дальше, и в горле застревает ком. - Я бы хотела рассказать о Драко Малфое. Каждый слог, каждая буква – словно удар ножом. - Прекрасно. Вы можете рассказать о том, кто он такой? - Могу. Пауза. А затем она продолжает: - Мы… учились в школе вместе. Впервые я увидела его, когда мы ехали вместе на поезде. Он… он был в купе по соседству и… Он невзлюбил меня с самого первого дня. Я всегда была для него пустым местом, была… никем. Понимаете? Все то время, что мы были знакомы… он ненавидел меня. - А вы? Что же вы? Она усмехается и уверенно смотрит в камеру. Не моргает. - А я? Я его любила. Драко ставит на паузу. Он помнит каждую фразу, произнесенную ею дальше, и он… он не может вынести этого. Он закрывает глаза и зарывается пальцами в волосы. Опускает голову. Он чувствует жар. В голове, под веками и в груди. И Драко не понимает, почему… все это. Как? Как… Он не знал. Он… Драко видел ее в тот день, когда она умерла. Она улыбалась. Казалась такой счастливой, что от этого сводило зубы. Но Грейнджер как будто чувствовала – что-то должно случиться. Потому что эти записи достались ему по ее желанию. Таковой была ее последняя воля. Она любила своего убийцу. Она не чувствовала. Нет, она была уверена – знала наверняка. Но тогда почему? Он разбивается. Он падает вниз. И все тот же вопрос остается, по-прежнему звучит на устах. Почему? Почему? Почему?..